***
Хенджин приходит в себя, когда до моря остается половина пути. С момента незапланированного разговора на балконе прошло три дня, а сегодня на пороге их дома ранним утром возник Минхо, который заявил Джисону, что на ближайшие три дня он забирает Хвана на отдых и возражения (в том числе и от Хенджина) не принимаются. Ошарашив таким заявлением все семейство Хан-Хван и пользуясь всеобщим замешательством, Ли прошел в спальню, раскрыл гардероб, и наспех покидав каких-то вещей в принесенную с собой сумку, схватил Хвана за руку и утащил на улицу. Усадил на переднее сидение, пристегнул ремнем безопасности и вручил стаканчик с апельсиновым фрешем, занимая место водителя и выруливая на трассу. — Если ты переживаешь о Чане, то я попросил Нини присмотреть за ним и Чанбином, — Минхо начинает разговор первым, чувствуя пристальный взгляд от Хвана. Усмехается. — Бин об этом в курсе, и он очень воодушевлен. Ну, а Джисон присмотрит за собой сам. — А как же Ббоки? — За Ббоки тоже приглядывает Чонин, — Ли бросает быстрый взгляд на Хёнджина через зеркало заднего вида и возвращает внимание на дорогу. — Так что беспокоиться не о чем. Я снял домик недалеко от побережья, так что мы едем отдыхать. Тем более, что у тебя выставка через неделю, морально разгрузиться тебе точно не помешает. Хван кивает машинально, а в глубине души удивляется, что Минхо в курсе о его выставке. Он упомянул об этом за ужином и только вскользь, сразу же переключаясь на другую тему, однако Ли запомнил. Как и то, что он просил отвезти его на море. Простояв в объятиях Минхо еще минут пять после сорвавшегося с губ желания уехать, Хван отстранился, неловко улыбаясь, когда услышал звук открывающейся на балкон двери. Успел заметить с какой неохотой на лице Ли убирал свои руки с его талии, а затем Хвана почти снес с ног Чан, который вжался в его колени и что-то невнятно бормотал хныча. Чанбин, появившийся следом за младшим, объяснил на пальцах, что Чан и Бокки что-то в очередной раз не поделили и в комнате разразился скандал. А на все попытки успокоить детей отцов-альф те только усиливали вой, требуя себе пап-омег. Хван присел на корточки перед сыном, и стерев с щек слёзы, мягко улыбаясь предложил Чану пойти с ним и попробовать договориться с Ёнбоком, ведь маленький омежка редко упрямится, если ему все хорошо объяснить. Маленький альфочка покивал и, ухватив Джинни за руку, потащил в комнату договариваться. Хенджин пошел за сыном, чувствуя на себе пристальный взгляд Минхо. Которым тот продолжал одаривать его, и пока они, столпившись в коридоре, прощались, когда засобирались домой. Вообще, после случая на балконе Хёнджину стало немного легче, а слова о том, что он не один и он сильный, позволяли справляться с продолжающимися недомолвками. Только вот то нежное «малыш» немного путало карты, потому что ласковыми словами Ли обычно никого не баловал. Разве что Енбока, но тот как бы не чужой человек ему. Хван тоже не чужой, но и не настолько близкий… Хван разглядывает Минхо, пока тот ведет машину, отмечая, насколько красиво выглядит старший омега за рулём. Хёнджин неспроста ревновал мужа именно к Ли. Он считал, что Минхо необыкновенно красив. Когда их впервые представили друг другу на семейном ужине, Хван, как художник, не мог оторвать взгляд от правильных черт лица, мечтая запечатлеть их на холсте. Джинни любил все красивое, а перед ним был просто образец чарующей тонкой красоты. А когда они столкнулись взглядами, то его поразила глубина шоколадных глаз. Ли вел себя сдержанно и вежливо, но Хёнджин успел разглядеть силу, что колыхалась внутри старшего омеги. Он был восхищен. И сейчас Минхо эту скрытую силу демонстрировал. Уверенно, напористо, но в тоже время — давая выбор самому Хвану. Младший чувствует, что, если бы он сейчас отказался, Ли не стал бы настаивать на этой поездке. Даже исходя из того, что сейчас он всего лишь выполнял желание Джинни. От этого на душе становилось тепло. Даже Джисон с таким рвением уже не подходил к тому, чтобы порадовать своего мужа, ограничиваясь