Ты — мой океан, моё солнце. Ты — воплощение несломимого духа этого мира. Так скажи: достоин ли я стоять подле?
Трудно вообразить времена, когда вселенной не существовало. Не было даже концепции, не говоря уже о сформированном мире, населённом десятками тысяч людей. Дань Хэну не сообщали о причинах, не говорили о цели. Он был рождён — воссоздан такими же ангелами, как он — с уже существующей установкой: помогать подопечному. Но этот мир совсем не похож на его предыдущий, и дело даже не в количестве людей, которые его населяли. Здесь всё было… по-другому. Века неумолимо шли своим чередом, но Дань Хэн не привыкал к так называемому «раю». На картинках в книжках это чудесное место изображалось иначе: волшебные сады, живописные родники и фонтаны, словом, источник вдохновения — муза для человека. Но ведь он больше — не человек. И, наверное, принять этот факт труднее всего. Когда вокруг тебя пустота, ты больше не думаешь о своих житейских проблемах. Не до этого становится… Пустота душит, садится на шею и своими тоненькими противными ручками сжимает белоснежную кожу, раздирает её, оставляя едва заметные кровавые полоски. Поэтому Дань Хэн старался не думать. Чтобы боли от всплывающих время от времени воспоминаний о прошлом больше не было. Как всё закончилось? Почему он попал именно сюда, в этот рай? Вопросы, на которые он не знал ответов, не хотел их знать. Создатель неплохо постарался, стирая волю к жизни, справедливости, и считая, что ангелы — существа непорочные по своей сути. Рождённый под ярким светом искусственного солнца, Дань Хэн вскоре потерял всякое желание идти наперекор замыслам божьим. Потому что неправильно это было. Нужно находить в себе благодарность за бескрайнее небо над головой и отсутствие земли под ногами, нужно воспевать оды Всевышнему за такой дар — возможность наставлять людей на истинный путь. И Дань Хэн старался. Яркие, белоснежные расправленные в воздухе крылья поражали своим великолепием его братьев, милых и безмятежных ангелов, лишённых способности думать. Ведь она была только у тех, кто когда-то был человеком. Дань Хэн знал, что он был. Наверняка сухим и безэмоциональным, наверняка сторонившимся людей и державшимся подальше от любых контактов с ними, чтобы ненароком не привязаться, не почувствовать те частицы тепла, что, вообще-то, по праву принадлежали ему. Кто он такой? Неизвестный юноша с неоднозначным прошлым, которому не суждено проститься с жизнью. Смерть преследует его, и с каждым новым перерождением подступается всё ближе и ближе, грозится вселиться в тело и править бал. Дань Хэн горько усмехнулся: сколько ещё придётся менять миры, как перчатки, чтобы госпожа Смерть соизволила взять под контроль все эти вселенные, подарить долгожданное освобождение? Его удел — нести бремя, тащить, как тащат воду из колодца на своих плечах женщины-кормилицы нынешнего мира. Трудно, больно, но он продолжал повиноваться Создателю, его воле. Ведь кто он такой? Дань Хэн не имел никакого права противиться тому, что давно было предсказано на пергаментах. Это то же самое, что заходить далеко в океан, не умея плавать, — бессмысленно. На фоне нескончаемого яркого света белые крылья начали тускнеть, терять свою силу. Дань Хэн всё ещё глупо надеялся на то, что это не из-за его тайного просветления, не из-за порыва вершить суд над самим Богом. Скрывая греховные мысли, он сам не заметил, как увяз в этом по самую грудь. Тёмно-серые пёрышки просачивались сквозь белоснежное полотно — с каждым годом их было видно всё больше. Дань Хэн не прятал их и не гневался на молодых ангелов, тычущих пальцами, метающих неоднозначные взгляды. Но он продолжал свою службу, потому что это — его основная цель. Только так он мог быть чем-то полезен этому миру. Мечтая о смерти, Дань Хэн спешил вершить жизнь. Какая жертвенность. Она достойна лучших ангелов высшего ранга, но… крылья всё равно продолжали терять свою мощь. И скользкие мысли о том, что это из-за безмолвной борьбы с судьбой, всё-таки нашли своего хозяина. Когда пришло время для Суда, Дань Хэн уже был готов получить заслуженное наказание, ибо, как известно, Господь беспристрастен и безжалостен, если речь заходит о порядке. Удивление настигло Дань Хэна тогда, когда нечто бесформенное, вычурное и смешное, лишённое привычного для него облика, скорее даже материальное