★ ★ ★
– Ммм, наконец-то я дома, – устало протягивает Майерс и, скидывая свои высокие каблуки прямо в спальне, валится поперёк на широкую двуспальную кровать. Комната погружена в волшебный полумрак: резкие ночные тени смягчал загадочный лунный свет, который рассеивался по комнате через окно, а несколько особо ярких луча полосами укладывались на кровать и стену над ней. В который раз Эмма устало улыбается от такой приятной, расслабляющей мысли о том, как всё же бесподобно выглядела её просторная комната под таким сказочным освещением. Дженна тем временем аккуратно выставляет туфли старшей в коридоре, рядом располагая и свои. – Эми, тебе придётся мне помочь, – сообщает Ортега и проходит по комнате, заглядывая во все ящики. – М? Чем же я могу тебе помочь? – Мне нужно одеяло. – Что? Дженна, зачем? – Ночью без одеяла холодно будет. – Лю-би-ма-я, – отрывисто начинает Эмма, переворачиваясь на спину, – на кровати уже есть одеяло. – Ты же не думаешь, что я буду спать с тобой в одной кровати? Особенно когда ты нетрезвая, – скептически вскидывает бровь учительница английского, подходя ближе к своей «маленькой взрослой проблеме». – Коне-е-ечно думаю, – приподнимается на локтях светловолосая и тянет на себя младшую, цепляясь ладонями за кисть её руки. Не успевает она даже отреагировать и высвободиться, как тут же падает на кровать рядом с завучем и оказывается зажатой под ней — слишком уж ловко для выпившего человека Майерс меняет своё положение и седлает сверху свою молодую начальницу, из-за чего кровать лишь отдает жалобным приглушённым скрипом на каждое их движение. – Эмма, не твори глупостей, я тебя умоляю, – раздражённо закрывает она карие глаза и руками давит на стройные бедра сверху, как бы указывая, что пора дать ей высвободиться. – Ну, если ты это считаешь глупостью, – непринуждённо отвечает Майерс, тут же впиваясь в сухие губы собеседницы. Жаркий и чувственный поцелуй мгновенно увлажняет их, а Дженна, может впервые за всё время, в полном размере осознает, насколько много всё-таки сегодня выпила старшая. Её кожа пылает, обжигая и директрису, а гладкие ладони крепко сжимают тонкие запястья тёмноволосой над головой. Впервые за всё это время Эмма использует абсолютно новый для их пары вид поцелуя: она вводит в дело язык, страстно обретает полный и тотальный контроль над столь желанным женским телом. Когда воздух заканчивается, она отстраняется, но вовсе не прекращает свои действия и не желает устраивать между ними перерывов. О, нет, она только начала задуманное. Девушка наконец убирает руки с чужих и, к её огромному облегчению, вторая не издает ни звука и даже не пытается более её скинуть. Аккуратные руки учителя литературы сначала подушечками пальцев плавно, сквозь тонкую шёлковую рубашку, вырисовывают путь от ключиц до талии, при этом не нарушая зрительный контакт с начальницей. Это пьянило ещё больше, чем всё, что она выпила сегодня. Кажется, что она скоро упадёт без чувств от этой температуры, распиравшей её тело сейчас, но она обязана продолжать. Она хочет продолжить. Она неумолимо желает этого. Всё так же неторопливо и с лёгкой, ласковой улыбкой девушка принимается за работу с пуговицами на чужой рубашке. Одна... Вторая... Третья... Гладкая и округлая грудь директрисы всё больше открывается томному жадному взгляду. Голубоглазая из последних сил терпела, чтобы не начать действовать быстрее и в своё удовольствие, но сдерживалась. Она растянет момент, насладится ситуацией: ей нужно больше времени, чтобы в должной мере получить дурманящий эффект, которого так жаждит рассудок и каждая клетка её тела. За грудью идёт плоский живот, а небрежно расстегивая молнию на брюках, она видит чёрное кружевное белье. Дыхание предательски сбивает темп — дышать становится сложнее, но это того стоит. Между ног уже отчётливо ощущаются глухие пульсации, и Майерс прикрывает веки, удивляясь собственной отдаче ситуации. «Она ещё даже не полностью раздета, а ты настолько возбуждена». Красные опухшие губы прислоняются к не менее тёплой, чем они сами, шее, и нежными, но страстными прикосновениями, поцелуями прокладывает дорогу от плеча к области за ухом. «Нет, этого слишком мало». Блондинка не собирается заполнять непритронутые пробелы на коже и дальше растягивать всё это ненужное