Влево — вправо — и вперёд,
Только это тебя ждёт.
Влево — вправо — и вперёд,
Только это тебя ждёт.
…
Твой разум сдал свои посты,
Твой прежний мир сменил черты.
Всё здесь, малыш, в твоих мозгах
— Беги, беги — быстрей, чем страх.
И кто же ты? Не знаешь ты.
Что есть любовь? Не помнишь ты.
Все зеркала привыкли лгать,
Никто не хочет поддержать.
Oomph! — Labyrinth (пер. В. Энте)*
Глубокий темно-изумрудный цвет. Все вокруг было этого насыщенного темно-зеленого оттенка, когда я открыла глаза. Словно я находилась в темной комнате с зелеными стенами и потолком. «Я умерла?» — первая связная мысль. Кажется, я лежала на чем-то мягком и рыхлом. Было довольно удобно, и я не спешила двигаться. Отчасти, потому что боялась, что просто не смогу пошевелиться. Потом включилось обоняние, и глубокий вдох принес в легкие чистый свежий воздух с ароматом хвои и дождя. Выдох и едва заметное полупрозрачное облачко пара взметнулось надо мной. Еще вдох, и в нос проник запах сырой земли и папоротника. «Я в лесу?» — вторая связная мысль. Потому что так мог пахнуть только ночной лес. А лежала я, вероятно, на мху, укрывавшем землю мягким ковром. Моргнула, и картинка стала четче: вокруг меня не стены и потолок, это кроны огромных деревьев, которые заслоняли собой все небо. Я продолжала лежать без движения, пытаясь собрать мысли в кучу. В голове бессвязной мешаниной крутились вопросы. Что случилось? Как я здесь оказалась? Где я? Что делать? Кто я? Последний вопрос вызвал целую волну неконтролируемого страха. Судорожные попытки вспомнить хоть что-нибудь вызвали только ломоту в висках. В сознании короткими вспышками возникали отдельные образы и сцены. Вспышка …витрина книжного магазина, напротив которого я остановилась и смотрю на смазанное стеной дождя свое отражение в черном плаще и под красным зонтом… Вспышка …на полу лежат осколки белой тарелки и остатки еды, кажется, это спагетти с каким-то густым красным соусом. Все ноги запачканы этой жирной и уже неприятной на вид массой… Вспышка …тусклый свет настольной лампы под зеленым стеклянным абажуром совершенно не освещает страницы с выцветшим текстом. На книге лежит рука с длинными пальцами и ухоженными ногтями… Вспышка …на огромной скорости за окном мелькает лес, фары выхватывают из темноты яркие пятна дорожных знаков. Руки судорожно дергают ремень безопасности в попытке пристегнуться… Вспышка …скрип тормозов, громкий визг шин по мокрому асфальту и жуткий треск разбитого лобового стекла, которое я пробила своим телом, летящим куда-то во тьму… Поморщилась и моргнула, снова погружая память в благословенную темноту. Так вот оно что. Кажется, я попала в аварию и меня выбросило из машины. Пошевелиться стало еще страшнее. Если память не искажает события, вылетела я красиво и далеко. Прямо в лес. И теперь вопрос состоит не в том, сломала ли я что-нибудь, а в том, сколько переломов себе заработала. Несколько минут я переваривала вновь поступившую информацию, раздумывая над своими перспективами. Выходило все не очень радужно, но, как ни крути, подвигать частями тела придется. Возможно, я смогу доползти до шоссе — там гораздо больше шансов, что быстро окажут помощь. Несколько вдохов и выдохов, и я уже готова была попробовать дать мозгу сигнал пошевелить мизинцем левой руки, когда на нос резко свалилось нечто многоногое. За доли секунды это нечто было опознано как паук средних размеров. Ночную тишину леса нарушил короткий взвизг, а руки сами собой пришли в движение и беспорядочно и размашисто мельтешили по лицу. «Ненавижу чертовых пауков!» Только через минуту мысль о пауке вытеснила другая: я могу двигаться! Подтверждая ее, еще раз помахала руками в разные стороны. Никакой боли, разве что легкое покалывание от долгой неподвижности. Окрыленная этим открытием, сразу подвигала одной, потом другой ногой. Осторожно согнула их в коленях, выпрямила, снова согнула, наслаждаясь полной свободой движений. От переполнившей внезапной радости, я сделала ангела на сыром мху, но тут же пожалела об этом — руки и ноги немедленно собрали всю влагу на лесном ковре. Надо собраться и попробовать встать. Я надеялась, что в лучшем случае мне удастся доползти до дороги, но кажется, я смогу