Времена года (и любви)

Квай-Гон сопротивлялся призыву браться за оружие сколько мог, но по мере того, как война затягивалась, чувство вины от невозможности защитить своих братьев и сестер-джедаев на поле боя, в конце концов, сломило его решимость. Пацифист в душе, он меньше всего хотел вести солдат на войну, в которой бластеры и пушки наносили реальный ущерб невинным гражданским в той же мере, что и вражеским дроидам. И хотя внутренний конфликт съедал его изнутри, он облегчал тяжесть на сердце сознанием того, что в конце концов защищает идеалы, в которые верил, — свободу, справедливость и, хочется надеяться, в конечном счёте прочный мир. Его первая кампания в качестве генерала 110-го батальона курировала оборону довольно малонаселенной планеты на окраине Внешнего кольца. Над гористой местностью простиралось живописное небо, резко контрастируя с хаосом поля боя внизу, и по мере того, как конец лета перетекал в осень, листья на деревьях приобретали самые яркие лазурные и пурпурные оттенки, а резкие северные ветры меняли направление и задували в долины. Но даже неподражаемая красота природы не могла скрыть суровых реалий войны. С каждой гибелью солдата и каждым нечаянно задетым гражданским сердце Квай-Гона всё сильнее сжималось от стыда, вины и неуверенности в себе. Его ли решение повлекло за собой большие человеческие жертвы? Выбери он альтернативный маршрут, достигли бы они результата быстрее? Легче? Скольких бы он мог спасти, если бы был чуточку сильнее? В конце концов, победа пришла, облачённая в хаос. Силы сепаратистов воспользовались преимуществами местного ландшафта и более раннего прибытия, но инновационная стратегия генерала Джинна в сочетании с превосходным боевым мастерством коммандера Скайуокера перевесили ситуацию в сторону Республики. Правда ценой психического здоровья Квай-Гона. В эти дни Сила ни для кого уже не была источником утешения. Медленно, но верно тёмная сторона подкрадывалась всё ближе, запуская свои коварные когти в беззащитные трещины и окутывая всё вокруг туманом неопределённости. Однажды бывшая путеводной звездой для джедаев, она превратилась в ком страданий и смятения. Даже недавно назначенный генерал Джинн не находил утешения в медитации. С того момента, как Оби-Ван увидел своего старого учителя, он понял, как плохо Квай-Гон справляется. Обычно безмятежная поза сменилась напряженной и чопорной, а красивые черты лица омрачили хмурые морщины. Оба они прибыли на Корусант для серии совещаний, и хотя Оби-Вана всего издёргали дополнительными обязанностями высшего генерала, невозможно было представить обстоятельств, при которых он не уделил бы несколько минут своему дорогому другу. Во время короткого перерыва между заседаниями он отвёл пожилого мужчину в сторону, в пустой коридор. — Квай-Гон, — благоговейно выдохнул он, заключая друга в крепкие объятия, на которые высокий мужчина ответил с тем же пылом. Их руки обвивали тела друг друга на несколько ударов сердца дольше, чем было строго необходимо, и даже когда они отстранились, Оби-Ван лишь переместил ладони с плеч бывшего учителя на его руки. Большие и мозолистые, они были точно такими же, как десять лет назад, когда Оби-Ван ещё был его учеником. — Как поживаешь? — спросил он с беспокойством. — Могло бы быть и лучше. Я очень скучал по твоему обществу, Оби-Ван, — ответил старший джедай с усталой улыбкой. Окинув Оби-Вана взглядом и впитывав его черты, как человек, умирающий от жажды, Квай-Гон печально покачал головой и продолжил: — Эта война… Боюсь, я не создан для этого. Сердце Оби-Вана сочувственно сжалось. Из них двоих мастер всегда был более чувствителен к страданиям других, и его связь с Живой Силой, вероятно, оказалась скорее помехой, а не помощницей в битве. — Это необходимое зло, но оно не будет продолжаться вечно, просто не может. Крепись, Квай-Гон. Наш долг — защищать тех, у кого нет возможности сделать это самостоятельно. Старший джедай ответил на слова Оби-Вана лёгким поклоном и с благодарностью сжал руки бывшего ученика. — Знаю, — подтвердил он. — Когда-нибудь я научусь разделять свои эмоции. Период адаптации оказался... тяжелее, чем я ожидал. — Ты не делаешь ничего плохого, мастер, — заверил Оби-Ван, успокаивающе проводя большими пальцами по истерзанным непогодой костяшкам. — В начале мы все прошли через одну и ту же борьбу. Просто у тебя было меньше времени, чем у остальных. Знай, что я здесь, чтобы помочь, когда бы ты ни нуждался во мне. Более высокий мужчина выдавил из себя кривую улыбку и снова притянул Оби-Вана к себе, сжимая его в своих объятиях, словно что-то драгоценное. — Спасибо, падаван, но я ведь не могу просто взять и позвонить высшему генералу Третьей Системной Армии и 7-го Небесного корпуса, потому что у меня плохой день? Оби-Ван растаял на его широкой груди, наслаждаясь физическим комфортом, которого жаждал месяцами. На передовой не проявляли снисхождения к такого рода поблажкам. — Наверное, тебе не стоит, — неохотно пробормотал он в плечо мастера. — Но ты определенно можешь. — Всё в порядке, я не буду подвергать риску других, отнимая твоё драгоценное время. Со мной Энакин, что помогает, — прошептал Квай-Гон в рыжеватые волосы. Он коротко поцеловал невысокого мужчину в висок, прежде чем отстраниться и резко сменить тему: — Что ж, я уверен, ты уже опаздываешь на следующую встречу. — А я уверен, что они переживут моё опоздание один-единственный раз, — беспечно парировал Оби-Ван. Он всмотрелся в выражение лица мастера и в Силу вокруг него в поисках любого знака, указывающего, что мог означать этот поцелуй. Так ничего и не найдя, Оби-Ван провёл ладонью по колючей щеке Квай-Гона и отступил назад. — Я знаю, что скоро ты снова улетаешь. Если не увидимся до отлёта, то надеюсь, что ты позаботишься о себе. На этот раз Квай-Гон улыбнулся искренне. — Береги себя, Оби-Ван, — мягко сказал он.