Мой дорогой ассистент

      После переливания свежеприготовленной «крови» Якова снова заперли в комнате. Его тело просило лишь об отдыхе, но вот разум не давал никакого покоя. Как бы алхимик ни старался, уснуть у него не получалось, хоть он и чувствовал довольно сильную сонливость. Голова была переполнена мыслями, словно улей роящимися пчёлами.       «Этот Омега... Судя по всему, самый приближённый к оригиналу клон. Он определённо боится Создателя и многое от него скрывает. Умудряется добиваться того, чего хочет, не вызывая у Дотторе подозрений. Он пользуется у Прайма большим доверием... И потерять его означает для Омеги верную смерть. Тем не менее он довольно часто действует на своё усмотрение. Как хорошо этот сегмент ведёт двойную игру... Извлекает максимум выгоды для себя, но остаётся с Дотторе на хороших счетах. Если Омега и правда хочет от меня избавиться, то...»       Якова прошиб холодный пот.       «Он может выставить мою смерть как случайность! Если он отведёт от себя все подозрения, то останется безнаказанным. Он определённо будет предпринимать попытки убить меня! Ведь я — угроза для него. Ему нельзя верить».       И тут в голове всплыла фраза Омеги: «...ещё решишь, что я внутри забыл какую-нибудь грязь, ватку, скальпель...»       «Он явно очень не хотел, чтобы я сильно интересовался швом. Этот идиот слишком очевидно пытался меня запутать! Со швом точно что-то не так».       Страх заставил измученного алхимика подняться с кровати. Он доковылял до раковины и вымыл руки, затем лёг обратно и начал ощупывать шов и ткани рядом с ним. Яков был абсолютно уверен, что проверка шва жизненно необходима для него, поэтому ему было всё равно на боль. Никаких инородных тел под кожей не прощупывалось, но...       «Он точно сделал что-то, что меня вскоре убьёт. Ему очень невыгодно моё нахождение здесь. Он не мог действительно просто так зашить мне раны. Инородных тел внутри нет, так как же тогда?.. А ведь я не видел, чем обрабатывались инструменты!»       Так резко вставать было большой ошибкой — у Якова тут же потемнело в глазах, и ему пришлось сесть. Но едва голова перестала кружиться, он, подорвавшись с кровати снова, быстро направился к шкафчику с химикатами. Он достал оттуда единственную склянку без подписи.       «Сейчас мы и проверим, пытался ли он оставить в моих ранах яд».       Алхимик обильно смочил довольно крупный кусок ваты раствором и прошёлся им по всей длине шва. Практически сразу рану начало сильно жечь изнутри, да так, что Яков не мог не согнуться от боли.       «Это реакция! Реакция на яд! Омега, тварь, я так и знал!!!»       Он начал судорожно рыться на полках: достал ещё ком ваты, рулон бинтов, спирт... Дрянь! Ни единого лезвия! У него ведь изъяли абсолютно всё, что можно было использовать как оружие! Лишь каким-то чудом в вещах завалялся моток ниток с швейной иглой. Их взял тоже. Голова словно опустела. На глаза попалась глубокая тарелка, которую принесли ассистенту практически сразу после его возвращения с операции. Торопливо, чуть не швырнув металлическую ёмкость, Яков вылил в раковину содержимое её — какой-то давно остывший бульон. Ему было всё равно не до еды. В уже вымытую тарелку Яков налил прохладной воды. Он поставил ёмкость на стол, что был рядом с кроватью, на нём же алхимик расстелил слой стерильного бинта, обработал иглу и нитки спиртом и сложил на «подстилку», вату также положил на бинт, но чуть в стороне. Затем он нашёл какое-то обезболивающее и выпил несколько таблеток. Яков понимал, что это мало чем ему поможет, но это лучше, чем ничего.       Вопрос с лезвием всё ещё оставался открытым. Яков не мог найти совсем ничего, что он мог бы использовать.       «Я так глупо умру? Потому что не смог промыть раны от яда? Просто из-за того, что не смог распороть эти проклятые швы? Не дождётся!»       На грани сознания мелькнула мысль, краем глаза Яков уловил отблеск стекла. В бешенстве алхимик разбил об пол одну из пустых пробирок, и осколки разлетелись по всем углам комнаты. Среди них было несколько довольно крупных, Яков выбрал самый длинный, вымыл и, обработав, положил на стол к «инструментам». Осталось лишь обработать собственные руки и швы, изготовить стерильные полотенца из множества слоёв бинта, и всё было бы готово к операции.       Спешно всё подготовив, Яков взял в руку одно из «полотенец», в него вложил осколок пробирки, затем полулёжа расположился на кровати, чтобы дотягиваться до нужных приспособлений и видеть рану целиком. Подцепляя нити острым концом стекла, он распарывал стежок за стежком. Это оказалось несложно, благо, рана болела не намного больше, чем раньше. Затем алхимик принялся вытаскивать кусочки нитей, и это было уже куда неприятнее, Яков то и дело морщился от боли. Но впереди оставалось самое страшное... Алхимик положил на стол осколок, затем дотянулся до одного из полотенец и смочил его в тарелке с водой. Некоторое время он колебался. Из теперь уже открытой раны медленно сочилась кровь. А ведь её перелили совсем недавно. Яков вдруг задумался: не совершает ли он ошибку? Стоило ли оно того? Всё же делать подобное очень рискованно...       «Ещё более рискованно знать, что внутри организма находится яд, и ничего с этим не делать!»       В любом случае думать уже было поздно. Влажным полотенцем он отодвинул край раны и зашипел от боли. Останавливаться нельзя. Нужно довести дело до конца. Алхимик стал протирать рану изнутри, полотенце скребло нежные ткани, будто наждачка. Яков часто делал перерывы для того, чтобы передохнуть от боли и чтобы взять и смочить новую тряпочку. Пропитанные кровью он небрежно кидал на пол.       Это мучительное занятие заняло минут двадцать, не меньше. От боли и страха кружилась голова, перед глазами рябило, а руки неконтролируемо тряслись. С промывкой, наконец, было покончено. Ватой Яков промокнул края раны, убирая лишнюю кровь, влагу и другие выделения. Теперь осталось зашить. Имеющиеся у алхимика нити, конечно, для этого совсем не подходили — слишком тонкие, но вариантов больше не было. Сложив нить вдвое, Яков принялся зашивать рану. Он находил отверстия от прошлого шва и продевал иглу в них, чтобы лишний раз себя не травмировать. На это ушло ещё полчаса. За это время алхимик искусал себе все губы в попытках сдерживать скулёж и всхлипы, лицо его сильно вспотело и покрылось слезами, пальцы уже почти не слушались, но с горем пополам он смог закончить со швом.       Нужно было проделать всё то же самое с раной на руке, но сил почти не было. Швы на животе очень болели и были сильно раздражены, Яков снова пребывал в полуобморочном состоянии. Но стоило ему лишь подумать о смерти от яда, что оставил в его ранах Омега, как алхимик продолжил истязать себя. Рану на руке он решил даже промыть струёй воды из-под крана, а не обтирать бинтами, так что с ней было быстрее и проще. Здесь уже самым сложным было зашить, но и с этим Яков справился. Затем он в заключительный раз обработал все швы и сразу же впал в беспамятство — даже сном это было назвать сложно, сознание Якова практически полностью исчезло на несколько долгих часов.       В себя его привёл громкий стук в дверь. Яков вздрогнул. И кого ещё принесло? И тут он едва не завыл от досады: вспомнил, что к нему собирался зайти Омега. Проклятая тварь! Он не должен узнать, что его коварный план раскусили! Кто знает, что взбредёт в голову Дотторе? Наверняка он захочет завершить начатое.       