Catch me.

Сынмин, несмотря на то, что до игр в догонялки спешил домой, появился там к утру. С невероятно чувственным шлейфом алкоголя, желанием стереть себе память или влепить самому себе по морде, чтобы вспомнить, кем он был до появления Хван Хёнджина, и кем стал сейчас. Самому себе в глаза смотреть было противно. Думать обо всём произошедшем в таком состоянии не хотелось. Нет, хотелось, но капитан старался не думать, потому что ненавидеть себя ещё больше было просто невозможно. А утром добавилась головная боль и Ким, старательно избегая отражения в зеркале, решил взять себя в руки. Пошёл на хрен алкоголь. Пошёл на хрен Минхо со своими шуточками. Пошёл на хрен Хван Хёнджин. Капитан Ким должен вернуться в строй и вылезти из болота своих не принятых непонятых чувств. И получалось вроде неплохо, а на снежный шар он смотрел потому что он был красивый, а не потому что это подарок подозреваемого Хван Хёнджина. Минхо, видимо освободив рот, позвонил и сказал, что нашёл классную гадалку, которая за чисто символическую сумму разложит карты и посмотрит, что там ждёт капитана и подозреваемого в их любовном будущем. Сынмин, пожелав ему разложить своего парня, пока тот снова не сбежал, выключил телефон. В полной тишине прошёл первый день без Хёнджина. Потом второй, третий, неделя. Новый год он не отмечал. Стоя у окна и смотря на салюты, капитан старательно отгонял мысли о том, что хочет быть сейчас не здесь. И не один. К двум часам ночи он уже спал, завернувшись в одеяло на сто двадцать процентов. Блестящие глаза неотрывно следили за каждой искоркой взрывающихся фейерверков, пока их обладатель улыбался самой счастливой улыбкой, прижимая к груди снежный шар. От визга детей под окнами становилось ещё радостнее. Сейчас он и сам чувствовал себя одним из них, пусть чуть-чуть и побольше ростом. Парень высматривал прохожих и продолжал улыбаться, пока не наткнулся на неподвижную фигуру прямо напротив своих окон. Человек, кажется смотрел прямо на него. Из-за капюшона не было видно, кто это, но видеть было и не нужно. Парень, прижав к себе стеклянный шар, отскочил от окна и, проверив входную дверь, ушёл в спальню. Интересно, как там капитан Ким? Празднует с друзьями или один? Что ему подарили? Пусть только не выпивает много, а то будет болеть голова. А капитан Ким, первого дня нового года, сидя за рабочим столом, хотел застрелиться. На столе лежали фотографии пропавших девушек и все они были убиты. Кроме последней — её всё ещё не нашли. Кому-то перерезали горло, кого-то повесили, кого-то душили руками. Сынмин, сдержав рвотный позыв, резко поднялся из-за стола и, подойдя к окну, открыл его и поглубже вдохнул морозный воздух. Минхо, сидя на углу капитанского стола, поёжился от холода и одним движением собрал фотографии и, перетасовывая, как карты, аккуратно сложил и положил на стол вниз изображением. — я виделся с ним за неделю до праздников. Случайно на улице встретил.. С каждым следующим произнесённым словом глаза старшего лейтенанта становились всё больше и под конец он только выдал: — ашалеть.. Ты на всю голову ку-ку.. Сынмин заторможенно кивнул и повернувшись, тихо спросил: — Минхо, что мне делать?.. Старший лейтенант тут же ответил и кое-что предложил. Сынмин на его слова хотел было покрутить пальцем у виска, но, подумав, согласился. Протестующее сердце было грубо заткнуто и капитан решил послать всё на хрен ещё раз. Собрав недостающую часть супер - команды капитана, они уселись за его стол и принялись обсуждать идею Минхо. Сынмин больше не пил, хотя очень хотелось. Стеклянный шар был запихнут в шкаф, всё, что хранило хоть немного запаха персика