Посмотри: здесь не я,
Здесь не наша семья.
В голове у тебя всё ещё бой.
Будто танки идут,
Пули, взрывы и жуть.
В голове у тебя все в слезах вновь.
The Cranberries — Zombie (пер. А. Горанина-Палецкого)*
Нет, я не свалилась в обморок. И не стала бегать, как припадочная и выяснять, почему все зовут меня Беллой. Не знаю, по какому жуткому и странному стечению обстоятельств все видели во мне совершенно другого человека, но очевидно, у них не могла быть коллективная галлюцинация. Так что же получается, это я схожу с ума? Потому что пару часов назад уже выяснила, что я Алина Андреевна Нестерова. Мне хотелось прокричать это вслух, потому что все вокруг только и делали, что повторяли чужое имя: Белла, Белла, Белла… Но еще я боялась и понимала, что такой выпад ничем хорошим не закончится, в лучшем случае меня напичкают успокоительным. Над худшими вариантами я старалась не задумываться. «Что тут, черт возьми, происходит?» — набатом билась в голове единственная мысль. Шериф и длинноволосый парень встали по обе стороны от меня и, придерживая, повели в сторону мигающих машин. Я как в ступоре, загипнотизированная красно-синими огнями, пошла с ними. С тоской оглянулась на Сэма (единственного знакомого мне сейчас человека), который провожал меня подозрительным взглядом. Мы дошли до машины шерифа, и я попыталась мягко высвободиться из чужих рук. На удивление, меня легко отпустили, только продолжали смотреть с беспокойством. Я кивнула и улыбнулась им, давая понять, что со мной все в порядке, и они наконец отошли. Парень подбежал к индейцу в ковбойской шляпе, сидящему в инвалидной коляске, и повез его в сторону огромного черного пикапа. Напоследок улыбнулся мне белозубой улыбкой: — Увидимся, Белла. Я снова кивнула, не в силах выдавить из себя хоть слово. Мне срочно надо собраться и придумать, как объяснить шерифу, кто я такая на самом деле, и попросить помощи. Возможно, мне помогут добраться до ближайшего российского консульства. На большее я пока не рассчитывала. Шериф благодарно пожимал руки окружившим его мужчинам, добрая половина из которых были индейцы. Они о чем-то переговаривались, а потом потихоньку стали расходиться. — Гарри, Стив, спасибо вам, — одними их последних уходили двое пожилых индейцев, с которыми шериф прощался особенно тепло. — Билли, жду в воскресенье на бейсбол, — это он прокричал уже сидящему в машине мужчине в коляске. — Счастливо, Чарли. — До встречи, шеф Свон. — Увидимся. Нестройный хор голосов подсказал, что местного шерифа зовут Чарли Свон. Тут прозвучала последняя прощальная фраза от уезжающего Билли, который кивнул головой в мою сторону: — Присматривай за дочкой, Чарли. Это что же, они меня за дочку шерифа Свона приняли? Ухмыльнулась абсурдности этой мысли, отчего уголок губ пополз наверх. Чуть склонила голову, пряча неуместную усмешку, и наткнулась на свое отражение в окне машины. На меня смотрела бледная девчушка лет семнадцати с длинными и спутанными темными волосами и большими карими глазами олененка. Внутри образовалась пустота, я медленно приблизила палец к стеклу и ткнула прямо в центр отражения, затем этой же рукой провела по волосам и лицу. Девчушка в отражении повторила все движения. Нет, все эти люди не ошибались, и Сэм не страдал недостатком сообразительности. Единственной идиоткой на несколько километров вокруг была я, Алина Андреевна Нестерова, которая считала себя худой синеглазой тридцатилетней молодой женщиной со светлыми короткими волосами (тем образом, который сложился у меня из остатков воспоминаний). Конечно, мне хотелось истерично заорать, мол, кто эта девушка в отражении. Но по всем признакам выходило, что она — это я, или я — это она. Девушка, которую все ищут, дочка местного шерифа, Белла Свон. — Я в полной заднице, — прошептала я, все еще ощупывая свое лицо и волосы. Еще один звоночек помог осознать, что говорю я на чистом английском. И я, знавшая язык на продвинутом уровне, не удивилась бы, но слова вылетали из меня так, как будто я всю жизнь только