Гордиться нечем

Хэнка выгибает от удовольствия — не столько от дрочки, сколько от того, что Киса смотрит на него безо всякого смущения. Ну, точнее, не на него, а на член, который Киса опять дергает чересчур сильно. Но Хэнк ничего не говорит. Пусть так. Они же только начали все это. Он тоже не сразу понял, как это все с другим человеком. — Норм? — спрашивает Киса, смотря на Хэнка через падающую на глаза челку. — Норм тебе, а? Тупой вопрос, думает Хэнк, перед тем как кончить. Больше Киса ответов не требует. Он берет телефон в руки и ложится рядом, даже не попытавшись хоть как-то прикрыться. Хэнк представляет, как они выглядят со стороны — потные и голые, а Хэнк вообще измазан своей и чужой спермой. Надо вытереться и одеться на всякий случай. — Мел пишет. Спрашивает, че у нас. — А че у нас? Слова как-то сами собой вырываются. Хэнк не собирался, так-то, Кису грузить. — Нормально все, — говорит Киса почти без запинки. — Напишу, что порешали вопросики, и эту тему не поднимаем. — Эту тему? Киса все-таки отрывается от телефона. Хэнку очень хочется прикрыться, хотя Киса не смотрит на его хуй, наоборот, пытается смотреть в глаза, понять его настроение. Жаль, Хэнк сам не очень понимает. — А ты хочешь об этом ему рассказать? Говорил же, что это не только твой секрет. А я не хочу. — Понимаю, — серьезно отвечает Хэнк. — Забей, бро, я сам не знаю, что загнался. Мне можно в душ? — Да можно, че нет-то, — Киса подрывается с ним и тянется к своему белью. — Только розовые полотенца не бери! Это мамины. — Не буду. *** Он чувствует себя немного глупо, когда идет по коридору с кучкой своей одежды. Вот бы тетя Лариса пришла и увидела эту картину. Хэнк бы со стыда сгорел сразу и пошел стреляться во двор. Конечно, она бы от Кисы вряд ли отказалась. Просто бы расстроилась. И его бы отцу не сдала. В ванной у Кисы много баночек — раза в три больше, чем у Хэнка дома. Они выглядят дорогими и странно смотрятся на фоне старой плитки и шкафчика, у которого отваливаются двери. Можно предложить Кисе его починить, но Хэнку кажется, что это неуместно. Он кладет вещи на стиралку, пытаясь ничего не уронить. — Можно? — Киса стучится, но все равно входит, не дождавшись его ответа. Без одежды, голый. — Я тоже заляпался. — Ты первый пойдешь? — Дебил? — скорее утверждает, чем уточняет Киса, залезая в ванну. — Главное чтоб воду не отключили, вчера полдня трубы ебаные меняли. А, нет, горяченькая, залезай. Хэнк знает, что тупит. Чего им уже стесняться? Он тоже протискивается в узкую ванну и разгибается, чуть не задевая шторку с розовыми узорами. — Не свали, я только сегодня присобачивал. Киса устанавливает душ так, что он льет на них обоих. Ну, точнее, на Кису и немного на Хэнка. Ему холодновато, и он тянется, чтобы добавить горячей, но в ванне слишком тесно, поэтому Хэнк еще и обтирается членом о Кисину поясницу. — Че, реванш взять решил? — Че? Да холодно просто. — Мы щас сваримся, — Киса недоволен, но оставляет воду горячей и передает Хэнку одну из баночек — На. Пахнуть будешь как торт. Это мама с работы притащила, подарочные. Боря выдавливает гель себе в ладонь и снова зависает. — Помочь? — смеется Киса и начинает размазывать по его животу пену со своих рук. — Мы так не помоемся, Кис. — Справедливо, — кивает Киса, смотря на его привставший член. — Ладно, не лезу. Он отступает назад и поворачивается к Хэнку спиной. На лопатке небольшой синяк, основной удар пришелся на голову. Хэнку очень хочется приложиться губами. Сделать что-то вроде извинений. Правда, пока он решается, Киса заканчивает подмываться. — Блять, я чет упарился, — он опускается на пол и рисует что-то на запотевшем стекле. — Ты там не откинулся? Как тебя потом с голой жопой откачивать? — Да я тоже все. На самом деле, ему хотелось бы постоять под кипятком подольше. С жарой проблем не было. Они часто ходили с отцом в баню, когда навещали бабушку в селе. Хэнк всегда держался до последнего. — На, после меня придется, — Киса протягивает ему единственное темное полотенце. — Хотя щас уже поебать, я думаю. — Ну, конечно, поебать, — соглашается Хэнк, рассматривая Кисины художества. Ничего сверхнеожиданного. Киса просто написал слово «Хуй». Хэнку очень хочется нарисовать рядом сердечко, но он сдерживается. *** — Жрать будешь? — кричит Киса из кухни. Киса хорошо готовил. Не так, конечно, как мама. Без изысков и сложных индигридиентов. Макароны с сыром, картоха с тушонкой, горячие бутеры с колбасой. Вот щас, кажется, было последнее. Киса нарезает колбасу здоровыми кусками, и Хэнк понимает, что давно не видел его за готовкой. Успел соскучится. — Садись. Пива нет. Коньячку налить? — Меня разведет, — Хэнк качает головой. — Да и седня надо сочинение дописать. — Олечке? — Ольге Васильевне, Кис. Киса наливает чай и резко ставит перед ним кружку, чуть не заляпывая футболку с трениками. — Будешь из себя дальше героя-любовника строить? Хэнк об этом и не задумывался. — При других, да. А что мне делать еще? За Наташкой бегать? — За Ритусей, блять. При мне можно жопу и расслабить. — Да я уже, — зачем-то говорит Хэнк. — Ну почти. — Исправить всегда можно, бро. Только намекни. Конечно, после того, что они устроили, неудивительно, если Киса решил, что Хэнк готов ко всему. Ему только повод дай, а дальше тормоза отказывали. И так во всем, не только в их мутках. — Да лицо попроще сделай, Хинкалина! Никто твою жопу не трогает, жри спокойно. Бутеры, которые Киса вытаскивает из микроволновки, пахнут так, что жопу за них отдать, в принципе, было и не жалко.