Под открытым небом

Поднятая шумиха угомонилась только через несколько минут. После заявления Абаддон, что Дин уже достаточно высказался, его вывели из зала и оставили дожидаться приговора. Про себя Кастиэль с сухим смешком отметил, что в пользу вины Дина даже не потрудились предоставить доказательств. От заседания над собственным делом он ожидал примерно того же, поэтому слегка удивился, когда его затащили в зал суда, который начал заполняться людьми. Как только его бесцеремонно затолкнули в ложу подсудимого, техники начали суетиться с повсюду расставленными камерами. Он чувствовал себя куском мяса на витрине. Все собравшиеся люди бросали на него косые взгляды, перешептывались и хихикали. Он не представлял, что ему говорить. Хотя это было и неважно. Его хотели выставить нравоучительным примером, так что его судьба уже предрешена. Будет чудом, если он отделается приговором помягче смертной казни, однако в последнее время Кастиэль определённо недостаточно молился, чтобы заслужить такое ниспослание с небес. Поэтому он ничего не говорил и не пропускал на лицо ни единой эмоции, пока заполнялся зал. Он лишь выбрал точку на стене напротив и уставился на неё пустым взглядом. Он ничего им не скажет. Всё равно они смонтируют всю запись так, как им будет нужно. — Полное имя? — спросила Судья Абаддон. Тишина. — Возраст? — попыталась она снова. У Кастиэля развилось шестое чувство, которое подсказывало ему момент, когда Контролёр замахивался на него дубинкой, благодаря чему он сумел шагнуть в сторону аккурат перед ударом. — Если вы не будете содействовать, Кастиэль Джеймс Новак, возраста двадцати двух лет, то ваше молчание расценится как доказательство вашей вины. Кастиэль, уловив нечто неладное в её словах, застыл как громом поражённый, пока его не привело в чувство осознание, что он пропустил собственный день рождения. Он провел его в одиночной камере, свернувшись на полу в холодной темноте, загибаясь от голода и обезвоживания. Теперь ему было двадцать два года. Он продолжал молчать. Всё-таки свою вину отрицать не имело смысла. Абаддон смерила его яростным взглядом, но больше ничего не сказала. Лишь отрывисто стукнула молотком два раза. — В таком случае, вас обвиняют в следующем: сопротивление аресту, гомосексуализм и государственная измена. Прошу ввести свидетелей, поскольку ответчику, очевидно, нечего сказать в ответ на обвинения. Свидетелей? Кастиэль пришёл в замешательство, но не позволил ему перенаправить взгляд и продолжил смотреть в стену. — Представляю первого свидетеля, ваша Честь, — раздался унылый голос одного из городских прокуроров. — Именно она обратилась к властям и попросила арестовать мистера Новака за несколько дней до его задержания. За несколько дней? Значит, ещё до того вечера, когда меня отвели к Захарии, понял Кастиэль. — Полное имя? — прогудела Судья Абаддон. — Ханна Ширли, ваша Честь. Между ребер словно протиснулась ледяная рука, остановившая дыхание. Он всеми силами старался не отрывать взгляда от стены, пока в животе разверзалось невыносимое чувство предательства. Спору нет, он не любил Ханну так, как ей этого хотелось. И оба это понимали. Но ему до последнего казалось, что они были друзьями. Он и подумать не мог, что она сдаст его. Он даже не понимал, как она узнала про Дина. Но вскоре, когда её рассказ зазвучал на весь зал, ему стало всё понятно. Она поведала, как с самого начала понимала, что не интересовала его в сексуальном плане, но лелеяла надежду, что после свадьбы всё изменится к лучшему. Рассказала, как спустя месяцы с их определения парой всё сильнее укоренялась в подозрениях, что за его безразличием кроется другая причина. Выходит, она поняла это раньше моего, с промелькнувшей искрой веселья подумал Кастиэль. Она призналась, что просила Эстер следить за ним. Что сильно ревновала, когда он проводил ночи не с ней, а в неизвестной компании. Не забыла упомянуть, как он отверг её, как неоднократно заверял, что не хотел её. В зале царило молчание. Должно быть, сочувствующее, но повернуться и проверить он не осмелился. Рассказ Ханны про ревность и «желание поступить правильно» оставил его равнодушным. Ты бы поступила правильно, думал он, если бы поговорила со мной. Если бы услышала меня, когда я старался поступить с тобой по-честному, чтобы ты не оказалась из-за заблуждений в браке, где не было бы любви. Но вместо этого решила, что мои чувства роли не играют, что важны только требования Города. Щёки ощутимо воспылали от гнева, но он закусил внутреннюю сторону щеки, чтобы сосредоточиться на физической боли вместо эмоциональной. Городу удалось собрать еще пару свидетелей, однако их показания не произвели на присяжных особого впечатления. Первым выступил Контролёр, который заметил Дина рядом с Кастиэлем у входа в его бывший дом в тот день, когда они вернулись с прогулки за стену. Следом ввели, как утверждал Дин, всеми презираемого Неопределённого. Кастиэль знал, что власти Города сильно рисковали решением привести его сюда, но они наверняка хорошо приплатили ему. На нем была рубашка с длинным рукавом, скрывавшим отсутствие штрих-кода, а звали его, как выяснилось, Коул. Заседание завершилось