Кризис отношений

Майор Краузер даже не успел открыть дверь до конца. Получил удар в солнечное сплетение, согнулся, резко выдохнув, и в эти доли секунды его схватили, развернули к стене и впечатали лицом в обои. Неплохо. Быстро и эффективно. Джек хотел было вывернуться и хорошо приложить полицейскому в ответ, но сдержался. Он не хотел проблем с законом в Европе, а нападение на представителя закона сулило большие неприятности. Наверняка та же бабка напротив была как минимум свидетелем визита офицера к нему в квартиру. Светиться было нельзя. Придется потерпеть, переступая через гордость.        Он чувствовал железную хватку ладони, затянутой в кожаную перчатку, на шее. Полицейский грубо ухватил его за запястье и заставил положить руку на стену. Майор все понял и прижал вторую руку к стене. Собрался было поинтересоваться, в чем дело, но услышал резкий щелчок — гость захлопнул за собой дверь. Еще секунда и майор ощутил болезненный удар дубинкой по ногам. И настойчивое давление колена под задницей. Ему вежливо намекали, чтобы он расставил ноги. Майор послушался, сжав челюсти. И получил еще один удар под ногам — шире. На него накатило чувство унижения, но он снова сдержался. Они с Кеннеди в бегах. Придется потерпеть. Давление на шею не ослабевало. Майор подумал, что у визитера весьма крепкая рука. — Офицер, какого черта… — начал было майор, пытаясь повернуть голову, но рука мгновенно убралась с шеи, ухватила его затылок, и Джек получил неплохой удар лицом о стену. Он почувствовал влагу под носом — видимо, пошла кровь. Так ему намекнули заткнуться. Ему не привыкать получать травмы и чувствовать боль, но это… это не честная схватка с противником один на один. Это было… унизительно. Майор Краузер, сам без стеснения в свое время пользовавшийся своими полномочиями и властью, которую давало звание, и легко использовавший превосходство в физической силе, был вынужден терпеть такое просто потому, что у человека сзади был полицейский значок.        Рука в перчатке еще раз вдавила его лицом в стену, и Джек прорычал сквозь зубы: — Я понял, понял, офицер. Перед глазами маячили обои в мелкий цветочек. Майор опустил глаза вниз и увидел носки начищенных ботинок между своих расставленных ног. В следующее мгновение рука убралась с шеи — видимо, полицейский остался доволен его понятливостью, и приступил к следующему этапу. Джек почувствовал деловитые, профессиональные движения — его стали обыскивать. Руки в перчатках прошлись по груди, бокам, подмышками, залезли в карманы. И это тоже было унизительно — ощущение, что он даже не человек, просто объект или животное на выставке. Еще немного — и с тем же деловым подходом к нему залезут в рот проверить зубы. И тут майор дернулся — рука в перчатке нырнула очень глубоко в карман и прошлась у него между ног, равнодушно прощупав мошонку. И почему-то от этого холодного движения кровь бросилась ему в лицо. А внизу живота вдруг потяжелело от какого-то унизительно-извращенного импульса, ударившего его прямо в член. Майор искренне надеялся, что рука уберется раньше, чем эта сволочь заметит его неуместную физическую реакцию. Но надежда была ложной — рука убралась из кармана, но забралась под футболку, прощупывая пояс спортивных штанов, и майор передернулся от прикосновения перчатки к коже. Ладонь снова нырнула ниже, еще раз прощупав пах, и майор услышал насмешливое хмыканье. Твою мать.        