было два раза перестирано. Жаль, мозг постирать нельзя. Сердце всё ещё протестовало и, когда спустя неделю на коврике был обнаружен пластмассовый персик, сердце капитана пошло в атаку. — Минхо, я не могу. Давай ты сам. С Феликсом и Чонином. А я просто постою в сторонке. Пожалуйста — дрожащим голосом протараторил капитан. Минхо по ту сторону телефона — Ким был точно уверен — закатил глаза. — ты его увидел? Он тебе передал что-то опять? Мы уже всё триста раз обсудили и решили. Возьми себя в руки, Сынмин. Он похитил и убил пятерых. Ладно, последняя ещё не найдена, но думается мне, что она тоже упакована в пакет и плавает где-нибудь в речке. Включи голову, подотри сопли и действуй при первой же возможности. И если он тебе что-то передал, то выброси. Старший лейтенант сбросил звонок и Сынмин убрал телефон в карман, сжимая в другой руке пластмассовый персик. Капитан не хотел, но пластмасс щелкнул, открываясь. Капитан не хотел, но развернул записку. Капитан не хотел, но жадно принялся читать аккуратно выведенный текст, с каждой строчкой сползая по стене все ниже. « Привет, капитан Ким! Я соскучился по тебе. Очень — очень соскучился. Но встретиться мы не сможем, извини. С момента нашей последней встречи прошел месяц и у меня накопилось столько вопросов..как ты себя чувствуешь? Одеваешься или всё так же ходишь в пальто? Если да, то я очень расстроен. Я бы очень не хотел, чтобы ты простудился. Потому что я не смогу быть рядом и помочь тебе. Это расстраивает меня ещё больше. Я обещал писать чаще, но не смог сделать этого раньше. Я был очень занят, извини. Надеюсь, ты не обижаешься и не злишься на меня. Я правда не мог написать. Прости, пожалуйста. Но я очень много о тебе думал! А ещё я недавно нашёл в своих вещах твою футболку. Прости, но я тебе её не отдам. Я сложил её и убрал до весны. До проклятой весны и сезона дождей и гроз. Представляешь, как я был рад, когда нашёл её? Не думай, я не специально её забрал и до вчерашнего дня я даже не знал, что она у меня тут лежит. Но теперь я очень — очень счастлив и почти спокоен. Я бы обменял все футболки мира на твои объятия и, если позволишь, поцелуи. Совсем чуть-чуть, чтобы я успокоился. И, переходя к самой неприятной части, я хочу сообщить, что недавно случайно разговорился с одной девушкой. Её зовут Пак Мин Ён, она работает бухгалтером в строительной компании. Точно не помню, но, кажется, ей двадцать шесть лет. Я бы хотел попросить тебя присматривать за ней. Пока, капитан Ким. Я думаю о тебе и очень скучаю. » Сынмин, уткнувшись лицом в колени, притих. Всё это притворство уже давно дало трещину и после записки рассыпалось в прах. Капитан не хотел участвовать в затее Минхо. Не хотел больше вообще ничего. Происходящее всё больше казалось каким-то дебильным сном, из которого тот никак не может выбраться. Ким, сорвавшись на тихий плач, обнял свои колени и, соглашаясь с поражённым сердцем, признал, что втрескался по уши в убийцу. Которого должен поймать и посадить. Должен, но не хочет. Может.. уволиться? Уволиться и уехать в другую страну. А всё, что происходило тут забыть и начать новую жизнь. Больше не будет пластмассовых персиков, сочувствующего взгляда Феликса и злющего Минхо. Что делать с нарушителем закона капитан знал. А что делать, если ты в одного из них влюблён? И ладно, если бы Ким был каким-нибудь продавцом в магазине или частью офисного планктона, тогда было бы не так хреново. Но он капитан полиции, поклявшийся защищать мирных граждан и ловить.. таких как Хван Хёнджин.. Минхо настаивал и даже слушать ничего не хотел. Феликс и Чонин сочувствующе зыркали из угла. Минхо злился, как чёрт. Сынмин хотел застрелиться и больше не мучить себя, раз уж уволиться это плохая идея. Может..