Catch me.

Сынмину не одну нервную клетку стоило поехать к Хёнджину одному. Минхо не хотел отпускать его, но спустя очень большую дискуссию на повышенных тонах, сдался и, обиженно хлопнув дверью, ушёл, бросив напоследок, что у капитана есть час на решение своих секретных делишек. По дороге Сынмин пытался дозвониться до парня, но чем чаще слышал "абонент недоступен", тем сильнее колотилось сердце и плотнее клубился туман сомнений в голове. Как и ожидалось, ему никто не открыл. Сынмин простоял у двери полчаса, разговаривая, по всей видимости, с самим собой. Вышедший на непрекращающийся звук звонка сосед сообщил, что квартира это была съёмная, а парень, живший в ней, сегодня утром уехал. — а ты ему кто? Друг? — можно и так сказать. Что-нибудь ещё замечали? Посторонних людей, может? В гости к нему ходил кто-то? — так только ты и ходил. Не общался он ни с кем. Рыдал, правда, крокодильими слезами, как говорится, пока вещи вниз таскал. Больше ничего не видел интересного.. а что, натворил чего? — разбираемся. — бросил капитан и побежал вниз по ступенькам, но остановился и обернулся — во сколько уехал примерно? — ой, рано, шести ещё не было, ну..я пошёл, хорошего дня Сосед скрылся за дверью и Сынмин, сжимая в руках ключи от машины, побежал вниз. Вернулся, правда, через два часа с ордером на обыск и полным составом своей супер-команды из старшего лейтенанта Минхо, младшего Феликса и совсем недавно принятого Чонина. Хозяин квартиры любезно открыл дверь и, отвечая на вопросы злого старшего лейтенанта, косился на какого-то потерянного капитана. Чонин просто стоял и следил за процессом, впитывая информацию. Феликс ушёл к соседям. Капитан, пройдясь по полупустой квартире, зашёл на кухню и наткнулся на лежащий на столе маленький, пластмассовый персик. Обернувшись, он сунул его в карман и, оглядев кухню ещё раз, вышел из квартиры, игнорируя вопросительный взгляд Минхо и любопытный Чонина. — когда мы его поймаем, я не смогу ничего сделать. Пять человек — это слишком много, Сынмин, прости Неожиданно появившийся Минхо встал рядом и закурил, стрельнув у капитана зажигалку. Сынмин не ответил. Он и сам это прекрасно понимал. Но на протяжении месяца, находясь рядом с этим светлым и мягким комочком, он, как ему казалось, был уверен в том, что парень тут ни при чём и всё это какая-то ошибка. Хёнджин, хрустящий крекерами и обожающий персики, не смог бы сделать что-то подобное. Хёнджин, рисующий прекрасные картины и до слёз боящийся грозы, не стал бы так обращаться с девушками: избивая, запихивать в машину с пакетом на голове. Капитан тихо выдохнул, смотря на начищенные ботинки. — не знал, что вы проводили вместе так много времени..когда почувствовал, что от тебя несёт чем-то сладким, спихнул на булочки и кофе, но, оказавшись в квартире, всё понял.. как так, Сынмин? — будешь лекции читать? Ты не знаешь его так, как знаю я — уверен в том, что знаешь его? Судя по записи с камер, капитан Ким, вы жёстко проебались по всем фронтам — старший лейтенант Минхо, вы забываете, с кем говорите. Погоны жмут? Минхо чему-то усмехнулся и, бросив недокуренную сигарету на мокрый асфальт, затушил её носком ботинка. — я не стану ничего говорить, но только из-за тебя. Аккуратнее с персиком. Мало ли — стрельнув глазами на карман чужих брюк, Минхо вернулся в квартиру. До вечера получилось себя загрузить работой и отвлечься, несмотря на то, что на столе лежала мозолящая глаза папка с делом о похищении девушек. И с фотографией Хван Хёнджина. Пластмассовый персик ждал в машине. Сынмин хотел посмотреть, что внутри, и вместе с тем очень не хотел. Боялся увидеть там что-то, что может поставить в их дружеских отношениях огромную жирную, как клякса, точку. По дороге домой он не один раз натыкался на столбы с фотографией Хёнджина и подписью «Разыскивается..». В городе оставаться тоже не хотелось, за один день он стал каким-то