на нем и говорила. Интересно, а мыслю я тоже на английском? — Белла, что ты тут стоишь и мерзнешь? — ко мне подошел шериф, и видимо, отец, ну по крайней мере отец этой Беллы. — Я…я не знаю, что мне делать, — на самом деле ничего честнее я сказать и не могла. — Поехали домой, — он кивнул на машину и открыл пассажирскую дверь. Мне ничего не оставалось, как залезть в салон. Я просто не представляла, что я сейчас могла сделать, не причинив себе еще большего вреда. Я плохо помнила себя как Алина, а как Белла я себя просто не знала. Так кто из них я тогда? Какая я настоящая? Может, я действительно Белла Свон, а все воспоминания Алины я вообразила? — Белла, ты как? — снова этот вопрос, но что я могу ответить. Глянула на шерифа, смотревшего на меня с искренним беспокойством. Наверное, именно так и должен смотреть отец на свою дочь. Мне стало его немного жаль, потому что при любом раскладе ему не позавидуешь — он либо потерял дочь, и теперь здесь сидит самозванка в ее теле, либо Белла сошла с ума и теперь страдает каким-нибудь психозом, воображая себя русской женщиной по имени Алина. — Я в норме, правда, — выдавила из себя. Папой, хоть убейте, я назвать его не могла. — Слышал, что Каллены уехали… — Мхмм, — невнятно промычала, смотря на дорогу. А что я могла ответить — я понятия не имела, кто это такие и как со мной, то есть с Беллой… в общем, с нами связаны. Но судя по напряженному тону Чарли, могу предположить, что не все так гладко у нас было с ними. — Ты и Эдвард… — Чарли мялся и неловко почесывал затылок. — Получается, он… вы…расстались? «Да если бы я знала!» — Что ты имеешь в виду? — решила включить дурочку ненадолго. Мне позарез нужна информация, чтобы вести хотя бы примитивные диалоги. — Ну… я видел, как он подошел к твоей машине, вы куда-то пошли, а потом ты пропала… он обидел тебя, Белла? Поэтому ты так долго была в лесу, что в конечном итоге заблудилась? — Я… — я понятия не имела, что ему ответить, но у Чарли, храни Бог этого святого человека, видимо, прорвало плотину после пережитого беспокойства за дочь. — Белла, если Эдвард Каллен что-то тебе сделал, ты только скажи мне, я найду его и отстрелю все выступающие части тела, так и знай! Воу, вот это да! Я во все глаза смотрела на этого незнакомого мне человека, и где-то внутри стало немного теплее от такой отцовской несколько грубоватой, но бесконечно милой заботы. Белле очень повезло иметь такого отца, я практически не помнила своего, даже его внешность стерлась из памяти, наверное, поэтому я, отделенная физически и эмоционально от своего родителя, потянулась к Чарли. Здесь и сейчас ему было не все равно, что будет со мной, с Беллой… с нами. Я смотрела на Чарли Свона, и губы сами собой растягивались в робкую улыбку. Я не знала, как сказать этому замечательному человеку, что я не его дочь, а если я все-таки Белла, то со мной явно что-то не так. И я решила, что пока попридержу коней, разведаю обстановку и посмотрю, что будет со мной и моей памятью. — Я знаю, он тебе… ты была… влюблена в него. Знаешь, я не специалист в таких темах, — продолжал шериф, его щеки слегка порозовели от смущения. — Но если он тебя бросил, то он полный кретин и не достоин тебя. Я серьезно. Вот значит как. И тут меня бросили. Вдруг мне стало так обидно — что ж у меня за карма такая поганая! Быть брошенкой. Что я сделала этой Вселенной? Я не знала этого Эдварда Каллена, но зато в сознании всплыл нечеткий и расплывчатый образ Виталика, который наложился на горе-ухажера Беллы, и они слились в нечто большое и противное мне. На Эдварда мой разум тут же навесил ярлык мудака и козла. Чарли был прав — он не достоин меня… Беллы… нас. Видимо, видок в этот момент у меня был из разряда похоронных, я сама чувствовала, как совсем по-детски дрожит от обиды нижняя губа, как в уголках глаз начинает щипать от подступающих слез. Чарли остановил машину и повернулся ко мне. — Беллз, Беллз, ты как? Если тебе надо поплакать, поплачь, я не против — неуверенно пытался утешать меня