позвонить Наён? Нет, хуёвая идея. Ещё хуже, чем увольнение и суицид. А вдруг она одумалась, поняла что-то там?.. Нет. Не поняла. Минхо забрал коньяк из заначки за шкафом. Потом вторую бутылку из-под дивана, на котором сидели Феликс и Ян. Потом третью, спрятанную в листьях пышного растения в углу кабинета и, покрутив пальцем у виска, ушёл. Ким не собирался пить, он же пообещал себе. И даже забыл о этих бутылках. А прятал он их на случай проверки. Ну и чтобы в случае чего под рукой были. Мало ли какой-нибудь Хван Хёнджин на голову свалится. Свалился. Так свалился, что обеспечил капитану сотрясение всего организма, ежедневные буйства мышцы за грудной клеткой и атаки серого вещества в ночное время суток. Бонусом предлагались дрожащие руки во время легоньких истерик после лицезрения пластмассового персика и его содержимого. Сынмин устал. Он стоял под окнами уже минут сорок. Было очень холодно. И если первые минут пятнадцать можно было спастись горячим стаканчиком кофе, то сейчас, когда он закончился, было очень плохо. А окна по-прежнему смотрели холодной темнотой и отказывались отвечать на немые вопросы и показывать владельца квартиры. Машина же стоит во дворе..где он? А что, если он не один, поэтому не горит свет?.. Может уже забыл и счастлив с кем-то? Это было бы хорошим исходом событий. Хорошим, пусть и болезненным. Ему нельзя ни с кем общаться. Он всегда должен быть один. До конца своих дней. И что он вообще хотел, когда шёл сюда? Парень поправил шапку, шмыгнул носом, как всегда забавно морщась, и опустил глаза на свои ботинки, топчущие снег. Холодно. Руки в карманах тоже замёрзли, под шарф каким-то образом забирался адски холодный ветер. Он поднял голову на окна. Колыхнулась прозрачная занавеска. Стало страшно и ещё холоднее. Он развернулся и быстрым шагом направился подальше отсюда. — Хёнджин! Ещё быстрее. Снова догонялки? Капитан, на бегу пытаясь одеться, следил за фигурой впереди, умудряясь ещё и под ноги смотреть. Парень, жалея и ругая себя одновременно, перескочил через оградку и, не обращая внимания на звонкий мат позади, рванул дальше. Зачем он сюда пришёл? А, ну да, вспомнил. Сынмин завернул за угол. Подозреваемый был дальше предполагаемого и капитану пришлось ускориться. Хёнджин петлял, но определённо его куда-то вёл и капитан, увидев забор под три метра из железных щитов, понял, что ведут его на заброшенную стройку. Зачем? Посмотрим. Проверив содержимое кармана, Сынмин мысленно вздохнул и, отвесив сердцу "по морде" побежал дальше. Зайдя на территорию, он поднял глаза на десять недостроенных этажей и, заметив красную макушку, скрывающуюся в здании, снова побежал, думая о том, что неплохо было бы возобновить тренировки. Хёнджин был постоянно на виду, не давая упустить себя. Остановился он на восьмом этаже. Странно, что под ногами ещё ничего не обрушилось. Капитан остановился напротив, сохраняя дистанцию в привычных десяти метрах. Слишком далеко. — привет, капитан Ким..— тихо сказал парень, внимательно рассматривая полицейского. Сынмин, чтобы не выдавать дрожь в голосе, кивнул, точно так же рассматривая парня перед собой. Похудел. Покрасился. Подвёл глаза. Царапина на шее под линией челюсти и краешек тёмного следа, скрывающийся под мягким шарфом. Жертва оставила? Скорее всего.. — я очень скучаю по тебе, прости, что заставляю бегать, но я не хочу, чтобы нас видели. Это опасно для нас обоих. Расскажи мне что-нибудь, пожалуйста. Я так скучал по твоему голосу.. — Хёнджин..