Прелюдия в словах

Что может быть слаще спящего Гониля? Только трепыхающийся, растрёпанный и красный от смущения. Задыхающийся, как рыба на суше, судорожно трясущийся и жалобно хватающийся за гладкую голубую простынь. Такой маленький в руках, даже несмотря на его мягкие мышцы, которые невозможно не заметить. Готовый на колени встать, молиться и целовать ноги за должные прикосновения. Хныкающий с небольшой периодичностью, обессиленный и скулящий. Поглаживая тёплые бока, Хёнджун не смеет прерывать чужой тягучий сон. Тычется носом в шею, опаляя её своим горячим дыханием, словно специально согревая. Ему бы и самому хотелось лечь спать, да только сна ни в одном глазу, даже несмотря на позднее время и давление чужого тела, вжимающего в постель. Волосы Гониля ещё мокрые с душа, такие небрежные и путаные, поэтому Хёнджун желает зарыться в них и провести по всей длине, распутывая не только их, но и оковы в собственной голове. То, что ограничивало и оставляло в трезвом уме, не давало сорваться, но в этот раз, увы, не вышло. Укладывая чужую причёску на две стороны, Хёнджун проводит кончиками пальцев по шее, нежно щекоча. В ответ ему хмурятся и недовольно мычат, покидая такие желанные оковы сна. Вертят слабо головой, смотрят назад, пытаясь разглядеть хитрые глаза, но его попросту целуют чуть небрежно в губы. Гониль тушуется от неожиданности, но оборачивается обратно, всматриваясь в заваленный стол. На нём царит крохотный комнатный хаос, схожий с состоянием на душе. Когда старший уже полностью расслабляется, готовый снова шагнуть в сонное царство, к его затылку мягко примыкают чужие губы. Целуют и спускаются ниже, не оставляя после себя ничего, кроме глупой тяжести в животе и несуществующих ожогов. –Джун? – Гониль шепчет это совсем неуверенно, зная, что ему в ответ и глазом не поведут. Одна рука просто поддерживает туловище, укладывась под грудью, а вторая блуждает по бедру, разрисовывая его всеми возможными узорами. Заставляет шипеть и беспорядочно выдыхать. –Хочу проверить кое-что. –Что? –Ничего плохого, не бойся, это должен быть интересный эксперимент. Хмыкая, Хёнджун слегка закусывает мягкую кожу на плече, на что Гониль еле слышно рычит. Интерес гуляет по комнате, прыгая со стола на стол, и свистит вскипевшим чайником. –Сегодня будешь работать один, я не смею касаться. Хочу довести без своих рук, и во мне сидит уверенность, что у меня это получится. – Шумно сглатывая, старший чувствует панику и стыд. А Хёнджуну словно всё равно, он даже руку с ноги убрал, оставляя лишь ту, которой он держит обмякающую тушку. –С чего бы? –У тебя бурная фантазия. Зажмуривая веки, Гонилю и впрямь чётко представляется всё вокруг. Всё существующее и нет. –Ну попробуй. –Это одолжение?– Хёнджун нахально усмехается. – Сладкий, это я буду делать тебе одолжение, когда ты растечёшься лужицей, скулящий в мольбах о моих руках или члене. Голова идёт кругом. Извращение какое-то! Гониль ведь не такой жалкий. Но это всё желание убедить себя в том, что все сказанные слова – неправда. –Ну же, согласись. Твоя доминантность тебе надоела, и всё чаще я вытрахиваю из тебя всю душу, пока ты – стонешь от наслаждения. Извиваешься и закатываешь глаза. Тебе до безумия нравится ощущать собственную наполненность, но даже так тебе мало, ты всегда стараешься насаживаться глубже. Гониль тянется к ладони, но её тут же убирают, оставляя лишь голубоватую простынь, которую тот сжимает и мнёт. Губы сохнут и старший облизывается, хотя слюна уже такая тягучая. –Иногда у меня ощущение, что тебе мало только моего члена. Ты всегда предлагал мне впустить в ход ещё один палец. Ненасытный до ужаса. Я думаю, если бы я попросил Чонсу–хёна мне помочь, он бы согласился. – Последнее младший шепчет на самое ухо, со звучащей улыбкой на лице. – Выдержишь два члена одновременно? Взмыкивая, Гониль опускает голову, перебирая ткань в руке. В его голове слишком чёткая картина этого всего: размякшее тело, все силы которого уходят на то, чтобы держаться