шериф. — Ты найдешь себе, кого получше. Вон Джейк тот же — отличный парень. Я понятия не имела, кто такой Джейк, но попыталась улыбнуться сквозь наступающие слезы. — Все в порядке, — шмыгнула носом и быстро закивала. — Я справлюсь, правда. Спасибо тебе — ты лучший. Поехали домой? — Мы уже дома, — улыбнулся довольный моими словами Чарли. — Пошли, закажем пиццу, умираю с голоду. Я посмотрела на дом Беллы, наверное, теперь и на мой дом, по крайней мере сейчас. Это был небольшой двухэтажный аккуратный домик белого цвета, ничем не выделяющийся и совершенно непримечательный. Двор выглядел пустым и немного унылым, кроме большого раскидистого вяза и громадного ярко-оранжевого древнего пикапа. Тут явно не помешали бы несколько цветущих кустарников и, возможно, парочка клумб с яркими цветами, чтобы раскрасить этот серый и грустный пейзаж. «Остановись, Аля, ну или Белла, неважно. Мы еще не решили, наш ли это дом». Чарли уже открыл дверь и ждал меня. Я поднялась по трем ступенькам крыльца и с волнением вошла в открытую дверь. На что я надеялась? Может, у меня бы вдруг проснулись воспоминания, и я осознала бы себя настоящей Беллой или пришло бы еще какое озарение. Ничего этого не было. Внутри было также уныло, как и снаружи: минимальная мебель, однотонные темные и серые тона. Бегло оглядев первый этаж, включающий гостиную и кухню, я в принципе уже могла дать вполне объективную оценку: жилище закоренелого холостяка. Интересно, а где мать Беллы? Судя по тому, что она не истерила в поисках дочери возле Чарли, они или в разводе, или ее просто нет. — Твой рюкзак лежит там, — Чарли указал на серый диван, на котором сиротливо лежал коричневый бесформенный рюкзак. — Я забрал его из пикапа. Я снова оглянулась на него и уже хотела спросить, уже не имеет ли он в виду то монструозное ржавое чудо во дворе, как наткнулась на висящий за спиной Чарли календарь. Самый обычный, скучный календарь с какими-то фотографиями природы. За исключением того, что он был за 2005 год и сейчас был как раз открыт на сентябре 2005 года. — Кажется, ты забыл… — я не могла выговорить, только указывала пальцем, но Чарли понял и с возгласом «Точно!» передвинул рамку с двадцать второго на двадцать третье сентября, пятницу. «Так. Так! Спокойно!» И внешне я была спокойна, но, боюсь, ненадолго. Поэтому я кое-как попросила своего новоявленного отца самому выбрать пиццу, промямлила что-то про то, что мне надо в душ, быстренько схватила свой рюкзак и проскочила на второй этаж. Со второй попытки нашла свою (или Беллы) комнату, всю в сиреневых тонах и разбросанной девчачьей одеждой. Вошла, тихонько затворила дверь, плюхнулась, как была, во всем мокром и грязном на кровать, расстегнула рюкзак и тут же вытряхнула все содержимое на покрывало. Пара учебников, несколько тетрадей, ручки («Замечательно, я еще и школьница! Просто джек-пот!»), смятые доллары, кошелек, фотоаппарат и, наконец, то, что искала — мобильник и удостоверение личности. Я повертела в руках небольшую серебристую раскладушку Motorola — последний раз я такой видела еще в школе. Раскрыла и уставилась на непривычно маленький экран — там четко и ясно по середине экрана чернели цифры 23.09.2005, пятница, 21.51. Осторожно положила допотопный мобильник (хотя сейчас это скорее одна из последних моделей), чтобы не кинуть его трясущимися руками в стену, упала лицом в подушку, плотно прижимая руками ее края и, наконец, дала волю накопившимся страху, тревоге, гневу, обиде. Проще говоря, заорала что есть сил в мягкую ткань подушки, надеясь, что она заглушит мои крики, и Чарли не прибежит в панике спасать меня. Через несколько минут я немного пришла в себя, отерла лицо, сняла, наконец, эту грязную и мокрую куртку и попыталась собраться с мыслями. Итак, я очнулась в лесу в незнакомом мне месте и теле, возможно, моем собственном, но это не точно. Я где-то в США и сегодня двадцать третье сентября, та же дата, что и в моей памяти, но только ровно семнадцать лет назад. Что мне делать? Для начала