довольно быстро. В защиту Кастиэля никто не выступил, они даже не пригласили ни одного свидетеля. Его виновность была заранее доказана. — Вам есть что сказать, мистер Новак? — спросила Судья Абаддон, смотря на него с фальшивой, холодной улыбкой, и указала на направленную на его ложе камеру. — Последние слова или, быть может, желаете раскаяться? Осознание, что он уже мертв, что ему лишь дали небольшую отсрочку, накрыло Кастиэля без должной паники. Оно пришло с тихим смирением. Город уже определил его судьбу, а весь этот фарс с судебным разбирательством затеяли только для того, чтобы укрепить позицию власти в глазах граждан, чтобы показать тем, в чьих головах поселились схожие девиантные мысли, что их ожидает, если они дерзнут пойти против Города. Кастиэль медленно перевёл взгляд со стены и направил всю его тяжесть на Абаддон. Затем он повернулся к камере. — Да, мне есть что сказать, — со спокойной улыбкой ответил он. Кастиэль заметил, как в глазах Абаддон мелькнуло плохое предчувствие. Он кивнул оператору и посмотрел в объектив. Прочистив горло, он придал голосу такой тон, чтобы ни у кого из присутствующих не осталось сомнений в искренности его слов: — Если моим единственным выбором в жизни остаётся то, с кем я могу потрахаться, то лучше уж я отдамся мужчине, чем прогнусь под Город. В повисшей жуткой тишине Кастиэль ещё громче продолжил: — А вообще, приведите сюда Дина! Он найдёт отличное применение наручникам и нагнёт меня прямо перед камерой, он точно не откажется тра— В этот момент его оглушили несколько одновременных ударов дубинками и пронзительные крики со всех сторон.

***

К несчастью, без сознания Кастиэль пробыл не долго. Оно и к лучшему, что меня вот-вот убьют, без эмоций размышлял он, не то я не на шутку встревожился бы из-за явных травм головы. Сплюнув собравшуюся во рту густую кровь на пол камеры, он попытался было встать на четвереньки, но вдруг обнаружил, что правое колено совсем не слушается. Кастиэль зашипел от пронзившей его боли и задрал штанину серых брюк, которые до суда были идеально белого цвета. На явно деформированной коленной чашечке, распух чёрно-фиолетовый синяк, по форме повторявший дубинку. Замерев на месте и постаравшись дышать как можно ровнее, он медленно перебрал все физические ощущения. Коленная чашечка изнывала от боли. На виске вскочила шишка, идеально вписывавшаяся в ряд незатянувшихся шрамов на лбу. На запястьях алели язвы от грубого металла наручников. Несколько рёбер отзывались болью, голова болела так, словно он ей серьёзно приложился, но в остальном всё было в порядке. Если не брать в расчёт колено, то вполне неплохое состояние, как для ходячего мертвеца, с улыбкой подумал он. Он не мог понять, откуда взялся этот эйфорический настрой в преддверии казни, но его приходу он был весьма рад. Он принял сидячее положение, попытавшись не обращать внимание на всё сильнее распухавшую ногу, изнывавшую от невыносимой боли, и задумался, сколько ему оставалось до исполнения приговора. Спустя какое-то время погасла единственная лампочка и воцарилась непроглядная тьма. По ощущениям, прошло несколько часов. Кажется, он успел ненадолго задремать. И он определённо был в сознании, морщась при перемещении больной ноги на полу, когда услышал скрип отворившейся в конце коридора двери. На мгновение вдали мелькнула тонкая полоса света, после чего вновь повисла тишина. Кастиэль уже было собрался попытаться вновь уснуть, как вдруг через прутья решётки в кромешной тьме протиснулась рука и схватила его за плечо. — Касси! — прошипел Габриэль на грани слышимости. — Габриэль! — так же тихо прошептал Кастиэль. — Ты что тут делаешь? — Вытаскиваю тебя, что за вопрос. — Послышалось шарканье и звон, напоминавший позвякивание ключей. — Вытаскиваешь? Ты ведь рискуешь всем, Габриэль! Они узнают, что это ты помог мне сбежать… — Сейчас не до переживаний, — отрезал Габриэль, со скрипом распахивая дверь в камеру. — Тебя хотят расстрелять на рассвете. Несмотря на недавнее безразличие к грядущей смерти, во рту у Кастиэля пересохло. — Ну же, Касси, — отчаянно прошептал Габриэль, на ощупь найдя его в кромешной тьме. — Сможешь идти? — Кое-как доковыляю, — Кастиэль нащупал плечо брата и ухватился за него. — А как же Дин и все остальные… — Дина и Сэма я уже вызволил, когда якобы брал у них показания. Тюрьма и без того забита под завязку, так что я сомневаюсь, что кто-то заметит их исчезновение до прихода расстрельных. К тебе добраться было сложнее — Контролёры не спускали с тебя глаз. Новость, что Дин с Сэмом были на свободе, словно скинула с души камень. Он бы бросился на Габриэля с объятиями, но сейчас нужно было сосредоточиться на другом. Габриэль молча проводил его к двери в конце коридора и завёл в слабо освещённый кабинет. — А где Контролёры сейчас? — тихо спросил Кастиэль. — У них пересменка. Я приплатил кое-кому из заступающего отряда, чтобы он выиграл нам немного времени своим приступом рвоты. В приглушенном свете офиса караульных Кастиэль сумел разглядеть, каким измученным выглядел брат и какие тёмные, глубочайшие мешки пролегли под его глазами. Кастиэля кольнуло чувство вины, но сейчас было не до