хватит. Где последняя девушка? — я не знаю. Её отпустили. — кто отпустил? Хёнджин улыбнулся и посмотрел на город. — расскажешь, что у тебя нового произошло? — почему ты не убил их сразу? Зачем ждал? Кто отпустил последнюю? Вас несколько? — я не смог дождаться весны и иногда засыпаю с твоей футболкой..странно всё это..и очень грустно.. — Хёнджин. Ответь. — тебе снятся сны? Мне недавно снилось, что мы с тобой гуляли в лесу. Я очень люблю лес.. тебе нравится лес? Там так тихо и спокойно.. Сынмин прикрыл глаза и тихо выдохнул. Хёнджин тихо засмеялся, глядя на подошедшего почти вплотную капитана. — ты слишком серьёзный. Успокойся. Рано или поздно всё кончается. Парень, подавшись навстречу, ткнулся носом в его грудь, тихо вдыхая запах полюбившейся древесной смолы. Ким, чувствуя мяту, медленно таял, оставляя под ногами обоих лужицу розового сиропа влюблённого сердца. — у меня для тебя кое-что есть.. — едва различимо проговорил Ким и, наткнувшись на заинтересованный, горящий взгляд, опустил глаза, доставая из кармана маленькую фигурку хорька, размером чуть больше спичечного коробка. Хёнджин, лучезарно улыбаясь, коснулся пальцами фигурки. Погладил по голове, спине, коснулся пальцев капитана и, аккуратно, слишком бережно забрав фигурку, поцеловал Сынмина в щёку. — мне очень нравится.. спасибо, капитан Ким. Я оставлю его у своего снежного шара. У нас одинаковые, кажется, я забыл сказать.. Капитан, притянув парня к себе, накрыл его губы поцелуем, прилагая все усилия, чтобы не разрыдаться прямо сейчас. В его объятиях. У Хёнджина не получилось и, чувствуя, как тёплые пальцы стирают слёзы, он, прервав поцелуй, ткнулся в его плечо, крепко обнимая и заливая слезами чужое, мягкое и тёплое пальто. — я просил тебя одеваться теплее..ради меня..а ты опять в пальто.. — прости, так получилось.. — тебе же холодно.. — иногда. Мне нравится холод — чокнутый. Если не ради меня, то ради себя одевайся. Кто будет ловить меня, если ты заболеешь? Капитан, утыкаясь носом в мятную макушку, промолчал, прижимая к себе ненавистно — любимого преступника. — можешь для меня сделать кое-что? — тихо спросил парень, прячась от порывов ветра в тёплых объятиях. — что угодно — так же тихо ответил капитан. — обещай, что не станешь меня ненавидеть и осуждать. Я знаю, что это сложно, но, пожалуйста, хотя бы попробуй.. — я ненавижу себя, а не тебя.. может всё-таки сдашься?.. — сам — никогда. Можешь отвести меня в полицию прямо сейчас и я пойду с тобой, но сам не приду никогда. — ответь, пожалуйста, зачем ты всё это делаешь? — я не..это..ты ничего не знаешь, а я не могу рассказать. — тебя заставляют? Кто? — нет. — расскажи хоть что-нибудь, пожалуйста.. — я не могу — если тебя заставляют, то я смогу тебе помочь и тебя никто не посадит. Я поставлю к тебе охрану. Тебе нечего бояться — мне не нужно ничего. Ничего, кроме тебя. Но даже это мне нельзя. Мне нельзя общаться..— Хёнджин резко замолчал и холодными губами коснулся тёплой шеи капитана. — прости, пожалуйста.. когда-нибудь ты узнаешь обо всём. Я очень на это надеюсь. Я оставил тебе несколько подсказок, капитан Ким и больше ничего я сделать не могу..поймай меня, пожалуйста..я так устал.. Сынмин выпал из реальности. Ещё ни один преступник не просил его поймать. Ещё ни один не хотел оказаться за решеткой так сильно. Но в то же время убегая. Хёнджин странный. Очень странный. И понять, что у него в голове, кажется, невозможно. Капитан, цепляя его подбородок, смотрел в глубокие, шоколадные глаза, стирая пальцами свободной руки слёзы с его щёк. Хёнджин смотрел так, как не смотрел на него ещё никто. Даже Наён в далёком прошлом на их первом свидании. — ты очень красивый, капитан Ким.. знаешь? Мне нравится твоя улыбка. Так улыбаться можешь только ты. Обещай делать это почаще.. — перестань..