мрачным, мёртвым, чужим. Будто Сынмин из другого, солнечного городка зачем-то приехал сюда и застрял в липких сетях, безвольной куклой утягиваемый на дно болотного озера. Не мог же он притворяться? Зачем? Чтобы потом попросить помочь замести следы? Глупо и слишком рискованно. Сынмин, стараясь распутать паутину противоречий, проехал нужный поворот к своему дому. Боксёрская груша не выдержала очередного удара и на пол тонкой струйкой посыпался песок, заставив своего обидчика выругаться и, зачесав мокрые, красные пряди волос, выйти из помещения. В соседней комнате, что была буквально через стенку, стояла простая кровать, небольшой шкаф и зеркало с умывальником, а в центре потолка, завершая композицию под названием «не получилось сделать лучше », висела тусклая лампочка, изредка качаясь на грязном проводе. Умывшись, он сунул голову под холодную воду, упираясь руками со сбитыми костяшками в умывальник. Постояв, он выпрямился и вымыл руки, не обращая внимания на холодную воду, стекающую с волос по лицу, шее, спине и животу. Включил телефон, проверил сообщения, выключил. Выйдя из "спальни", парень зашёл на кухню, пребывающую в таком же состоянии. Приготовил ужин, выпил чай и, схватив персик, вернулся в спальню. За стенкой глухо мычала связанная девушка, всё ещё пытающаяся позвать на помощь. Сынмин, прокатавшись два часа, остановился у заправки и, пока машину заправляли, зашёл в кафешку, находившуюся прямо на заправке. Персик снова был в кармане, все больше разжигая интерес. А вот персиковый чай почему-то вызвал тошноту и желание забиться в угол от своей тупости. Но ни в коем случае не поплакать. Капитан полиции не имеет права плакать. Он в первую очередь мужчина, который многое успел повидать к своим двадцати пяти, который за несколько лет службы поднялся туда, куда другие поднимаются намного дольше. Как можно было так проебаться, Ким Сынмин? Ужин впихнуть не получилось и, с трудом съев половину, он рассчитался и, прыгнув в машину, поехал домой. Собрав влажные волосы в хвостик, он упал на кровать и, обнимая подушку, свернулся комочком, смотря куда-то в стену. То, что он съел на ужин, через пятнадцать минут покинуло его желудок и больше экспериментировать он не собирался. Попил чай, постарался успокоиться, лёг. Делать что-либо не хотелось. Закрыв глаза, он подумал о капитане. Расстроился ли он? Обиделся?Возненавидел? Но точно было понятно, что тот его ищет. От этого становилось страшно. И ещё страшнее было от того, что сказать ему будет нечего. Сынмин найдёт и в этом можно не сомневаться. Долго прятаться не получится и его поимка — вопрос времени. И настроения капитана. Сынмин, накрывшись одеялом, закрыл глаза. От одежды всё ещё исходил слабый запах персика. Тошнило, жгло внутренности, болела голова. Реже наказывала "трясучка", заставляя дрожащими пальцами сжимать одеяло, в попытках успокоиться и не рыдать, как маленькая девчонка. — кто ты такой, Хван Хёнджин?.. Утро было не добрым. Началось с треснувшей чашки и залитым кофе столом. Невыспавшийся капитан заявился на работу, сжимая пальцами блядский стаканчик кофе и небольшую коробочку с такими же блядскими булочками. Вокруг всё было блядским. — как дела? — хуёво. — понял. Ты, пожалуйста, успокойся. Мне нужно тебе кое-что показать. — одного "интересного" видео мне хватило. Ладно, давай ещё одно. Минхо вручил флешку в руки капитана и вышел из кабинета. От греха подальше. Сынмин медленно положил её на стол и прикрыл глаза, откидываясь на спинку кресла, покачиваясь из стороны в сторону. Поймав флешбек, он замер и, открыв глаза, посмотрел на пустой стул, стоящий рядом с его столом. Дымкой скользнуло видение сидящего на нём парня, пытающегося не подавиться булочкой от смеха. Сынмин потёр лицо ладонями и надавил на глазные яблоки, стараясь "выдавить" воспоминания. Отпив всё ещё блядский кофе, он откусил всё такую же блядскую булочку и, чувствуя себя каким-то