душевных терзаний. — Пойдём, — поторопил его Гадриэль, поддерживая обвитой вокруг рёбер рукой. — Надо отвести тебя в лечебницу. — В лечебницу? Но как? Придётся выходить на улицу, где мы вряд ли сможем далеко… — У меня в кабинете есть пожарная лестница, спустившись по ней можно попасть в проход под лечебницей, который ведёт прямиком к часовой башне. — Кто бы сомневался, — мельком улыбнулся Кастиэль. Они преодолевали бесшумные коридоры как можно быстрее. Часы на стене кабинета караульных подсказали Кастиэлю, что уже перевалило за полночь, поэтому в палатах Совета кроме него с братом наблюдались лишь чересчур трудолюбивые работники и караульные. Габриэль повернул налево, к короткому коридору, по обе стороны которого тянулись богато украшенные тяжёлые двери. Кастиэль достаточно часто навещал брата на работе, потому знал, что это были кабинеты судей. Из-под нескольких дверей на полу разливались полосы света. Они бесшумно пробрались в кабинет Габриэля. Пока тот искал в кармане ключ, чтобы запереться изнутри, Кастиэль прихромал к массивному дубовому столу и перенёс на него вес с больного колена. — Что они с тобой сделали, Касси? Кастиэль оторвался от осмотра колена и встретился с хмурым взглядом Габриэля. — Ты разве не смотрел заседание? — усмехнулся он. Габриэль мимолётно улыбнулся и прошёл к окну, чтобы открыть его. — Смотрел. И подлинную запись, и отредактированную версию, которую хотели выпустить в эфир. Думаю, через пару часов они догадаются, кто подменил файлы. Речь, кстати говоря, была что надо. Он посмотрел на него с ухмылкой, в которой Кастиэль разглядел намёк на гордость. — В общем, — продолжил Габриэль, — до такого состояния тебя довели не в зале суда. Тебя только оглушили и утащили в изолятор. Должно быть, уже там они хорошенько на тебе оторвались. Кастиэль согласно кивнул. — Скорее всего. Но это неважно. Рано или поздно всё заживёт. Если это «поздно» вообще для меня настанет. Лицо Габриэля снова омрачилось. Он кивнул и протянул Кастиэлю руку, чтобы помочь перелезть через подоконник на задрожавшую под его весом пожарную лестницу. — Я делаю всё возможное, чтобы оно настало, дружище. Кастиэль сжал руку брата и с трудом начал спускаться по лестнице. Усердные попытки не издавать шума не увенчались успехом. — Извини, Габриэль. Я испортил тебе всю жизнь. Габриэль заговорил только после того, как они вновь оказались на твёрдой земле. Он тут же закинул руку Кастиэля себе на плечо и постарался идти как можно быстрее. — Не смей так думать, Кастиэль. Ты ничего не испортил. В конце концов, это я был трусом. Я не встал на твою защиту против Города, на защиту таких, как ты, когда должен был. Я надеялся, что действуя под шумок, спасая некоторых людей, будет достаточной помощью. Но это не так. — Ты сделал больше, чем любой другой. — Но я ведь не сумел спасти тебя, разве нет? — Эй, — Кастиэль сжал плечо брата. — Только не говори, что дела настолько плохи, что у тебя закончились шутки. Они в тишине миновали широкий участок травы, стараясь по возможности не выступать из теней. Кастиэль понял, что они почти дошли до башенных часов, только приближались они к ним с не привычной ему стороны. Не переставая поддерживать брата рукой, Габриэль прислонился к входной двери башни и постучал. — Эй, — вдруг нарушил тишину Габриэль, пока они ждали ответа с той стороны двери. — Как геи заходят в здание? — Э-э… — растерянно моргнул Кастиэль. — Через задний вход. Несмотря на ужасную боль в колене, засевший в груди страх и отсутствие в шутке достойного смеха юмора, Кастиэль опустил голову и улыбнулся. — Это было ужасно. Когда справа от них распахнулась дверь, они тут же скрылись за ней. Уходившие вниз ступеньки стали для Кастиэля настоящим испытанием. Несколько последних ступеней, к огромному неудовольству Кастиэля, Габриэль чуть ли не нёс его на спине. Как только они добрались до длинного коридора с низким потолком, пролегавшим под городом, Габриэль снова завёл свою шарманку: — Папа говорил, что жизнь с женщиной — это та ещё головная боль, но ты, наверное, скажешь, что жизнь без женщины это жопная боль… — Габриэль… — Почему женщинам так тяжело найти чуткого и заботливого мужчину? Потому что у этих мужчин уже есть парни. Кастиэль невольно рассмеялся. — Габриэль, у тебя ужасные шутки. Особенно когда ты пытаешься сделать их гейскими. На мгновение повисло молчание. Но только на мгновение. — Извини, — сказал Габриэль, продолжая пробираться через непроглядную темноту коридора. — Ты ведь знаешь, мне плохо даются разговоры о насущном. — И поэтому ты не придумал ничего лучше, кроме как отпускать шутки про мою задницу? — ухмыльнулся Кастиэль, хотя Габриэль и не видел его лица. — Про твою или про Дина? — Так, всё, завязывай. — Благодаря чрезмерной узости каменных стен прохода Кастиэль смог, опираясь на них без поддержки брата, хромать с ним в ногу. — Какой ты зануда! Я вот постоянно шучу про то, что творится в моей постели! — Да, и мы все терпеть не можем эти шутки. — И как меня угораздило родиться в такой пуританской семье? — Мы можем поговорить о чём-то насущном? — А это обязательно? — Что ты теперь будешь делать, Габриэль? — Не знаю, — Габриэль