ты заставляешь меня испытывать самые противоречивые чувства. — я рад, что рядом со мной ты снова можешь что-то чувствовать. Я чувствую..ты очень много значишь для меня, капитан Ким..мне нравится число сто сорок три. Красивое.. Капитан не понял, при чём тут числа, но информацию запомнил на всякий случай. — я чувствую то, что чувствовать не должен. Это мешает мне выполнять свою работу, свой долг. Я не хочу чувствовать всё это, но мне не нравится мысль, что это когда-нибудь закончится. — я уже говорил, что рано или поздно всё кончается — возможно, ты прав.. — поцелуешь меня? Капитан качнул головой, поглаживая большим пальцем чужой подбородок. Тёмные глаза смотрели прямо в его и в них совсем не было удивления, когда капитан сдался, припадая к его губам. Хёнджин дрожал, как во время грозы на диване в гостиной и он не был уверен, что от холода, хоть кости уже покрылись льдом. Сынмин дрожал точно так же и нервная система обещала скоро помахать ручкой и свалить в закат, особенно громко она обещала это сделать, когда подозреваемый Хван скользнул языком по его губам. Капитан, как и всегда, не против. Он уже давно сдался в плен, из которого, как ни старайся, не выбраться. Остаётся только ждать конца. А Хёнджин прижимает его к бетонной стенке, расстёгивает свою куртку и, насколько позволяют размеры, закрывает ей капитана, пока чужие руки медленно гладят живот и бока сквозь свитер. И даже сквозь свитер чувствуется, как он замёрз. Замёрз, но продолжает стоять тут, целовать и обнимать. И капитану точно так же плохо, как и подозреваемому. Плохо от того, что тут нет тёплого пледа и дивана, на котором можно продолжить целоваться, не боясь друг друга заморозить. — застегнись — замолчи и целуй Сынмин почти неслышно стонет, чувствуя упирающуюся в живот чужую пряжку ремня. Конечно, это ремень, что же ещё? Только Хёнджин не любит ремни, но капитан старается об этом не думать. А подозреваемый жмётся плотнее, чувствуя своим животом, конечно же, пистолет. Только капитан его с собой не брал сегодня. Ким, согрев руки, забирается под свитер, одними пальцами обнимает за талию и прижимает к себе. Поднимается повыше, гладит спину, поясницу и нежная кожа под пальцами в миг покрывается мурашками. Сынмин тут же убирает руки и слышит в ответ сдавленное «вернись». — не хочу тебя морозить лишний раз — мне жарко..— с улыбкой отвечает, нехотя разрывая поцелуй и, кладя его руки на свой живот, снова целует. Сынмин кончиками пальцев ведёт по мышцам живота, очерчивает едва выступающие кубики пресса и мягко сжимает талию. — надо остановиться — не надо — тут холодно и совсем неподходящее место — если б знал, то привёл бы тебя в гостиницу — если б знал, то затащил бы к себе в квартиру — затащи меня к себе в спальню — блядство. — рычит капитан и отстраняется, утыкаясь носом в его шею. Мята забивается в лёгкие, оседает конденсатом и медленно впитывается в пористую структуру. Сынмин не против. Не против, чтобы Хёнджин был повсюду, и даже внутри. — мне не легче. — отвечает Хван и откидывает голову, открывая шею, тут же чувствуя острые зубы, чередующиеся с поцелуями. — пойдём к тебе?.. пожалуйста.. — не получится.. сейчас.. Хёнджин, будто резко отрезвев, аккуратно, очень медленно отстраняется и смотрит в капитанские глаза. И Сынмин пытается понять, что сейчас творится в его голове, утопая в шоколадных глазах. Но там ничего не видно, кроме немого вопроса и отголоска вечно скрываемой грусти. Хёнджин думает, что у капитана всё же кто-то есть. — старший лейтенант Ли Минхо, младший Ли Феликс и наш