Мой дорогой ассистент

      Несколько мучительно страшных секунд Яков провёл в тишине, нарушаемой лишь непривычно громкими звуками работы механического сердца, что сейчас не глушились тканями. Внезапно дверь вновь отворилась. На пороге стоял Прайм. Он хмурился.       — Тобой займётся Омега. Он скоро придёт. А до тех пор постарайся не истечь кровью, а не то войдёшь в историю как самый нелепый летальный исход в этой лаборатории.       Хлопок двери прозвучал словно церковный колокол перед отпеванием. По крайней мере ощущалось именно так. От обезболивающего Яков даже не чувствовал, как из обширных разрезов течёт кровь, так что не мог понять, насколько быстро он её теряет.       «Он врёт... Гадкий лжец! Он специально сказал это, чтобы я надеялся на спасение. Но его не будет. Именно это и станет «самым нелепым летальным исходом». Если мои остекленевшие глаза застынут, обращённые к двери. Даже после смерти осмеёт меня. Тварь. Это не учёный. Это проклятый садист!!! Но ничего... Ничего. Я продержусь в сознании столь долго, сколько смогу себя удерживать. Может, к этому времени действие паралитика пройдёт, и я смогу...»       Яков громко всхлипнул и часто задышал, периодически во вздохах проскакивал его уже охрипший голос. Что он может с вывернутыми наружу внутренностями и обильным кровотечением? Выбраться? И что потом? Сдохнуть не на столе, а на полу под ним?       Слёзы неконтролируемо потекли ручьями по щекам, то и дело попадая в уши и капая с тихими шлепками на операционный стол. Алхимик пытался сдерживать рыдания, но из-за сжимающего горло страха получалось всё хуже. И в конце концов звуки его плача разнеслись по лаборатории, заглушив такой непривычный шум механического сердца.       Через несколько минут Яков чуть притих. Он попытался пошевелиться. Чувствовалась адская слабость во всех мышцах. Точнее, их очень слабое послушание. Теперь алхимик мог хотя бы ощутить, что они всё ещё часть его тела, но двигаться конечности всё равно пока не хотели. Яков снова резко выдохнул, пытаясь не впадать в истерику, но... Всё же продолжил рыдать, но намного тише. Сил оставалось всё меньше. Видимо, он уже потерял значительную часть крови. Якова накрыл первобытный ужас. Нельзя засыпать! Нельзя отключаться! Это верная смерть! И он закричал, что было мочи, захлёбываясь паникой и слезами. Периодически затихал, едва не отключаясь, но будил себя и надрывал голос снова.       — Яков? — прозвучал внезапно знакомый голос. Алхимик едва не задохнулся от страха и вздрогнул бы всем телом, если бы не был парализован. Звук открываемой двери и шагов потонули в его собственных криках, и он даже не заметил, как Омега оказался подле операционного стола. — Ох... Ты в порядке? — сегмент выглядел довольно обеспокоенным и немного сбитым с толку, будто чего-то не понимал. Он внимательно осмотрел повреждения, оценивая предстоящую работу и состояние ассистента.       Тот всё ещё задыхался от страха, но теперь его внимание сконцентрировалось на Омеге. Взгляд блеснул сильнейшим негодованием.       — Сам как думаешь?! — Яков смотрел на сегмента, как на самое тупое существо в мире. Но силы были на исходе. — Много крови... Я едва держусь в сознании... — глаза его снова начали закрываться сами по себе, но алхимик вырвал себя из этого состояния. — Нет!!! — выкрикнул он настолько резко, что Омега даже подпрыгнул. — Я не в порядке!!!       — Будешь так орать — будешь сам себя зашивать, — прошипел сегмент и недовольно поморщился. — Потому что у меня руки будут заняты, мне придётся себе уши затыкать, чтоб не оглохнуть!       Противореча собственным словам, Омега всё же принялся за дело. Уже спустя минуту руку Якова перетягивал жгут, а сегмент подготавливал атравматическую иглу и пинцет.       — Тебе обезболивающее дали? — уточнил Омега.       — Дали, — еле слышно пролепетал Яков. Силы стремительно покидали его, перед глазами снова темнело.       Сегмент кивнул.       — Хорошо. Я сейчас буду дезинфицировать рану и зашивать. И не дай Архонты ты опять так закричишь, — предупредил он перед тем, как игла коснулась кожи. — Тебе же лучше не сбивать меня, качественнее шов будет.       Ранее осуждающий и злой взгляд алхимика опустел, губы приоткрылись в неслышной мольбе. Спустя пару секунд снова послышался ослабевший голос:       — Я пытаюсь остаться в сознании, так что не обращай внимание на то, что я говорю. Для приготовления бодрящего напитка с мятой понадобятся: ...       Омега взволнованно засуетился:       — Эй! Не вздумай умирать тут! Мне за твою смерть не хочется ответственность нести! — сегмент потрепал алхимика по щеке. — Давай-давай, говори что-нибудь. Расскажи вон что-то стоящее, про исследования свои там. А то напиток твой любой идиот знает, как приготовить, ты б ещё имя своё повспоминал, нашёл он умственную нагрузку, ишь ты! — игла с противным скрипом пронзала нескользкую после дезинфицирующего средства кожу. — Терпи давай. Умирать он мне собрался! Тут работы-то меньше, чем на полчаса. А потом я тебе кровь твою помогу сделать. Договорились? А, Яков? Яков! — Омега отвесил полубессознательному алхимику пару пощёчин, приводя его в себя. — Слышал, что я сказал?       Алхимик лишь приоткрыл веки в недоумении. Он, конечно же, не слышал, что Омега говорил ранее.       — Крылья бабочки превратить в пыль с помощью ступки... — отстранённо продолжил он монотонным голосом. — Залить небольшим количеством прохладной воды и перемешать... Затем...       Сегмент в отчаянии снова ударил его по щеке.       — Да твою мать, Яков! Я тебя сейчас самого прохладной водой залью!       — Придурок, а тебя, может, в ступке растолочь?! — вялый голос вдруг чуть оживился.       Омега тут же приободрился.       — О, смотри-ка! Язвить и в таком состоянии горазд, значит, жить будешь. Говорю, если выживешь, я тебе с кровью помогу, идиот ты!       — Будто у меня выбор есть, — обессиленно фыркнул Яков. — Если сам буду делать, то у вас в лаборатории где-нибудь и свалюсь. Не живут долго с такими кровопотерями, знаешь ли. Хотя я всё ещё удивлён, что меня здесь умирать не оставили. Или, может, ты пришёл посмеяться над моим беспомощным состоянием и понаблюдать за концом моей жизни, ощущая мою жалкую надежду на спасение, которого не будет? Вам не нужен ассистент, который не в состоянии работать. По-другому и быть не может. Вы — твари, каких поискать надо. И вы не знаете, не представляете, что за ум теряете. Но что мне говорить? Это уже не имеет смысла.       Омега лишь пожал плечами, шепнул: «Дурак», и продолжил своё дело. Однако через пару минут он всё же не смог сдержать желание ответить:       — Стал бы я с тобой, идиотом, корячиться тут просто так? Не нужна нам твоя смерть, пойми, Яков! Создатель в тебе заинтересован. Да и я тоже. Как раз в уме твоём! Так вот прояви его, подумай, Яков!       — Что мне ещё думать, когда всё, что вы со мной делаете с самого первого дня, напрямую угрожает моей жизни?! — возмутился алхимик и передразнил. — Подумай, Омега!       Несколько секунд сегмент молча смотрел на Якова, а затем вдруг громко рассмеялся. Он ничего не ответил, просто продолжил зашивать рану, периодически посмеиваясь и качая головой.       — Что, сквозь призму вашего искажённого психической болезнью сознания логичные доводы кажутся смешными? Недалеко ты от своего Создателя ушёл. Уже тогда у него начало развиваться заболевание, а может, и раньше. Двинутые. Когда при первом же знакомстве вводят смертельную дозу препарата, а потом вскрывают и оставляют истекать кровью, напрашиваются определённые выводы.       Под аккомпанемент полных недовольства высказываний Якова Омега закончил со швом. Он запустил ладонь под затылок ассистента и приподнял его голову.       — Вот, смотри. Абсолютно нормальный, качественный шов. Да, шрам останется, но тут уж ничем помочь не могу, — он внимательно посмотрел на Якова и вдруг с подозрением прищурился. — И не вздумай расковырять! Знаю я тебя, ещё решишь, что я внутри забыл какую-нибудь грязь, ватку, скальпель или Архонты ещё знают что! Специально повторяю: нам не нужна твоя смерть. Шов обработан. Внутри ничего лишнего нет. Все органы на своих местах. Можешь быть спокоен на этот счёт.       — За идиота меня держишь? Не в моих интересах себе вредить, — алхимик фыркнул и придирчивым взглядом окинул шов. Только вот придраться было не к чему, работа действительно была выполнена идеально.       Когда Омега принялся обрабатывать рану на руке, Яков спросил:       — Если вас и правда не интересует моя смерть, то чем же думал твой Создатель, когда делал это? — алхимик взглядом указал на глубокий порез.       Сегмент снова взял в руки иглу с нитью и устало вздохнул.       — Откуда ж мне знать? Если судить по тому, как Создатель обычно реагирует на разные действия, то, поздравляю, ты привёл его в бешенство. Доволен собой?       Яков и впрямь усмехнулся сам себе.       — Такой цели у меня не было, но, если вывести его на эмоции настолько легко... — алхимик хитро прищурился. — Этим можно пользоваться. Даже такими безэмпатичными людьми как вы можно управлять, стоит лишь найти слабое место. По природе всё-таки все мы одинаковы. Управляемы нашими биологическими оболочками. Несовершенны. Но при должном складе ума это можно обратить себе на пользу, — пренебрежительно Яков рассуждал с абсолютно безмятежным выражением лица, будто бы уже и забыл, что находится на операционном столе.       Омега бархатисто рассмеялся. Смех его, как ни странно, отличался от смеха Прайма. В нём не было тех презрительных ноток, он звучал как-то более... По-человечески, что ли.       — Ничего себе, как мы заговорили! — сегмент похлопал Якова по запястью ровно над местом, где был жгут. — А вот сейчас возьму и оставлю тебя недозашитого, раз такой умный. И что будешь делать, а, великий манипулятор? Начнёшь манипулировать этой замечательной иглой, чтобы она сама тебя зашивала?       Несмотря на вполне весомую угрозу, ухмылка с лица ассистента всё же не сползла.       — Я уже сумел заставить заведомо неживой объект, даже не состоящий из мягких тканей, работать как часть моего организма. Думаешь, я не найду способ выбраться отсюда?       Последнее предложение Омега тактично проигнорировал, уцепившись за кое-что куда более любопытное.       — А вот про неживой объект давай-ка сейчас поподробнее. О чём ты?       — О-о-о, это крайне интересная тема для разговора, наверное даже не на один час, — Яков расплылся в самодовольной ухмылке. — Как ты думаешь, почему моё сердце вдруг запустилось тогда? На этом же самом столе, — алхимик едва не рассмеялся. — Почему оно выдержало, хоть и с временной остановкой, ту сильнейшую перенагрузку, возникшую от действия наркотика? — сегмент молчал, а дожидаться ответа на риторические вопросы Яков и не собирался. — Моё сердце намного меньше подвержено износу. Ведь это механизм. Вживлённое вместо обычного слабого органа автономное устройство.       В изумлении сегмент вскинул брови.       — Так значит, ты не просто везунчик, и выжил ты не чудом, а по очень даже понятной причине? Какие технологии, — Омега снисходительно улыбнулся, однако было видно, что за этой снисходительностью он пытается скрыть слишком уж ярую заинтересованность. — И кто это тебя так усовершенствовал?       — Вся технология разработана мной. Идея, чертежи, сборка, испытания на животных — всё от начала и до конца, — Яков гордо смотрел на сегмента будто бы с вызовом. — С операцией над моим телом мне помог один алхимик из Мондштадта. Было сложно его уговорить, он слишком гуманен и не любит рисковать, но он оказался надёжным напарником.       Омега усмехнулся.       — Ну, с операциями да, вижу, сам ты не справляешься. А в остальном... — он вдруг нахмурился, склонился ближе к Якову и, понизив голос, спросил. — Всё-всё сам?       