Гордиться нечем

Ольге Васильевне приходится два раза повторить вопрос, прежде чем Хэнк отвечает. Слишком много лишних мыслей. Например, о чем думает Киса, изрисовывающий свой блокнот на первой парте. — Борис, у тебя все хорошо? — О вас все думает, герой-любовник, — смеется Киса. — Вы бы с ним помягче. — Нахуй сходи, Кис. — Борис, это как понимать?! — Простите, Ольга Васильевна, — Хэнк прячет глаза в пол. — Свои проблемы на перемене решайте, переходим к следующей главе. Киса фыркает, что-то пробурчав, и Хэнк видит, как Мел укоризненно качает головой. Мела жалко, он между ними двумя, как ребенок после развода. Хэнк сам сливается каждый день после школы, только бы его не мучить и не заставлять выбирать. Тем более, приходится врать на все его предложения за отца извиниться. С другой стороны, это значит, что Киса его не сдал. *** Хэнк не специально задевает его плечом. Он вообще старается по-быстрому свалить со школы, просто Киса слишком неудобно встал у выхода. — Ты ослеп, ментеныш? Это так тупо, что Хэнк невольно закатывает глаза. — Не до тебя щас, Кис. — А че? На свиданку спешишь? Ничего такого Киса не говорит, но Хэнк все равно чувствует, как сводит живот. Он злится на себя за эту слабость. — А если на свиданку, то что? Киса замирает на ступеньках с открытым ртом, а Хэнк празднует небольшую победу. *** Киса «Тыс нм?» Хэнк даже не сразу понимает, о ком Киса говорит. И почему это вообще его ебет. Хэнк «Тебя ебет?» Киса «Мен нет, а тебя уже наерое» Это почти и не злит, скорее, вызывает недоумение. Хэнк «Продолжишь хуйню писать — забаню». Он мог бы сделать это и сейчас, но мало ли. *** «Мало ли» случается, когда Киса звонит ему в телеге через полчаса. — Ты где? Хэнк даже не успевает поздороваться и нахуй его послать. — Дома. — С ним? — Заебал, Кис, — вздыхает Хэнк. — Ты че, ревнуешь? — Я не… Нахера ты мне сказал, что с ним? — Я не говорил, — Хэнка начинает подзаебывать этот детский сад. — Ты нажрался, что ли? Или вмазался? Можно было и напомнить, что они с Кисой не общаются, но в таком состоянии это было бесполезно, он знал. — Я у твоего подъезда… пусти поссать. *** Киса покачивается, рассматривая обувь у входа слишком внимательно. — Че ищешь? — Найки твоего ебыря. Они, кстати, паленые у него. — Он не мой ебырь, — Хэнк почему-то понижает голос, хотя они одни. — И хватит его вспоминать. — А че такое? Поссорились? — Ага, он к бабе ушел, иди ссы и домой пиздуй. Хэнк пытается отойти, но Киса вцепляется ему в локоть мертвой хваткой. — Да стой! Хинкалина, я тут думал. Не надо с левыми вот это все. Палевно. Как ты доверять можешь, что не распиздят? От абсурда ситуации Хэнка тянет на ржач. — О репутации моей беспокоишься? — Не только о твоей, — Киса делает глубокий вздох, словно набирается смелости. — Слушай, если тебе надо, чтобы тебя кто-то ебал, то я могу.