удрученно вздохнул. — Я стараюсь не думать об этом. Когда выведу тебя за стену, начну искать Чарли. Как только она окажется на свободе, остальное будет зависеть уже от вас. А какой у тебя план действий? — Чарли правда сумеет вывести «Небесу» с верфи без ведома Города? — Ты глазам не поверишь, когда увидишь, на что она способна, — почти с нежностью проговорил Габриэль. — Бальтазар тоже вытворял невообразимое, если напрягал мозги. Мне очень жаль, что с ним так вышло, Касси. Я знаю, ты скучаешь по нему. Просто я слишком поздно понял, что его… — Ты не виноват, — решительно перебил его Кастиэль. И снова дорога через тьму продолжилась в тишине. Наконец, спустя, как казалось больной ноге Кастиэля, долгие часы, Габриэль резко остановился. — Так, вот и она, — вдруг сказал он. Кастиэль услышал, как брат присел на корточки и начал что-то нашаривать на полу. — Что там? — не понял Кастиэль. Ему в руки пропихнулось нечто обтянутое тканью, тяжёлое и больших размеров. — Кажется, это твоя сумка? — спросил Габриэль. — В ней был ключ от подземного туннеля. Контролёры забрали её в тот раз, когда тебя поймал Захария, но я её стащил из склада с уликами. Мне нужен был ключ. Кастиэль вдруг расплылся в улыбке. — Габриэль… спасибо. Ты не представляешь, как много это для меня значит. — Он прижал сумку к груди. Но из всего её содержимого он волновался только о книге Дина. Он надеялся, что обнаружит внутри «Сирены Титана», всё так же завёрнутую в его рубашку. — Ну, я забрал её ради ключа. Сделал его дубликат, так что он останется у тебя, — в свете занимающейся зари, хлынувшем из открытой наружу двери, Кастиэль разглядел, как брат пожал плечами. Он удручённо прохромал за порог, ступив в запустелый мир за стенами, и с улыбкой повернулся к Габриэлю. — Мы добрались… я справился. Спасибо тебе. Оставив сумку на земле, они заключили друг друга в короткое братской объятие. — Ну всё, — отстранившись, сказал Габриэль. — Мне пора вызволять Чарли. Вся надежда на то, что после обнаружения твоей пропажи начнётся суматоха, которая отвлечёт Контролёров. По идее, расстрельные должны будут прийти к тебе в камеру примерно через шесть часов. — Что мне делать до тех пор? Габриэль подмигнул и указал рукой через песчаную равнину на знакомый пологий холм вдалеке, откуда открывался вид на овраг. С вершины к ним навстречу бежали две человеческие фигуры. — Проводить время со своим ненаглядным и его братишкой, судя по всему. Кастиэль широко улыбнулся и снова порывисто обнял Габриэля. — Береги себя, Гейб. Пожалуйста. Габриэль кивнул и скрылся в темноте туннеля. Шорох стремительно приближавшихся шагов по пыли и гравию заставил Кастиэля обернуться, и на лице моментально расцвела улыбка. Он схватил сумку одной рукой и осторожно заковылял к ним навстречу. — Кас! — закричал Дин, ускоряя бег и оставляя позади Сэма. Он налетел на Кастиэля с объятием, и тот бросил сумку на землю, чтобы обвить его руками в ответ. — Дин, — сказал Кастиэль ему в плечо, зарываясь носом в грязную, пропитанную тюремной камерой белую рубашку. — Как же я рад, что вы живы. Сколько вы тут меня ждали? — Слишком долго, — ответил Дин, крепче сжимая его в объятии. — Мы не знали, где ты был. Твой брат пообещал, что вытащит тебя, но… — он оборвался на полуслове и немного отстранился, чтобы коснуться пальцами высохшей на виске Кастиэль крови. — …Кас, малыш, что с тобой сделали? Кастиэль уже собирался ответить, но тут он почувствовал приближение Сэма и в итоге ничего не сказал. Дин с Кастиэлем медленно отпустили друг друга, и Кастиэль повернулся к подошедшему сзади Сэму. — Здравствуй, Сэм. — Стыд не давал Кастиэлю посмотреть ему в глаза, и всё же он через силу сумел поднять на него взгляд. Столько всего хотелось сказать, но на ум никак не шло начало разговора. — Привет, Кас, — тихо ответил Сэм. Он шагнул к нему навстречу, но вместо того, чтобы обнять или пожать руку, лишь поднял с земли сумку и повесил её себе на плечо. Повернувшись спиной, он молча зашагал от них прочь, в сторону холма. Кастиэль смотрел ему в след, утопая в чувстве вины. — Эй. — На плечо легла рука Дина и сжала его. — Он оклемается. Пусть побудет наедине с собой. Я ведь уже говорил, он тебя не винит, просто… — Знаю, — с печальной улыбкой перебил его Кастиэль. — Я не виню его за то, что он не хочет быть рядом со мной, Дин. Дин явно сдержал рвавшееся наружу возражение. Вздохнув, он повернулся к Кастиэлю и осторожно подхватил его под плечи. — Ты хромаешь. Что случилось? — Дубинка по колену, — Кастиэль неопределённо махнул рукой. — Кажется, мне раздробили коленную чашечку, но я поправлюсь. Дин нахмурился. — Пойдём-ка к холму. Ты дашь мне взглянуть на ногу? Кастиэль кивнул и повис на помогавшем ему идти Дине. — Конечно. Но, как я уже сказал, с ней всё будет хорошо. — Сдаётся мне, у нас разнятся понятия слова «хорошо», — пробормотал Дин, но кроме этого больше ничего не сказал, пока они осторожно пробирались по каменистой тропе через мёртвые кусты. Дин почти всю дорогу нёс большую часть его веса на своих плечах, и только после того, как под ногами появился мягкий песок, разрешил Кастиэлю прихрамывать своими силами. Кастиэль про себя улыбнулся. Дин