даже пройтись на своих родных двоих. Глубокий вдох, и я оперлась ладонью о мох, погружая ее в холодную сырость. Слегка перенесла вес на бок и медленно, сантиметр за сантиметром стала подниматься. Сначала голова и шея, плечи, грудь, поясница и вот я уже сижу. Покрутила головой, разминая шею и оглядываясь по сторонам. Да, я действительно в лесу. Далеко же меня отбросило, что даже не видно трассы. Как же можно не только ничего не сломать, но даже выжить при таком далеком падении? Решив оставить этот вопрос на потом, сделала последнее усилие и поднялась, покряхтывая и постанывая от покалывающих иголок по всему телу. Наконец, я стою на двух (целых!) ногах. У меня ничего не сломано и даже не вывихнуто. Поразительное везение! Немного походив вокруг вмятины, которую образовало мое долго лежащее на мху тело, я присела на ствол поваленного дерева и перешла ко второй самой важной проблеме: я находилась посреди леса, не помня, как тут очутилась и не зная, как выбираться. То, что я далеко от трассы, не было никаких сомнений: не было слышно шума проезжающих машин, не видно света фар, на несколько десятков метров вокруг только мрачные исполины деревьев и густые заросли мелких кустарников. Паника снова начала подступать, заставляя сердце биться чаще и разгоняя кровь по телу с немыслимой скоростью. Я одна, ночью, посреди огромного леса, черт знает где и черт знает как вообще здесь оказалась, и совершенно ничего не помню — видимо, хорошо приложилась головой. Вдох-выдох. Нужно успокоиться. Нужно попытаться что-то вспомнить. Обычно пострадавшему человеку, когда он приходит в сознание, задают три вопроса, чтобы понять, что он в своем уме и осознает происходящее. Сидя на сыром стволе дерева, я судорожно вдавливала ладони в грубую кору и жмурилась до ярких звезд под веками, всеми силами выжимая из себя частички своей забытой жизни, выворачивая память наизнанку. Вы помните, как вас зовут? Что-то вертелось в голове и на языке, набор букв и слогов, никак не желающий сложиться в имя. А…Анна. Нет, что-то подлиннее. Ангелина… Алевтина… Анжелина… Альбина… Все не то! — Аля, милая, тебе просто чудо, как идет эта синяя блузка. Прямо под цвет твоих глаз, — теплый и мягкий женский голос ворвался в мой затуманенный разум. — Мам, я тебя умоляю, у меня уже три синие блузки. Зачем мне еще одна? — Но у этой восхитительная цветочная вышивка на воротнике… ------ — Алина, я сегодня не смогу. Встреча с друзьями из Москвы. Давно не виделись, — виноватый мужской голос в телефоне. На заднем фоне слышится приглушённый смех и крики. — Ничего, я понимаю. Может, завтра, — смотрю на свое отражение в зеркале в новом нижнем белье из голубого шелка. Выложила за него треть своей скромной зарплаты. — Возможно. Я позвоню, пока, — короткие гудки. Продолжаю смотреть на себя в зеркало, когда снимаю уже не нужное сегодня белье. ------ — Алина Андреевна, будьте добры закончить этот перевод до вечера, — сухой голос лысеющего мужчины в очках отрывает меня от кропотливой работы, и я поднимаю усталый взгляд на него. Снимаю очки и потираю глаза. — Я постараюсь, Николай Сергеевич, но ничего не обещаю. Рабулер постоянно меняет размер в этой балладе, мне приходится подстраиваться. Черновик уже готов, но надо поиграть с некоторыми метафорами и рифмой. — Поторопитесь, организаторы выставки обрывают мне телефоны, — уже поворачиваясь ко мне спиной бросает, судя по всему, начальник. — И ещё, Алина Андреевна, Борисов не успевает закончить переводы на ирландском… как закончите, присоединитесь к нему. — Конечно, Николай Сергеевич, — тяжёлый раздраженный вздох, похоже сегодня я остаюсь без обеда. — Вот и славно, — совершенно не замечая моего настроя бросает начальник. ------ — Нестерова, вылезай из своей берлоги и погнали в киношку. Там сейчас ужастики крутят — все как ты любишь. — Честно говоря, не планировала сегодня, — зажимая телефон плечом, натягиваю домашние штаны. — Виталик вечером обещал прийти, хочу приготовить ему пирог. — Мудак твой Виталик, обойдется. Закажете что-нибудь. — Мила, мы уже обсуждали… — Это ты обсуждала. А я тебе совершенно определенно говорила, что видела, как этот кобелина шатался за ручку с какой-то размалеванной кралей