вступление – она без капли стеснения спускается уже ниже, впиваясь губами в открытую часть груди начальницы, а рукой поглаживала большим пальцем вторую грудь, оставляя невидные любопытному взгляду, но так хорошо запоминающиеся разумом и телом, прикосновения. Поверхность всё больше покрывается слоем поцелуев, в дело уже вступает язык, оставляя мокрые следы, которые необычно отдают холодом от взаимодействия с низкой, в отличие от них самих, температурой помещения. Не задействованная рука тёмноволосой тянется уже к спине брюнетки, надеясь незамедлительно отыскать застёжку лифчика, но... Она не успевает заметить, как Ортега твёрдо берет её за плечи и переворачивает, тем самым меняясь позициями. Теперь уже она непоколебимо сидит на разбушевавшейся под действием алкогольного опьянения и потерявшей благодаря ему здравый рассудок учительнице литературы. – Я сказала тебе прекратить. Самая ужасная идея на данный момент – позволить нам это сделать. Я забираю свою рубашку и иду спать на диван. Дай бог одеяло отыщу где-то в гостиной. А ты, как послушный ангелочек, остаёшься тут и сладко просыпаешься до завтрашнего утра, пока мне не придётся лечить твоё похмелье. С этими словами разгорячённая и покрытая красными пятнами смущения от последних событий, Дженна выходит из комнаты, кинув напоследок лишь тихое и мягкое, в отличие от её последней реплики, «спокойной ночи».★ ★ ★
Солнечные лучи уже упрямо пробились сквозь жалюзи и грубо били в глаза светловолосой, заставляя её невольно жмуриться, а спустя мгновение и вовсе открыть глаза, принимая сидячее положение на кровати. Майерс лениво протирает глаза, прежде чем мозг проходит окончательную загрузку. Так, стоп. Она сидит сейчас у себя дома. Это уже хорошо. Она сейчас в своём примятом от сна бежевом костюме, а голова разрывается во все стороны, стирая воспоминания насчёт вчерашнего вечера. Это уже плохо. Моменты с прошедшего дня проявлялись в голове невероятно странным образом, словно на рассудок пролили какую-то вязкую жидкость, и определённые места покрылись пятнами небытия. – Ты уже проснулась? – от резкого появления брюнетки в комнате Эмма вздрогнула, смотря на автора фразы, нарушающего утреннюю тишину. Дженна стояла в дверном проёме с широким подносом в руках и нежно, оценивающе оглядывала возлюбленную, которая явно была не в лучшем состоянии после вчерашнего. Учитель английского аккуратно, чтобы ничего не уронить, прошла ближе — чёрный пластмассовый поднос нашёл своё место на прикроватной тумбочке, а девушка расположилась на краю кровати. – На, выпей это, – на подносе стало на одну чашку меньше: она была протянута Майерс, которая нехотя приняла её трясущимися руками. Внутри на солнце отблёскивало полупрозрачное зеленоватое содержимое. – Что это вообще? Выглядит не очень. – Пей и не жалуйся. Это от похмелья. Надо же было столько коньяка в себя влить. – Я слишком уж много выпила? – немного виновато поинтересовалась Эмма перед тем, как опробовать чудо-напиток, издали чем-то напоминающий своим видом «Sprite». Запах был довольно резкий, но не сказать, чтобы сильно неприятный. Тем не менее, стремления опустошить чашку пока ещё не было, поэтому указательный палец лишь задумчиво вырисовывал круги по тонким краям кружки. Вторая, вместо ответа на вопрос, только молча утвердительно помахала головой. – Если ты чувствуешь себя не настолько плохо и тебя не тянет избавиться от всего содержимого твоего желудка, то я сделала завтрак, – кивнула кареглазая на всё тот же переполненный поднос. – Что бы я без тебя делала... – искренне протягивает Эмма, при этом всё-таки следуя совету своей начальницы и опустошая содержимое чашки. «Кисло, слишком кисло», – кривится блондинка, а из-за своего по-детскому изменившегося лица получает короткий смешок от девушки напротив. – Ну, наверное, если бы не я, то ты бы вчера сидела дома и смотрела телевизор. Может, читала или что-то такое, – снисходительно улыбнулась латиноамериканка, когда собеседница закончила пить и снова была готова продолжить разговор. – Что? – Я имею в виду, что если бы не я, то ты бы не пошла вчера в театр. И не встретила бы мужа. – Да брось, ты понимаешь, что я говорю не об этом. Я ей слова благодарности высказываю, а ты.. – Майерс кратко упирает стыдливый взгляд в белоснежные