Вторая рука нырнула в задний карман и Джек проклял себя — поглощенный страданиями по Кеннеди с утра, он достал то самое старое фото из сумки и пялился на него в перерывах между перепиской. Конечно, полицейский нашел фотографию. Джек почуял спиной, что тот смотрит на фото Леона, и снова услышал насмешливое хмыканье. Он думал, что потерял способность краснеть еще в 16 лет, но сейчас… это было стыдно. Майор впервые в жизни почувствовал себя беспомощным. Его раздирали злость, бессилие, а фоном шло неизведанное ранее болезненное возбуждение. Словно ему нравилось это унижение. От осознания этого майора прошибла испарина.        Через секунду он увидел фото перед своим носом и ту самую ладонь в черной перчатке. Полицейский вдруг прижался к нему всем телом. В задницу впечаталась пряжка ремня, и Джек снова ощутил бессилие в попытке справиться с очередной волной стыдного возбуждения. — Твой любовничек? — хриплый насмешливый шепот прямо в ухо. Этот голос… Ах ты сука… У майора Краузера на секунду померкло в глазах. Пока он молчал, пытаясь сообразить, что делать, полицейский отстранился и Джек получил болезненный удар дубинкой по заднице. Майор застыл, не понимая самого себя. Что с ним? Почему он не способен сейчас на хоть какое-то действие? Гость снова прижался к нему всем телом, и фото снова замаячило у него перед глазами. — Говори, — холодно, надменно и требовательно. — Да, — прорычал Джек. И снова получил удар по ягодицам. — Еще раз. Повежливее, — резким как удар хлыста тоном. — Как подобает разговаривать с офицером. — Да, сэр. — Я не ослышался? — промурлыкали ему в ухо с притворным удивлением, — такой здоровый парень и так жалобно блеет? Джек подумал, что у него раскрошатся зубы от злости. И получил очередной удар дубинкой пониже спины. — Громче, — ледяным тоном. — Да, сэр! — рявкнул Джек, вспомнив первый год службы. Ему горячо выдохнули в шею. — Более-менее, — снисходительно. — А он симпатичный, верно? — майор ощутил, что к нему прижались еще крепче. Он молчал, пытаясь совладать с яростью и… невероятным по силе возбуждением. Он чувствовал, что тонкая ткань боксеров начинает намокать… еб твою мать. — Верно… сэр. Удовлетворенный смешок. — А ты не безнадежен. Умеешь учиться, — у майора свело челюсть от снисходительного тона. — Продолжим — уже спокойно и даже со скукой. От него отстранились. Джек было выдохнул, но ему уперлись рукой в поясницу и ладонь скользнула ему в штаны, и майор ощутил, как прохладные пальцы, затянутые в тонкую лайковую кожу, грубо ткнулись ему между ягодиц. — А кстати, — лениво продолжил голос, — надо бы… — пальцы надавили сильнее и Джек передернулся от внезапного озноба, — добавить разнообразия в твою сексуальную жизнь… Этого майор Краузер вынести уже не мог. Он стряхнул с себя это странное оцепенение, державшее его неподвижным все это время, развернулся и всей массой навалился на полицейского. Тот попытался увернуться и ударил его в грудь. — Неплохо, — Джек криво усмехнулся. — Но недостаточно хорошо!        После минутной борьбы он проволок своего мучителя через комнату и кинул на кровать. Запрыгнул сверху, придавив коленями и быстро пробежал ладонями по поясу. Нашел наручники. — Как удачно, офицер, — быстро перехватил руки, уклонившись от удара, зафиксировал запястья и за одно мгновение надел наручники, перекинув цепь через ажурную спинку кровати. Тело под ним задергалось, но было уже поздно. Майор Краузер перевел дух, медленно стащил с головы гостя форменную кепку и преувеличенно ласково провел по волосам, любуясь светлыми прядями. — Мне кажется, вы попытались превысить свои должностные полномочия, — вцепился пальцами в подбородок, не давая шанса отвернуться, — офицер Кеннеди… Леон уставился на него злыми глазами, но Джек явно увидел за вызовом и насмешкой — робкое предвкушение. И твердо решил не разочаровать своего мальчика. Впрочем, Леон сдаваться не собирался. — В чем проблема, Джек? Ты же хотел разнообразия… Договорить не получилось. Джек отвесил ему пощечину. — Вы забываетесь, офицер. Снова