по торговому центру. — Мила… — Все, Нестерова, заеду на такси за тобой через час. Будь готова. Алина. Алина Андреевна Нестерова. Аля. И у меня, судя по всему, синие глаза. В воспоминаниях свое отражение в зеркале я видела словно сквозь мутное стекло, никаких определенных черт, только силуэт и пятна цвета. Но для начала неплохо. От напряжения на глаза навернулись слезы, но я радостно улыбнулась окружающим меня деревьям. — Меня зовут Алина, — уже вслух прохрипела, чтобы закрепить это знание. — Алина Андреевна Нестерова. Голос показался каким-то чужим и странно выговаривающим слова, но сейчас это не имело значения. Вы помните, какое сегодня число? Перебирая в памяти фрагменты нечетких воспоминаний, которых становилось все больше, я пыталась найти зацепку. Но небольшие сценки моей жизни накатывали, собирались в замысловатые фигуры и снова разбегались по памяти, как тараканы на свету. Это было, словно смотреть вдрызг пьяным очередной фильм Кубрика с субтитрами. Некстати пришло совершенно ненужное сейчас воспоминание о картинной галерее. Я не помнила, что это за галерея, и где она находилась. Но четко видела в своей памяти, как стою напротив незнакомой мне разноцветной геометрической абстракции Малевича и пытаюсь понять, что хотел сказать художник. Вот и сейчас вся моя память была своеобразной абстракцией, бессмысленным набором ничего не значащих фрагментов. И все же я упорно продолжала вгрызаться в свой мозг, силясь найти что-то из последних нескольких часов… Дождь перешел в мелкую противную морось. Я иду по широкой мостовой, лениво водя взглядом по отражениям городских огней в лужах. Руки крепко сжимают загнутую ручку красного зонта. Скоро это занятие мне наскучило, поднимаю взгляд на витрины магазинов, идущих один за другим. Среди бесконечных модных брендов одежды, сувениров и ювелирки натыкаюсь на витрину книжного магазина, оформленную в контрастных красно-черных цветах. Останавливаюсь, заинтересованная таким выбором оттенков: скорее всего какой-нибудь новомодный триллер вышел в продажу. Сейчас такие сюжеты на расхват. Взгляд скользит по черным обложкам лаконично оформленных книг с изображениями красного яблока, граната, красной ленты… Нет, не триллер. «Сумерки» Стефани Майер — прочитала на одной из книг. Припоминаю, что книги были популярны лет так десять-пятнадцать назад. Я тогда училась на первом курсе института. Все девчонки вокруг бегали возбужденные и с горящими глазами обсуждали тему вампирской любви. Кажется, я тоже тогда на волне популярности прочла первую книгу и за ней посмотрела фильм. Кажется, мне даже понравилось… А вот дальше как-то не сложилось: сессия, бесконечные курсовые, участие в конференциях. И я надолго выпала из мира развлекательной литературы. А сейчас, видимо, эта серия вышла на новый виток популярности. Секунду я раздумывала, а потом решительно толкнула стеклянную дверь. Внутри пахло бумагой и чернилами, глянцевыми страницами и еще чем-то сладковатым. Дивный букет. Посмотрела на смарт-часы: 23.09.2022, 16.37, пятница. До встречи с братом еще есть минут пятнадцать, я как раз успею прикупить себе книжки и, наконец, прочитаю всю историю целиком. А может, и еще вдогонку что-нибудь возьму. И решительно направилось к табличке с надписью «Сентиментальный роман». Сегодня двадцать третье сентября. Я машинально подняла левую руку, на которой должны быть смарт-часы (как же сразу не догадалась посмотреть), но на бледном запястье не было привычного аксессуара. На всякий случай осмотрела и вторую руку — ничего. Что ж, вполне вероятно, что часы я просто потеряла в аварии. Разочарованно опустила обе руки, лелея надежду, что сегодня действительно двадцать третье число, и я не провалялась в лесу несколько дней. Что-то скреблось на задворках сознания, маленький червячок, не дававший покоя. Я снова подняла руки и осмотрела их — вот опять что-то беспокойно зашевелилось внутри. Только через несколько минут упорного разглядывания конечностей я поняла, что тонкие бледные запястья прикрывает вовсе не черная ткань плаща, который я запомнила. Я вскочила и оглядела себя — на мне была горчичная теплая куртка с капюшоном. Совершенно не помнила такую у себя в гардеробе, но на