Хоть тон Омеги звучал как-то угрожающе, что явно не предвещало ничего хорошего, Яков не потерял уверенности, напротив, даже дёрнулся в попытке приподняться навстречу сегменту. То, что мышцы послушно напряглись, хоть и практически безрезультатно, не могло не радовать.       — Смотри-ка! Действие паралитика проходит, — отметил последнее Омега.       — Надеюсь, тебе не придётся меня снова нести до комнаты, — Яков с укором прищурился, по-прежнему улыбаясь, на что Омега, отзеркалив улыбку, пообещал, что в этот раз «прогулка» займёт куда меньше времени, ведь «наш хитроумный ассистент наверняка пометил весь путь, по которому его сюда несли, кровью, и не факт, что собственной».       — Что насчёт технологии... — продолжил тему ассистент, и глаза его гордо блеснули. — Можешь заглянуть ко мне, когда будет достаточно свободного времени. У меня с собой все оригиналы моих чертежей и записей. Или ты, как и твой Создатель, не фанат чтения? Чуть что стало интересно — сразу за скальпель?       — Подожди, то есть ты предлагаешь мне каким-то волшебным образом провести у тебя несколько часов, изучая твои труды, да ещё и так, чтобы никто ничего не заподозрил? Ну и интересные же у тебя идеи. Сразу чувствуется опытный стратег.       Свою ошибку сегмент осознал уже тогда, когда по лицу Якова расплывалась хитрая ухмылка.       — А что должны вдруг начать подозревать и, главное, кто? — Яков ликовал: наконец-то не он теперь в позиции жертвы. — Неужели боишься своего Создателя? Каждый свой шаг согласуешь с ним? Словно инструмент, не имеющий своей воли... Весьма удобно. И стоит инструменту провиниться, как...       Алхимик замолк, не сводя глаз с лица Омеги. Лишь только сегмент хотел что-то сказать, в его грудь уткнулись два пальца.       — Бах, — Яков слегка ткнул Омегу пальцами, имитируя выстрел из револьвера.       Сегмент чуть вздрогнул от неожиданности, а затем поджал губы и склонил голову на бок, недовольно щурясь.       — Как неосторожно. Получается, только что ты застрелил, как ты выразился, безвольный инструмент. Вот только... — Омега вскинул брови в притворном сожалении и развел руками. — Рана-то твоя ещё не до конца зашита. Да и не обработана... Ай-яй-яй, Яков, ну вот что же ты наделал! Инструмент-то, оказывается, был тебе жизненно необходим. Вот и рикошет от твоего «бах».       Алхимик опустил руку, которую он ранее ловко высвободил из-под ремня, обратно на операционный стол. Травмированная рука ещё была на месте.       — Не волнуйся так за меня, этот порез — не такая большая проблема. А вот длительное твоё нахождение в моей комнате — уже меня несколько напрягающая. Так и быть, дам тебе на руки копии моих работ. Но не думай, что это просто жест моей доброй воли. Предлагаю тебе обмен, — Яков замолк, в ожидании смотря на сегмента.       Омега, молчавший до этого потому, что был ошеломлён такой наглостью, наконец заговорил:       — Ты это серьёзно? Я? Волноваться за тебя? Знаешь, моего ума хватает на то, чтобы не волноваться за существо, способное вернуться с того света!       Сегмент громко рассмеялся, но смех его звучал совсем не весело. Сейчас он очень напоминал Веба: обозлённый и язвительный, в глазах его плескалось жестокое наслаждение чужим страхом. Омега вдруг резко склонился к Якову. Он схватил его за волосы и вздёрнул голову, хищно проследив, как дёрнулся кадык алхимика, когда тот в страхе сглотнул.       — А вот тебе, видимо, ума не хватает, чтобы понять одну очень простую, но важную вещь, — горячий шёпот его обжигал ухо, а тихий, на грани слышимости, совершенно по-звериному утробный рык, который он издавал, заставлял кровь стынуть в жилах. — Ты не в том положении, чтобы ставить условия, Яков. Твоя жизнь... — сегмент с силой встряхнул алхимика, и сделал он это с такой лёгкостью, будто тот был и не человеком вовсе, а не более чем плюшевой игрушкой. — ...в моих руках. Как думаешь, что больше расстроит Создателя: смерть очередного глупого ассистента или...       