наркоманом, старался заглушить в себе непонятные ощущения и чувства, скапливающиеся в животе колюче-жужжащим комком, от которого начинали дрожать руки. — чего ты боишься?.. — всплыл в памяти вопрос. — тебя, блять. И того, что ты со мной сделал. Ёбаный Хван Хёнджин.. — шёпотом ответил капитан и, залпом допив горячий кофе, швырнул стаканчик в урну, отпихивая булочки на край стола. На видеозаписи долгое время ничего не происходило: Хёнджин выпивал с пропавшей девушкой, обнимался, целовался, танцевал — делал всё то, что и большинство других людей, попавших под прицел камеры. Она куда-то отошла и парень бросил в только что принесённый коктейль таблетку. Вернувшись, девушка села рядом с ним и отпила коктейль, после чего предложила Хёнджину, но тот, качнув головой, поцеловал её и, придерживая причудливой формы стакан, помог ей выпить всё залпом. Оставив на столе крупную купюру, парень что-то сказал ей на ухо и та, нерешительно кивнув, поднялась и пошла за ним к выходу. Стандартная (уже) ситуация. Только перед тем, как выйти, парень посмотрел прямо в камеру и улыбнулся, после чего быстро скрылся за дверью. Сынмин первое время сидел в небольшом шоке. Если он знал, что его пишет камера, то зачем..все это? Не думал же он, что его никогда не поймают? Что вообще было в его голове, когда он, зная о камерах, общался и..не только..с полицейским. С капитаном полиции. — ты либо придурок, либо слишком смелый придурок..а смелость не всегда приводит к хорошему.. Неожиданно напомнил о себе пластмассовый персик. Сынмин вытащил его из кармана и надавил. Он смялся, щёлкнул и из пластмасски выпала свёрнутая бумажка. « Капитан Сынмин, привет. Прости, пожалуйста, за всё это. Я говорил, что не принесу тебе ничего хорошего, но ты не хотел и слушать. Нам нельзя общаться и вообще хоть как-то контактировать, но я непонятно почему поддался и, честно говоря, я совсем об этом не жалею. Мне очень нравилось проводить с тобой время. Очень нравилось обнимать тебя, целовать, но я зашёл слишком далеко. Прости, Сынмин. Я не тот, кто тебе нужен. И, знаешь, не всегда получается отличить свет от тьмы и наоборот. Я думаю о тебе. Прощай.» Сынмин, дочитав, замер, не зная, что ему делать. В том числе и с бумажкой. С одной стороны это может быть зацепкой, а с другой его могут посадить за пособничество и извернуть всё не в его пользу. Минхо пил кофе, распластавшись по дивану. На подоконнике, около открытого окна, догорал пластмассовый персик в пепле от записки. Сынмин качался в кресле с закрытыми глазами и много думал. Думал даже Минхо. Только направление думок у обоих было немножечко в разные стороны. А у капитана ещё и мозг наперекосяк. — придумал, что будешь делать? — тупой вопрос, Минхо. Я не хочу, но, когда поймаем его, придётся посадить. — я могу помочь с адвокатом, но пять человек..сам знаешь.. Капитан задумчиво уставился в окно и, подойдя, высыпал догоревший пластмасс в урну, сел на подоконник и закурил. — расскажешь? Что происходит между вами? — ничего, что могло бы привести к непоправимому. — тц, мне тебя в допросную тащить что ли? — ни-че-го, Минхо. Теперь точно..Мы просто проводили вместе время. Было спокойно, хорошо, нормально. Готовили ужин, смотрели фильмы.. — у тебя на лице что-то..— старший лейтенант, привстав, подался навстречу, щурясь и пытаясь рассмотреть — ммм.."пиздабол" написано.. Сынмин закатил глаза. — хорошо, заебал. Целовались пару раз. Минхо, улыбаясь, откинулся на спинку дивана. — бля-я-я..