выдвинем гипотезу, даже две. Либо я действительно Белла Свон, но сошла с ума. Либо я Алина Нестерова, каким-то магическим образом заброшенная в прошлое в чужое тело. Думаю, пока хватит, стоит проверить эти версии. Снизу Чарли крикнул, что пицца будет через двадцать минут. Я оглядела комнату и тут же наткнулась на ноутбук. Что ж, думаю времени должно хватить, чтобы собрать хотя бы минимум информации. Благо, даже в 2005 был неплохой интернет. Но сначала, все-таки воспользуюсь благами цивилизации и схожу в душ. Быстро порывшись в комоде и схватив первые попавшиеся майку и шорты, направилась искать ванную. Очень хотелось задержаться подольше под горячими струями воды, но время поджимало. Я не могла оставить на потом поиски информации, иначе просто сойду с ума. Вернувшись в комнату, откопала в недрах шкафа старый махровый халат и включила ноутбук. Чудо техники включалось целых пять минут, и я за это время успела бегло пробежаться по выкинутым наспех из рюкзака вещам. Учебники оказались за последний класс по испанскому и химии, в тетрадях был полный кавардак, я совершенно не поняла, по какой логике они велись, поэтому отложились сразу. Если мне и предстоит снова испытание школой, придется заводить свои. Внимательно осмотрела пластиковое удостоверение личности: Изабелла Мари Свон, г. Форкс, 13.09.1987. Значит, сейчас мне восемнадцать лет. Изабелла Мари Свон, Белла. Что-то кольнуло во мне, словно дежавю. Но тут пиликнул ноутбук, возвещая о включении, и я отбросила эти мысли и кинулась к столу. Сразу же открыла поисковик и вбила свое имя. Чертыхнулась, когда вышла абракадабра из английских букв. Пришлось искать в настройках виртуальную русскую клавиатуру и вбивать уже в ней: Алина Андреевна Нестерова. Сразу поставила мысленную галочку: я знаю русский, значит, все-таки Алина, а не Белла. Не похоже, что в семье Свонов говорят на русском. И вот первое разочарование: в сети было несколько моих полных тезок, но ни одна из них не была мной. Были старые Алины Андреевны, какие-то светила науки, и маленькая Алина Андреевна, которой требовалась срочная дорогостоящая операция, и еще парочка Алин, оставившие свой след в сети. Тяжело вздохнула и откинулась на спинку стула. Безнадежно — сейчас 2005 год, и мне должно быть лет двенадцать-тринадцать, вряд ли я сейчас активный пользователь интернета. Если только искать родителей, но их внешности и имен я не помню. Последняя попытка — вбила Марк Андреевич Нестеров. И опять несколько совпадений, но никого похожего на моего брата из воспоминания. Внизу прозвенел звонок в дверь — привезли пиццу — а следом голос Чарли. Вздохнула и, как была, в этом большом старом халате поплелась вниз. По пути я размышляла, как я могла оказаться в теле совершенно другого человека. Я умерла и это реинкарнация или что-то вроде того? Тогда куда делась настоящая Белла? Она тоже умерла? А может, я лежу в коме и все вокруг — лишь реалистичная галлюцинация? Вспомню ли я свою жизнь или, наоборот, воспоминания будут постепенно исчезать? Честно говоря, ни один из вопросов не предполагал хорошего ответа. Чарли уже вовсю уплетал пиццу на небольшой кухоньке. Он выглядел так по-домашнему уютно в клетчатой фланелевой рубашке и с банкой пива в руке, да и сама кухня преобразилась под теплым светом лампы из обезличено белой в наполненный жизнью и заботой уголок. Я снова ощутила эту теплоту внутри, словно Чарли действительно был моим отцом. Наверное, это остаточные эмоции Беллы, или мои собственные — я затруднялась ответить. — Беллз, — голос Чарли вывел меня из транса. — Откопала мамин халат, я смотрю. — Ага, он теплый. Я присела напротив и взяла увесистый кусок пепперони. И пока я ела эту нереально вкусную и жирную пиццу, не могла не разглядывать все вокруг. Возможно, это место будет моим домом. Я пока не решила. Разумом и чувствами я пребывала в каком-то тумане. Прошлая жизнь для меня расплывалась, и мне было страшно, что она исчезнет. А настоящая была терра инкогнита. Я стремилась понять логику всего