всегда опекал дорогих ему людей. У Кастиэля даже было такое предчувствие, что Дин понёс бы его до самого холма на руках как невесту, не будь он уверен, что Кастиэль не дал бы ему пройти и шага. Путь до холма занял немало времени. К тому моменту, когда они добрались до пологой вершины, серые предрассветные лучи стали ярче, и на каменистой почве растянулись тени окружавших склон валунов. Сэм уже успел пристроить сумку Кастиэля возле самого большого камня, где также лежало несколько одеял и маленькая сумка с припасами: должно быть, её успел передать братьям Габриэль. Сэм постарался изобразить полуулыбку, когда все трое собрались возле булыжника. Кастиэль улыбнулся в ответ, после чего повисло неловкое молчание. Дин переводил взгляд то на него, то на брата, будто никак не мог решить, заставить ли их обняться или от греха подальше отвести по разные стороны. — Меня порядком вымотала беготня вверх и вниз, — наконец заговорил Сэм и, неловко прочистив горло, добавил: — Пожалуй, я возьму парочку одеял и… — он умолк и подобрал новое на вид зелёное одеяло, а затем — плотное коричневое, которое Кастиэль неоднократно видел в гостиной Габриэля. — … и пойду прогуляюсь, поищу местечко, где можно будет вздремнуть. Дам вам немного времени друг с другом. — Сэм… — голос Кастиэля надломился. — Мне очень жаль. Я не хотел… — Я знаю, Кас, — Сэм кивнул, но его лицо исказила боль. — Всё в порядке. Все трое понимали, что ничего не было в порядке, но Кастиэль сумел лишь молча кивнуть. — Всё хорошо, — повторил Сэм, сворачивая одеяла себе под мышку. — Правда. Я просто хочу дать вам немного времени наедине, пока есть такая возможность. — Не дожидаясь ответа, он развернулся и зашагал вниз по холму. Кастиэль повернулся к Дину с вымученной улыбкой. Тот стиснул его ладонь, после чего взял одно из оставшихся одеял красного цвета, которое наверняка принадлежало жене Габриэля, и расстелил его на песке возле валуна. — Садись, Кас, — нежно скомандовал он. — Дай-ка мне тебя осмотреть. Кастиэлю не нравилось, когда о нём вот так пеклись, но он знал, что Дин своего добьётся. Поэтому он осторожно опустился на одеяло и вытянул больную ногу. Взгляд скользнул по постепенно светлевшему оврагу, и у него вырвался тихий невеселый смешок. — Что? — Дин, усевшись рядом, с любопытством посмотрел на него и придвинул к себе ту сумку с припасами, которую Габриэль скорее всего вручил им, когда вызволил из тюрьмы. — Мы снова встретим здесь рассвет, — Кастиэль указал рукой на восходящее вдали над оврагом солнце. — Извини, что в этот раз будет не так романтично. Хотя и прошлый раз я испортил. Дин, сложивший ноги в позе лотоса, осторожно убрал со лба Кастиэля сальные, измазанные кровью и грязью одиночной камеры, волосы. — Мы ведь уже обсуждали это. Всё хорошо. Кастиэль кивнул. — Знаю. И всё же. Кивнув, Дин достал из небольшой аптечки флягу с водой. — Тебе повезло: Габриэль догадался, что кто-то из нас, а может и все трое, будет не в лучшем состоянии после побега из тюрьмы, так что он собрал нам аптечку первой помощи и остального по мелочи. Кастиэль сделал несколько жадных глотков воды и передал флягу обратно Дину, чтобы тот смочил марлю и начал вытирать ею высохшую кровь с виска Кастиэля. — Что случилось? — спросил Дин, как можно дальше отбросив пропитавшуюся кровью марлю и достав из аптечки новую. — Ты был в таком состоянии ещё до суда? Я не… — Дин, я в порядке, — успокоил его Кастиэль. — И нет, до суда со мной ничего не сделали. Как видно, моя речь на заседании их настолько сильно впечатлила, что меня вырубили, притащили в камеру и хорошенько поработали над моим бессознательным телом дубинками. Глаза Дина сузились в заинтересованном прищуре, а большой палец тем временем нежно прошёлся по очищенному виску. — И что же ты сказал в суде? От Дина не ускользнуло, как зарделся Кастиэль. Наконец, тот под натиском требовательно вскинутых бровей Дина вздохнул и рассказал обо всём произошедшем в суде, пока Дин обрабатывал его запястья какой-то заживляющей мазью. — Прям так и сказал?! — воскликнул он, с широкой ухмылкой потирая язвы Кастиэля от наручников. — Хотел бы я услышать твою речь вживую. И кстати, если вдруг захочешь, чтобы я трахнул тебя в зале суда, ты только свистни. Кастиэль наклонил голову к груди, чтобы хоть немного скрыть заалевшие щёки. — Я наговорил всё это сгоряча. Просто я… очень разозлился. Дин усмехнулся. — Знаешь, мне очень не хочется переводить тему, но я попрошу тебя снять штаны. Без намёка на увлекательное продолжение, — пояснил он, указывая на колено Кастиэля. — Не думаю, что его удастся хоть как-то залечить, — сказал Кастиэль, но всё равно приподнял бедра, чтобы Дин помог ему стащить потрепанные брюки, в которые его облачили для выступления в суде. Почти по всему колену расползся чёрно-фиолетовый синяк. — Больно, наверное, — поморщился при его виде Дин. — Больно, — не стал упираться Кастиэль. — И прогулка по туннелю от часовой башни положение не улучшила. Осторожными движениями Дин обработал потемневшие участки кожи щедрым количеством мази от синяков и виновато поморщился, когда Кастиэль зашипел от боли. — Прости, малыш, уже почти всё, — пробормотал