— Mi loba…
Как-то совсем не нарочно, без особых предзнаменований, вырвалось однажды из уст Аддамс. Неожиданно для самой девушки, она тут же приложила ладони к тонким и совсем бледным губам. Энид не знала никаких языков, кроме английского, поэтому Уэнсдей частенько выражалась на испанском да французском. И этот иноязычный лепет из уст девушки всегда был именно о Синклер.«- Je ne peux pas la supporter.»
« - Putain d'Enid Sinclair!»
Это была точка невозврата. Это была Энид. Идеально белый, девственно чистый цвет платья, покрытый искусственным мехом по кромке. Она выглядела лучше любой древнегреческой богини. Энид была самим совершенством, ангелом сошедшим с этих уродливых, иссиня-грязный облаков. В глазах рябило от избытка белых одежд, но Уэнсдей не могла оторваться от Синклер, прожигая в ней дыру. И она отвечала тем же. С интересом разглядывала черное, как ночь, платье, проходя своими глазами-зеркальцами по каждой клетке тела Аддамс, и та это чувствовала. Чувствовала, как под чужим взглядом все тело покрывается мурашками и тает под неизвестной истомой. Этот танец был только для неё. Только для Энид, черт, Синклер. Каждое движение, каждый взгляд и вздох — все только для неё. Именно в этом танце Уэнс осознала, как она ненавидит Аякса, как терпеть не может смотрящих на неё подростков, но как до безумия нуждается в Энид. В её руках, музыке, цвете. Просто в ней. Уэнсдей хотелось наслаждаться взглядом Энид бесконечно, тонуть в этих глазах, раз за раз захлебываясь в их синеве. Она хотела, чтобы каждая улыбка и каждый жест Синклер были адресованы только ей. Без исключения. Когда в зале заиграла медленная тягучая, как плавленый сыр, мелодия, их взгляды пересеклись. Уэнс не хотела быть в объятиях другого, но еще больше не хотела видеть Энид в чужих объятьях. Расцепив руки с Тайлером, неспешным шагом, под гул музыки и стука собственных каблуков, она подошла к Энид. — Mi loba… — Уэнс плечом отталкивает Аякса от Синклер. — Подаришь мне свой танец? — На грани приторной нежности, вперемешку с привычным холодом доносит Аддамс. Энид — солнце. Солнечный зайчик, бегающий по старым стенкам черного сердца Уэнсдей, она смогла отогреть какую-то часть, чем Аддамс была крайне недовольна. Привязанность — это слабость, самая, что ни на есть, настоящая болезнь, и, кажется, Уэнс заболела. Заболела вирусом, под названием Энид Синклер. А блондинка будто знала, что так будет, протягивая свою бледную руку. Костяшки побиты, а на внутренней части ладони имеются небольшие шрамики, наверное, от выступающих когтей. Аддамс — мастер лжи, но себе она соврать не в силах. Не рядом с Энид. Она хотела, чтобы Синклер оголила свои коготки, прошлась по холодной ладони Уэнсдей, а потом, если бы захотела, прошлась бы вверх по запястью. Очертила вены и синяки. Каждый шрам и царапинку. От таких мыслей Уэнсдей невольно смущается, выдавая себя только тяжелым дыханием и бешеным сердцебиением. — Ты как всегда произвела фурор, Уэнс, — Энид льнет ближе, кладя вторую руку на чужую талию. У Аддамс едет крыша. — Выглядишь великолепно или, мне лучше сказать, отвратительно? Уэнс — так можно только Энид. Только из её уст это звучит нежно, как-то ожидаемо сладко и необычайно любя. Так умеет только Синклер. Слезливый мотив с эхом отлетает от хрупких стен, однако Уэнсдей не слышит никого, кроме Энид. Её рука выскальзывает из длани Уэнс и медленно спускается ниже, обвивая талию. Аддамс же, что как всегда холодна, проводит руками по сильным и острым плечам, заводя руки за шею и обнимая её. Они максимально близко, так, как не может позволить себе никто находящийся в этом зале. Только стук каблуков и умеренное сердцебиение. — Ты тоже выглядишь неплохо, я бы сказала лучше, чем обычно, — в своей привычной манере выдает Аддамс, не сводя глаз с Синклер. — Наконец ты сняла цветные тряпки. А Энид только лыбится, не воспринимает лепет Уэнс всерьез. Румянец на её щеках вводит Уэнсдей в некий транс. Глубокое дыхание, слегка подрагивающие руки и сотни взглядов. Они не замечают, как их руки невесомо сжимаются, притягивая и не отпуская. Движения становятся все нежнее и плавней, а через пару мгновений голова Аддамс приземляется на грудь Синклер. Так они и танцуют, пока одноклассники смотрят на них с раскрытыми ртами. Аякс вовсе ушел в конец зала. Тайлер тоже пропал из виду, однако Уэнс все равно. Все равно на взгляды и слухи, что уже ползут, как ядовитые змеи. Она танцует с главной сплетницей Академии, чего ей бояться? — Все смотрят, — констатирует факт Энид. — Вижу. И как же Аддамс стало все равно на чужие взоры, она будто стала единым целым с Энид, она слышала, как бьется её сердце, как из легких выходит воздух. Ощущала, как Синклер нежно поглаживает талию Уэнсдей большим пальцем. Это было идеально, просто прекрасно. Пускай мир подождет, пока Уэнс насладиться блондинкой сполна, оставит на себе её запах (включая отвратительные цветочные духи, которые уже стали родными). Аддамс не понимает, как могла просыпаться без тошнотворного запаха этих самых духов. Без глупой попсы на чужом будильнике. Без кучи шмоток, что летали из стороны в сторону. Просто без Энид, как? Когда мелодия кончается, девушки останавливаются, немного отпрянув назад, чтобы смотреть друг другу в глаза. — Это был мой первый медляк, знаешь? — В пол голоса произносит Синклер, глупо улыбаясь. Её помада засохла и немного потрескалась. Уэнс ловит себя на мысль, что хотела бы слизать эту идиотскую помаду с её губ. — Так вот почему ты все норовила наступить мне на ноги. — А я думала, что смогла растопить лед этой снежной королевы, — Синклер хихикает, дланями скользя по чужой спине, пальцами поддевая фатин на платье. — Не думала, что ты захочешь танцевать… — Блондинка делает паузу, но через секунду добавляет. — Со мной. — А почему я не хотела бы? Они стоят так еще пару минут, но все же выпускают друг друга из объятий. Энид растворяется в толпе за считанные секунды, а Уэнс только и успевает поймать игриво-притворный взгляд Танаки. Именно тогда Аддамс поняла, что, кажется, её золотая клетка на сердце начала рассыпаться. Уэнсдей намерена найти микстуру от этого вируса. Ведь то, что она чувствует к соседке, - в корне неправильно. Уэнс будет первой из Аддамс, кто никогда и ни за что не влюбится, она пообещала это себе очень давно, а Адамсы всегда держат свои обещания.Неделя на поиск. Таймер пошел.
6дн. 23:59:59