Пособие по борьбе с Гарри Крюком

— Ладно. Окей. — сдавшийся Карлос поднимает руки вверх и лениво бредёт к столешнице, на которой уже стоит противень с поджаристым печеньем. Гарри нависает над чудом кулинарии. Охраняет. Джейн смущенно улыбается и заламывает руки за спиной, переводя глаза то на противень, то себе на ноги, то к окну, то к потолку. Лишь бы не на Карлоса. Крюк — полная противоположность. В открытую пялится прямо на де Виля, не давая тому возможности хоть как-то укрыться и смахнуть с себя нежелательное внимание. — Ну? — нетерпеливо восклицает пират. Самостоятельно отлепляет одно печенье от бумаги для запекания и подносит прямо к губам де Виля. Снизу подставляет ладонь. Вдруг посыпется. Или печенье, или он сам. Карлос заторможенно хлопает глазами и на автоматизме отводит голову назад. Неуверенно тянет руку и выдёргивает печенье из хватки Гарри. Что-то надломалось. Де Виль, перепугавшись до самого оледенения с ног до головы, отреагировал грубостью и глупостью. Крюк помрачнел. Только это не заметно для простых людских глаз. Он совершил спонтанно-опрометчивый поступок, и облажался также спонтанно и резко. На виду Гарри всё также насмешливо улыбается, дёргает бровями и хитро хихикает в манере психопата. Эти звуки выходят будто рефлекторно. Возможно так и есть. Де Виль громко хрустит печеньем и всё внимание кухни сейчас обращено именно на него. Он чувствовал от этого некоторое напряжение, ведь, по ощущениям, не хватало только сотни камер, журналистов и огромного фонаря в лицо, но... — М-м-м... — довольно мычит Карлос и тянет лыбу с набитыми щеками. Похож на довольного джунгарика на задних лапах. Джейн высоко смеётся и улыбается совсем искренне. Не так, как обычно. Такую её улыбку Карлос видел, когда они были вместе. Де Виль посмеивается в ответ с некоторой горечью и сожалением, и только Гарри, стоящий между ними подобно барьеру, может заметить тоскливый блеск тёмных глаз и задорный огонёк ярко-голубых. "Так он не отпустил?..." Озадаченная гримаса слетает с лица Крюка довольно резко. Тогда, когда он слышит вердикт Карлоса. Тот тоже пришёл в обычный вид дурачка, как ни в чём не бывало. О, у них гораздо больше общего, чем де Виль думает... — Я не поверю, что ты приготовила это не в одиночку. Неужели Гарри мог посодействовать в создании этого? Карлос машет рукой в сторону печенья, а Крюк чувствует какую-то глупую обиду. Они с де Вилем всегда общаются так на людях, но ведь Карлос, наверное, действительно считает, что Гарри способен только крушить, рвать, взрывать и разрушать. Крюк стал слишком чувствительным и ранимым. Это вызывает небывалый дискомфорт и ещё больше способствует отсутствию самопринятия. Это всё совсем нелепо. На кухне, за приготовлением печенья с самого утра, столкнулись те, чьё столкновение могло быть наиболее скользким. Гарри шёл на это осознанно. Джейн приняла Крюка и его смазанные пробники извинений довольно быстро. Такой метод примирения был её личной инициативой. Гарри и согласился. Решил устроить марафон спонтанных решений и вроде бы даже не жалел, но... Пришёл Карлос. Олицетворение внутренней бури, эмоциональных всплесков и выхода Гарри из равновесия. С ним пришло и желание вякнуть что-то противное, зыркнуть в скорченные от обиды, злобы или недоумения лица, развернуться и уйти. Если обобщить — поступить также, как поступал всегла. Крюк будто бы стоит здесь по принуждению. У него чуть потряхивают конечности. Тяжело держать лицо. Самое главное — Гарри даже не знает, откуда эта трясучка появилась. Обычно она появляется при физическом перенапряжении, а сейчас он стал пародистом осинового листа без какой-либо причины. Скорее всего, ощущения исключительно внутренние. Со стороны это и не заметно. На оклик тоже отзывается с отставанием. С раза третьего. — Опять залип? — скорее утверждает, чем интересуется Карлос, когда пялится прямо в глаза Гарри на неприличном расстоянии. — И сколько у тебя шоколадных медалек за догадливость? — ядовито огрызается Крюк. Смена настроения становится очевидной для всех. Гарри будто и не пытается этого скрывать. — Гарри, не стоит... Джейн с тревогой оглядывает парней, между которыми стремительно натянулось удушающее напряжение. Сминает подол платья и переводит большущие глаза то на Карлоса, то на Гарри. — О, нет, погоди... — пират на секунду отворачивается. Заливисто посмеяться. — Кажется, мне стоит оставить вас наедине. Теперь Гарри широко машет рукой, обводя кухню. — Потому что... "неужели ты могла приготовить это не в одиночку"? Отдам тебе право на получение шоколадной медали. Будет ещё одной вашей точкой соприкосновения. М? Круто? Окей. Карлос смотрит на эмоционально жестикулирующего Крюка, видит его натянутую мерзопакостную ухмылочку, фальшивый огонёк ехидства, прыгающий в глазах, но очевидно осознаёт, что это всё и есть напущенный образ пирата. Пожарная лестница, аварийная подушка или просто напросто защитная реакция. Старый Гарри Крюк остался далеко позади. Тот, который бросал ядовитые подколы с искренним удовольствием и ничего не стеснялся. Этот Гарри не такой. С одной стороны, это должно радовать, ведь ненавистный обидчик буквально исчез. С другой — Карлос понятия не имеет, как нужно вести себя с "новым" Крюком. Ныне реакции Гарри кажутся для Карлоса чем-то вроде секретных достижений в играх. — Гарри... — произносит Карлос неожиданно тихо, кладя руку на широкое предплечье пирата. Тот заметно вздрагивает и замирает. — Я не имел ввиду ничего плохого. Извини. — Ладно. — высоко пищит Гарри и спешно прокашливается.   