новенький Ян Чонин — отвечает капитан и мягко целует, будто извиняясь за то, что заставил лишний раз переживать. И пусть это эгоистично, неправильно, но Хёнджин, несмотря на всё то, о чём размышлял под окнами капитанской квартиры, сейчас невероятно счастлив, что капитан по-прежнему свободен. Счастлив, что капитан Ким целует и ласкает только его одного. Своего подозреваемого Хван Хёнджина. Счастлив, пусть и слышит фамилию того, кто при каждой встрече оставляет синяки на его теле. А Сынмин поцелуями по подбородку снова спускается к шее и прижимает к себе, крепко обнимает и вдыхает сладкий персик, чувствуя, как плавится в руках его подозреваемый. И с каждым поцелуем тот всё больше отдаётся, всё больше сияет. Ким целует длинную царапину на шее, аккуратно, едва касаясь. Хван снова жмётся плотнее, отвечая тихими стонами, стаскивает с себя шарф, больше открываясь для капитана, и гладит по волосам, перебирая пальцами короткие пряди. Его капитан Ким снова мягкий и пушистый, не злится, не задаёт вопросов, целует. Его капитан Ким, пусть и не совсем его, снова рядом. — снова уходишь? — шепчет Ким, чувствуя, как вскоре тот по миллиметрам отстраняется. — пора..уже много времени прошло.. — так же шепотом отвечает парень и, едва касаясь, целует. Сынмин, не успев ответить на поцелуй, смотрит почти обиженно, а Хёнджин, застёгивая куртку, снова целует и, улыбаясь, делает шаг назад. Капитан мягко отпускает его и отводит глаза в сторону, борясь с желанием снова обнять. Сразу становится холодно. Без его объятий и поцелуев. Без его тихого шёпота и запаха персика. Капитан долго смотрит на мелькающую впереди спину, медленно шагая позади. Тот несколько раз оборачивается и машет рукой, а потом, послав воздушный поцелуй, скрывается. И капитану кажется, что всё произошедшее — очередной сон, проделки больного разума и сердца, галлюцинация, но он слишком счастлив, даже если и сходит с ума от пусть и иллюзорного, но такого тёплого чувства, превращающего мозг в вату. А сладкий персик на губах и мята, пропитавшая насквозь спрятанный под пальто чужой шарф — очередной подарок Хёнджина — будут долго напоминать о том, как жарко может быть на восьмом этаже недостроенного здания под ледяными порывами ветра. Сколько нужно будет ждать следующей встречи? Не важно, капитан будет ждать. Ждать и едва заметными точками помечать дни в календаре. С момента последней встречи прошло тридцать четыре дня и Сынмин готов ждать снова с маленькой надеждой, что ждать придётся хоть немножечко меньше. Поднимаясь по ступенькам, он, с каждой пройденной, всё больше нервничает и не знает, куда спрятать шарф от любопытных глаз старшего лейтенанта. Но выходящие из его квартиры Ян и Феликс тут же сообщают, что Минхо ненадолго отъехал. Сынмин, зайдя в квартиру, аккуратно достаёт из-за пазухи шарф. Феликс отводит глаза, а Чонин со всем своим возможным любопытством смотрит на даже на вид мягкую ткань. — мы не скажем — говорит Ян, рассматривая шарф. — иди спрячь, пока Минхо не вернулся.. — добавляет Феликс и утаскивает Чонина на кухню. Сынмин благодарен. Очень. Он присоединяется к ним позже, когда до боли в лёгких надышится мятой и, аккуратно сложив, уберёт шарф под подушку. До встречи ночью. Минхо вернулся спустя полчаса. Курил, сверля взглядом троицу, изредка что-то говорил. А Сынмину было страшно. У старшего лейтенанта временами чуйка получше, чем у капитана. Но он продолжал улыбаться на шутки Феликса и поддерживать беседу с Чонином. Поздно ночью в беззвучных слезах он будет долго извиняться, прижимая к себе мягкий шарф, а рано утром на пороге кабинета его будет ждать пропавшая и единственная