ухватил за подбородок, склонился и глядя прямо в расширенные от шока голубые глаза с расстановкой произнес: — Вы должны знать, как обращаться к старшему по званию. Леон оскалился, показывая неповиновение, но Джек снова дал ему пощечину. Не больно, но ощутимо. Глаза распахнулись еще шире — Леон никогда не получал от него по лицу таким образом. И Джек с удовлетворением увидел, как из взгляда исчезает вызов. Леон облизнул припухшие от удара губы и опустил глаза. — Да, сэр. Майор Краузер. — Хороший мальчик, — прошептал Джек в ухо и прошелся языком по шее. Леон дернулся, пытаясь уйти от прикосновения, и Джек снова шлепнул его по губам. — Придется вас наказать, офицер. За нарушение субординации и за самоуправство. В глазах Леона плескался сложный коктейль из самоуверенности, злости и смирения. Джек вспомнил свои ощущения еще десять минут назад и решил, что оторвется на Леоне по-полной. Решил, что к ночи в этих светлых глазах останется лишь одна покорность и удовлетворение.        Он сдвинулся назад, оседлав колени Леона, медленно огладил руками вздрогнувшее под его пальцами тело, разглядывая форменную синюю рубашку. — Именно то, что я хотел, офицер Кеннеди. Я доволен вами. Но это не спасет вас от наказания. Джек соскочил с кровати, краем глаза наблюдая за безуспешными попытками Леона освободиться. Медленно прошелся по комнате. — Вы прекрасно смотритесь в наручниках, офицер. Правда, нам надо внести кое-какие коррективы в ваш внешний вид. Леон задергался еще сильнее. Джек не сдержал короткого смеха и услышал сдавленное «с-с-сука». Наконец он нашел, что хотел, и застыл на Леоном, любуясь спортивным подтянутым телом в форме. И снова довольно усмехнулся, отметив, как эти красивые глаза следят за его рукой — Джек крутил в пальцах нож. Майор выждал положенное время, наблюдая, как Леон изводится от ожидания, и наконец уселся сверху. Леон попытался пнуть его в живот в процессе, но Джек перехватил его ногу и прошелся от коленки до бедра. Цокнул языком. — Ваше вызывающее поведение не останется без внимания, офицер. Леон прикусил губу и опустил взгляд, но Джек четко видел, как часто вздымается грудь и сжимаются пальцы, цепляясь за витую спинку кровати. Джек поддел лезвием первую пуговицу. — Я вижу, вам жарко, офицер. Леон уставился на него расширенными глазами и нервно сглотнул. — Только не дергайтесь. Будет жаль порезать такую красивую кожу… Вторая пуговица отлетела вслед за первой. Леон все-таки дернулся и заработал легкий порез. Джек покачал головой. — Непослушный мальчик. Третья пуговица отлетела в сторону. Четвертая. И последняя. Джек поддел лезвием край рубашки и отвел в сторону, обнажая гладкую рельефную грудь. — Пожалуй, достаточно. Оставлю это на вас, офицер. Вам идет синий цвет. Джек провел лезвием по подтянутому животу, наблюдая, как напрягаются мышцы. Остановился внизу, у ремня. Отложил нож в сторону. И резко рванул пряжку. — А вот это нам будет мешать. Вы согласны со мной, офицер Кеннеди? Леон явно сдерживал стоны. — Да… сэр. — Рад, что вы одумались, Кеннеди. Джек выдернул ремень из брюк и огладил бедра, отметив, как Леон выгнулся под его руками. Снова взялся за нож. — А вот ремешки мы оставим… Эта портупея с ремнями будет отлично смотреться на обнаженных бедрах. И снова услышал тихое: — Да, сэр… Взглянул на милое лицо — и с удовлетворением заметил, что в светлых глазах не осталось вызова или агрессии. Только покорность, предвкушение и страстное томление. Джек медленно разрезал брюки, отмечая, как стройные ноги раздвинулись перед ним шире, а бедра поднимаются, облегчая ему работу. Наконец майор Краузер избавился от мешающих тряпок и с удовольствием провел ладонями по ногам, впиваясь кончиками