Гордиться нечем

У Кисы безумные глаза с расширенными зрачками и искусанные красные губы. Хэнку кажется, что таким красивым он еще его не видел. Не очень понятно, трется ли Киса об его ногу осознанно или это происходит на автомате. Так или иначе, это происходит. Хэнк двигается так, чтобы им обоим было удобнее. Будь на месте Кисы кто-то еще, то времени на эти притирания они бы не тратили. Времени и так было всегда мало. Но Хэнк не может заставить себя пойти дальше. Слишком велик шанс, что Киса убежит топиться в первой попавшейся луже. Они снова целуются, на этот раз почти без укусов, зато с Кисиным языком, который пытается вылизать все его пломбы. У Хэнка сложно с поцелуями, он никогда не понимал, как надо, поэтому просто позволяет Кисе делать так, как он хочет. А Киса, кажется, хочет его сожрать. От такой прыти начинают ныть губы, да и не только губы — член стоит так, что уже неприятно. Кисе, наверное, тоже. Он трется сильнее и хнычет, уткнувшись Хэнку в шею. Нужно ему помочь. Вряд ли Киса кончит себе в штаны, им же не четырнадцать давно. Он вспоминает один полузабытый эпизод из их совместных ночевок и краснеет, радуясь, что Киса этого не видит. Слишком увлечен тем, что ставит засос на его шее. Хэнк просовывает ладонь между ними и сначала обхватывает член через трусы. Проводит рукой и слушает, как Киса стонет. Раньше на него так сильно не реагировали. А ведь он даже не дотрагивается до кожи, так и дрочит по ткани. Бесконтактная дрочка, можно сказать. — Суука, — Киса дергается и ударяет его по плечу, а потом обмякает резко, словно его выключили или потушили как спичку. Хэнк смотрит вниз — темные волосы на блядской дорожке влажные от смазки и спермы. И головка члена, которая виднеется из-под резинки трусов, тоже влажная. Снова возникает знакомое чувство — хочется нагнуться и попробовать на вкус. Киса открывает рот беззвучно. То ли еще не пришел в себя, то ли не знает, что сказать. — Ты мне подрочил только что, что ли? Этого стоило ожидать. Киса, конечно, сейчас все на него перекинет, словно это Хэнк приперся к нему домой и залез на него, со всеми последствиями. — Жалко тебя стало просто. — Чего, блять? — Киса приподнимается и вытирает сперму его пледом. — Я вообще не за этим пришел. Хэнк поправляет член в трениках. Ему тоже хочется, но не будет же он просить Кису подрочить? Оторвет, в лучшем случае. На самом деле, это бесит. Он-то, в отличии от некоторых, пытался себя вести прилично. Не смущать и не превращать их дружбу в цирк. А теперь они сидят на его кровати — Киса в сперме и Хэнк, у которого уже болят яйца. — Ну так чего? — спрашивает Хэнк, заранее простив себя за следующие слова. — Снимай их. — А? — Киса смотрит на его штаны, но Хэнк качает головой. — Трусы снимай свои. Или ты в них ебаться собрался? — Какой … — Киса делает неопределенный жест, показывая на пах. — Че, не терпится так? Подожди немного. — У меня же стоит, этого достаточно. *** Хэнк трет бедро, по которому Киса смачно заехал пяткой. Целился он, конечно, в другое место, но даже так очень больно. Есть и свои плюсы — от возбуждения не осталось ни намека. И о том, чем они занимались, напоминает только мятая простыня с пятном спермы и Кисина куртка, которую этот еблан так и оставил у Хэнка в комнате. Слишком спешил, чтобы вылететь, пока его жопу не распечатали насильно. Как будто Хэнк на такое способен. Прогноз погоды в телефоне показывает дождь и ветер, поэтому Хэнк пересиливает себя и пишет в телеге: «Куртку забери, простудишься и помрешь», — но Киса не читает сообщение. И так до самой ночи.