Гордиться нечем

Киса отвечает в полпервого ночи. «Выкинь куртку» Хэнку кажется, что даже для него это чересчур драматично. «Ты еблан совсем?» «В окно выкинь» «Я внизу стою» «Сам еблан» Хэнк подходит к окну и правда видит Кису, притаившегося между клумб. В темноте не очень понятно, в каком он состоянии. Киса машет руками, показывая открыть окно, но Хэнк качает головой и берется за телефон. «Стой, я спущусь» Можно было крикнуть так, но он не хочет перебудить домашних. «Да нахера?» Хэнк не отвечает. Легче спуститься и поговорить уже внизу. Он берет Кисину куртку и выходит в коридор, стараясь не шуметь. Киса все еще стоит под окном, и теперь, подойдя ближе, Хэнк видит, что он промок почти насквозь. — Кинул бы так, зачем спускаться? — На, — Хэнк почти кидает в него курткой. — Пойдем поговорим. — Че? — Киса надевает куртку, и Хэнк замечает, что у него стучат зубы. Киса вообще не мерзлявый, но сегодня правда отвратительная погода. — Поговорить надо. И согреться. Теперь на него смотрят почти осмысленным взглядом. Но ничего хорошего он Хэнку не сулит. — Согреться? Это че за пидорский подкат? Странно, но теперь это почти не задевает. Может, дело в том, что Хэнк очень хорошо помнит, как гетеросексуально Киса терся об его ногу и скулил несколько часов назад. Возможно, эти мысли отображаются у него на лице, потому что Киса немного мрачнеет. — Жопу свою не дам, можешь не мечтать. — Тебе в душ надо, — Хэнку кажется, что сейчас это куда важнее. — Или хотя бы ноги попарить. Вряд ли он сможет без палева провести его мыться. А вот набрать тазик вполне реально. — Пипец ты наседка. Хэнк чувствует, что скоро у него самого застучат зубы. Он-то вышел без куртки. — Пошли, только тихо. Он разворачивается и идет к подъезду, предоставляя Кисе самому сделать выбор. Уговаривать его не хочется, гордость, конечно, не его конек, но всему есть предел. Хэнк радуется, когда слышит, что Киса идет за ним. *** — Мне мама раньше так ставила, — невпопад говорит Киса, бултыхая ногами в тазике с водой. Хэнк даже сыпанул туда морской соли из маминой банки. Вроде это было полезно. — Ты мокрый весь, так заболеть легко. — Ага, и сдохнуть, — Киса расслабленно улыбается. — Ты бы не рад был? — Ну ты совсем долбоеб, Кис? — Хэнку хочется сказать это громче, а не шепотом, но громче нельзя. Киса поджимает губы. — Ты на нашу дружбу забил. — Надо было дальше твои издевки терпеть? Киса не отвечает. Хэнк не видит его глаза, только мокрую челку. Конечно, им не об этом стоит поговорить. Одно дело — посраться из-за того, что Киса не может с его ориентацией смириться. Другое — из-за того, что было на этой самой постели. Хэнк не хотел все усложнять, но кто-то должен взять на себя ответственность и заговорить первым. — Мы сможем забыть. Я тебе клянусь, Кис, я никогда об этом не напомню. Он верит в то, что говорит. Хэнк сможет делать вид, что ничего не было. Если Киса захочет. И, может быть, все будет как раньше. Киса наконец-то поднимает голову и смотрит на Хэнка. В сумерках комнаты кажется, что его глаза совсем черные. — Не, Хэнк. Не можем. *** — В каком смысле? Это Хэнк хочет спросить перед тем, как Киса лезет целоваться. Не так, как в прошлый раз — почти без агрессии, медленно, словно исследуя. От этого ведет ничуть не меньше, если не больше. Хэнк отвечает со всем возможным энтузиазмом, стараясь не двигаться лишний раз, чтобы ебучая кровать не перебудила пол дома. С этим правда чуть не справляется Киса, почти опрокидывая тазик с водой. Хэнку приходится оторваться от поцелуев и отодвинуть его на безопасное расстояние. Киса ждет его на кровати, растрепанный и растерянный. — Хэнк, я тогда серьезно говорил. — О чем? — он садится рядом, хотя хочется уже перейти в горизонтальное положение. — Что выебать меня готов? Киса дергается так, словно это Хэнк пришел к нему с такими новостями. — Нет. То есть, да, если надо. Но жопу я тебе свою не подставлю, без обид. Если бы Хэнк не боялся, что отец выкинет мокрого Кису за шкирку на улицу, он бы поржал, наверное. С идиотизма этой ситуации. — Я тебе свою, так-то, тоже. Во-первых, Хэнк был не готов. Во-вторых — ему немного хотелось позлить Кису. Чтоб не думал о себе слишком хорошо. Ему хочется верить, что Киса выглядит разочарованным. — А че, я не достоин? — на лице Кисы знакомое «вы-все-говно-а-я-дартаньян» выражение. — Я ни с кем не хочу. — А че ты хочешь? — Киса снова опускает голову, закрывая глаза челкой. — Как в прошлый раз? — Опять тебе подрочить и домой отправить? Хэнк знает, что доеб несправедливый, но не может сдержаться. Оставаться опять со стоячим членом наперевес ему не хочется. Уж пусть Киса как-то подскажет, на что вообще готов. — Бля, Хэнк… — стонет Киса. — Ну я не могу. — Че не можешь? Киса выглядит, как будто Хэнк — мент и поймал его со стаффом. Самый несчастный барыга в райцентре и ближайших окрестностях. — Хуй трогать не могу. Чужой. — Ну не трогай, — Хэнк отсаживается к стене. Подальше от Кисы и его запахов, которые совсем неуместно сбивают мысли. — Грейся, потом домой свалишь. — Да нет. Подожди, Хэнк, мы можем… Хэнк ждет, пока прогрузятся все слова, которые Киса собирается ему сказать. Ему несложно, он терпеливый человек. — Давай как-нибудь так, — Киса неопределенно машет руками. — Попробуем. Хэнк в душе не ебет, что это значит. Он уверен, что Киса тоже не ебет. — Давай попробуем.