пальцев в подрагивающие мышцы. — А это интересно, офицер… что тут у нас? Вместо обычных спортивных боксеров на Леоне были узкие черные трусы, низко сидящие на бедрах. Очень эротично. — Для кого это вы так вырядились, офицер Кеннеди? Джек уперся ладонями в выпирающие тазовые кости, бросил быстрый взгляд на Леона и улыбнулся — это разочарование в глазах. Леону явно хотелось, чтобы Джек коснулся его члена, а не бедер. — Я не слышу ответ, офицер, — Джек сжал бедра, зная, что оставляет синяки. — Для вас, сэр… майор Краузер… — голос Леона выдавал с головой. — Хороший мальчик, — Джек скользнул ладонями под резинку трусов, вниз, и сжал восхитительные округлые ягодицы. У Кеннеди была потрясающая задница. И она явно требовала внимания. Провел пальцами между ягодиц, услышав тихий стон, и убрал руки. Леон повел бедрами и еле слышно прошипел: — Блядь. Джек покачал головой, медленно обводя пальцами бедренные кости, спускаясь ниже, но не касаясь члена. — Какое разочарование, офицер Кеннеди. Мало того, что вы сквернословите… так еще и не подготовились должным образом… Я разочарован. Джек погладил бедро, задевая пальцами ремни. — Или вы считаете, что вышестоящий опытный офицер подготовит вас лучше? Вы готовы просить об этом? Леон тихо всхлипнул. — Да, сэр. Прошу вас, майор Краузер… пожалуйста… Такого страстного молящего шепота Джек никогда не слышал. Он и сам еле сдерживался. Он еще раз окинул взглядом Леона — и тот выгнулся, предлагая себя. Потрясающе. Джек посмотрел на искусанные губы, резко вздымающуюся грудь с маленькими твердыми сосками, подрагивающий впалый живот, на скованные блестящим металлом запястья, на расстегнутую форменную рубашку, насладился умоляющими глазами и понял, что пора. Иначе он сам не выдержит.        Одним движением стянул трусы, разорвав по шву в процессе, и откинул в сторону, отметив, что ткань влажная насквозь. Посмотрел, заставляя себя не торопиться — Леон был восхитительно и бесстыдно возбужден. Преувеличенно медленно потянулся к тумбочке, нашел смазку, открыл и неторопливо, издевательски тщательно смазал пальцы. Голубые глаза следили за ним, не отрываясь. Джек отчетливо чувствовал, как Леон дрожит под ним.        Через минуту Джек наслаждался — два, три пальца — удивительно легко. Внутри Леона всегда было гладко, жарко и очень нежно. Он не стал касаться простаты и также игнорировал этот миленький член. Обычно он уделял этому большое внимание, чтобы Леон расслабился быстрее. Но не сейчас. Получил разочарованный всхлип. Улыбнулся, склонился ниже: — Наказание должно быть наказанием, офицер Кеннеди. Вы согласны со мной? Леон снова всхлипнул, пытаясь насадиться на пальцы глубже, но Джек покачал головой и нахмурился. Леон замер, окончательно смирившись. — Да, сэр… майор Краузер… — Молодец, — Джек склонился еще ниже и увидел, как искусанные губы приоткрылись. Они редко целовались, но сегодня… Леон приподнял голову, но Джек сжал его подбородок, не давая двинуться. — Пожалуйста, сэр… Леон взглянул на него завораживающим покорным взглядом и облизнул губы. Джек почувствовал, как бедра раздвинулись перед ним еще шире, а тело открылось его пальцам удивительно легко и быстро. Он вытащил пальцы с пошлым хлюпаньем и снова ввел уже четыре — как он изумительно расслаблен. И наконец поцеловал, жарко, глубоко и властно. Леон что-то простонал его в губы, снова дернув бедрами, и Джек, сделав над собой последнее титаническое усилие, произнес: — Итак, офицер Кеннеди… — Пожалуйста, майор Краузер… сэр… трахните меня… Леону говорить было тоже трудно — он задыхался и извивался под ним. На этих красивых запястьях наверняка останутся следы от наручников. Джек решил, что достаточно помучил Леона и себя, наконец приспустил