ладно. Не только целовались. Но мы не трахались, любопытный ты мой. — жаль. Выебал бы из него признание и дело с концом Капитан, закашлявшись дымом, кинул на него грозный взгляд. — из Джисона иди выеби что-нибудь. Минхо отвернулся и снова занялся стаканчиком кофе. Капитан уткнулся в телефон, зачем-то листая всё тот же диалог и отговаривая себя от звонка или хотя бы сообщения, мысленно покрывая себя матом. Как окно на кухне одной квартиры, в которой неизменно пахло персиковым чаем, крекерами или попкорном. Сынмин, дождавшись окончания рабочего дня, сразу уехал домой. Дни тянулись неимоверно долго. Настолько, что капитан иногда уходил домой пораньше, не выдерживая. Девушки больше не пропадали, новых заявлений не появлялось, Минхо немного успокоился. Только Сынмин оставался таким же "неполноценным", потерявшим что-то важное, потерявшим кусочек света. Кусочек света, оказавшимся тьмой. Он действительно был рад, когда светящийся Минхо ворвался утром в его кабинет и сказал, что они с Джисон-и снова вместе. Рад был и когда Чонин смущённо признался, что нашёл себе девушку. Но, если быть честным, немножечко завидовал. Немножечко, но этого было достаточно, чтобы чувствовать за это вину. Друзья заслуживают быть счастливыми, а ему просто не повезло и когда-нибудь всё обязательно будет хорошо. Когда-нибудь.. Запивая уже вроде не блядскую булочку вполне неплохим кофе, капитан, жалея, что у него нет третьей руки, убирал рабочее место. Завтра можно с почти спокойной совестью ехать в отпуск, только ехать туда почему-то не хотелось, но за подаренный отгул длиной в месяц «спасибо» сказал. Минхо сегодня не отсутствовал. Феликс ушел патрулировать улицы с Чонином. Было скучно. До тех пор, пока в кабинет не вошёл один из коллег и не передал пластмассовый персик. Последний раз он видел такой месяц назад. — капитан, тебе передали. Лови — не перешагивая порог, парень запустил пластмасс прямо в руки капитана и сразу закрыл дверь. Сынмин, поняв, что это такое, рванул вслед за ним и схватил его у чужого кабинета. — кто передал? Когда? — только что. Девушка, блондинка, рост около ста шестидесяти. Не представилась. Сказала, что ты дома забыл. — протараторил парень, увидев настрой капитана. Ким, расстерянно моргнув, ослабил хватку на чужом плече и отпустил перепуганного сотрудника. Он выскочил на улицу, но никаких блондинок там уже не было. Выругавшись, капитан закурил и, прикрыв глаза, покрутил в кармане пластмасс. « Привет, капитан Ким. Я думал, отпустить тебя будет легче, но что-то пошло не так :⁠-⁠) Прошёл уже месяц, а я всё ещё скучаю по тебе и мне очень не хватает наших разговоров до утра. Я надеюсь, что у тебя всё хорошо. На прошлой неделе, если помнишь, была гроза. Первые минуты мне казалось, что помру, но я думал о тебе и мне было легче, чем обычно. Спасибо, что появился в моей жизни, капитан Ким. На следующей неделе обещают снег. Одевайся теплее. Твоё пальто не спасёт тебя от холода. Береги себя. » Сынмин, впервые за последние несколько лет напился. По-настоящему. Так, чтобы полчаса открывать ключом дверь, чтобы ещё дольше раздеваться и в итоге отрубиться на диване, продолжая сжимать в руках смятый клочок бумаги с лёгким запахом персика. Ему впервые за этот год приснился сон. Вроде и не кошмар, но Сынмин отнёс бы его в папку с теми, которые он видеть больше не хотел бы. В этом сне Хёнджин, лучезарно улыбаясь, кормил его булочками, сидя на капитанском столе. Что-то рассказывал, показывал наделанные две сотни фотографий бродячей кошки около полицейского участка, её котят, корявые ветки деревьев с редкой золотой листвой. Говорил, что очень хочет куда-нибудь съездить и от чего-то смущённо опускал глаза. Потом от чего-то смеялся и снова впихивал в голодного капитана булочки. А потом целовал, погасив в кабинете свет, чтобы Ким не видел розовых щёк. Капитан был самым счастливым, обнимая особенного друга за плечи и талию, поглаживая его щёки и пропуская сквозь пальцы выкрашенные, но мягкие волосы. А Хёнджин сполз со стола и нагло уселся на чужие бёдра, с трудом умещась на кресле. Поближе к капитану. Максимально близко, чтобы чувствовать его дыхание на губах, щеках, шее. Чтобы расстегнуть несколько пуговиц рубашки и украсить бледную кожу яркими цветами. Довести, заставить подставляться и сжимать ягодицы, прижимая к себе