Алхимик вдруг перебил его:       — И избавятся от тебя, как от поломавшейся вещички, — несмотря на напускную уверенность, голос прозвучал сдавленно.       — Возможно и так. Но какое тебе будет дело, Яков? Ведь ты... — Омега прикусил его за мочку уха и сладко шепнул. — ...уже будешь мёртв.       — Собираешься пожертвовать жизнью только ради расправы надо мной? — Яков изо всех сил толкнул его здоровой рукой. — Думаешь, я поверю в это?       Омега улыбнулся. Он отступил, исчезая из поля зрения Якова, и теперь тому оставалось только догадываться по звуку, где именно он находится и что делает.       — Скучно умирать в одиночку, не находишь? Подумай ещё раз о том, в каком ты сейчас положении, Яков. Ты ещё жив только потому, что я пока оцениваю, что более рискованно: убить тебя или оставить в живых. И, знаешь, — внезапно Омега вновь оказался рядом, а внутреннюю сторону локтя Якова царапнул кончик иглы. — Всё же я склоняюсь к варианту, что стоит тебя убить. Ведь ты обязательно скажешь Прайму лишнего. Вдруг он решит тебе поверить. Так что... — Омега подмигнул. — Смотри: этот раствор способен остановить даже ядро руинного стража. Думаю, механизмы Каэнри’ах всё же превосходят даже твою технологию в неуязвимости, так что, будь уверен, твоё сердечко перестанет биться очень и очень быстро.       Яков застыл, уставив широко раскрытые глаза на сегмента. Казалось, он боялся даже дышать, настолько он был напряжён.       — Убери иглу. Ничего я не скажу, — алхимик наблюдал, как лицо Омеги принимает более спокойное выражение. — Я предпочту лично отобрать как твою жизнь, так и оригинала.       — Твоя решительность умиляет, Яков, — шприц был отложен в сторону, на всякий случай подальше от рук алхимика. — В любом случае не советую тебе переходить мне дорогу. Пойми это, и мы поладим, — Омега обворожительно улыбнулся. — И начать мы можем прямо сейчас. Как тебе такая идея? Ты же хотел сделку? Так вот: я получаю возможность почитать оригиналы твоих работ, а ты... Остаёшься в живых. По-моему, это очень щедрое предложение, не находишь?       Яков разъяренно уставился на сегмента:       — Оригиналы?! Да ты спятил! — начал было возмущаться он, но осознал, что шприц всё ещё находится в опасно близком доступе для сегмента. Поняв, что риск слишком велик, Яков недовольно прошипел: — Ладно. Подонок, — последнее было едва слышно.       Далее во время работы сегмент наслаждался тишиной. Они лишь бросали иногда друг на друга взгляды: Яков смотрел с презрением, Омега — со снисходительной насмешкой. Когда же рана на руке ассистента была зашита и обработана, сегмент почему-то не спешил освобождать подопечного.       — Как же сильно ты боишься умереть, Яков. Тогда зачем всё это? — он постучал костяшками пальцев по его груди. — Такой большой риск. Ради чего?       — С моим «родным» сердцем я бы не прожил долго, — голос Якова звучал несколько обречённо. Он всегда отлично понимал все риски от его модификации, и мысли о них преследовали его постоянно. — Могу сказать точно — я бы не дожил до этого момента. Кровь во мне тоже несла опасность и убивала меня изнутри. Так что выбор был невелик. Я должен был обмануть смерть, — Яков усмехнулся. — Мне было нечего терять. Так что и рисковать было нечем.       Видимо удовлетворённый ответом сегмент принялся отстёгивать конечности Якова от стола.       — Понятно, — голос Омеги разил равнодушием.       — Так что если вы думаете справиться со мной... Вам нужно быть могущественнее жизненных порядков, — снова со злорадством выдал Яков, но по тону было слышно, насколько он устал. Ассистент выглядел очень измученным.       — Угомонись ты уже! — не менее устало отмахнулся Омега. — Создателю под силу создать Архонта, а ты пытаешься его жизненными порядками ограничить.       После этих слов сегмент легко и непринуждённо подхватил Якова на руки. Тот лишь встрепенулся, испугавшись такого неожиданного движения, но вырываться не стал. Даже напротив — облокотился на грудь Омеги, а его тело обессиленно обмякло.