он, доставая из аптечки небольшой шприц. — Заживляющих шприцев осталось немного, но если будем колоть их тебе каждый час или два, то должно помочь. Кастиэль кивнул и стиснул зубы, когда Дин быстро ввёл иглу в его ногу и успокаивающе потёр место укола большим пальцем. — Боюсь, что больше я ничем помочь не смогу, — вздохнул Дин, убирая аптечку обратно в сумку. — Этого более чем достаточно, Дин, — улыбнулся ему Кастиэль. — Ты такой милый, когда встревожен. Этими словами он заслужил одну из самых дерзких ухмылок Дина. Тот пересел напротив него и накинул на их колени последнее оставшееся одеяло. — Да я само очарование, — подмигнул он. Кастиэль усмехнулся и притянул лицо Дина ближе к себе. Тот ответил моментально, прижавшись к губам Кастиэля с тихим смешком. — И это весь мой деньрожденственский поцелуй? — поддразнил Кастиэль. — У тебя… у тебя сегодня день рождения? — растерянно моргнул Дин. — Нет, он уже прошёл. Кажется, он был на прошлой неделе… но точно не скажу. В общем, пока я был за решёткой. — Кас, — со смесью печали и злости ахнул Дин. — Мне так жаль, что ты провел день рождения в камере. Это пиздец как неправильно. Кастиэль пожал плечами и провёл большим пальцем по обросшей густой щетиной щеке Дина. — Ничего. Конечно, мне бы хотелось провести его с тобой, но сейчас, на фоне всего, это кажется мелочью. — Ну, — Дин хищно ухмыльнулся и проговорил почти в губы Кастиэля: — Может, с подарком в честь дня рождения я и немного опоздал, но готов его вручить. — Я уже счастлив от того, что смог снова увидеться с тобой. Ещё несколько часов назад я думал, что всё кончено. — Я тоже, Кас. — Дин сократил оставшееся между ними расстояние и, положив ему на щёку ладонь, увлёк в глубокий поцелуй. — Я скучал по тебе. — И я по тебе, — едва дыша промычал Кастиэль ему в губы. — Так что прошу не прекращать целовать меня. Как видно, я совершил ошибку, влюбившись в смехотворно дерзкого плохиша, которого нельзя укротить. Так что надо бы воспользоваться этим, пока могу. Дин, отстранившись, громко рассмеялся. — Неужели? Так вот каким ты меня видишь? — Самую малость, — улыбнулся Кастиэль. — Ладно, признаю, про дерзкого ты попал в точку. — Дин зашевелился, приподняв одеяло над их талиями, чтобы встать на коленях по обе стороны вытянутых ног Кастиэля и с предельной осторожностью прижаться к его обнажённым бёдрам. Не получив от него возражений и не заметив признаков боли, он накрыл их тела одеялом. — А вот всё остальное неправда. — Да ну? — Кастиэль склонил голову и обвил руками бёдра Дина. Переместив ногу в удобное для колена положение, он подался вперёд и снова поцеловал его. Но поцелуй, сопровождаемый довольными постанываниями Дина, продлился недолго. Вскоре он отстранился и нежно ткнулся лбом Кастиэлю в грудь. — Я докажу тебе, что меня очень даже просто укротить. И вообще, я тот ещё домашний человек. Ты со мной повязан, приятель, так что не надейся сбежать. — Кто сказал, что я хочу? Глаза Дина так медленно скользили взглядом по лицу Кастиэля, будто изучая каждую морщинку и свежий шрам, что тому захотелось отвернуться. — Вот и не надо, — просто ответил Дин и вновь подался вперёд для поцелуя. Их губы, уже хорошо изученные друг другом, с готовностью встретились в тёплом касании, раскрываясь с каждым придыханием и мягким скольжением бархатистых языков. Дин, нависший над Кастиэлем, всё сильнее склонялся над ним, вкладывая в поцелуй все переполнявшие его эмоции пылкими, скользящими движениями. Он отдавал ими столько же, сколько и вбирал, и вскоре щёки и грудь Кастиэля загорелись от вспыхнувшего желания. В горячей тесноте между их бёдрами начал заинтересованно крепчать член. Дин, оторвавшись от его губ, не поспешил отстраниться, а лишь сместил своё внимание на щёки Кастиэля, затем переключился на шею и ухо, влажным дыханием опаляя чувствительную кожу. — Ты нужен мне, Кас, — дрожащим голосом проскулил Дин. С судорожным выдохом Кастиэль прикрыл глаза, но едва он коснулся затылком лежавшего позади булыжника, как вновь распахнул их из страха упустить хотя бы мгновение. Дин щедро окутывал вниманием каждый участок смакуемой им как вкуснейшую сладость кожи, словно на ней и не было солёного налёта подсохшего пота. Когда рука Дина проскользила вниз по животу Кастиэля, тот не удержался от тихого ругательства. — Не будь твоя нога в таком состоянии, — над ухом Кастиэля проговорил Дин, — я бы разложил тебя на этом одеяле и занялся с тобой любовью как в каком-нибудь второсортном любовном романе. Но придётся повременить с этим до следующего раза. Ладонь Дина протиснулась между их телами и с мучительно распаляющим напором накрыла член Кастиэля поверх белья. Когда дразнящие движения добрались до его основания, Дин поднырнул рукой под яички и нежно помассировал их, не сводя с Кастиэля глаз из-под полуприкрытых век. У Кастиэля невольно вырвался низкий и протяжный стон. — Всё хорошо? — забеспокоился Дин и снова повторил движение ладонью. Он наклонился к нему, чтобы оставить поцелуй в уголке его губ, которые вспыхнули от короткой ласки, и тут же отстранился в ожидании ответа. — Лучше, чем хорошо, — заверил Кастиэль подрагивающим голосом, что в любое другое время