выжившая девушка со своими родителями. Проводив их в кабинет, капитан каждому выдал по чашке чая и принялся записывать показания. Девушка сказала, что подозреваемый Хван Хёнджин представился Ким Тэхёном, они познакомились, пообщались, выпили, он предложил покататься на машине. Потом всё поплыло и проснулась она связанная в обшарпанной комнате. Тэхён — Хёнджин приносил чистую воду, еду, но на вопросы не отвечал и при свете дня всегда прятал лицо. Сынмин снова много думал. Минхо наворачивал круги по кабинету, совсем не понимая, что в его плане пошло не так. Возвращаясь домой, он с самой счастливой улыбкой шёл по улице, едва не прыгая от счастья. Долгожданная встреча с капитаном принесла столько эмоций, что в себе держать это было невозможно. Какой-то прохожий толкнул его в плечо, извинился и быстро пропал. Это не испортило настроения от слова совсем. Хёнджин зашёл в квартиру, снял куртку и сразу же побежал в ванную. На шее красовались самые прекрасные цветы, что он когда-либо видел. Цветы, оставленные его капитаном. Подскочив, он кинулся к куртке и стал шарить по карманам в поисках фигурки, но к своему удивлению, так её и не нашёл. А вот это уже настроение испортило сильно. Хёнджин, подозревая, что следующая встреча произойдёт не раньше, чем через месяц, очень расстроился. Как можно было потерять подарок капитана? Единственный, если не считать присвоенной футболки. Захотелось сорваться к капитану, пожаловаться на самого себя, снова упасть в его объятия и, если получится, получить точно такую же фигурку. Не удержавшись, он включает телефон и, нажав на звонок, долго слушает гудки. Сынмин неописуемо рад, что телефон на беззвучном, а сердце радостно колотится, когда на экране появляются отпечатавшиеся на всю жизнь в памяти цифры. Минхо снова злится непонятно от чего и уходит из кабинета. Капитан, отвечая на звонок, закрывает дверь. — капитан Ким.. прости, пожалуйста, я потерял хорька..мне так жаль..прости..я очень расстроился.. Слыша, как тот плачет, Ким не сразу понимает, о каком хорьке идёт речь, но довольно быстро соображает и тихо отвечает: — не плачь, пожалуйста, я подарю тебе ещё тысячу таких хорьков и они будут лучше, чем этот Голос капитана успокаивает. Если закрыть глаза, можно представить, что он рядом, как тогда, осенью, в гостиной, на мягком диване. И Хёнджин постепенно успокаивается, отгоняя мысли о том, что всё это было слишком давно и, возможно, больше не повторится, пока Сынмин неслышно выдыхает, радуясь. Теперь понятно, почему старший лейтенант так злился — не смог понять, почему фигурка с маячком не двигается с места. — я очень скучаю, капитан Ким..Когда ты меня поймаешь? — я тоже скучаю..и мне не очень хочется тебя ловить, как бы странно это ни звучало.. — я хочу, чтобы ты поймал. Собери все кусочки во едино, капитан Ким. Я буду ждать тебя. Сынмин не успевает ответить и слышит короткие гудки. Он открывает глаза и снова видит свой кабинет, а не уютную гостиную, освещаемую одним телевизором. И рядом, под боком, не свернулся комочком засыпающий парень. Засыпающий, но продолжающий хрустеть крекерами. И от этого капитану совсем плохо. Он набирает снова и снова, а в ответ только "абонент недоступен". Хёнджин, свернувшись на диване, обнимает чужую футболку и утыкается в неё носом, смотря в экран телевизора. На плечах тёплый плед, рядом крекеры, но всё ещё не хватает самого главного — капитана, обнимающего со спины. И его, как он думал, незаметных поцелуев в макушку. Парень, прячась с головой под пледом, поглубже вдыхает запах и снова почему-то плачет. Снова холодно и одиноко. Сынмин, отсидев рабочий день, заваливается домой