брюки, достал член, заметив очередной умоляющий взгляд, закинул стройную ногу на плечо, и медленно, наслаждаясь всхлипами и тихими стонами, начал входить в эту горячую, растянутую задницу. Светлые глаза скользили по его плечам и животу — Джек специально не стал раздеваться, подчеркивая их неравенство в этой игре, и не прогадал — он давно не видел своего бойскаута таким возбужденным, таким послушным, таким жаждущим…        Он долго и размеренно трахал Леона, выходя практически целиком и снова погружаясь во влажное тепло, так, как нравится ему, слушая жалобные молящие стоны — член его хорошенького бойскаута все также оставался без внимания, и услышал вдруг: — Твою мать, Джек… сука… быстрее… Сразу же остановился, не обращая внимания на разочарованный всхлип, и непослушный мальчик снова получил по губам. — Вы пытаетесь приказывать вышестоящему офицеру, Кеннеди? Леон опустил глаза и прошептал: — Нет, сэр… простите, сэр… — Я буду трахать вас, офицер, — Джек двинул бедрами, на этот раз попав по простате, и Леон сжался на нем от удовольствия, — Так, как я хочу… и сколько я хочу… Каждое слово Джек подкреплял резким глубоким толчком в нужное место, а под конец схватил нежное белое горло и сжал, перекрывая доступ кислорода. И случилось то, чего никогда не было раньше — Леон изогнулся под ним всем телом и кончил с мучительным стоном, без единого прикосновения к члену. Джек мечтал добиться от своего маленького бойскаута именно этого — каждую ночь. И наконец… Его захлестнуло дурманящее ощущение своей власти над этим стройным телом. Накрыло бездумной волной удовольствия от всего — от бархатно нежной, хлюпающей задницы, от содрогающегося под ним в оргазме тела, от сжимающих член мышц. И Джек отпустил себя. И начал трахать Леона так, как хотел уже давно — быстро, глубоко и резко, перевернул на живот, забыв о скованных руках, не обратив внимания на стон боли, снова вошел без всякого сопротивления, и выебал — другого слова не подберешь — так, как никогда раньше не делал. Лишь мечтал. Кончил и упал, задыхаясь, придавив всем весом. Как же хорошо… И вдруг понял, что в ответ на вскрики: — Джек, не надо так… перестань… пожалуйста… Рычал в ухо: — Заткнись и терпи… Вспомнил свои пальцы, терзающие растрепанные светлые волосы. И ладонь, грубо вжимающую голову в подушку. — Будешь еще бегать от меня, шлюха? Не слышу, — и снова вжимал голову в подушку. Леон хрипел и задыхался под его давлением, выкручивал сам себе руки, а майор наслаждался, ощущая, как беспомощно это сильное тренированное им же тело, как он сжимается от боли под ним. И удары наотмашь по белой коже ягодиц с искренним желанием доставить боль. Без всякой игры. И требования: — Покажи-ка личико, Кеннеди. И довольство тем, что видел на хорошеньком лице то самое страдание и беззащитность — как на фото. Твою мать. Он перевел дух, начиная понимать, что финал был похож на изнасилование… Леон молчал, спрятав от него лицо, вжимаясь в простынь. Джек с тревогой скользнул пальцами меж ягодиц, и с облегчением выдохнул — все нормально, только смазка и сперма. Осторожно разомкнул наручники — мда. Следы на запястьях уже начали проступать узкими багровыми полосами. Леон все также лежал без движения и прятал от него лицо. И молчал, что напрягало еще больше. Джек нежно растер и расцеловал изувеченные запястья — без реакции. И наконец отважился и осторожно перевернул Леона на спину. Увидел подсыхающие дорожки слез — твою мать. Искусанные в кровь губы. — Леон… — Джек не знал, что сказать. Тот вздохнул и наконец открыл глаза. И чуть заметно улыбнулся: — Вы довольны? Майор Краузер… — Леон… — Джека заклинило, но тут он разглядел в глазах напротив — удовлетворение. — Я был достаточно