он счёл бы унизительным. — Для меня нет ничего лучше, чем твои касания, клянусь. Руки Кастиэля сместились с бёдер Дина и пробрались выше, под рубашку, кончиками пальцев скользя по линии позвоночника к выпирающим лопаткам. Услышав от Дина низкое мычание удовольствия, Кастиэль повторил движение, чуть сильнее надавливая пальцами на выступы позвонков и поддевая ногтями кожу. Под подушечками пальцев, едва ли не затрепетав от ласки, пришли в движение мышцы спины Дина. — О боже, — на выдохе произнёс Дин и немного отстранился, чтобы запрокинуть голову и простонать: — мне так хорошо, Кас. Не прекращай. Кастиэль улыбнулся. Приятно было слышать, как, несмотря на скудный в сравнении с Дином опыт, ему удавалось извлекать из него самые блаженные звуки. Левая рука Кастиэля пробралась чуть выше, медленно проходясь кончиками пальцев вдоль позвоночника, а правая тем временем проворно развязала штаны Дина. Тот моментально встал на колени, чтобы Кастиэль мог стащить их вниз. Затем он с предельной осторожностью, опасаясь прихода боли в колене, приподнял бёдра и заправил резинку трусов под яйца. Когда обе горячие эрекции оказались высвобождены, Дин с жадностью залюбовался, как Кастиэль медленно облизывал свою ладонь. Как можно лучше увлажнив руку, он свободной хваткой взял в неё член Дина и дразняще провёл вверх и вниз по всей крепко стоявшей длине. Дин подался вперёд, к его губам, и Кастиэль проглотил пойманный в поцелуе стон. Когда голубые глаза встретились с зелёными, на пару минут воцарилось молчание. Тишина вокруг наполнилась их тихими вздохами и звуками скольжения смоченных слюной ладоней. Бёдра Дина совершали изумительные непроизвольные толчки навстречу к Кастиэлю, и тот молча потянул за его рубашку, прося снять её, чтобы увидеть и почувствовать больше. Дину не нужно было повторять дважды. Он ненадолго выпустил подрагивавший член Кастиэля и, стянув с себя рубашку, вернулся к прерванному занятию, слегка надавив большим пальцем под головкой. Кастиэль зашипел и громко простонал, впившись пальцами в бок Дина. — Боже, как хорошо… — еле дыша, произнёс Кастиэль, на мгновение уткнувшись лбом ему в грудь, которая тут же затряслась от тихого смеха. — Плюсы отношений с мужчиной, — тихо фыркнул Дин и повернул лицо Кастиэля к себе. — Я отлично знаю, как сделать приятно. Они слились в глубоком поцелуе, прерванном лишь на мгновение блаженным стоном Дина, который Кастиэль заработал небольшим поворотом проскользившей вверх руки. Дин с округлившимися глазами закусил губу и ободряюще закивал. — Хорошо? — с ухмылкой спросил Кастиэль. — Блядь, да, — еле дыша ответил Дин. — Всё охуенно, бля… Тихо усмехнувшись, Кастиэль сплюнул на ладонь и возобновил движения. — Рад слышать. В жизни не видел ничего горячее того, как ты заводишься. — М-м-м, взаимно, — почти проурчал Дин, просунул между ними руку и, озорно сверкнув глазами, припал губами к шее Кастиэля. Вокруг головки Кастиэля обернулся кулак, сжав которую он ритмично повернулся, пока другая рука набирала скорость, скользя по всей длине. — А-а-ах! — вскрикнул Кастиэль, выгнув спину и вновь вжавшись ей в булыжник. — Боже, Дин, такими темпами ещё чуть-чуть и я… — Скажи, что любишь меня, — попросил Дин, нежно покусывая его линию челюсти. — Блядь… Дин, правда, я… — Ну же, малыш, прошу, — на ухо прошептал Дин. — Скажи. — Черт, а-ахх… — Кастиэль попытался выровнять дыхание. — Я… — Ты сможешь, — промурлыкал Дин, с дьявольской ухмылкой припав к его шее. Кастиэль обеими руками ухватился за его спину. Прежнее подобие ритма и самообладание давно растворились в жаре движений. — Блядь! — с чувством прошипел он. — Не-а, — поддразнил Дин и чуть сильнее сжал головку. — Я не это хотел услышать. Сердце Кастиэля застучало в ушах, яйца потянулись, и мышцы живота напряглись до предела. Сопротивление нахлынувшему чувству продлилось лишь мгновение. Затем оно накрыло его с головой — сила воли не смогла с ним потягаться, когда на коленях вот так извивался Дин. Кастиэль ахнул, выдавливая ногтями полумесяцы в лопатках Дина. — Бля… я люблю тебя, люблю… блядь… я люблю тебя, — слабо заскулил он и излился себе на живот и на до сих пор сжимавшие его пальцы Дина. С тяжёлым вздохом он повалился головой на плечо Дина. — Я люблю тебя, говнюк. Дин рассмеялся. Пока Кастиэль приходил в себя, он обвил рукой свой обделенный вниманием, но всё ещё подрагивавший от напряжения член. — У тебя потрясающий вид после оргазма, ты знал? Кастиэль усмехнулся. — Понятия не имел, так что доверюсь твоему слову, Казанова. Чувствую себя потной лужей, но раз уж тебе нравится… — Возможно, — ответил Дин и поймал его губы для поцелуя. — Но ты чертовски горячая лужа. Кастиэль, разомлевший от лёгкости, какую не испытывал долгие недели, засмеялся ему в губы. — Как тебе это удаётся? — Что? — задыхаясь, спросил Дин, продолжая ускорять движение рукой и пожирая при этом взглядом лицо Кастиэля. — Заставлять меня чувствовать так, будто кроме нас ничего нет, даже когда всё катится к чертям. В улыбке Дина засквозила нежность. — А я-то думал, что это у меня подкаты тоньше некуда. — Правильно думал, — Кастиэль не удержался от озорной ухмылки. Когда сердцебиение