подарками на праздники. Вся семейная жизнь погрязла в быту и обыденности. Хотя мотивы Минхо для Хвана все еще оставались загадкой. Хёнджин переводит взгляд на проплывающий за окном пейзаж, стремясь отвлечься от неприятных мыслей. Они в дороге уже часа три, фреш выпит, в салоне играет легкая музыка, которой иногда подпевает старший, а через приоткрытые окна проникает легкий ветерок. И внезапно это ощущается слишком правильным. Телефон все еще молчит, а значит, беспокоиться не о чем. Чанбин или Джисон не звонят, справляются самостоятельно. Хвану действительно нужно было сменить обстановку. — Прости, я не знаю, где лежат твои художественные принадлежности, поэтому ничего не захватил, — Хван переводит взгляд на Минхо, отмечая его неловкую улыбку, пока тот продолжает всматриваться в дорогу перед ними. — Но, наверное, мы можем найти что-нибудь в местном магазинчике? Я совсем в этом не разбираюсь. На губах Хвана расцветает лёгкая улыбка. По нахмуренным бровям старшего, по его интонации заметно, что он действительно переживает, а Хёнджину хочется расхохотаться. Старший устраивает ему три дня на побережье, хотя совершенно не обязан, ничего не прося взамен, и беспокоится о такой мелочи? Ему интересно видеть такую черту в Минхо, и более того, он ловит себя на мысли, что ему интересно, как еще сможет раскрыться старший за эти три дня. Очень интересно. — Всё в порядке, — Хван мягко улыбается, замечая, как расслабляются плечи Хо и губы растягиваются в ответной улыбке. — Думаю, мы действительно сможем найти скетчбук и цветные карандаши в местном магазине. Этого мне будет более чем достаточно. — Хорошо, — Ли бросает быстрый взгляд через зеркало на младшего. — Хочешь заняться чем-нибудь еще кроме рисования? — Ты ничего не планировал? — Нет, — Минхо мотает головой. — Только выкрасть тебя и предоставить полную свободу действий, оградив от твоих трёх оболтусов. Я всё еще хочу вернуть тебе искреннюю улыбку. — Я всё еще не понимаю, зачем это тебе, — бормочет Хван, сползая по сидению вниз. — Я уже говорил, — старший неопределенно пожимает плечами. — Хочу вернуть тебе настроение. Потому что ты заслуживаешь всего самого лучшего. — Это нисколечко не отвечает на мой вопрос. — А мне кажется, отвечает более чем, — как-то совсем по-кошачьи фыркает Ли. А потом переводит тему. — Мы скоро приедем. Так все же, чем ты хочешь заняться? Хёнджин задумывается. — Я давно не танцевал. В том месте, куда мы едем, есть какой-нибудь клуб? — Минхо кивает. — Тогда я хочу туда. — Надеюсь, я захватил что-то подходящее из твоего шкафа. В клуб так в клуб.***
Дом, что снял Минхо на время их отдыха, оказался небольшим и уютным: одноэтажный, с двумя спальнями, небольшой гостиной и кухней. На заднем дворе была оборудована просторная терраса с мягкими и удобными креслами, подвесными качелями и беседкой с грилем. Был даже маленький бассейн, хотя зачем он тут, непонятно — до моря рукой подать, и с террасы как раз открывался фантастический вид на водную гладь. Хенджин, сбросив вещи в одной из комнат, сразу умчался на задний двор, пока Минхо складывал взятые с собой запасы еды для перекусов в холодильник на кухне. Хван вглядывался в бескрайнюю синь моря, и его сердце трепетало. Он давно хотел сюда и все еще с трудом осознавал, что всё происходящее не сон, но легкий бриз, что касался его щек, крики чаек и доносящийся шелест волн, а также гудки мимо проплывающих рыболовных кораблей буквально кричали о том, что всё реально. Его желание действительно выполнили. Высказанное в отчаянии, на грани истерики, когда его психика балансировала на канате над пропастью депрессии. Она и сейчас балансирует, но теперь ему не страшно. Он все еще чувствует легкие поддерживающие касания, как тогда на балконе. — Тебе нравится? — Хван оборачивается на голос старшего, что раздается позади, и кивает, ярко улыбаясь. Минхо же улыбается в ответ. — Нам нужно докупить продуктов для ужина, составишь мне компанию или пойдешь сразу к морю? С одной стороны, младшему очень хочется скорее прогуляться