плотнее с тихими стонами. Сынмин, подскочив, свалился с дивана, тяжело дыша и пытаясь понять, что за хуйня сейчас произошла. Заметив мокрое пятно на штанах, громкость, количество и качество мата повысились. Холодный душ помог проснуться, но мозг комментировать произошедшее отказывался. Было очень странное ощущение. Странное и необъяснимое. Часы показывали половину двенадцатого. Сынмин позавтракав таблеткой от головы, ушёл в спальню и проспал до вечера. К счастью, больше ничего не снилось. Подставляя лицо под колючие снежинки, он поправил шапку с ушками и прикрыл глаза. Сморщив нос от комка снежинок, принесённых резким порывом ветра, парень ткнулся носом в шарф и медленно побрёл дальше. В одиночестве, как и всегда. Иногда было совсем грустно, как сейчас. Грустно, холодно и одиноко. Очень хотелось оказаться в тёплых объятиях, послушать, как прошёл день, приготовить вместе ужин и завалиться на диван с крекерами. Или, сидя на кухне, пить пиво с сухариками и спорить о какой-то ерунде. Или просто встретиться на улице. Просто увидеть и пройти мимо, чтобы не заметил и не узнал. Он зашёл в магазин, прошёлся вдоль рядов, выхватил упаковку краски, несколько банок пива, ужасные сухарики с острым соусом, соленые крекеры и, с трудом найдя персики, двинулся к кассе, а потом снова домой. Сынмин, проехав мимо пытающегося поджечь сигарету парня, думал о том, что лучше бы он работал, чем мучился от безделья и собственных мыслей. Парень, подняв глаза, проводил взглядом Мерседес и улыбнулся, медленно выдыхая дым. От чего-то стало хорошо и спокойно. Со счастливой улыбкой он дошёл до дома и, схватив крекеры, ушёл смотреть фильм, укутываясь в плед с едва ощутимым запахом древесной смолы. Капитан, поднимаясь по лестнице с пакетами, наткнулся на стоящую у двери квартиры бывшую жену. Сдержав смешок, он подошёл ближе и вопросительно уставился на молодую женщину. — я хочу вернуться. Я была не права и мне жаль, что всё так вышло.. — Наён, почти три месяца прошло. Что тебе нужно? — я хочу быть только с тобой. Сынмин, закатив глаза, оглядел её и заметил, что она, кажется, чуть-чуть поправилась. — мне не нужно это. У меня уже есть девушка. Наён в своей манере приоткрыла губы и опустила глаза. — Сынмин.. — не надо. Иди..к Чанбину. Или куда там.. — я беременна. Это твой ребёнок. Сынмин тихо засмеялся и вздохнул, смотря на женщину, как на вылезшего внезапно таракана. — Наён, вспомни, пожалуйста, когда у нас с тобой секс был? В прошлом году? Или..я не помню, если честно. А Чанбин пусть сам теперь отдувается. Мне, прости, прицеп не нужен. И тебе стоило думать головой, прежде, чем что-то делать. Сынмин, не обращая внимания на бывшую жену, зашёл в квартиру и, едва пакеты приземлились на стол, закатывая глаза вернулся к двери. — Господин Ким Сынмин? Вот, это вам, распишитесь и получите. Всё произошло очень быстро. Дверь закрылась и Сынмин остался в прихожей один, держа в руках маленькую коробочку с наклейкой в виде персика. — у меня от персиков скоро глаз дёргаться начнёт.. Распаковка произошла ещё быстрее. Внутри лежал пластмассовый фрукт, кучка мишуры и что-то старательно завёрнутое в пупырчатую пленку. Этим «что-то» был снежный шар. В нём сидел маленький щеночек, а рядом с ним на задних лапках стоял белый хорёк. Позади них аккуратные ёлочки с пушистыми ветвями и всё это засыпалось мелкими снежинками, стоило наклонить шар вбок. Сынмин, проклиная себя, признал, что ему понравился подарок. Если это можно назвать подарком.. Капитан очень хотел так думать. С персиком играли в гляделки долго. Сынмин проиграл и, после щелчка, вынул записку. « Привет, капитан Ким! Через несколько дней новый год и я отправил тебе подарок раньше, потому как не уверен, что посылки будут доставляться в праздничные дни. Я сделал этот шар сам, представляешь? Не думал, что получится, но прежде, чем тебе его отправить, я долго за ним наблюдал и