Крюк погас так быстро. Нет, скорее всплеск Гарри потушили очень оперативно. Джейн только и может что стоять с раскрытым ртом и ошарашенно смеяться. Хлопает пышными ресницами и не знает, когда можно будет нарушить внезапную идиллию. — Эм... Э... Ну короче... Гарри нелепо мычит и чешет затылок. Пялится в пустоту. Аж глаза в разные стороны разъехались. — Я всё равно пойду. Мне надо... долги закрыть. По учёбе. И никто не станет останавливать Крюка и интересоваться, о каких долгах идёт речь. Никто не против избавиться от неловкости. Гарри покидает кухню. Джейн и Карлос озадаченно переглядываются.   Их снова объединяет некоторая социальная неловкость и растерянность. Они даже синхронно хихикают и мгновенно замолкают, отворачиваясь в разные стороны. На фоне ухоженной и бодрой Джейн, Карлос выглядит очень потрёпанным и уставшим. Часто зевает, не может нормально сфокусироваться, трёт глаза. Не в то место и не в то время. А стоит ли в очередной раз искать отговорку? Зимой солнце встаёт довольно поздно. Сейчас неуверенно выглядывает из-за деревьев и мягко освещает кухню холодным светом. Хорошо, что здесь теплые полы. Зубами от холода не стучишь. Карлос в восторге. Ради этого можно и глупо пробежать по коридору в носках или босиком. Он до сих пор не привык к тапкам. Раньше была только обувь на выход. Так и пялясь на свои носки, де Виль подаёт голос неожиданно для самого себя: — Джейн, я был идиотом. И есть идиот. Мы так ни о чем и не поговорили. Теперь будто чужие люди. — Карлос измученно вздыхает и впускает пальцы в спутанную чёлку. Взгляд в пол. Говорить то решается, а вот зрительный контакт... Джейн напротив, пытается выловить глаза Карлоса. Заволновалась и встрепенулась. Направила на него всё своё внимание. Молчит. Уловив это, де Виль неуверенно продолжает: — Ты... С тобой было хорошо. Ты заставляла меня улыбаться. Я не тревожился и был счастлив. Правда. Карлос замечает шевеление периферийным зрением. Джейн движется ближе. Совсем плавно. — Но мне кажется, что это всё было... Большой привязанностью. Я всё ещё ценю тебя, Джейн, но я не рассматриваю тебя как... — де Виль запинается и жмурится, пытаясь говорить четче. На деле заикается. — как... — Я всё понимаю. Не беспокойся. — выдаёт торопливо и заметно нервно. Джейн уже не предпринимает попыток создать зрительного контакта. Сама опустила глаза и всё мнёт и мнёт подол платья. — Я не похожа на твоих друзей. Мне всегда хотелось быть такой, как Мэл. Оставлять впечатление. Мэл может бороться. Я — нет. — Нет, Джейн, ты... — Карлос, я правда всё понимаю. И сейчас де Виль осознаёт, насколько же он устал. Он не может дёрнуться и начать спорить. Просто стоит столбом. Брови и веки чуть опустились. Вместе с тем проявились малые синяки под глазами. Теперь не знает, что сказать. — Ты сказал, что теперь мы как чужие люди. Я так не считаю. Для меня ты остался всё тем же. Карлос поднимает взор впервые за диалог. На лице расцветает широкая улыбка. Будто и веснушки стали отдавать тёплым свечением. — Спасибо. Одно только слово целиком лишает де Виля сил. Он больше не может мыслить и говорить. Теперь спокоен. Утих волнующий шторм. Так странно не чувствовать этой тяжести. <...> "Ты обиделся?"   Сообщение Карлоса появляется под множеством эмодзи и странных символов трёхдневной давности со стороны Гарри. Это ещё больше придаёт ему неуместный вид. Де Виль перебрался на свободную кровать. Пялится в потолок. В голове пустота. Иногда только отвлекается на сонное бормотание Джея. Утро постепенно переходит в день. Пора бы его разбудить, но сейчас Карлос не хочет даже шевелиться от слова совсем. Фокусирует глаза только тогда, когда слышит звук уведомления. Резко усаживается на кровати и ошарашенно вскидывает брови, когда видит краткий ответ Гарри: "да" Одно только слово. Никаких тебе дополнений, странных эмодзи, картинок и неуместных шуток. Карлос даже не задумывается, что Гарри может так над ним прикалываться. Не стал бы. "Мне казалось, что мы всегда так общались и общаемся сейчас." В животе неприятная слякоть. Карлос неподдельно нервничает. Сердце рвётся в бешеном темпе. Переписка даже страшнее, чем живой разговор. Де Виль понятия не имеет, как Крюк может ответить. Никакие знаки препинания и ошибки не имеют значения. Карлос знает, с каким выражением лица Гарри сейчас смотрит в экран и набирает ответ. На мгновенье прикрывает глаза. Открывает под звон уведомления. "если ты не заметил в наших отношениях много чего изменилось"