по побережью, зарыться пальцами ног в прогретый песок, повыбирать из него же красивые ракушки или поднять сотню брызг воды в воздух, чтобы полюбоваться бликами солнца, а с другой — совсем безучастным он быть не привык. Да, Ли заявил, что это время для того, чтобы Хван отдохнул, но от него не убудет, если они сейчас съездят в магазин. Вдобавок идея прикупить скетчбук с карандашами все еще хороша, потому что кончики пальцев зудят от желания запечатлеть открывшуюся красоту. — Я поеду с тобой, — отвечает Хван, замечая, как что-то нежно-теплое разливается на дне шоколадных глаз Минхо. — Только разложу вещи. — Хорошо. Хёнджин впервые наблюдает, как старший выбирает продукты. Как тщательно изучает составы и проверяет дату изготовления на упаковке. Ли интересуется, не хочет ли Хван чего-то особенного на ужин, но младший лишь пожимает плечами. Минхо не дал ему катить даже тележку, просто махнув в сторону стеллажей с продуктами, заявляя, что Хёнджин может выбрать себе что-то особенное сам, если хочет. Так тележка пополняется ведерками с мороженым, чипсами и пачками мармеладок. Минхо весело фыркает, когда Хёнджин складывает вкусняшки в тележку, краснея кончиками ушек от количества сладкого и вредного, но ни слова не говорит. Хван ощущает себя ребенком, который дорвался до родительской банковской карты, но все же норму знает. Вспоминает, что старший любит пудинг, и уносится к холодильнику с молочкой, пока Минхо катит тележку на кассу. А когда возвращается, то видит, что тележка пополнилась арбузом, и его глаза загораются предвкушением. Хван любит арбузы. На кассе завязывается краткий, но жаркий спор о том, кто все это добро будет оплачивать, и Хёнджин выходит из него победителем, протягивая кассиру свою карту, безапелляционно заявляя, что эти расходы он может оплатить сам, тем более, что старший вел машину и снял дом. И в конце концов, он взрослый омега и нормально зарабатывает. Ли на это заявление закатывает глаза, и Хван остается доволен собой. Пока Ли толкает тележку к машине, Хёнджин успевает заглянуть в канцелярский отдел, чтобы купить себе что-то для рисования, притормаживает в отделе бижутерии, прикупая желтый шарфик. Осмотрев вещи, что Минхо сгрёб из его шкафа в сумку, он решил, что в целом-то в чем пойти в клуб у него есть. Но ему явно нужно добавить яркий акцент. Собственно, шарфик это и обеспечит.***
Едва дождавшись, когда Ли разложит продукты по местам, Хван утаскивает старшего к морю. Минхо хочет возразить, что надо бы заняться готовкой ужина, но, глядя в горящие глаза младшего, сдаётся и позволяет себя увлечь на набережную. Они прогуливаются вдоль побережья, негромко переговариваясь, и притормаживают у лотка с мороженым, покупая парочку, чтобы охладиться, потому что солнце палит нещадно. И когда от мороженого остается только палочка, Хван скидывает сандали у ближайшей лавочки и уже хочет радостно умчаться к воде, как его окрикивают. — Хёнджин, стой! Хван морщит нос, но замирает послушно. Оборачивается, вопросительно выгибая бровь. — Да? — Крем, — Минхо походит ближе, протягивая младшему солнцезащитный крем, а потом переводит взгляд на ладони Джинни, что липкие от подтаявшего мороженого, и вздыхает. Откручивает тюбик, выдавливая немного на пальцы. Подходит ближе. — Дай намажу. Ты не успеешь восстановиться к выставке, если сейчас сгоришь. Наклонись чуть-чуть. Хёнджин послушно выполняет просьбу Минхо, прикрывая глаза, и чувствует осторожное касание прохладных пальцев. Ли наносит крем мягко, почти невесомо, но тщательно. Так, чтобы не пропустить ни одного участка нежной кожи, для которой нынешнее солнце губительно. А такую красоту надо беречь. Когда пальцы старшего спускаются на щеки Хвана, он приоткрывает глаза, принимаясь разглядывать Ли. Тонкий нос, губы, острый подборок — всё ещё вызывают в нём желание перенести эти черты лица на холст. Выполнить портрет в масле, акварели, карандаше. И обязательно подарить старшему, чтобы посмотреть, как тот отреагирует. Может, попросить его попозировать завтра? Хёнджин