за крупные плечи Чонсу, поддерживающие за ноги ладони Хёнджуна и одна сбившаяся кучка толчков, беспорядочно срывающая с губ стоны и даже рычащие вскрики. Боль смешивается с удовольствием, удовлетворяя незначительные мазохистские наклонности. Ему кажется, что его скоро порвут, но это не случается. Слёзы стекают с щёк на шею и Чонсу тут же их слизывает, ухмыляясь. Кончить ему помогают шаловливые пальцы Хёнджуна, адски медленно водящие по стволу, постоянно останавливаясь. Мучительно и возбуждающе. У него правда бурная извращённая фантазия. –Нравится? Да, тебе точно нравится эта идея. – Хёнджун чувствует, как беспорядочно вздымается лежащая на нём грудь. – Ох, нет, я не смогу делить твою задницу с кем-то ещё. Гониль обожает чувство чужого собственничества. Возбуждение накатывает быстро, словно обрызгивает кипятком. Выкручивает руки и ноги, вырывает язык и бьёт в пах. –Мои пальцы рельефные, да? Так идеально в тебе помещаются, задевают простату и ласкают сокращающиеся стенки. Они созданы для тебя. Старший закусывает мягкую кожу на ладони, пытаясь усмирить своё сердце. Оно выпрыгнет из груди, хотя если сказать правильно, Гониль его вырвет собственноручно, даруя как подношение своему парню. –Трахни меня, Джун-и. – Хнычет так жалко. – Прошу тебя, пожалуйста. В усмешке, Хёнджун лишь отрицательно машет головой: –Нет-нет, ни в коем случае. Хотя я знаю, как ты этого хочешь. Ты так быстро проголодался? А что если я воздержусь на два месяца? Будешь удовлетворять себя сам, скучая по мне. – Не видно чужого выражения лица, но что-то подсказывает – оно полно паники. – Ох, я с удовольствием посмотрел бы на это действо. –Не нужно. – Так сложно выдавливать из себя слова. –Конечно я этого не сделаю. – Младший кладёт свободную руку на шею, проходясь по ней шершавыми подушечками. – Хочешь, чтобы я полностью вытрахал тебя только своими пальцами? Я бы сделал красивый маникюр. Твоя глотка была бы в восторге! Мокрое пятнышко образуется в зоне паха, но руки, почему-то, не тянутся. Он выжидает чужой благосклонности. –Просто подумай о том, как бы ты заглатывал мои пальцы. С каким бы удовольствием ты сокращался снизу. Старший бы жалостливо стоял на четвереньках, поочерёдно смачивая тёплой и вязкой, лучше дорогой смазки, слюной пальцы, которые с некоторой периодичностью сменяли друг друга, каждый раз подмучивая чувством пустоты. Он бы скулил и захлюпывал, ронял слёзы на кровать и хрипел. –Джун, пожалуйста, подрочи мне хотя бы. –Нет, сладкий, делай всё сам. – В ответ просто слышится разочарованный вздох, такой измученный. – В следующий раз, я попрошу прощения должным образом, что некоторое время, тебе придётся питаться только жидким, ибо горло болеть будет. Ну или ты сам можешь меня трахнуть, если ещё не отказался от своей активной роли. –Не отказался. –Точно? Тебе ведь так нравится нагибаться подо мной, захлёбываться и толкаться самостоятельно. Старший тянется за поцелуем, который, что странно, он получает. Игривый, раздразнивающий, кусающийся и с привкусом крови. Губы краснеют, становятся мягче и Хёнджун их нежно поглаживает. –Хочешь меня трахнуть? Гониль, даже если тебе так нравится принимать мой член, ты никогда не откажешься от того, чтобы выдрать меня. – Младший задумывается на долю секунды. – Я понял. Тебе нравится грубый секс, а я терпеть не могу, когда в меня толкаются с силой. Но сладкий, пожалуйста, подари мне эту нежность, я так соскучился. Отлипая ладонью от торса, проводит пальцем по продолговатому бугорку, Хёнджун дразнит, навешивая надежды, однако быстро убирает руку. Всё что остаётся Гонилю – и впрямь делать это самому. Запуская ладонь под пижамные штаны, он проводит рукой по мокрому стволу, вздрагивая и вскидывая голову. –Осторожнее. Ты так трясёшься и такой горячий! А знаешь, когда ты особенно горяч? – Гониль хмыкает вопросительно так ровно, как это возможно. – Когда ты спишь. Хочешь, чтобы я трахнул спящего тебя? Это было бы лучшее пробуждение. –Джун. –М? Сладкий. Боже, как же