происходящего, но я, несмотря на скудные знания о самой себе, уверена, что не была мистиком или суеверной. — Кстати, насчет мамы, — снова вырвал меня из раздумий Чарли. — В этот раз я ей не звонил. Так что сама решай, что ей говорить. Значит, мама есть, но с отцом в разводе. Как ни смешно, но, пожалуй, эта новость лучшая за сегодня. Не радует только, что и с ней придется связываться и что-то говорить. Ладно, отложу это на завтра. Авось, проснусь снова Алиной, и все проблемы уйдут сами собой. — Да, это было предусмотрительно с твоей стороны, — попыталась выбрать наиболее нейтральный ответ. — Я позвоню ей завтра. — Вот и отлично. И да, если что, официально разрешаю в понедельник школу пропустить. Но во вторник чтобы как штык, — судя по всему, Чарли окончательно расслабился и взирал на меня с благодушной улыбкой. Я тоже попыталась изобразить подобие улыбки на своем. Все-таки школа. Вот же ж черт! И как прикажете ходить туда, если я плохо помню и российскую школу, а что уж говорить про американскую программу. Да я даже не знаю, как туда добраться! Настроение резко упало. — Я пойду к себе, пожалуй, — прихватив еще один кусок пиццы, решила, что на сегодня с меня достаточно семейных разговоров. — Конечно, Беллз. Отдыхай. Снова войдя в комнату, тяжело привалилась спиной к двери и с тоской огляделась: комната как комната, типичная для девочки-подростка, вся в сиреневых оттенках, несколько аккуратных полок с книгами, гирлянда над кроватью, рабочий стол, заваленный учебниками и тетрадями, большой шкаф с одеждой. Прошлась вдоль полок: Шекспир, Фолкнер, Стейнбек, Остин, Бронте — типичный набор американского старшеклассника. Почти все произведения я уже читала — для этого даже не потребовалось напрягать память. Видимо, все приобретенные знания и навыки сохранились, а вот подробности жизни, увы, нет. Что ж, по крайней мере литература не будет проблемой в школе. На столе обнаружились учебники по вполне знакомым школьным предметам, разве что социология и политология были в новинку. Тут же нашлось и расписания уроков. Бегло просмотрев его, не нашла ничего страшного: большая часть предметов гуманитарные, а значит, выучить их будет легко, разве что тригонометрия и химия слегка пугали, да еще испанский. Ладно, с этим разберемся позже. Быстро просмотрела оставшиеся тетради и листки на столе, попутно наводя порядок и аккуратно складывая в организованные стопки. Где-то я слышала, что, убирая пространство вокруг, наводишь порядок и в своих мыслях. Вот я и начала организовывать эту комнату, расставляя по местам вещи и ища зацепки о жизни Беллы, что помогли бы мне влиться в ее среду и не прослыть идиоткой в первый же день. В ящиках стола не обнаружилось ничего интересного, кроме какой-то старой книжечки с индейскими легендами, старых тетрадей и блокнотов с рисунками, вполне неплохими, кстати. Надо будет попробовать что-нибудь нарисовать и проверить этот навык. В гардеробе у меня… Беллы… нас, в общем тоже не было ничего выдающегося: джинсы, футболки и рубашки темных и серых тонов, ни одного платья или юбки. Вздохнула печально и покачала головой, смотря на себя… нас в зеркало на внутренней стороне двери шкафа. Девочка очень даже симпатичная, с шикарными слегка волнистыми темно-каштановыми волосами, темно-карими глазами и милыми чертами лица, ей…нам очень пошли бы более яркие, может быть, зеленые или голубые, цвета, да и в платье мы бы неплохо смотрелись. Пожалуй, только излишне худая, но это поправимо. «Хех, Вселенная, могла бы и в более фигуристое тело зашвырнуть. Тощей я уже была», — усмехнулась несправедливости этого мира. Получается, что из худющей брошенки в России я снова стала худющей брошенкой, только теперь уже в Америке. Где смысл тогда? Немного попеняв на мир, Вселенную, Эдварда и Виталика, вернулась к ревизии комнаты. Проверила все карманы одежды, заглянула в тумбочки и комод. Перерыла кровать и под подушкой обнаружила фотоальбом. «Так, вот это уже интересно» Фотографий, к моему сожалению, было немного, и