свою память я теперь не могла достаточно полагаться. Как завороженная я ощупала плотную ткань куртки, поднесла ладони вплотную к лицу. Это определенно были не мои руки — длинные тонкие пальцы с короткими неровно подстриженными ногтями, кое-где даже подгрызенные, отчего вокруг ногтей собрались заусеницы. Почему-то мне казалось, что я не могла так запустить свои руки. Тяжело вздохнула, пытаясь отпустить сейчас эту проблему. Я не могла в данный момент доверять себе. Я даже не могу точно описать свою внешность, все воспоминания с зеркалами и фотографиями были размытыми, нечеткими. В них было непонятно, какое у меня лицо, глаза, волосы — лишь тоненький силуэт слишком худой фигуры. Поэтому я решила отложить эти странные и тревожные мысли до того момента, когда разберусь с основной проблемой. Вы знаете, где вы сейчас находитесь? В лесу — это не подлежит сомнению. Но вот что это за лес и где хотя бы примерно он находится. Я начала расхаживать вдоль упавшего дерева, на котором только что сидела, не обращая внимания, что ноги в тряпичных кедах проваливались в сырой мох и уже изрядно промокли. В машине было тепло и приятно пахло кожей и хвойным освежителем. Из аудиосистемы тихо пел Лоза о том, как уплывет на своем плоту. — Что за макулатуру ты с собой набрала? Я думал, мы напьемся, и ты будешь рыдать мне в жилетку о своей неудавшейся личной жизни, — с улыбкой указал на заднее сиденье автомобиля симпатичный молодой мужчина с взлохмаченными каштановыми волосами. Его рука уверенно держала руль, а другая взметнулась к волосам, приводя их в еще больший беспорядок. Я оглянулась назад — на сиденье лежала небольшая коробка с десятком книжных томиков, от которых так и веяло типографской краской и новизной. Обложки пестрели яркими шрифтами и красивыми иллюстрациями, наводящими на мысль о романтическом сюжете. — О, я обязательно напьюсь, братишка. Об этом можешь не переживать, — хмыкнула я. — Вообще-то я планирую уйти в трехдневный запой, как минимум. — Тогда зачем тебе эти дешевые книжонки? И стоп…трехдневный запой? — удивленный взгляд прямо на меня. — А как же твоя работа? Ты, наконец, взяла отпуск и стряхнешь с себя библиотечную пыль? — Я уволилась. Достало все — сил нет. Так что ближайший месяц я собираюсь посвятить только себе и семье, — я избегала смотреть на водителя, который по совместительству был, наверное, и моим братом. Поэтому вглядывалась в темноту за окном и мелькавшие дорожные знаки. — А книжки… не знаю, увидела в витрине книжного и решила, почему бы и нет. В них все так ужасно романтично и неправдоподобно прекрасно, и всегда все счастливы в конце — как раз то, что мне сейчас нужно. Буду есть мороженое, запивать коньяком из папиных запасов и читать про большую и светлую любовь вампира и девочки-подростка. — Вампир и девочка-подросток? Звучит нереально жутко, — засмеялся брат. — Это же те самые книжки, по которым лет десять назад писались кипятком все половозрелые особи женского пола? Там еще вроде вампиры как дискошары сверкали… — Знаешь, в твоих устах это действительно звучит так, как будто мне должно быть стыдно, — я рассмеялась и легко хлопнула его по плечу. — Но мне не стыдно. Ну может быть, чуть-чуть. На ближайший месяц это будет моим «guilty pleasure». — От средневековой поэзии до подростковой романтики про вампиров — знатно тебя штормит, мелкая, — все продолжал смеяться брат. — Пожалуй, я прибавлю скорости — тебе срочно требуется неотложная помощь в виде маминых обнимашек, горячего чая с коньяком и огромного куска яблочного пирога. Это я тебе как врач говорю. — Эй, там не только про вампиров. Есть еще про дракона и принцессу и, кажется, что-то про горячих шотландцев времен Роберта Брюса и безудержных ковбоев с Дикого Запада. — Кажется, ты скупила весь отдел бульварного романа, Аля. Оставила хоть что-нибудь пубертатным мечтательницам и одиноким старым девам? — Ну теперь я тоже стала одинокой старой девой, — едва слышно буркнула под нос. Но братишка услышал. — Все настолько плохо? — уже никакой насмешки в голосе. — Не настолько, нет, — вздохнула и замолчала на секунду, наблюдая, как освежитель-елочка болтается на зеркале заднего вида. — На самом деле, у нас с Виталиком