тестировал, чтобы быть уверенным в том, что он хорошо сделан. Прости, но щеночек — это ты. А я хорёк. Не спрашивай, откуда я знаю. Это очень мило. Я много думал об этом и решил создать маленькие зоо-версии нас. Надеюсь, тебе понравится. С Новым Годом, Сынмин. Я думаю о тебе. » Капитан, ткнувшись носом в клочок бумаги, тихо вдохнул не дающий уже нормально спать персик. За окном было темно. Падал снег, изредка пищали дети, закидывая друг друга снегом. Сынмин смотрел на другой снег, искусственный, падающий на хорька и щенка. В темноте кухни горел огонёк сигареты, сквозь тонкую щель вырывался дым, меняясь с холодным воздухом. Капитан не плакал. Это просто от дыма глаза слезятся. — я тоже думаю о тебе, подозреваемый Хван.. больше, чем хотелось бы.. Забрав шар с собой, Ким ушёл в спальню и поставил его на прикроватную тумбочку. Обнаружилась снизу маленькая кнопочка, включающая подсветку. Теперь щенку и хорьку будет не так страшно в тёмном лесу под хлопьями снега. Не так страшно будет и капитану, каждую ночь просыпающемуся посреди ночи от сна, в котором он не успевает спасти кого-то очень важного, смутно знакомого, от выстрела, а потом видит, что стрелял он сам. Следующие дни прошли без участия капитана. Он лениво лежал на диване, на постели, иногда на полу. И неизменно в его руках был снежный шар. Звонил старший лейтенант, звал в бар. Сынмин отказался. Звонил младший лейтенант, звал на зимние шашлыки. Сынмин отказался. Звонил Ян Чонин, звал в горы. Сынмин отказался. Вечером Ким сел в машину и поехал в неизвестном направлении. Куда глаза глядят. В последнее время на бензин уходило в несколько раз больше обычного. Красные волосы трепал ветер. Парень сидел на балконе, завёрнутый в куртку-шапку-шарф, и пил кофе. Иногда добавляя коньяк. Рядом лежала коробка конфет и телефон с фотографией капитана Ким Сынмина. Красивый, зараза. Внимательный, добрый, иногда колючий, но это всегда можно исправить поцелуем. А он и не против. Обнимет, что-то тихо скажет и раскроет губы, снова становясь мягким и пушистым. Чувствуя, как замерзают щёки от слёз, он поднимается и, собрав принесённое на балкон, уходит в тёплую квартиру. На столике точно такой же снежный шар, какой отправился недавно капитану. Рядом солёные крекеры и виноградная "курилка". Интересно, полюбил ли капитан печенье? Наверное, нет. Пока все вокруг носятся в разные стороны, он стоит прямо напротив огромной ёлки на площади и смотрит, как мигают огоньки. Кто-то пихнул его плечом, быстро извинился и смешался с толпой. Поправив шапку, он запихнул под куртку красные пряди и поёжился от холода. Неподалёку собралась небольшая толпа, желая согреться. Парень купил кофе и сел на скамейку, закидывая ногу на ногу. Капитан как-то говорил, что на праздник в город в последний раз ходил, когда был маленьким. Потом некогда было. И парня всё не отпускало желание это исправить. Показать, как тут красиво, чем-нибудь угостить, погулять и обязательно послушать его истории. А потом, прячась от холодного ветра, может быть.. поцеловать. Если в чёрных глазах напротив он увидит "можно". Если нет, то подождёт, а потом, ругая себя, рискнёт и ткнётся в его губы, к огромной радости не встречая сопротивления. Прямо как в недавнем сне, в котором они гуляли под этой огромной ёлкой, пили кофе и обсуждали всё на свете, изредка касаясь друг друга холодными пальцами. Кофе кончился. Парень, поднявшись со скамейки, сделал несколько фотографий и, рассматривая снимки, двинулся дальше. Он очень торопился. Домой хотелось особенно сильно. Машина осталась в надёжных руках ремонтников и он вынужден был топать пешком, безуспешно стараясь спрятаться в шарфе от летящих в лицо редких снежинок. Холодно, дома никто не ждёт. И зачем он туда каждый день вообще приходит? Может быть, чтобы после долгой прогулки и атаки колючих мыслей лечь на кровать и коснуться пальцами стекла, защищающего хорька и щенка