Гордиться нечем

— Ты мне ведь это никогда не забудешь, да? Киса отворачивается и смачно сплевывает на землю. — Блять, Хэнк… А ты бы забыл? Хэнку сложно представить. Что застал бы Кису вот так. Что такое вообще возможно. Но одно он знает точно. — Я бы тебя этим не заебывал. Он бы честно делал вид, что ничего не знает. Хэнк вообще умел делать вид. — И не представлял бы, как твой бро с хуем во рту развлекается? Теперь уже отшатывается Хэнк. От ужаса, что Киса может так его представлять. И думать, что Хэнк уже. А он не уже. Но не доказывать же Кисе. Все равно найдет к чему прикопаться. — Часто такое представляешь, Кис? Может, сам хочешь? Это просто издевка от отчаянья, но у Кисы перекашивается лицо, и Хэнк узнает этот взгляд — готовый пиздиться вот хоть прям щас. Хэнк тоже готов. Что бы там Киса ни думал, а драться он не разучился. — Мечтай поменьше, — шипит Киса, и Хэнк бьет первым, испытывая огромное облегчение. Давно они не дрались друг с другом, но сейчас у Хэнка даже на секунду не возникает угрызения совести за то, что он пиздит братана. И за то, что он сильнее. И знает, что сильнее. Киса дерется яростно, как и обычно, но это не помогает. Хэнк очень скоро прижимает его к земле как котенка и с удовольствием впивается в шею рукой — запретный прием, но он считает, что сейчас у них бои без правил. Конечно, Хэнк понимает, что сильно душить нельзя, он же не хочет его убить, никогда бы не захотел. Поэтому, когда Киса слегка затихает, он убирает пальцы и дает ему леща — несильного, скорее, обидного. — Еще раз, сука, что-то про это пизданешь, я тебя запру на базе и сожгу к херам, понятно? Мысленно он не топит Кису, а макает его головой в лужу мочи — смотри, что ты сделал, смотри, как ты меня довел. Киса глядит на Хэнка с открытым ртом, жадно хватая воздух. Никакой выебистости не остается даже близко. Хэнк чувствует, как под ним очень сильно стучит чужое сердце. А еще он чувствует, что Кисе не просто обидно и унизительно. Кисе, кажется, страшно. Хэнк не верит, что Киса может его бояться по-настоящему. Это же он. Киса же вообще не из пугливых. Даже когда силы неравны, он всегда залупается. Огребает потом, сплевывает кровь, но не ссыкует. С другой стороны — Хэнк еще никогда не пиздил его с таким удовольствием. И не душил. — Сползи с меня, извращенец, — хрипит Киса и жмурится, как будто ждет очередного леща или чего похуже. Что может быть похуже, Хэнк не сразу понимает. Киса поэтому раньше и не боялся его. Потому что не знал. Хэнк сползает, стараясь не задеть ничего лишний раз. — Мелу скажи, что я про твоего отца что-то пизданул. — Чего? — Ну, объяснишь. Почему мы больше не разговариваем. По Кисиному лицу непонятно, дошло ли до него. Но дойдет потом. Хэнк уходит еще до того, как он встает на ноги.