уже давно все было наперекосяк. Я просто не хотела этого признавать. Наверное, если бы он не сделал первый шаг, я сама бы с ним рассталась через пару месяцев. — И поэтому, раз уж тебя бросил парень, в этот же день ты решила уволиться с любимой работы, закупиться романтическими книжками и убежать из города к родителям? Не узнаю тебя, Аля. Ты всегда была боевой девчонкой, бежать не в твоих правилах. — Не знаю, Марк, — я потерла лоб и взлохматила свои короткие волосы. — Просто я вдруг поняла, что иду куда-то не туда. Понимаешь? Вроде и дело любимое, и парень нравился, мне даже казалось, что я любила его… А когда он ушел… У меня будто глаза открылись: я не там, где хочу быть. Это все не мое. Я будто не на своем месте. И теперь я не знаю, что делать. Мне надо подумать, переосмыслить свою жизнь что ли… Может, это какой-то экзистенциальный кризис, не знаешь? — уже с усмешкой взглянула на него, пряча за ней все свои страхи и сомнения. — У тебя получится, мелкая, — он смотрел на меня с бесконечным принятием и пониманием. — Отогреешься у родителей, отъешься. Может, наконец, наберешь пару килограммов. Будешь ходить каждый день на рыбалку с отцом, пить чай с шиповником на нашей веранде и встречать рассвет на озере. Природа — лучший лекарь, знаешь ли. — Значит, я правильно поступила? Бросила всю свою жизнь, все годы учебы и работы… — Абсолютно! Считай, что с этой секунды начинается твоя новая жизнь, — сверкнул белоснежными зубами Марк. В тот момент мне хотелось расплакаться от переполнявших меня эмоций. Грусть и радость, отчаяние и предвкушение, злость и успокоение, тревога и уверенность. Все это было во мне, разрывало меня на части. Чтобы в конец не раскиснуть я сделала первое, что пришло в голову: отстегнула ремень безопасности и потянулась к коробке с книжками. — Что ты делаешь? Пристегнись… — Сейчас, минутку. Сколько нам осталось? — я наугад взяла маленькую книжку в мягкой обложке, на которой был изображен сексуальный мускулистый блондин и не менее сексуальная полуголая красотка у его ног. — Минут тридцать, мы только что Сосново проехали. Что ты задумала? — Почитаю тебе вслух, — наверное, я коварно улыбалась, глядя на Марка, потому что смотрели на меня с подозрением. — Помнишь, как раньше я тебе читала вслух свои детские сказки? — Прошу, скажи, что ты не собираешься насиловать мой мозг дешевым любовным романом? — Я буду читать с выражением, — улыбалась я, открывая первую страницу. — Итак, «Лили и майор»… — Боже, мне уже от одного названия плохо, — захохотал Марк. — Лили и майор? Серьезно? Это тот роман, что про шотландцев или про ковбоев? Хотя неважно, я не хочу знать, что за ужасы скрываются за этой сиреневой обложкой, — он протянул руку в попытке отобрать книжку. — Нет-нет, тебе понравится, обещаю. Я отодвинулась от брата, насколько позволяло пространство машины, и уперлась затылком в окно. Марк, держась одной рукой за руль, другой настойчиво тянулся к книжке, которую я как могла отодвигала, практически прижимая к своей груди. Дождь пошел сильнее, но мы продолжали эту милую возню за обладание книжкой, как вдруг я резко ударилось затылком о стекло. Машина заскользила на скользкой дороге, заскрипели тормоза, Марк все внимание обратил на попытки вернуть управление. Разом потеряв всю веселость, я пыталась судорожно пристегнуть ремень, но из-за моих резких рывков он только заблокировался. Слух прорезал громкий визг шин, и я почувствовала, как меня, словно в невесомости, подбросило вверх и вперед. Спину пронзил тяжелый удар, за которым я услышала треск стекла. В глазах полыхнул яркий свет фар, а потом все померкло. Очнулась я, сидя на сыром мху. Несколько раз моргнула, возвращая зрению фокус. Вот это я словила вьетнамский флешбэк! Снова не спеша поднялась на ноги, отряхнула руки. Значит, все-таки авария. Я ехала с братом к родителям, и где-то в районе Сосново все и произошло. Не успела задаться вопросом, а что это вообще за Сосново, когда уже знала ответ — Ленинградская область, Россия. Что ж, значит, цивилизация не должна быть слишком далеко. Голову иголкой кольнула мысль: так, стоп! Машина! Авария! Марк! Пока я тут приходила в себя, где-то там на дороге мой брат, которому необходима