предстало перед ним. Творец молчал, равно как и ангелы, присутствовавшие рядом и окружавшие их. Лишь шёпот раздавался отовсюду, едва различимый, но бьющий, словно тысячи разбитых одновременно зеркал. Необъяснимый шум в голове заставил Дань Хэна упасть на колени и скрутиться пополам перед этим Существом. Непонятные речи продолжали заполонять его разум, будто вычищали все другие мысли, что были до этого, — те неловкие, скромные помыслы, которые он отважился представить. Вся небесная канцелярия горланила и стонала. Звук становился громче и громче, и вскоре из ушей тёплыми струями полилась кровь. Дань Хэн упал в обморок, напоследок почувствовав пульсирующую боль в голове.***
Очнулся он через несколько лет (хотя по его прошлому, земному, времени прошло только два часа). На удивление, Дань Хэн не чувствовал себя пустым, как при своём создании. Он… мог думать свободно, и чужие огненные кольца «порядка» и «чести» больше не сковывали его. Дань Хэн медленно перевёл расфокусированный взгляд с осточертевшей пустоты на свои крылья. Теперь они не просто светились — они горели ярким белым пламенем. Наверное, никогда за все свои жизни Дань Хэн не видел подобной красоты. За что Создатель даровал ему эту силу? Он чувствовал, как та переполняет его тело, даёт надежду и… и никак не трогает его нечистые помыслы. Видимо, Бог сошёл с ума, раз наделил его бесконечной силой, но оставил разум прежним. Дань Хэн сорвал свой соблазнительный запретный плод, называемый жаждой власти. Ему было до милого весело наблюдать, как маленький, несмышлёный ангел теряет свою непорочность и становится кем-то другим… Один вопрос, как и прежде, волновал его: кто он теперь? Ангел ли? Демон? Может, снова человек? Ведь только в этих существах есть столько спеси при жизни, хоть рождаются они пустыми. Белыми листами без всяких дурных поступков. Кому как не Дань Хэну известны все подноготные человечества? Уж теперь ему настала очередь вершить этот мир. Пришло время отыгрываться за всю ту боль и непонимание людей, что ему посчастливилось испытать на своём пути. И Дань Хэн спустился на землю. Ушёл, чтобы больше никогда не возвращаться. Терпимый Отец предоставил шанс, значит, грех будет им не воспользоваться. Какой же Бог глупец! Собственноручно изничтожил шансы человечества выжить своими силами, подарив божественную силу самому Демону. Да, теперь его тошнило от слова «ангел», от его предназначения. Помогать людям — бессмысленно. Они не меняются. Полные корысти с малых лет, они убивают себе подобных, убивают себя. Дань Хэн не сочувствует им. Больше нет. Осквернённый желанием мести, он позабыл про свет в душе. Изводя своих жертв — обычных слабовольных людей, — он наслаждался их мучениями и внутренними гонениями. Верно, они заслуживали такой участи, так пусть теперь злой рок посмеётся над ними, надавит коленом на спину, заставляя прогнуться ещё больше, чтобы те продолжали неистово целовать ступни Его, нового Бога, моля о пощаде. Но Дань Хэну в очередной раз было плевать. Сдерживая слёзы от боли, он продолжал резать их сердца и души, измазываясь в кровавых реках. Им можно было, так что теперь мешает ему сделать то же самое? Верно, ничто. Более ничто на этом свете не скажет ему о правильности или неправильности его поступков. Он был прав: Богу и правда не было дела до людей. Иначе как объяснить то безразличие, с каким он смотрел на те ужасы, творившиеся на земле после исчезновения любимого сына?..***
Очередным обречённым стал Келус — юноша из провинции, не видавший более жизни, кроме своих родных земель. Дань Хэн, потирая руки, приготовился облачиться в роскошные одежды, надеясь таким образом воззвать того парня к его истинной натуре — жалкой и алчной. Но парень оказался твёрд духом, как скала. Он и не смотрел на внешний вид этого Демона, на его точёное лицо с аккуратным прямым носом, светлыми глазами и небрежно-растрёпанными чёрными волосами, лишь с какой-то нежной участливостью спросил, как того зовут и чем лично он может помочь. Дань Хэн тогда не на шутку растерялся, затем моментально скрылся, наплевав на то, что Келус видел это загадочное растворение в воздухе. Что это значит? Что с этим парнем не так? Дань Хэн негодовал, что попытка соблазнить юнца с первого раза оказалась провальной. На место непониманию пришёл гнев: как такое возможно, что