умиляется маленькой складочке меж бровей, что появилась от того, как Хо нахмурился, стремясь выполнить поставленную задачу тщательно. Когда большой палец проходится по подбородку Хвана, слегка оттягивая губу, их взгляды встречаются, а сердце младшего пропускает удар. Глаза Минхо тёмные, манящие, внимательные, смотрят в саму душу, и у Хёнджина в груди что-то странное происходит. Что-то закручивается в узел и тянет. Младший видит, как Ли переводит внимание на его губы, и взгляд этот заставляет его нервно выдохнуть. От этого действия Минхо вздрагивает и делает шаг назад, отпуская чужой подбородок. — Ну вот, так нормально, — произносит старший внезапно севшим голосом. Прокашливается. — Руки если что и рубашкой скрыть можно. Хван кивает и в замешательстве уходит к воде, пытаясь понять, что только что произошло. И как к этому относиться. Впрочем, долго думать об этом не выходит, потому что, едва его ног касается прозрачная вода, душу начинает заполнять пьянящее чувство эйфории и свободы. Ему не надо ни за кем приглядывать (если быть честным до конца, то за ним сейчас приглядывают, так-то), у него нет времени для отравляющих сердце подозрений, только море, ветер и простор. Хёнджин улыбается и вдыхает морской воздух полной грудью. Необыкновенное спокойствие с пузырьками игривости, как в шампанском, сейчас струится по его венам. Он оборачивается на Минхо, что остался у лавочки, где Хван сбросил обувь, натыкаясь на теплый взгляд, и дарит ему искреннюю улыбку. Получая такую же в ответ.***
Вдоволь набродившись по пляжу, они возвращаются в домик, где Ли сразу же принимается за готовку. Хван принимает душ и просит у старшего омеги футболку, потому что тот сгреб из шкафа Хвана только парадно-прилично-выходное и чудом затесавшиеся в эту стопку домашние бриджи. Минхо кричит с кухни, прося посмотреть вещи в его сумке самостоятельно, так как у него уже разогрето масло и он не может сейчас отойти от плиты, и Джинни вытаскивает первую попавшуюся в сумке, натягивая на себя. Не удивляется тому, что на ней изображены кошачьи лапки, и чувствует тонкий запах Ли, исходящий от вещи, который все еще приносит успокоение, щекоча рецепторы. Возвращается на кухню, спрашивая, чем он может помочь, и получает ответственное задание по нарезке овощей для салата. Готовить со старшим ему еще не доводилось, и Хван с любопытством наблюдает за Минхо. Вновь восхищается — у Ли ни одного лишнего движения, каждое выверено с медицинской точностью. А еще явно внутренний таймер, потому что Минхо точно понимает, когда что помешать или перевернуть. Расправившись с салатом и получив на вопрос, что сделать еще, странный комментарий «сиди и будь красивым», Хёнджин подбирает на своём телефоне музыку, для того чтобы поставить на фон. — Чонин звонил, — продолжая помешивать что-то невообразимо вкусно пахнущее, бросает через плечо Минхо. — Сказал, что Чанни и Бин приехали к ним, все живы-здоровы и остаются с ночевкой. Прислал фото, глянь в моем телефоне, первый диалог. Хвана удивляет такая дозволенность, но руки тянутся к чужому аппарату, потому что тревога за детей все-таки осталась. Пароля на телефоне нет и нужный контакт находится быстро. Хван любуется фото вместе играющих Чанни и Ббоки, умиляется очередной фотографии их же, но уже спящих в обнимку, удивляется фотографии Чанбина с отчетливым отпечатком ладони на щеке, но лицо при этом безмерно довольное, замечает на балконе сидящих Джисона с Сынмином, и тревога отступает. — Они оба завтра поедут к родителям, — Хван не замечает, как облегченно вздыхает, разглядывая фото мужа. — Просили с чем-то помочь. Вернутся к нашему приезду. Хван кивает, откладывая телефон, и натыкается на внимательный взгляд Ли. Отводит глаза, понимая, что старший догадался, о чем Хёнджин задумался. Сомнения все еще скребутся в груди, и младший уверен, что это слишком заметно. Портить совместный вечер собственной кислой рожей не хочется, и только он собирается сменить тему, как его опережает Минхо: — Предлагаю поужинать на террасе. Захватишь вино?