помощь. Я бросилась вперед, пробираясь через раскидистые папоротники и кусты. Через несколько минут никаких признаков приближающегося шоссе не было видно. Может, я иду не в ту сторону? Повернулась и зашагала в обратном направлении, по какому-то наитию снова повернула, и снова, и снова… Минут через десять я заставила себя остановиться. Все еще стоя посреди глухого леса, я признала, наконец, что заблудилась. Это был, пожалуй, самый паршивый день в моей жизни: сначала бросил парень, потом авария, и вот теперь я тут стою в какой-то глуши и не знаю, куда идти. Меня разрывало: с одной стороны, я должна была скорее найти Марка и вызвать скорую, но снова бежать, не зная куда, было чревато. Немного успокоив себя тем, что брат, в отличие от меня, был пристегнут, и вероятно, отделался малой кровью, я сосредоточилась на том, чтобы вспомнить правила поведения в незнакомом лесу. На уроках ОБЖ нас учили ориентироваться на местности по компасу и даже звездам. Кажется, надо найти Полярную звезду и использовать ее как указатель севера. Я посмотрела наверх и тяжко вздохнула. Вместо неба надо мной нависали тяжелые лапы высоченных деревьев. Так, кажется, что-то было еще про мох на деревьях, муравейники и древесные грибы. Растерянно повернувшись по кругу, я поняла всю безнадежность этой идеи. И дело даже не в том, что мох и лишайник покрывал тут чуть ли не всю поверхность леса, а муравейников я просто не видела в темноте — я просто не знала, в какой стороне света находится шоссе. Оставалось только надеяться, что в близи населенных пунктов лес не такой большой, и рано или поздно меня найдут. И хотелось бы рано, потому что сырая одежда и насквозь промокшие ноги уже давали о себе знать — холод медленно, но верно наползал на мое тело, заставляя пальцы на ногах поджиматься и руки обхватывать себя в попытке удержать ускользающее тепло. Стоять на одном месте и тем более сидеть я больше не могла, поэтому медленно двинулась вперед, наугад выбрав направление. Я брела уже около получаса, а лес все не кончался. Засунув руки в карманы куртки и натянув капюшон по самый нос, я начала впадать в какую-то меланхолию. Все здесь казалось мне незнакомым и странным, и чувствовала я себя тоже странно. Внутри, где-то в районе желудка что-то постоянно свербело, не давало покоя. Сначала я подумала, что это тревога за брата, оставшегося на дороге. Но немного понаблюдав за этим ощущением и своими мыслями, осознала — нет. За брата я практически не переживала. Если быть честной до конца, то тот мужчина из моих фрагментарных воспоминаний для меня был практически незнакомцем. Разумом я понимала, кто он для меня, и что я должна за него беспокоиться, но на самом деле я держала свою тревогу лишь из каких-то придуманных мной морально-нравственных норм. Я помнила, что там, в машине, я любила его, очень. Сейчас я не могла в себе найти те же чувства, и это пугало меня. Пугало до чертиков. В голову начали лезть мысли: а не повредила ли я при ударе какие-то особо важные зоны головного мозга, отвечающие за эмпатию и любовь? А вдруг я больше вообще ничего не смогу чувствовать? Стану чертовым психопатом? В панике я стала искать в своем сознании эмоциональные отклики на родителей, друзей, да хотя бы бывшего… И я ощущала отголоски теплых чувств к ним, но эти люди словно стали призраками, остаточными отпечатками давно минувших лет. Как будто я уже давно потеряла их всех, и все чувства к ним притупились, оставив после себя легкий эмоциональный флер. Мои невеселые мысли прервал едва слышный треск ветки, в тишине леса прозвучавший как гром. Я резко вскинула голову и посмотрела в сторону звука. Темнота и деревья, но я продолжала вглядываться, заранее приготовившись бежать. — Здесь кто-то есть? — прозвучало чуть громче шепота. Тишина. Между двух толстенных сосен, куда я все время вглядывалась, темнота как будто зашевелилась. Огромное пятно, еще более черное, чем мрак вокруг, приблизилось и в его середине сверкнули две яркие желто-зеленые точки. «Мамочки! Волк!» — внутренний голос тоненько пропищал в голове. Я осторожно (откуда только взялась выдержка!) шаг за шагом стала пятиться, не сводя глаз со зверя. В душе я уже умерла от страха