человек не поддался его чарам искусителя? Он с нарочитой неохотой скользнул взглядом по лицу этого Келуса, пользуясь своей невидимостью. Простой парень, не лишённый некой мужественности во взгляде и излишней серьёзности. Дань Хэн не знал, что такого в нём притягивало, но определённо было что-то в его манере речи, способе выражать свои мысли. Он не следил за поступками — не видел в этом смысла. Как и подобает демону, его острый взор был направлен на слова юноши. И те, как назло, ранили сильнее ножа. Каждый раз, когда Дань Хэн пытался заполучить душу себе, Келус умело извивался змеей, пугая неопытного бывшего ангела своей чистотой сердца. «Да ведь таких людей не бывает», — думал он, скрипя клыками и наблюдая, как Келус со счастливой улыбкой катает на спине свою младшую сестрёнку, Стеллу. Он сидел на крыше их особняка и внимательно, подобно орлу, следил за Келусом. В другой ситуации он бы сравнил его с жертвой, пищей для хищной птицы, но в данном случае скорее он ощущал себя едой, а не охотником. Его белые крылья давно полностью почернели, а недавно он заметил несколько выпавших перьев. От былой красоты не осталось и следа. Как и от терпения, потому что Дань Хэн больше не собирался терпеть к себе это неуважение. Келус — раб и сын божий? Да что он о себе возомнил? Чистая душа? Мерзость! Вздор! Он докажет, что все люди одинаково грешны, он собьёт эти чванство и надменность. Он уничтожит счастливую улыбку этого парня. Потому что никому нельзя радоваться жизни, потому что жизнь — это проклятье, а не дар. Человек безразличен для Бога, он является его случайным порождением, последствиями. А кто захочет брать на себя ответственность за последствия?.. Дань Хэн вновь снизошёл с небес, не удосужившись даже изменить свой облик. Крыльев нет, но азарт, огонь в глазах были, и их ничем не скрыть. Привычная чёрная шевелюра растрепалась подобно колосьям на ветру — он настроен серьёзно. Кажется, от этого зависел исход его существования: если он не сможет добраться до глубин души этого парня, то и права продолжать наседать на этот мир у него нет. Скрывая горечь на сердце — или, скорее, на том, что от него осталось, — Дань Хэн материализовался в маленькой комнатке на чердаке большой усадьбы. Наверное, это даже не дом Келуса, но его запах — о, сладкий аромат его подопечного — был здесь слышен особенно ярко. Наверное, этот парень был прислан кем-то неземным, потому что люди не могли так приятно пахнуть. Дань Хэн заметил зеркало в коридоре и с опаской отпрянул: это — он? Значит, вот что ждёт ангела, бросившего вызов самому Богу? Он аккуратно подошёл ближе, нетерпеливо трогая своё лицо. Бледное, как сама Смерть, но до чёртиков прекрасное, совершенное. Ненастоящее. Пряди волос спадали на глаза, скрывая тонкую красную подводку под теми. Налитые вишней губы притягивали к себе взгляд. Тело выглядело подтянутым и в меру стройным… Выглядел ли когда-то Дань Хэн подобным образом при жизни? Наверное, да. Он и забыл, как это — быть оболочкой, иметь человеческое тело. Внезапно Дань Хэн услышал шорохи за дверью, ведущей в другую комнату. Что-то необъяснимое заставило его без промедлений приоткрыть дверь. И тогда до него наконец дошло, что Келус — человек. Такая простая истина обрушилась на него, как снег на голову, словно до этого он сомневался. Келус грешник, как и все люди, и сам демон свидетельствовал об этом своими глазами. Смешно — главный искуситель душ сейчас, затаив дыхание, наблюдает, как человек удовлетворяет себя. Но… но для Дань Хэна это был не просто человек — это был его подопечный, с тёмно-пепельными волосами, такой серьёзный и простой Келус. Его Келус. Тот, за кем он следил, ещё будучи ангелом. Тот, кого он пытался соблазнить, сейчас вполне удобно устроился на кровати и, запрокинув голову, ублажал себя. Келус что-то шептал, но Дань Хэн не мог этого услышать, скованный законами физики. Он наблюдал, как парень касается своей шеи, плавно проводит по груди, животу, бёдрам, а затем затыкает рот другой рукой, мыча что-то нечленораздельное. Дань Хэн почувствовал абсолютно всё на себе. Будучи связанным с этим человеком, его чувства и ощущения передавались и ему. Он знает, что это. Желание. Такое, о котором рассказывают юным демонам, о котором неведомо ангелам. Он знает, что не может оторвать взгляд, и он не отрывает, позволяя