мне нравится так тебя называть. – Смазано целует Хёнджун в затылок, вызывая табун приятных мурашек. – Гониль, ты такой податливый. Такой маленький, даже несмотря на то, что ты ходишь в зал. Хочешь сесть на гриф штанги? Богатая фантазия на идеи и богатая фантазия на визуализацию – идеальный дуэт. –Нет. – Мурлычет Гониль, мучительно надрачивая. Мало, этого ужасно мало. –Да, она слишком острая, было бы больно. Твои секс-игрушки – намного лучше. –Хёнджун следит за чужими движениями, наслаждается этим. –Трахни себя сам, сладкий. Все сомнения с тем, что длины собственных пальцев может не хватить – улетучиваются. Если младший так и продолжит говорить всю эту возбуждающую несуразицу, Гонилю не составит труда кончить. –Сделай это ради меня. Я уверен, ты такой чувствительный сейчас. Могу тебе немного помочь, если, конечно, попросишь. –Да, Джун, пожалуйста. Помоги мне, Джун. –Конечно-конечно, начинай, я присоединюсь позже. Зативая дыхание, Гониль приспускает штаны, оставляя член в покое. Он прикасается к пульсирующему отверстию, вырыкивая слабое ругательство. –Войдёшь сухим? – Ему кивают в ответ. – Нет, так не пойдёт, дай сюда. Хёнджун аккуратно хватает чужое запястье, подводя к своему лицу. Проникает в рот, смачивая и распределяя слюну по всей длине пальцев, сладостно обвивая языком. Довольствуется вздохами и мычанием. Всё так же удерживая руку, он спускается ею вниз, обдувая холодным воздухом. Подставляет кончики чужих пальцев и вводит медленно. Хихикает с протяжного стона, облизывает за ухом. Такое количество прикосновений ощущается куда больше, чем есть на самом деле. Двигает ладонью сам, получая в ответ вздохи и сбившееся дыхание. –Я всё ещё держу своё обещание. Я сам – в тебя не входил. – Шепчет младший. – Тоже неплохо, правда? Как думаешь, что сказал бы Сынмин, если бы видел всё это? Или Джуён? Взвывая, Гониль даже и представить боится, чтобы кто подумал о том, чем они здесь занимаются. Как доводят до исступления словами, их старшего хёна. –Представь, если бы один из них смотрел на то, как твою размякшую тушку, я с огромным удовольствием вбиваю в кровать. Как ты сам прижимаешься ко мне, обвиваешь меня руками и ногами. Ох, а если бы ты в этот момент вылизывал мой член? –Джун, пожалуйста, трахни меня. –Нет, тебе ведь этого будет достаточно. Я думаю, младшие бы расстроились, что их лидер – сам себя довести не может. Хотя я, на минуточку, даже помогаю тебе. А может, это бы их очаровало? Не знаю. Перспектива того, что за их действиями будет наблюдать тот же самый Джисок, хоть и пугает, но возбуждает. Даже если тот, негодуя с такого жалкого поведения старшего, будет говорить ему об этом. –А если бы на мне скулил Джуён? Извивался так, как это делаешь ты. Тебе, сладкий, пришлось бы на это смотреть. Ты бы наслаждался, я уверен. – Хмурясь, Хёнджун начинает бурчать. – Долгий ты, не уж то, тебя ничего так сильно не возбуждает? –Не знаю. – Старший говорит так, словно роняет это случайно, неумело и неуклюже. Не планировав. –Ну же, как думаешь, сколько бы ты продержался со мной в глотке, если бы я закрыл тебе нос. Поверь, ты бы и вздоха сделать не смог. Тебе бы ничего не оставалось, кроме как еле блуждать языком. – Младший чувствует, как сглатывает Гониль, нервно и трепыхаясь. Отпуская запястье, Хёнджун надрачивает до того момента, пока не ощущает крупную дрожь чужого тела. Гониль даже вдуматься не успевает, как его пальцы заменяются на такие желанные. Они входят слишком легко, достают пару раз до простаты, заставляя приглушённо вскрикнуть и, наконец, кончить. –Хорошо, я помог тебе больше, чем было в моих планах. Но это не значит, что в ближайшее время, тебя не ждёт награда за это. – Поворачивая измученное лицо к себе, целует разок и улыбается. –Это был хороший опыт. – Признаётся Гониль, чуть отодвигаясь, снимая грязную футболку. –Спокойной ночи. Старший выуживает из шкафчика чистое бельё, которое ранее забылось там, одевается и ложится в объятия. Довольный, расслабленный и уставший.