несколько раз, но внешне тело словно окаменело, и как оловянный солдатик, продолжало делать неуклюжие шаги. Волк все еще не двигался, если это вообще был он. Слишком большой, раза в три крупнее обычного. Черт, даже медведи не такие огромные. Кажется я начала тихонько подвывать от страха. Выжить в аварии, чтобы быть загрызенной волком-переростком — это могло бы послужить отличным заголовком какой-нибудь дешевой газетенки. Отчетливо поняла, что бежать не смогу — ноги просто не слушались. Как пить дать, завалюсь в ближайший овражек и пиши пропало. Единственный вариант — забраться на дерево и дождаться спасателей, которые наверняка меня ищут. Ведь ищут же? Решаюсь быстро оглянуться в поисках подходящей сосенки с низкими ветвями, но глаза все равно возвращаются к огромному силуэту. Но силуэта больше нет. Моргнула несколько раз — между соснами снова обычная темнота. Я не знала, хорошо это или плохо, но в этот момент мое тело отмерло, и, не теряя времени, я поспешила уйти подальше от этого места. — Белла, стой! — не успела сделать и пары шагов, как меня нагнал окрик. «Белла? Что еще за Белла?» Я остановилась и медленно оглянулась. И выпала в осадок. Передо мной стоял полуголый мужчина, высокий и загорелый. Бронзовая кожа туго обтягивала литые мышцы пресса и рук; короткий ежик черных волос идеально топорщился влажными прядками, короткие шорты на мускулистых бедрах завершали образ красавца. Если бы существовала женская версия Плейбоя, он украшал бы его обложку. До ужаса странно было встретить этот образчик чистого тестостерона посреди ночного леса, да еще и топлесс. И тем не менее, он смотрелся здесь совершенно гармонично, как будто был частью этого места. Я сглотнула и сдавленно то ли пискнула, то ли хихикнула, не отрывая взгляда от мужчины. В голове вертелись самые разные варианты, кто это мог быть: от маньяка-извращенца до экотуриста, из тех, кто стремиться быть ближе к природе. Возможно, это кто-то из местных, увидел аварию на дороге и помогает с поисками? Хорошо бы, если так. — Меня зовут Сэм Улей, я друг Билли Блэка, — успокаивающе начал он, очень медленно подходя ближе. — Твой отец поднял на ноги чуть ли не всю округу в поисках тебя. Мы ему помогаем. Сэм Улей? Билли Блэк? Это что еще за имена такие? Но усталый в конец мозг просто причислил их к категории неместных, и я коротко кивнула ему. Главное, что я услышала: мой отец ищет меня. И нахлынувшее огромное облегчение чуть не припечатало меня к земле. Полуголый Сэм, видимо, заметил, как начали подрагивать мои колени, и тут же подбежал, чтобы поддержать и не дать позорно плюхнуться на зад. Его прикосновение обожгло меня огнем даже через куртку. «Боже, да он горяч во всех смыслах этого слова!» Сэм аккуратно повел меня в нужном направлении, придерживая за талию. В его объятиях было очень жарко, как в бане, и я стала потихоньку отогреваться, между делом кося глазом в сторону своего спутника. Какой-то маленькой частью своего воспаленного разума я все еще опасалась, что этот Сэм заведет меня в еще большую глушь и расправится, как какой-нибудь Чикатило. Но рядом с ним было на удивление спокойно и… безопасно что ли. И я решила: будь, что будет. Единственное, что все еще напрягало — это его одежда, точнее практически отсутствие оной. В какую-то короткую секунду даже мелькнула крамольная мыслишка, а не ходит ли он сейчас коммандос. Я бы не удивилась, если честно. — Куда мы идем? — наконец догадалась спросить я. — К твоему отцу. Он сейчас с Билли и Гарри возле старых складов у Милл-Крик. Там, наверное, еще и половина участка собралась, — спокойно пояснил Сэм, помогая мне перешагнуть упавшее дерево. — Милл-крик? Где это? Я не помню такого в здешних местах, — в районе желудка опять стало настойчиво свербеть, теперь уже с удвоенной силой. Что-то было не так… Сэм странно на меня посмотрел, и немного помолчав, все же ответил: — Это в паре километров, через дорогу. Далеко же ты забралась. Дорога! Точно! Меня осенило, что мой брат все еще где-то на шоссе, и ему нужна помощь. Хотя его уже вполне могли найти и сейчас он тоже ищет меня. — А Марк? Вы его тоже нашли? С ним все в порядке? — и почему я сразу не спросила, а вместо этого зависла на