от внешнего мира. Может быть, чтобы выпить горячего персикового чая. Или чтобы уснуть перед телевизором, наевшись крекеров. Всё равно чего-то не хватало. Он знал, чего именно, но произносить в слух не хотел. Если снова начнёт рассуждать, то опять погрязнет во всё ещё непонятных чувствах и скорее всего, начнут от едкого дыма слезиться глаза. Слишком много людей. Почему они не сидят дома? Зачем в такой холод идти на улицу? Убрав телефон в карман, парень, подняв глаза, замер. Прямо на него шёл замёрзший капитан Ким, смотря под ноги и кутаясь в шарф. Он лавировал между прохожими, погруженный в свои мысли и, казалось, ничего вокруг не замечал. Он сделал шаг назад, ещё один и ещё. Сынмин, уловив отдельное от массы, слишком медленное движение, поднял глаза и остановился. С уверенностью можно было сказать, что прохожие резко замерли, как и стрелки наручных часов. Остался только в десяти шагах напуганный парень в милой шапке с ушками и капитан полиции, до костей замёрзший в своём пальто. Сынмин сделал неуверенный шаг вперёд, парень шагнул назад. Капитан снова замер, как и тот. Сколько можно играть в гляделки? Долго. — я ничего тебе не сделаю, обещаю — врёшь — я хоть раз соврал тебе? Он отвёл глаза, но, заметив движение, отскочил в сторону, возвращая всё внимание на капитана. — я просто хочу поговорить — нет — почему? — нельзя — почему нельзя, Хёнджин? — отстань от меня. Я просто хочу домой.. — я не сделаю тебе ничего, пожалуйста, давай поговорим Хёнджин, качнув головой, сорвался с места и побежал. Капитан рванул за ним. По скользким дорожкам, по сугробистым обочинам, тёмным переулкам и дворам. Хёнджин устал, но продолжал бежать, пытаясь спасти свою хорёчью шкурку от клыков и когтей вошедшего в азарт щенка. Спустя долгие минуты, парень свернул в гаражи и спрятался за одним из них, стараясь не дышать. Лёгкие горели нещадно, щёки обжигали слёзы, а сердце грозились упасть в сугроб. Скрип снега раздался совсем рядом. Парень замер, вслушиваясь в каждый звук. — выходи. Это тупик. Дальше, в самом конце, недавно заложили проход. Выход у тебя будет только через меня. Хёнджин беззвучно ругнулся, но не вышел. Скрипящий звук прошёл на несколько метров дальше и снова остановился. — я же всё равно найду. Пользуясь шумом от хруста снега, Хёнджин слепил снежок и снова замер. Сердце загнанной жертвы колотилось где-то в горле и всё громче обещало рухнуть в снег. Сынмин был рядом. Он это чувствовал. — Хёнджин-а.. выходи.. Хван, набравшись смелости, выглянул из укрытия и заметил стоявшего в десяти метрах капитана. Тот был повернут к парню спиной и, не смотря в его сторону, наворачивал круги на одном и том же месте. — ты же не хочешь, чтобы я позвал друзей? Минхо на тебя очень злится.. Сынмин, продолжая наворачивать круги, повернулся к нему спиной и тогда парень, высунувшись ещё немного, максимально далеко постарался кинуть снежок. Сынмин отвлёкся на шум, но, заметив движение, снова побежал за Хёнджином. Несколько минут бега, мата капитана и Ким, протянув руку, хватает куртку парня. Сынмин не успевает ничего понять и в следующую секунду оказывается уложенным на лопатки, а Хёнджин, пытаясь подняться, отползает подальше. Капитан, несколько раз моргнув, поднимается и снова бежит за парнем. Тот кружит по одной улице и не сходит с уже заученного маршрута — не хочет показывать свой адрес. В какой-то момент Ким его упускает из виду и, тяжело дыша, останавливается, оглядываясь. — Хёнджин! Непонятно откуда тот появляется и останавливается напротив, сохраняя дистанцию. Молчит и смотрит на капитана. Кажется, бегать ему легче, чем Сынмину. — почему ты за мной бегаешь? — издеваешься? — интересуюсь — связать бы тебя — да,мне иногда нравится такое. Иногда. — придурок.. — Сынмин, если это из-за тех сообщений, то я не буду больше тебе писать — не из-за них, я хочу поговорить. Нормально, по-человечески — не надо. Тебе лучше уйти — да почему, блять? — я не могу тебе рассказать — зачем ты похитил тех девушек? Хёнджин отвёл глаза, кусая губы. — что с ними? Они живы? — да. — с ними всё в порядке? — да. — зачем?.. — не ищи меня, капитан Ким. Я не буду больше тебе писать. — стоять! Хёнджин, услышав выстрел, замер и повернулся к капитану. Весь город, кажется, погрузился в тишину, а приближающийся звук хрустящего под ботинками снега заставлял истерично искать пути отхода. Сынмин подошёл почти вплотную. Достаточно для того, чтобы от лёгкого запаха мяты закружилась голова. Парень, не обращая внимания на опущенный пистолет, повёл носом, улавливая древесную смолу. — уходи, пожалуйста — я имею полное право прямо сейчас закрыть тебя. — закрой. Кому хуже сделаешь? — один вечер, пожалуйста. — ты ещё упрямее, чем самый упрямый на свете баран. Пойми, я не могу с тобой общаться. Не мо-гу. — объясни, почему? — этого я тоже сказать тебе не могу. — ты точно издеваешься..шагнешь в сторону и я выстрелю. Не убью, конечно, но будет очень больно. Очень. — Сынмин достал телефон, включил и начал кому-то что-то писать. Хёнджин с лёгкой улыбкой осматривал хмурые брови, опущенные ресницы, бегающие по экрану глаза и поджатые губы. Несмотря на угрозу, он подошёл ближе, чувствуя, как в живот, сквозь куртку, упирается что-то твёрдое. Пистолет, сжимаемый дрожащей рукой. Спасая Минхо она не дрожала. — на шаг назад. — я же просил тебя одеваться теплее.. Хёнджин отпихнул дуло в сторону и, неразборчиво что-то зашептав, накрыл его губы поцелуем. Сынмин ответил, укусил и тут же отошёл. — как всегда — кофейный — тихо сказал Хван. — как всегда — непослушный и без мозгов. — ответил капитан. — ты вообще понимаешь, что с тобой будет? — кончено, понимаю — точно без мозгов.. Сынмин хотел говорить, но совсем о другом. И невозможность высказать то, что хочется, заставляла злиться. Хёнджин снова подошёл и, цепляя его подбородок, снова поцеловал. На этот раз дольше, не позволив отойти и полностью согласившись на давящее в живот дуло пистолета. Обхватив его пальцами, он медленно подвёл дуло к своей шее и направил ровно так, чтобы Сынмин, не напрягаясь мог прострелить ему его безмозглую башку. Капитан, обнимая его за талию, отвёл пистолет в сторону, углубляя поцелуй. Этот блядский персик никогда больше не даст ему спокойно жить. — я так скучал.. очень сильно скучал.. — я тоже.. Сдайся, пожалуйста, я помогу тебе, даже если мне это будет стоить работы и собственной свободы. Хватит бегать.. — ты не понимаешь, капитан Ким..но я не обижаюсь. Я бы и сам не понял.. отпусти, прошу.. — ты вернёшься? — когда-нибудь..не знаю.. — не отпущу Хёнджин, поддаваясь его губам, погладил капитана по щеке, второй рукой поправляя сползший шарф. Сынмин не хотел отпускать, полностью признавая поражение перед ним и перед самим собой, позволяя себе утонуть в своей слабости. — отпусти..нельзя..уже слишком долго — о чём ты?.. — отпусти. Сам. Я буду писать чаще. Обещаю — каждый день — не так часто.. Хван заткнул его очередным поцелуем, притягивая к себе. Долгий, наполненный болью и недосказанностью, уже начавшимся ожиданием и бесконечной тоской. Сынмин прижимал к себе так, будто хотел слиться в одно целое и больше никогда не расставаться. Хёнджин обнимал, гладил по щекам и целовал, целовал, целовал. Когда тот отстранился и шагнул в сторону, капитан двинулся к нему. — не надо..мы договаривались — ты не можешь так поступать. Появляешься, исчезаешь, снова появляешься и исчезаешь.. — потому что ты ждал меня. — не делай вид, что тебе всё равно — мне не всё равно. Будь иначе, я бы не стоял сейчас тут. — не оставляй меня..снова.. — прости, капитан Ким, так надо.. прости, пожалуйста..ты у меня очень добрый на самом деле, мягкий и пушистый. Я знаю.. одевайся теплее, пожалуйста. Ради меня..— Хван, сократив между ними расстояние, в последний раз коснулся его губ и, развернувшись, скрылся в темноте.