все сделаны недавно. Несколько снимков с группой подростков — это одноклассники, догадалась я и попыталась запомнить их лица, чтобы не попасть впросак в школе. Перевернула фото в поисках подписи и ура — Джессика, Эрик, Майк, Тайлер, Белла, Анжела, сентябрь 2005. Все улыбаются, разве что Белла, такое ощущение, чувствует себя неловко в этой компании. Следующая фотография запечатлела Беллу, красивую девушку с, на зависть мне, просто шикарной фигурой и улыбчивого блондинистого парня — Белла, Джессика, Майк, сентябрь 2005. Майк тесно прижимается к Белле, по-хозяйски обнимая ее за плечи. Хм, неужто неровно дышит? Последнее фото было сложено пополам, оставляя на обозрение очень красивого молодого человека с бронзовыми волосами и бледной кожей. Аккуратно достала и расправила ее, на обороте оказалась Белла в милом платье цвета свежей травы (и правда, зеленый цвет нам к лицу). Она с каким-то раболепным благоговением смотрела на парня, и я от души надеялась, что такое выражение никогда не появится на нашем лице снова. «Боже, кажется у нас все плохо с самооценкой», — очевидно, что просто так себя не заворачивают на фотографиях и не прячут подальше от глаз. Я уже догадалась, кто был изображен на снимке, но все же перевернула его. Так и есть: Эдвард Каллен и Белла Свон, 13.09. 2005, у Калленов. — Значит, вот ты какой, Эдвард Каллен, — я внимательно разглядывала парня, раздумывая, какой он был и что так зацепило Беллу в нем. Красивый — бесспорно, как будто с обложки GQ сошел. Смотрит на Беллу тепло и в то же время то ли снисходительно, то ли виновато. Была в нем какая-то загадка, флер таинственности — даже на бездушной фотографии это бросалось в глаза. Может, это привлекло девушку. Наверняка, ее первая любовь. И вот теперь его семья уехала, и он решил бросить Беллу…нас. М-да, попала прямо в центр подростковой драмы. Просто класс! Еще раз посмотрела на подпись: Белла и Эдвард, у Калленов. Снова это чувство дежа вю. Я что-то вспоминаю? Имена кажутся знакомыми, и сам Эдвард — как будто я его уже где-то видела. Еще немного помучив память и ничего не вспомнив, оставила попытки. Глядишь, само всплывет, если не буду задумываться. Последний раз посмотрела на снимок и, ни капли не сожалея, порвала его. — Прощай, Эдвард Каллен, — выбросила обрывки в мусорное ведро к остальному хламу. — Надеюсь, ты будешь счастлив. Потому что мы точно будем. На душе стало немного спокойнее. И весь оставшийся вечер я продолжала копаться в вещах Беллы и убирать комнату. Под конец, когда часы уже показывали два часа ночи, я устало плюхнулась на стул. За стеной едва слышно доносилось похрапывание Чарли, но мне спать не хотелось, мозг кипел от произошедших событий, выдвигая все новые версии, уже попахивающие паранойей и теориями заговора. Неудивительно, что у меня разболелась голова, и я решилась открыть окно. В комнату сразу проник прохладный ночной воздух, наполненный сыростью и лесным запахом. Он приятно окутывал разгоряченную голову, даря расслабление и прогоняя боль. Высунувшись по самый пояс в окно, вдохнула полной грудью и закрыла от блаженства глаза. — И что же нам с тобой теперь делать, Белла Свон, — все еще не открывая глаз произнесла я в темноту ночи. А когда открыла, то на краю леса, хорошо просматриваемого из моего окна, заметила чей-то силуэт, скрывающийся в тени ветвей, но, стоило моргнуть, чтобы сфокусировать зрение, никого уже не было. Всю ночь я шерстила всевозможные сайты и форумы в поисках того, что со мной произошло. Чего я только не начиталась! От философии Упанишад и сансары до какой-то желтушной статьи про Сьюзи Бекет, официантку из Оклахомы, вспомнившую свои прошлые тринадцать жизней, в одной из которых она была любовницей Казановы. Естественно, ничего стоящего я не нашла. Сайты пестрели «невыдуманными» историями перевоплощения и реинкарнации, а на форумах шла нешуточная война между убежденными сторонниками реинкарнации, истинно верующими и агностиками. На одном из эзотерических форумов, где соблюдался