себе ещё немного лицезреть то, как Келус мечется на простынях, как извивается его порочное тело. Красив. До подгибающихся кончиков пальцев прекрасен. И почему Дань Хэн раньше не замечал, как выглядят его янтарные глаза в отблеске луны? Звёздный свет словно покрывал его тело, касался, помогал Келусу избавиться от наваждения. О чём он думал? О ком мечтал? Именно сейчас демону хотелось узнать ответ на эти вопросы. И, не найдя более причин оставаться в стороне, Дань Хэн скользнул в комнату. Когда луна осветила его и сделала заметным, Келус ничего не сказал, лишь тихо простонал имя. Имя Дань Хэна. В одно мгновение демон оказался над ним, расставляя руки по обе стороны от головы Келуса. В глазах юноши жемчугом застыли слезы, но они не были горькими, иначе Дань Хэн почувствовал бы это. — Прошу… — горячо выдохнул он, теряясь в ощущении близости. Тепло другого существа согревало, дарило комфорт. Демону дважды повторять не пришлось: одним резким движением он прижался всем телом к Келусу, кусая его нижнюю губу с той же страстью, с которой хотел его уничтожить. Забавно, что на место этих мыслей пришли другие: подарить парню удовольствие, которого он достоин. Его пухлые губы словно были созданы для поцелуев. Келус хоть и не ожидал столь горячего напора, но через несколько секунд пришёл в себя, обнимая ногами тело Дань Хэна и прижимаясь к нему в ответ. На что он надеялся, пытаясь соблазнить самого демона? Дань Хэн тонкими ледяными пальцами прикоснулся к его шее, в одно мгновение сжимая её, заставляя Келуса широко распахнуть глаза, застланные пеленой возбуждения. Демон довольно улыбнулся и вновь приник к его губам, слизывая выступившую кровь. Красивый и до безумия вкусный. Хотелось ещё и ещё. Он схватил руки парня и приставил их к изголовью кровати, не давая тому больше права и возможности влиять на происходящее. Келус выглядел до притягательного беспомощным. Шальные пальцы сжимали его худое тело, сокрытое под слоем тонкой ночной рубашки, заставляя Келуса тяжело дышать и выгибаться в спине. Налитый кровью член терзался постоянным трением от одежд Дань Хэна и его собственной, и парень больше не мог сдерживать похотливые стоны, лаская ими слух существа напротив. Келус требовал внимания к себе, но не спешил произносить этого вслух. Впрочем, Дань Хэну не нужны были слова, чтобы понять, чего он хотел на самом деле. Он спустился чуть ниже, проводя языком по разгорячённой груди парня, на что Келус прижал его к себе ещё ближе, словно пытаясь стать одним целым. Демон в несколько движений снял с себя чёрную рубашку и такого же цвета брюки, оставаясь в одних боксёрах. Подтянутое молочно-белое тело завораживало Келуса, что не скрылось от зоркого взгляда Дань Хэна. Тот усмехнулся и весьма неаккуратно, словно случайно, провёл ладонью по возбуждённой плоти подопечного. Келус до крови закусил губу, пытаясь сдержать вырывающийся из груди предательский стон. Нужно больше, больше, больше. Дань Хэн коснулся его губ своими и продолжил поступательные движения рукой, заставляя Келуса судорожно вдыхать воздух в попытках восполнить запас кислорода. Однако тщетно: демон со стоном проник в его рот глубже, проталкивая свой язык, делая этого человека своим. Ведь Келус — всегда был только его. С самого рождения. Другой рукой он освободился от белья, а затем схватил оба члена, одновременно их надрачивая. Теперь уже Дань Хэну пришлось признать, что такого он никогда в своей жизни не чувствовал. Те мимолетные связи, что у него были, даже рядом не стоят с прекрасным Келусом, созданием ночи. — Ты. Только. Мой, — хрипло прорычал он, кончая. Через несколько мгновений со слабым вскриком закончил и Келус, содрогаясь в приятных конвульсиях. Чувствуя, как тело сверху начинает ослабевать, парень закрыл глаза, наслаждаясь сладостной истомой. Осознание того, что это был не приятный мокрый сон, а самая настоящая реальность, придёт к нему только утром… Но к тому времени Дань Хэн оправится от своего наваждения и, возможно, с нескрываемой улыбкой заметит белые, более пушистые перья на своих крыльях. Келус был послан ему Богом, как он раньше этого не понимал? Дань Хэн осознал, что глупец — это он. Этот человек — его смысл жизни, новая дорога. Теперь лишь в его руках будущее, и это будущее является тем, что он в состоянии изменить по своему усмотрению.