наказан? — лениво протянул Леон. Джек осторожно поцеловал припухшие от укусов и шлепков губы. — А вы довольны, офицер Кеннеди? Леон потянулся и перевернулся на живот. Капризно двинул бедрами. — Почти. Джек заставил себя сползти с кровати и потащился за салфетками — его величество требовало заботы и ухода за собой. Наконец-то улегся рядом и погладил спину и ягодицы с красными отметинами от ладоней. Помолчал. — Если тебе понравилась идея с полицейской формой, зачем было… — Джек не смог подобрать слово, — выебываться? Леон фыркнул. Он не любил разговоры после секса. — У меня психотравма, Джек. Ты же знаешь… Но майор видел, как уголки рта чуть приподнялись в ироничной полуулыбке. Ну да. Психотравма Кеннеди обычно шла комплектом к фирменному выражению лица. Когда Леон не хотел что-то то делать, Джек слышал: — Нет. У меня психотравма. И делал печальное лицо. Джек знал, что Кеннеди им манипулирует, но сдавался — искренний и трагичный рассказ новичка о той ночи был слишком свеж в памяти. Психотравма, конечно, была, но Леон Кеннеди не был бы собой, если бы не пережил это глубоко в себе, и не пользовался бы в нужный момент. — Где ты был? — Джек вдруг захотел быть поласковее и принялся гладить встрепанные влажные волосы. — Гулял, — майор знал, что Леон не врет. Он действительно мог бродить всю ночь. А еще год назад уходил в дождь, в темноту — один. Боролся со страхом после Раккун-сити, воспитывая себя. — С утра зашел в магазин и купил эти трусы. Кстати, неудобные… — Только одну пару? — поинтересовался расстроенный майор. — Одну. Я не думал, что ты их порвешь… Тянул время… — Леон покосился на него с явной иронией, — для реализма… — Потом планировал… — продолжил рассказ Леон. Джек вспомнил пальцы в перчатке, покушавшиеся на его задницу, и хмыкнул. — Прости, что сломал твои планы… Леон молчал. — Мне нравится твоя задница, а тебе — мой член, — продолжил Джек. — И менять это не стоит. Разнообразие в сексуальной жизни почему-то не касалось его задницы. Леон снова промолчал, но Джек заметил прищуренные глаза и хитренькую усмешку. Осознал, что его реакции у той стены не остались незамеченными. Кеннеди это просто так не оставит. И почувствовал себя несколько неуютно. — Утром пришел к нашей милой соседке и она любезно предоставила мне реквизит… Джек приподнялся на локте. — Это тряпки этой ведьмы? — Наследство от мужа-американца. Он был полицейским в Атланте, и сеньора жила в Штатах 8 лет. Она рассказала мне об этом в первый день. Когда ты злился и сверкал глазами… и не слушал… Леон снова улыбнулся. — А где, по-вашему, я нашел бы полицейскую форму американского полицейского в этой итальянской деревне? Странно, что ты не обратил внимания, что это не форма местных карабинеров… Джек вздохнул, сдаваясь. — И все время, пока я тебе писал… — Я сидел в квартире напротив, слушал забавные истории и ел лазанью этой доброй женщины, — тихо закончил Леон. — И воспользовался ее ванной комнатой как костюмерной… — Вкусно было? — Джек попытался съязвить, но тон его выдал. Он разозлился на себя. И шлепнул по многострадальной заднице. — Хочешь повторить? — Да, сэр, — ответил Леон. Двинул бедрами и поморщился. — Но позже. — Или все-таки… — Джек почувствовал сильные пальцы на своей заднице. — И не мечтай, Кеннеди, — стряхнул с себя цепкую руку и прижал Леона покрепче к себе. Тот устало вздохнул и сдался, закрывая глаза. Засыпая, Джек услышал тихое и сонное: — В следующий раз… Разбежался, подумал Джек. Но вспомнил холодный властный голос полицейского и вдруг потерял уверенность в себе.        