простыни, покрывающие её ложе, – Я такое не многим говорю, знаешь ли. – Да ладно тебе, я просто пытаюсь разрядить обстановку. Тебе, вроде, довольно паршиво. Ты хоть помнишь вчерашний вечер? – М? А, ну как тебе сказать.. – подобный вопрос вынуждает поднапрячь извилины, заставляя восстановить корректную цепочку событий. Театр, ссора, кафе, дом... Дом. Боже, дом. Вечер невозможно вспомнить досконально, но в голове, словно какие-то отдельные кадры из невероятно далёкого от реальности кинофильма, мелькает образ и ощущение страстного поцелуя на губах, вид полуобнажённой девушки под собой.. А потом и серьёзное, но такое привлекательное лицо Ортеги уже в другой позиции. – Боже... – Эмма зажмуривает глаза и из последних сил заставляет себя думать, что все эти фотографические воспоминания – всего лишь плод её пьяной фантазии или какой-то фрагмент из сегодняшнего сна. – Значит помнишь? – словно заботливый родитель, одаривает её улыбкой директриса, хотя и была совсем не старше своей любимой. – Мы с тобой действительно... – Эмма не заканчивает, не может произнести эту догадку в слух, но она понимает, что этого будет достаточно, чтобы до начальницы дошёл смысл её предположений. В ответ та лишь игриво улыбается и, растягивая слова, почти что пропевает ей на ухо, от чего дыхательные пути воспылают, и кислород перекрывает горло прямо на середине пути: – Ты такая очаровательная когда краснеешь, – и эти слова теперь на самом деле заставляют щёки голубоглазой вспыхнуть контрастным румянцем. – То есть, мой первый половой опыт с женщиной произошёл пока я была в нетрезвом состоянии.. Эмма, ты дура, – укоризненно закрывает она лицо ладонью, говоря эту реплику лично для себя, и даже не ждёт на неё ответа с другой стороны. – Да ладно, мне просто захотелось тебя подразнить, – пожимает плечами Дженна, замечая, как внезапно хмурится её возлюбленная. – У нас ничего не было. Могло быть, ты уже начала меня раздевать... Но я тебе не дала. Подобное заявление мгновенно скинуло с плеч Майерс ответственность за собственное безрассудство и ощущение бесповоротного провала. – Дженна, ещё одна такая шутка... – У тебя действительно не было ещё опыта с девушкой? Ты хоть представляешь вообще каково это? – задаётся вопросом та, полностью игнорируя последнее замечание завуча. В голосе на этот раз не читаются ни ирония, ни издевка или насмешка – только чистое любопытство. – На самом деле был. Но я даже не помню особо, – Эмма поставила пустую чашку на тумбочку, задумчиво сведя брови на переносице. – Это было слишком давно и не таким ярким событием, чтобы я запомнила всё в мельчайших подробностях. Так, в юности и по глупости... – Что, ты и тогда напилась что ли? – уже не скрывая смеха, ласково подшучивает над ней младшая. – Ортега, ты сейчас вылетишь из моей квартиры, – твёрдо и почти серьёзно произносит Майерс, но прилетевшая в спину брюнетки подушка доказывает обратное. – Битва подушками — это к пижамной вечеринке относится. Могу тебя огорчить, дорогая, но ты её проспала. – Предложение избавиться от одного лишнего человека в этой квартире всё ещё в силе, – твёрдо предупреждает старшая, прежде чем устало упасть назад на белоснежные подушки. Голова всё ещё раскалывалась, но, по крайней мере, тошнотворное ощущение в горле пошло на спад, благодаря «волшебному зелью» возлюбленной. Она правда не ушла вчера, встала раньше неё и хлопотала на кухне. Вот только... – Ты спала в гостиной? – уточняет Майерс, пока боковым зрением замечает, а в последствии уже и чувствует, как тёмноволосая падает рядом с ней на кровати. – Ага. К слову, должна признать: у тебя очень удобный диван. – Почему не легла спать здесь? – задаёт уже второй вопрос блондинка, хоть и довольно ясно осознает причину. Вот только она хотела услышать ответ именно от неё. – А ты сама как думаешь? Ты в нетрезвом состоянии пыталась меня соблазнить и затащить в постель. Я не могла этого сделать. – Понятно, – выдыхает учитель литературы, всё ещё лёжа на спине, но отворачивает голову в сторону, дабы избежать зрительного контакта с собеседницей. Она чувствовала, что её глаза могли выказать беспокойство, заполняющее сердце. «Глаза – зеркало души» – невероятно банальная фраза, но на самом деле абсолютно правдивая. «Она же не то, чтобы этого не хочет, она просто