Неопалённые

Мальчик бился под водой в панике, но поверхность озера оставалась гладкой и неподвижной. Чьи-то холодные руки тянули его за одежду, хватали за волосы и впивались в горло, не давая всплыть. С каждым отчаянным движением его тело наполняла жгучая боль, он задыхался… и в конце концов обмяк, покорившись судьбе. В покрытых пеленой глазах отражались искаженные водой солнечные лучи, то и дело прячущиеся за потревоженными водорослями. Дно приближалось. Тонкие руки отпустили его, и широкий русалочий хвост поднял облако тины, которая медленно опустилась, накрыв неподвижное тело, словно одеялом. Солнце исчезло, и теперь сквозь толщу воды пробивался тусклый лунный свет. Взгляд сфокусировался на искаженной луне. Растущий месяц. Красиво… Вейн медленно повернул голову и увидел свою же руку, почувствовал сморщенную кожу на подушечках пальцев, когда сжал ладонь в кулак. Вейн медленно сел. На это простое движение будто ушли последние силы. Но сердце забилось чуть быстрей с осознанием, что есть еще шанс побороться за жизнь. Встать оказалось еще более тяжелой задачей, и после нескольких шагов мальчик опустился лицом в песчаное дно. Песок попал в глаза, заставив снова вспомнить, как моргать. Если он не может встать, значит он будет ползти. Вода в грудной клетке уже не жгла, но тянула вниз балластом, и постепенно, метр за метром, мальчик продвигался к берегу. Песок сменился острыми камнями, о которые он уже успел порезать ногу раньше, днем, и которые сейчас больно царапали ладони. Эта боль ощущалась иначе, нежели та, тупая, что наполняла каждую клетку тела. Резкая и внезапная, она напоминала о том, что он еще жив, и пальцы сжимались сильнее. Когда его голова выступила из воды, волосы облепили лицо и он больше не видел лунного света, но все еще полз. И только когда все тело оказалось на берегу, мальчик без сил распластался по земле. Когда Вейн попытался приподняться, оперевшись на локти, все тело содрогнулось. Он кашлял без остановки, падая и снова вставая, из его рта рывками выходила вода. Иногда он останавливался, набираясь сил, пока вода все еще текла из носа тонкой струйкой, оставляя мерзкое щекочущее ощущение, но затем он снова и снова заходился в кашле. Наконец Вейн смог сделать первый хриплый вдох. В груди все еще тихо булькало. Вейн перевернулся на спину и наконец убрал налипшие волосы с лица. Пелена с глаз спала, и мальчик снова посмотрел на месяц в небе. Встать получилось не сразу — ноги обвили мертвые водоросли. Вейн задумчиво посмотрел на след из растений, тянувшийся за ним, и начал дрожащими руками отцеплять их от штанин. Ему снова потребовалась передышка. Месяц уже начал скрываться за горизонтом, когда Вейн наконец встал и медленно пошел в сторону деревни, то и дело останавливаясь и приваливаясь к деревьям. Иногда он падал, путаясь в ногах, и ему требовалась минута-другая, чтобы найти в себе силы идти дальше. Местные дети знали этот лес как свои пять пальцев на несколько километров вокруг, но сегодня ночью он выглядел незнакомо. Сегодня в лесу царила оглушительная тишина, как будто все живое в страхе разбежалось, улетело, зарылось глубоко под землю. Даже деревья, казалось, расступались перед Вейном. На фоне зловещего затишья особенно громко звучал шелест опавших листьев под неуверенными шагами Вейна. Этот звук почему-то казался особенно жутким. Чужеродным. В конце концов он понял, почему — еще утром листва держалась на деревьях и не думала опадать. Слишком рано. Мальчик вздохнул с облегчением, когда узкая, протоптанная детьми лесная тропинка превратилась в широкую проселочную дорогу. Пока он тенью скользил мимо темных окон, на улицах спящей деревни не было ни души. Навстречу выбежали дворняги, но, подойдя чуть ближе, жалобно завыли и тут же скрылись, поджав хвосты. Во дворе, куда он направлялся, то тут то там из земли проглядывали белые цветы. Уже отцветающие и осунувшиеся, они по-прежнему сверкали в ночи, будто отражая лунный свет. Наконец он сделал несколько последних шагов к старой двери. Такой же старой, как и весь дом. Но, каждая трещина на ней была аккуратно залатана глиной с опилками и до боли знакома Вейну. Он постучал и привалился к косяку, прислушиваясь. В доме было тихо. Он уже поднял руку чтобы постучать снова, но затем услышал скрип половиц. Звук приближался, но между каждым скрипом его сердце успевало отсчитать ни один десяток тяжелых ударов. Дверь медленно открылась. В дверях стоял мальчик, его ровесник, лет двенадцати. Они давно были знакомы вечно растрепанные и обгоревшие под летним солнцем, беззаботные и улыбающиеся, сейчас стояли друг напротив друга, резко повзрослевшие. — Вейн? Дэмиен оглядел фигуру в проеме с ног до головы. Его рука крепче вцепилась в дверной засов. Вейн с трудом поднял голову, чтобы посмотреть на друга. — Помоги… Его голос был хриплым и еле слышным. Вейн шагнул вперед, качнулся и, чтобы удержаться, схватился за предплечье друга. Дэмиен вскрикнул от боли и отшатнулся, закрывая это место ладонью. Он переводил взгляд с друга на свои трясущиеся руки и обратно, тяжело дыша. Несколько мгновений друзья смотрели друг на друга, а потом Дэмиен захлопнул дверь. — Пожалуйста! — Вейн, словно очнувшись от ступора, всем телом надавил на дверь, и из последних сил постучал еще несколько раз. Ответа не было. Раны на руках открылись, и на дереве остались кровавые отпечатки порезанных ладоней. Вейн прислонился к двери и прислушался. Оттуда доносился едва слышный шепот: «Чудовище». Это слово обожгло и второй раз за ночь у Вейна появились силы. В этот раз — бежать. Он бежал не глядя, не задумываясь о направлении. В ушах эхом стоял испуганный голос друга. Ноги несли Вейна обратно вглубь леса, на берег того самого озера. Летний день, когда Вейн и Дэмиен пришли сюда вместе, казался теперь далеким воспоминанием. На поверхности воды плавно покачивалось безжизненное женское тело, освещаемое луной. Вейн остановился на мгновение, его взгляд был прикован к утопленнице. Однако вскоре он осознал, что вместо ног у нее был широкий русалочий хвост. Руки непроизвольно сжались в кулаки. На глазах выступили слезы. Он побежал дальше. Ближе к рассвету Вейн упал на безликой лесной поляне. Лес уже просыпался, звенящую ночную тишину сменило пение птиц. На изрезанную ладонь Вейна опустилась бабочка. Через секунду она упала в траву мертвой. *** Дэмиен привалился спиной к двери, однако никто больше не пытался стучать или дергать ручку. Рука горела, будто его с размаху ударили горячей сковородкой. Даже в полумраке прихожей было видно, как кожа потемнела, и он зашипел от боли, когда ткань рукава коснулась поврежденного места. Он выглянул в окно и смотрел, как нечто, похожее на Вейна, удалялось от дома, и утешал себя тем, что его мама, по воле Пепла именно сегодня отлучившаяся в город, поступила бы точно так же. Дэмиен быстро перебежал комнату и здоровой рукой схватил с кухонного стола нож. В эту ночь он не спал, опасаясь, что услышит шаги за дверью.