Джек с трудом разлепил глаза — на часах уже одиннадцать. В кровати он был один. Странно, обычно он по армейской привычке поднимался рано, мылся-брился, варил кофе и готовил завтрак. А вот Леон всегда любил поспать подольше. Майор дожидался пробуждения Кеннеди, посматривая на трогательно детское лицо во сне, умилялся, потом терял терпение — и чисто случайно начинал шуметь. Ронял вилку о металлическую мойку. Хлопал дверью. Иногда приходилось повторять. Просто подойти и разбудить Кеннеди он почему-то не решался. Хотя в учебке таких проблем не было. Майор Краузер без церемоний вставал над стажером Кеннеди и орал в пять утра: — Подъем! Трехминутная готовность! И ехидно наблюдал, как ошарашенный новичок подрывался с койки, пытался одеться, путаясь в штанинах, с ужасом посматривая на командира. Те времена прошли. Совместная жизнь снесла свои коррективы. Поначалу майор Краузер пытался будить Леона рано, но получал недовольное: — Джек, мы не в армии. Леон укрывался одеялом с головой, скручивался в комок и наотрез отказывался вставать. Майор не понимал, как ответственный и идеально собранный на миссиях Кеннеди мог быть таким распиздяем в обычной жизни. Но смирился. Сейчас в ответ на очередной случайный звон-стук-хлопок дверью он слышал страдальческое: — Да встаю я, встаю. Еще одну минуточку. Через минуточек двадцать взлохмаченный Леон садился в кровати, сидел так минуту-другую с закрытыми глазами, потом полз к нему, усаживался напротив, хватал заботливо налитую чашку кофе и молчал. Полчасика. Майор Краузер понял, что Кеннеди относился к тем людям, которых с утра лучше не беспокоить — не задавать вопросов, не интересоваться, как спалось. Желательно вообще не отсвечивать в зоне видимости. Только после кофе и душа Леон приходил в себя — и наконец становился человеком. Но сегодняшнее утро было необычным. Джек попытался найти свои тряпки — вроде бы вчера он разделся и скинул все у кровати. Нашел растерзанную полицейскую форму, рваную черную тряпку, бывшую когда-то милыми трусами, и свои спортивки. Больше ничего. Влез в спортивки, прошел в кухню и обнаружил сваренный кофе и бутерброд. Удивился еще больше. Отхлебнул кофе, огляделся — и наконец нашел Леона. И заодно — свои вещи. Леон сидел на балконе, в его футболке и в его трусах, и опять что-то читал. Джек, зная характер своего любовника, пришел к очевидному выводу — Леону было лень с утра искать в шкафу тряпки, и он напялил на себя то, что нашел у кровати. Выглядел Кеннеди в его шмотках юным и трогательным — словно эта футболка, что была ему велика на пару-тройку размеров, сделала его моложе лет на пять. Джек заметил, как Леон поежился — видимо, было прохладно. Схватил из шкафа куртку, вошел на балкончик, накинул на плечи, обнял и поцеловал в макушку, ожидая недовольного фырчания. Но услышал неожиданное: — Спасибо, Джек. Леон мягко улыбнулся и накрыл его ладонь своей. Джек вспомнил вчерашний страстный секс и пришел к выводу, что совет разнообразить сексуальную жизнь явно работает. Почувствовал нежные губы на предплечье — Леон склонил голову и прошелся по коже легкими поцелуями. Потерся щекой. Майор Краузер поплыл. — Джек, — тихо сказал Леон. — Ты не мог бы сходить к соседке за моими вещами? Твою мать. К этой ведьме… — Пожалуйста, — снова легкий поцелуй в предплечье. Джек вздохнул. Ну конечно. Как тут отказать? Через час, собравшись с силами, Джек сходил к уважаемой сеньоре за шмотками Леона. Сеньора окинула его ехидным взглядом, молча сунула в руки пакет и захлопнула перед носом дверь. Джек вернулся в квартиру, размышляя о причинах такого насмешливого взгляда. Интересно, что Кеннеди ей наплел? Ну ладно. Вечером Джек дождался, когда Леон расслабится и завалится в койку, и снова навалился на него всей массой. И насладился легкой паникой в голубых глазах — Леон уставился на наручники в руках Джека. — Продолжим, офицер Кеннеди?