худо-бедно некий нейтралитет и тебя не забрасывали сразу виртуальными гнилыми помидорами за инакомыслие, я решилась зарегистрироваться под ником «Беллина» и аккуратно задать вопрос по своей проблеме. В ожидании ответа забила в поисковике Форкс. Оказалось, что сейчас я нахожусь практически на самом северо-западе США, в самом дождливом городе страны, дождь здесь идет практически две трети года. Ну почти, как в Питере — привыкнуть можно. Из достопримечательностей — парочка частных музеев из разряда «местные ремесла» и целая прорва природных красот, от парка Олимпик до пляжа Ла Пуш в резервации квилетов. В остальном же рядовой провинциальный американский городок с населением в несколько тысяч человек — практически деревня, где все про всех знают. Залипнув на фотографии парков и пляжа и лениво размышляя, что неплохо было бы осмотреть местные красоты, я не заметила, как уснула. Мне снилось, что я стояла на обочине шоссе. По краям рос густой сосновый лес, а мимо с огромной скоростью проезжали машины, разбрызгивая потоки воды на асфальте. В глаза бил раздражающе пульсирующий красный свет. Я прищурилась и увидела пробившую заграждение и съехавшую в придорожную канаву машину, мигающую аварийными сигналами. Водительская дверь распахнулась и из салона вывалился темноволосый мужчина. — Аля! Аля! — он, шатаясь, побежал в сторону леса, раздвигая низкие ветви и все еще повторяя это имя. Наверное, это было мое имя? Кажется, да. Я медленно подошла ближе к машине. Капот был искорежен от удара, а на лобовом стекле зияла огромная рваная дыра, словно кого-то выбросило со всей силы из салона. Мне стало страшно. Я не хотела идти за мужчиной, который стоял на коленях возле большой ветвистой сосны и что-то говорил сквозь рыдания. Я знала, что должна это увидеть, но совершенно не хотела этого. Как могла тянула время и разглядывала машину. Нога наткнулась на что-то. Я присела на корточки и подняла книгу в красно-черной обложке. Ну, конечно. Я же купила книги в тот день. Полистала страницы, просто чтобы занять чем-то руки. Взгляд выхватывал из мельтешения строк знакомые имена: Эдвард, Белла, Чарли, Свон, Форкс, Эдвард, Белла, Каллен, Эдвард и Белла, Белла, Белла Свон. Я, как завороженная, смотрела на имена, мозг соображал слишком медленно, словно не хотя, собирая кусочки реальности в единую картину. В панике отбросила книгу подальше, словно она была тараканом или мерзким пауком. Рыдания за спиной мешали думать, хотелось крикнуть, чтобы он, наконец, замолчал. Надо уже пойти и посмотреть, что он там рыдает. Я встала и решительно направилась к мужчине, Марку — подсказала память. Что-то лежало перед Марком на земле. Сначала я подумала, что это какой-то манекен или ростовая кукла. Еле передвигая ноги, подошла почти вплотную и осторожно заглянула через плечо мужчины. Сначала я не поняла, разум не хотел принимать это, но потом реальность пробилась в мое сознание, и я увидела искалеченное и сломанное тело совсем худенькой девушки. Ее руки и ноги были повернуты под неестественным углом, как у наспех брошенной на пол марионетки. Лицо было не разглядеть — так оно было залито все кровью, короткие светлые, почти белые, волосы стали почти красными. Только синие глаза совершенно безразлично уставились куда-то вверх. — Марк, кто это? Кто там лежит? — отшатываясь прокричала я, но он даже не обернулся, продолжая гладить неподвижное тело и тихо всхлипывать. — Марк! — хотела встряхнуть его, чтобы он обратил на меня внимание, но руки прошли сквозь его тело. В ужасе я стояла и смотрела на мертвое тело какой-то девушки, потому что это не могла быть я. Я же вот здесь, стою, говорю, дышу. А дышу ли? В этот момент я ощутила, что хочу сделать вдох, но не могу. Руки потянулись к горлу, которое судорожно сжималось в попытке вдохнуть. Но его словно заложили плотной ватой, ни капли воздуха не могло просочиться. Раздирая кожу шеи ногтями, я стала терять сознание от нехватки кислорода. Моя голова больно ударилась обо что-то твердое и холодное…