и тут же идёт в ванную. Потом, кутаясь в худи, ужинает пиццей и смотрит новую серию сериала, который ему показал Хёнджин. А вокруг слишком тихо и никто не хрустит крекерами, спиной прижимаясь к груди. Никто не подсовывает самые крупные, и никто не смеётся, когда его супер-план раскрыт и его самого начинают кормить самыми большими крекерами. Теми, которые старательно подкладывал капитану Хёнджин. Никто не обнимет, засыпая, и не скажет, что рядом с ним спокойно и хорошо. И ответить, что капитану тоже, некому. Некого поцеловать, когда тот уже спит, некого накрыть пледом, нехотя уходя из квартиры. И не с кем готовить ужин, обсуждая всякую ерунду. Сынмин, прикрыв глаза, заваливается на бок, обнимая шарф. Никому же не станет хуже, если, засыпая, он будет думать, что Хёнджин рядом?.. Никому не будет хуже, если и Хёнджин, засыпая, будет думать, что капитан рядом. А Минхо с каждым днём всё злее. Дело закрыть не получается, вот и злится. И первые теплые лучи солнца ситуацию не скрашивают, только капитан, получая теперь каждые три дня пластмассовый персик, чувствует, что рядом с ним тёплое солнце всегда. И каждый третий день для него, как праздник, пусть даже и ответить он не может. Выезжая с парковки, капитан не сразу замечает, что за ним едет машина. Замечает, когда уже выезжает на трассу и встраивается в ряд. Машина с виду новая, номеров нет, потому и сказать нечего. Он набирает Минхо. — за мной от участка хвост — езжай на базу, я как раз там «Базой» звали пустырь, на котором неофициально тренировались стрелять капитан и его команда. Огороженный сетчатым забором, с неразобранным чьим-то хламом и всем тем, что обычно показывают в фильмах. Сынмин аккуратно заехал на территорию, но машины Минхо не увидел. Он проехал чуть дальше, давая возможность заплыть в сети преследователю и как только тот заехал, выезд перекрыла машина старшего лейтенанта. Видимо, поняв, что его поймали, водитель, старясь выжать из своей машины максимум, врезался в машину капитана и развернулся, разгоняясь в сторону Минхо. Отпускать Ли его не хотел и успел выскочить из своей машины за несколько секунд до столкновения. Сынмин из своей машины почему-то не выходил. Отвлекаясь на капитана, Ли пропустил момент, когда водитель вышел из машины и рванул к выходу. Последнее, что увидел Минхо — красные волосы. Вытащив из бардачка пистолет, он бежит следом, но тот будто испарился и не показывается даже после трёх оглушительных выстрелов. Конечно, на что он рассчитывал? Машина капитана выглядит так, будто прошла войну. Минхо ловит малюсенький инфаркт, видя, что Сынмин не двигается и, рывком и с большим трудом открыв дверь, прощупывает пульс. Живой. Просто отключился. По виску, щеке, плечу, стекает кровь. А Минхо до сих пор её боится, но старается не обращать внимания, вытаскивая из покореженной машины друга. А Хван Хёнджина он обязательно поймает и за эту выходку не оставит и шанса на спасение. После обследования выясняется, что капитану ничего не угрожает и единственная его травма — рассечение чуть выше виска. Сказали, что повезло. Капитан предпочёл не думать о том, что своего подозреваемого мог больше не увидеть, если бы не повезло. Минхо решает отложить объяснения на потом, видя, что капитан ещё не пришёл в себя и помня о его привязанности к подозреваемому. Ким растерянно хлопает глазами, выпускает дым и не очень внимательно слушает рассказ старшего лейтенанта. Это не мог быть Хёнджин. Он бы не сделал этого с капитаном и старшим лейтенантом. Правда ведь? Сынмин думает, что у него едет крыша, но почему-то кажется, что Хёнджин тут ни при чём. Или он просто сильно ударился головой.