полуголого качка. — Марк? Какой Марк? — взгляд Сэма стал настороженным, он долго смотрел на меня, его ноздри то расширялись, то снова сужались, словно он принюхивался. — Мой…неважно, — благоразумно решила не развивать эту тему. Тревожное чувство внутри уже разрослось по всему животу, скручивая внутренности тугим комом. Я только надеялась, что как только мы доберемся до отца, все наконец прояснится, и, возможно, Марк тоже будет там. — С тобой все в порядке, Белла? — спросил Сэм, чуть сильнее сжимая руку на моей талии. Мы стояли друг напротив друга, тесно соприкасаясь телами, его горячим и моим холодным и сырым. Его взгляд не отрывался от меня, а я в упор глядела на него. Наверное, внешне мы казались совершенно спокойными, словно влюбленная парочка, поглощенная друг другом. Как же обманчиво все может быть на первый взгляд! Не знаю, как этот Сэм, но во мне шевелился мерзким склизким червяком страх. И дело даже не в том, что меня, судя по всему, по ошибке приняли за другую. В этом нет ничего экстраординарного. Возможно, мы с этой неизвестной мне Беллой были похожи, или Сэм был не слишком сообразительным. Просто я начала подозревать, что все не ограничилось только аварией. В голове собирались частички головоломки: лесная глухомань в нескольких километрах от шоссе, другая одежда на мне, неухоженные руки, странный парень, возникший посреди леса, явно не русские имена… Что же со мной случилось? Меня похитили, но я смогла сбежать? Напичкали наркотиками и вывезли в другую страну? Я только надеялась, что этот Сэм выведет меня к людям, и дальше уже разберутся, что я никакая не Белла и очень надеюсь, окажут помощь. — Я в норме, головой только стукнулась, когда упала, — я предусмотрительно не стала спорить с парнем и выдала более-менее приемлемую версию, которая могла подходить практически к любой ситуации. — Пойдем? Сэм еще несколько секунд смотрел на меня, подозрение все еще отражалось в его глазах, но он медленно кивнул, и мы снова двинулись. Я тихонько позволила себе выдохнуть и собраться с мыслями, пока мы не дошли до места. Я не рискнула задавать никаких вопросов, боясь снова наткнуться на подозрительный взгляд. Поэтому, когда деревья стали редеть и в просветах замелькали красно-синие огни полицейских мигалок, у меня в голове выстроился очень приблизительный план действий. В нетерпении, кажется, я даже слегка подпрыгивала, отчего Сэм снова странно на меня посмотрел. — Хочется поскорее уже надеть что-нибудь сухое, — решила быть немного посмелее и с вызовом посмотрела на него. — И горячего чая. «С коньяком, желательно» — уже мысленно добавила я. Сэм хмыкнул и понимающе кивнул. В этот момент мы, наконец, вышли из леса к обшарпанным зданиям, действительно напоминавшим складские помещения, но в виду ветхости уже не используемые. Рядом стояли две черно-белые полицейские машины с надписью «Управление шерифа», а от машин уже бежали к нам люди, среди которых было несколько парней с длинными черными волосами. «Это что, индейцы?! Я в Америке?!» Божечки, сколько же дней прошло с аварии и сколько я была в отключке? — Ээ… слушай, Сэм, а какое сегодня число? У меня совсем из головы вылетело, — спросила я, не отрывая взгляда от бегущей к нам небольшой толпы. — Двадцать третье сентября, пятница. Мне хотелось уточнить, уверен ли он, но я и так, похоже, исчерпала его лимит доверия. Поэтому я тихонечко пыталась не сойти с ума и прикинуть, как за один день я смогла оказаться на другом конце света. Первым до нас добрался черноволосый усатый мужчина в форме и с звездочкой шерифа на груди и тут же стиснул меня в крепкие объятия. Я стояла, словно изваяние, ничего не понимая и пытаясь оставаться в сознании. Снова отключиться и очнуться еще где-нибудь в неизвестном месте совершенно не хотелось. Мужчина, шериф, обхватил мое лицо ладонями с беспокойством осматривая меня. И я уже хотела отстраниться и попросить его сохранять личную дистанцию, как следующие его слова совершенно выбили меня из колеи: — Белла, милая, где ты была? Я чуть не умер от беспокойства. Совсем ты своего старика не щадишь. — Белла, ты как? Твой отец тут всех на уши поднял, — добил меня длинноволосый парень, отправляя в ментальный нокаут.