выровнялось до привычного ритма и дыхание стало ровнее, он провёл руками по бёдрам Дина в безмолвной просьбе приподняться на колени. Пока ладонь Дина продолжала всё быстрее скользить по члену, свободная рука пробралась в густые волосы Кастиэля, и тот подался вперёд, губами и языком обводя его тазовую косточку. Поцелуи сползли ниже, пока нос не зарылся в русые завитки волос вокруг основания. Кастиэль осторожно взял ладонь Дина своей рукой и, глядя на него из-под опущенных ресниц, отвёл её в сторону. Дорожкой поцелуев он пробрался вверх по всей длине члена, немного удивившись про себя необычайному жару плоти. Дин наблюдал за ним с томной улыбкой. Когда их глаза встретились, Кастиэль оставил очередной поцелуй, а затем на пробу облизнул сочившуюся смазкой головку. — Можно? — спросил Кастиэль и обвёл языком головку, на которой выступила капля солоноватого предсемени. Он застонал от растворившегося на языке привкуса. — Блядь, да, ещё… — низко простонал Дин и чуть навалился вперёд, обеими руками оперевшись о булыжник за спиной Кастиэля. Дин, свесив голову между рук, с жадностью смотрел сверху вниз, как Кастиэль изучал его языком. Сделав вдох, Кастиэль обвил его губами. Он догадывался, какой у Дина открывался вид. Кастиэль, глядя на него из-под ресниц, бесстыдно опустился головой вниз дюйм за дюймом. Дин протяжно застонал при виде того, как глубоко сумел его заглотить Кастиэль. Тот и сам удивился, что смог так много вобрать, но, опять-таки, прежде он не задумывался о своём рвотном рефлексе. Дин с довольным взглядом округлившихся глаз смотрел на него вниз. У Кастиэля не имелось никакого опыта в этом занятии. До встречи с Дином он был девственником во всех смыслах, но не шутил, когда упомянул, что у него имелись друзья-похабники. Бальтазар никогда не стеснялся в деталях описывать свои сексуальные похождения, так что теперь все те не совсем приятные к выслушиванию подробности оказались весьма кстати. Не сводя с него глаз, Кастиэль втянул щёки и сглотнул. Бёдра Дина затряслись. Он вдруг дёрнулся вперёд, протолкнув член глубоко в горло Кастиэля. Ощущение было не из приятных, но Кастиэль не подавился. Он медленно выпустил его изо рта с непристойным звуком, от которого Дин тихо хныкнул. Кастиэль с улыбкой посмотрел на Дина, внутренне радуясь мысли, что ему было что предложить помимо стремления и готовности познать новое. — Черт, Кас, — ахнул Дин, и вниз по его лбу медленно прокатилась бисеринка пота. — У тебя волшебный рот, бля… — Отрадно слышать, — ответил Кас, поудобнее устраиваясь спиной на булыжнике. Он поманил Дина к себе. — Не бойся, я не рассыплюсь, к тому же рвотный рефлекс у меня весьма слабый. Можешь шевелиться, я не сломаюсь. Увидев, как лицо Дина озарилось пониманием, Кастиэль схватил его за зад, притянул к себе и заглотил его до основания, проскользив языком по всей длине. Он посмотрел вверх на Дина, который, весь раскрасневшийся лицом, тяжело дышал, и смял пальцами его ягодицы. — Ах, блядь, Кас… — поначалу Дин осторожничал, толкался в рот Кастиэля почти с опаской. Но стоило Кастиэлю взглянуть на него, крепко сжав его бёдра, как Дин постепенно начал ослаблять контроль над собой. Раскачивая бёдрами и тяжело дыша, Дин убрал одну руку с булыжника и зарылся ею в волосы Кастиэля, продолжив втрахиваться в его рот с такими бесстыдными звуками, что даже опавший член Кастиэля заинтересованно дёрнулся. Перед Дином было потрясающее зрелище. Кастиэль всеми силами старался расслабить челюсть и дышать через нос, он проглатывал ощущение удушья, пока Дин, терявшийся от удовольствия, толкался ему в горло. — Кас! — ахнул Дин и так внезапно отпрянул, что Кастиэль от неожиданности вздрогнул. Он уже догадался, в чём причина такой спешки — лицо Дина, его прикрытые глаза и приоткрытый рот, всё сказали без слов. Дин крепко зажмурился и с отчаянным стоном опустился на бёдра Кастиэля. Неистово надрачивая себе, Дин прижался лбом ко лбу Кастиэля. Грудь вздулась в последнем судорожном вздохе, и он кончил, забрызгав живот Кастиэля вместе со своим. Спустя пару неспешных движений вверх и вниз на его руку словно машинально легла ладонь Кастиэля, чтобы помочь выжать его до остатка, до последней капли, после которой Дин вздрогнул и его рука замерла. — Я люблю тебя, Кас, — сказал он ему в щёку и с тихим смехом повалился ему на грудь. — Охренеть, любовь моя… Я такого от тебя не ожидал. Кастиэль с улыбкой уткнулся ему в щёку и начал оставлять на ней дорожку поцелуев. — Приятно знать, что я могу что-то дать. Не то чтобы я сомневался в том, было ли всё хорошо, но… — слабый укол неловкости заставил его отстраниться. — Как я уже говорил, ты знаешь больше моего. И опыта у тебя… — Не вздумай такое говорить, Кас, — тут же оборвал его Дин и, улыбнувшись, повернул голову на плече Кастиэля, чтобы посмотреть на него и прижаться губами к его носу. — Даже если бы я не влюбился в тебя по уши, то с уверенностью бы сказал, что секс с тобой был потрясающим. А дальше он будет только лучше. Кастиэль обвил его руками. — Тебе когда-нибудь говорили, что под толщей всего этого бунтарского шарма ты тот ещё неженка? — Ш-ш-ш, — шикнул Дин ему в шею. — Не выдавай мой секрет.