Хоть Яков и не давал разрешения войти, замок щёлкнул. Под тихий скрип петель алхимик поспешно набросил на себя одеяло и улёгся было как ни в чём не бывало, притворяясь спящим, но вдруг вспомнил о тряпках на полу. Он высунул руку из-под одеяла и как мог быстро затолкал их под кровать. К его сожалению, на полу остались мутные кровавые разводы, но делать что-то с этим было уже некогда, а потому он понадеялся, что Омега не обратит на это внимания.       — Яков? — сегмент невозмутимо прошёл в комнату и склонился над кроватью. — Яков, — он слегка потряс алхимика за плечо, чтобы разбудить. — Просыпайся. Я пришёл за твоим легендарным научным трудом. Потрудись сделать что сказал.       «Наверняка проверяет моё состояние. Чтобы взять мои работы, ему не обязательно меня будить, а вот чтобы убедиться, что яд работает...»       Ассистент чуть приспустил одеяло со своего лица, якобы едва-едва разлепив сонные глаза, и уставшим голосом промямлил:       — На самой нижней полке стопка перевязанных верёвкой журналов, — Яков чуть махнул рукой в сторону шкафа. — Бери и уходи.       Омега вскинул брови.       — Сам? Как негостеприимно! А как же с той самой твоей горделивой улыбкой протянуть мне стопку с фразой вроде: «Вот, держи, убедись, что я гений, а вы все глупы»? Я тебя не узнаю, Яков. Вроде, не на мозге операция была, чтобы твоё «я» повредилось...       Алхимик грубо перебил сегмента, рявкнув:       — Я сказал бери и уходи, что тебе не понятно?! После операций людям нужно время на отдых, если ты не знал. Или ты не за работой моей пришёл, а поиздеваться?       — А что это мы такие злые? — удивлённо склонил голову сегмент. — И неблагодарные. Я, значит, стараюсь, зашиваю, раны обрабатываю, а в ответ ко мне такое отношение. И не стыдно тебе, Яков? — Омега с осуждением поцокал языком.       — А разрешение на изучение моих работ теперь не считается за благодарность?! — ещё больше вспылил Яков. — Я устал. На более вежливый тон можешь рассчитывать, когда я отдохну. Уходи.       Омега прищурился.       — Устал, значит. Хорошо, — он плавно подступил на шаг ближе. Затем ещё, ещё и ещё. И внезапно рывком сдёрнул с Якова одеяло. От увиденного он даже вздрогнул. Несколько секунд он просто открывал рот, так и не находя, что сказать. — Э-э-э... Яков... М... — он резко встряхнул головой. Руки его сами сжались в кулаки, сегмент нахмурился, несколько секунд пытаясь сдержать закипающую ярость, но всё же отвесил Якову хлёсткую пощёчину. — Это... Да я даже не знаю, что тут сказать! Вот какого.?! — Омега замахнулся, желая ударить вновь, но в последний момент, увидев, как алхимик испуганно напрягся всем телом и дёрнул руками в порыве защититься, передумал, встяхнул лишь кистью, с досадой глядя в глаза Якову. — Вот ты мне скажи: зачем? Зачем, а?! — сегмент тяжело вздохнул, изо всех сил стараясь сдержать бушующий гнев. — Твою мать! Я это столько времени зачем зашивал, а?! Вот что же тебе неймётся-то, придурок?! Ну что это такое, объясни ты мне, недоразвитый! Ты уж реши: ты смерти боишься или за ней гонишься?! — Омега резко развернулся на пятках и широкими шагами вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. — Надоело мне с тобой возиться! Приятного подыхания, идиот! — послышалось из-за двери перед тем, как шаги стихли.       «Видимо, побоялся убить меня здесь и сейчас, ведь его могли видеть рядом с моей комнатой. А его столь бурная реакция лишь подтверждает то, что я разрушил его планы. Ему меня не провести».       Спустя несколько минут дверь вновь отворилась. Вошедший Омега всё ещё выглядел разъярённым.       — Что, не сдох ещё? Поздравляю! — Омега подошёл ближе, пинком пододвинул табуретку к кровати Якова и чуть ли не швырнул металлический лоток с инструментами на стол рядом.       — А ты, я вижу, только этого и ждёшь! — ассистент ногой с силой отпихнул от себя Омегу и забился в угол кровати, держась за живот руками и кряхтя от боли. — Что, совсем не боишься того, что от тебя избавятся?! Решил всё же убить меня лично?! О, не беспокойся, я уж постараюсь сделать так, чтобы об этом как можно быстрее узнали! — он набрал в грудь побольше воздуха и что было мочи выкрикнул: — Помогите!!! Убивают!!!       — Тихо!!! — едва ли не громче самого Якова рыкнул Омега. Спустя мгновение рот Якова уже был заткнут комком ваты. — Тихо, — уже спокойнее, но с нажимом повторил сегмент. — Если ты сейчас хоть чьё бы то ни было внимание привлечешь, то ты однозначно труп. Так что лежи смирно, не дёргайся, не издавай лишних звуков и не мешай мне... — Омега закатил глаза и оскалился. — Исправлять последствия твоего идиотизма. Будешь мешать — снова насладишься паралитиком. Только я уж другой выберу, чтоб ты молчал, и ни звука от тебя не было.       Яков выплюнул вату, задрал голову, несмотря на то, как сильно натянулись волосы, которые держал меж пальцев Омега, и продолжил:       — Думаешь, я не знаю, с какими намерениями ты снова вызвался мне «помогать»?! — последнее слово было сказано с особой язвительностью. — Мой препарат показал положительную реакцию на яд в моих ранах! Второй раз твой подлый трюк не сработает, и не надейся!       Омега рассвирепел:       — Какой яд, идиот?! Да если бы я туда яд добавил, то ты бы со мной не то, что не разговаривал бы, а разложился бы на атомы!       — Да ты что! Тогда что же дало такую реакцию?! Хотя, сейчас это уже не важно, я всё промыл. Тем более, что моё тело более устойчиво к различным препаратам, чем ты думаешь, так что насчёт своих ядов ты слишком самоуверен! Если твои намерения, как ты утверждаешь, настолько чисты, тогда обработай инструменты при мне! В шкафу единственная колба без подписи. Это препарат, выявляющий любые яды. Второй раз меня таким не проймёшь!       Омега тяжело и очень громко вздохнул.       — Яков, скоро тебе не придётся бояться ядов. Потому что придётся бояться меня! Серьёзно, я тебя скоро всеми известными и неизвестными ядами накормлю, чтоб не мучился!!! Дурак ты... Недобитый!       И только Яков набрал воздуха на ответную речь, как Омега резко подорвался с места и со злостью направился к шкафу, взял описанную ассистентом ёмкость и плеснул раствором из неё на все инструменты.       — Доволен?! Всё, теперь дёрнешься — реально убью.       Яков бросил взгляд на инструменты.       «Значит, он решил убить меня в другой раз... Нужно быть готовым к его новым планам по избавлению от меня».       — Можешь приступать, — задумчиво кивнув, ассистент снова расположился полулёжа.       Сегмент кивнул в ответ и поджал губы, отчего стал выглядеть даже как-то обиженно:       — Только ты смотри уж внимательней, а то опять придумаешь себе невесть чего.       Хоть движения Омеги и были очень дёрганными от злости, они оставались крайне точными и чёткими. К счастью сегмента, Яков не мешал, и вскоре работа была закончена. Омега придирчивым взглядом окинул шов и неудовлетворённо поморщился.       — Отвратительно. Всё воспалено. Ну вот надо ж тебе... Аргх! — сегмент снова в сердцах махнул рукой. — Я, между прочим — уже думаю, что зря, знаешь ли! — принёс тебе тут, — Омега поставил на стол небольшой металлический коробок, затем поднял крышку и продемонстрировал содержимое Якову. — Модифицированная мной разработка одного из "братьев". К завтрашнему дню твой шов должен был бы затянуться, если б мы обработали, но ты взял и... Устроил бы этот акт самопотрошения. Что ж, — сегмент зачерпнул голубоватую мазь и жирным слоем нанёс на воспалённую кожу. — Так хоть частично восстановится. Придурок ты конечно, Яков. Заставил меня понервничать, — Омега вздохнул и, покачав головой, повторил уже мягче, голос прозвучал искренне обеспокоенно. — Придурок. Не делай так больше.       — «Больше»?! — передразнил Яков сегмента. — Снова меня под нож положите, твари?! Измором меня взять хотите?! Не выйдет! Больше года один идиот меня пытал, пока не умер от моей руки! Да вы..!       Он вдруг на секунду замолк. В голове что-то будто перещелкнуло, когда он полностью осознал сказанное Омегой.       — Нервничать? Ты? Видимо, твоего ума всё же не хватает, чтобы не волноваться за «существо, способное вернуться с того света», — припомнил алхимик сегменту его же сегодняшнюю фразу. Но тон Якова был скорее непонимающий, чем придирчивый.       Омега и сам затих, осознав, что явно сказал лишнего. Яков же в то время терялся в догадках:       «Пытается расположить меня к себе? Так глупо? Хотя... Слишком хорошо притворяется. Слишком. Подозрительно».       — Что же ты замолчал? Неужто от своих слов отказываешься? Вот и чему верить после этого? В то, что у тебя мозги есть, или что ты за меня вдруг заволновался?       — В Архонтов тебе верить после всего этого надо начинать. А лучше сразу в Дотторе, — съязвил Омега в попытке перевести тему. Было очевидно, что он крайне смущён.       Яков принялся ещё более пристально разглядывать выражение лица сегмента. Подобной мимики он за прошедшие несколько дней не замечал ни у кого из клонов. Странно. Яков, фыркнув, чуть усмехнулся. Взгляд его так и впился в Омегу, будто алхимик наконец нашёл такую нужную ему трещину в непробиваемой скорлупе.       — Ха, всю жизнь я верил лишь в собственные силы, а ты мне предлагаешь начать верить в очередного безумца. Мечтай. Однако если ты продолжишь так обильно растрачивать свои нервы, то надолго тебя не хватит, — Яков поддельно-заботливо улыбнулся. — У тебя, вижу, с этим проблемы. А у меня есть хорошее успокоительное, тоже моя разработка. У нас так много взаимовыгодных точек соприкосновения, не находишь?       Омега поморщился.       — Вот чего ты от меня хочешь, а? Прицепился, вот же ж надо... — несколько секунд Омега молчал, а затем вдруг схватил Якова за руки и, понизив голос, заговорил. — Да-да, много у нас общего, интересного, всё это я понимаю. И весь ты такой, конечно, гениальный и замечательный. Вот только если Прайм узнает, что я здесь был, конец и тебе, и мне, и нашим этим взаимовыгодным отношениям. Давай так: мы сейчас делаем вид, что никто тебе не помогал, ничего ты не вскрывал, понятно? — он встряхнул Якова. — Ещё раз спрашиваю: понятно?       — А я-то здесь при чём? — усмехнулся алхимик. — Ты-то да, — без ведома Создателя занимаешься какой-то сомнительной деятельностью вместо того, чтобы работать. Мало ли что ты ещё можешь делать за спиной оригинала? Он может в тебе сильно засомневаться. А я — всего лишь ассистент, который не имеет здесь никакой свободы действий. В чём же я виноват, что ты ко мне вдруг явился, и, главное, что я мог бы тебе противопоставить? — Яков смотрел на сегмента даже практически не моргая. — Правильно, Омега, ничего. Я не сделал ничего, что было бы мне запрещено, так что и избавляться от меня совершенно незачем. Чем же ты пытаешься меня напугать? Тем, что на одного идиота в мире станет меньше? Не волнуйся так, подобных тебе в этом мире ещё очень и очень много, я уж переживу эту утрату.       — Какой же ты, Яков... — вздохнул Омега, но так и не обозвал алхимика. — Вот вроде умный мальчик, но такой дурак! — сегмент вдруг зажмурился, замер на несколько секунд, а затем распахнул глаза и заговорил пылко и сбивчиво, глядя прямо в глаза Якова и не выпуская его ладоней из своих рук. — Хорошо. Как видишь, я тебе помог. И я не стану угрожать тем, что, например, усыплю тебя и подброшу под двери подъёмника, будто ты такой весь ловкий, сбежал из комнаты, а потом... Не важно. Я к тому, что я могу придумать тысячи способов подставить тебя перед Создателем. Поверят мне, Яков, будь уверен. Но без острой необходимости делать я этого не стану. Ты мне интересен... А-эм, как и Прайму. И я не хочу проблем. Я не должен... — губы Омеги дрогнули. — Яков. Ты не скажешь Прайму ничего о нашем контакте. Понял? Клянусь, если уж я буду умирать, я утащу и тебя с собой в могилу... Нет! То есть... Да, но... Аргх, да что со мной!       Омега вскочил на ноги и принялся ходить по комнате взад-вперёд. Он кусал губы. Вдруг он резко остановился, схватил со стола какую-то колбу и с воем кинул на пол. Звук разлетевшихся осколков заглушил его всхлип. Таких сумбурных чувств Омега не испытывал никогда. Это было... Незнакомо, непонятно, неправильно, но... Это влекло. Хотелось погрузиться в них с головой, отдаться, позволить себе... Омега одёрнул себя. Нельзя! Слишком рискованно воровать лакомство из-под носа Создателя. Он не пойдёт на это, никогда.       Глядя на мечущегося и теряющегося в собственных мыслях сегмента, Яков заметно повеселел. Он никак не ожидал такой бурной реакции, но ему это определённо нравилось. Ассистент вдруг встал с кровати, подкрался к что-то нервно бормочущему Омеге со спины и крепко взял его за запястье — тот даже вздрогнул от неожиданности, очевидно, забыв, где находится. Алхимик потянул его за руку, заставляя чуть склониться на бок, в то время как другую руку он положил на противоположное плечо сегмента.       — Раз уж мы оба в таком невыгодном положении... — начал Яков заговорщическим тоном. — Почему бы нам не сотрудничать? И ты, и я недовольны тем, что находимся под таким сильным влиянием Прайма. И мы друг про друга это знаем. Каждый из нас может так или иначе пытаться подставить другого, но... Знаешь, это неэффективно. Тебе не кажется, что взаимопомощь в этой ситуации будет весьма полезна для нас обоих? И к тому же из-за моего резко негативного отношения абсолютно ко всем версиям Дотторе Прайм и предположить не может, что я стану с кем-то из вас вот так общаться. Что скажешь?       Омега посмотрел на Якова, как на идиота.       — То есть ты сейчас вот так вот прямым текстом предлагаешь мне предать Создателя? Знаешь, Яков, я всё не могу определиться: ты гений или полный кретин? — несколько секунд Омега сверлил Якова возмущённым взглядом.       Ассистент же решил не дожидаться продолжения его пылкой речи:       — Будь ты более амбициозен, ты бы задумался над моим предложением. Ведь другие сегменты никогда не призна́ют перед тобой своей неприязни к оригиналу, как и ты перед ними. Слишком уж велик ваш страх быть уничтоженными. Все вы боитесь предательства со стороны друг друга. Мы же с тобой, — Яков сильнее сжал плечо Омеги, — теперь открыты друг другу. Ведь предательство одного влечёт негативные последствия сразу для обоих. Но это ведь можно обратить нам на пользу...       — Пожалуй, воспользуюсь твоим успокоительным, — устало ответил Омега.       — Значит, договор? — Яков удовлетворённо ухмыльнулся, но ухмылку с его лица внезапно сбил Омега, что повернулся к ассистенту через плечо и с силой схватил его за подбородок.       — Договор, — сквозь зубы процедил он.       Но даже таким ответом Яков остался более чем доволен. Омега не лгал, и он это видел. Осталось понять: как же именно можно воспользоваться таким удачным союзом.