не хотела этого, пока я была в таком состоянии. Это же как раз к лучшему», – убивает себя размышлениями светловолосая до тех самых пор, пока не чувствует холодную руку на своём лице. Её возвращают в прежнее положение, и теперь взгляд пасмурно-небесных глаз мог видеть этот по-детскому озорной, успокаивающий взгляд напротив. Словно прочитав её мысли, Дженна потянулась вперёд и прикоснулась устами к алым губам девушки. Невесомо, в краешек губ и только после этого перешла к основной части. Нежно и чувственно, давая Майерс понять, что все её тревожные догадки не имеют места быть. – А если бы я хотела этого прямо сейчас? – выдыхает Эмма ей прямо в губы, рассчитывая услышать такое желаемое соглашение. Только она его не получает. Зато отчётливо чувствует на своей шее чужую ладонь: кончиком пальца, дразня чувствительную кожу, она проводит ниже, к ключицам и неторопливо принимается расстёгивать верхнюю пуговицу. «Знала бы ты, как я ждала этого предложения», – мелькает в голове Ортеги сладостная мысль. Она действительно слишком долго томила свои чувства и желания глубоко в себе, не давая им выйти наружу до тех самых пор, пока Эмма не даст им возможность раскрыться. Она не могла дать этому свершиться вчера, когда девушка даже не могла в полной мере осознавать, что она делает, и почти все её ощущения к утру забылись бы и потеряли какое-либо значение. Вот только теперь предмет её обожания располагалась сейчас под ней и жгучим поцелуем согревала холодные до этого времени губы. Рубашка тем временем была уже полностью расстёгнута и вместе с бежевым пиджаком улетела на ближайший к кровати стул. Влажными губами Дженна спускается ниже, уже прокладывая путь из поцелуев от ключиц до нижней части живота. Следом за остальными вещами летит белоснежный бюстгальтер учителя литературы. Упругая грудь легко поддаётся напору смуглых ладоней, оставлявших на покрасневшей коже светлые следы. Если до этого времени пространство разбавляли лишь удовлетворённые вздохи, сдержанные немой возбуждённостью, которая столь внушительно охватывала каждую частицу тела, то после того, как Дженна начала покусывать нежную кожу, всё ближе и ближе подбираясь к более чувствительному месту на груди, последовали уже сдержанные приторные стоны. – Я только начала, а ты уже так завелась? – коварно расплывается в улыбке Ортега, пока указательным пальцем проводит вдоль промокшей ткани ажурного нижнего белья. – Просто приступай уже, – изнемогая шепчет старшая, накрывая тонкую кисть своей собственной и направляя её сдвинуть останавливающий движения светлый шелк. – Ты такая нетерпеливая, – Дженна невольно улыбается, позволив себе короткий, самодовольный смешок. «Она такая красивая, когда смеётся», – про себя отмечает Эмма, откидывая голову назад. Гора вещей дополняется новыми экземплярами. «Она на самом деле такая очаровательная, когда краснеет». Эти голубые глаза, омытые вожделенным взглядом, возможно даже слишком сильно влияли на неё. То, как едва дрожали искусанные губы при каждом вздохе, который даётся Эмме с трудом. Каждая секунда, которую Дженна наблюдала этот развратный и откровенный облик, сводили её с ума. – В очередной раз убеждаюсь, что ты прекрасна в любом виде, – слетает с губ латиноамериканки, когда она вновь склоняется ближе, словами оставляя ожоги на чужой оголённой талии. – Будь хорошей девочкой, расслабься. Смуглые пальцы круговым движениями оглаживают бока, якобы случайно задевая подушечками пальцев тазовую кость. Эмма наконец рвано выдыхает и, хоть не без труда, расслабляет своё тело, вызывая у директрисы довольную полуулыбку. А её кисть тем временем плавным движением скользит вновь вверх по рёбрам. Снова сжимает пальцами грудь, а блондинка болезненно выдыхает, отпуская вымученный стон. Майерс дёрнулась в попытке закрыть рот ладонью, но Дженна быстро перехватывает её, одной рукой сжимая бледные запястья над чужой головой. Эмма хотела возмутиться, но не нашла в себе силы, а потому только плотнее стискивала зубы каждый раз, когда девушка отпускала, оглаживая, и с новой силой сжимала её грудь. – Ну же, – тянет Ортега вполголоса, с лёгкой насмешкой, – я хочу слышать тебя, солнце. Блондинка только упрекает её за излишнюю разговорчивость, томно закатывая глаза. Она опять невольно напрягается, не в силах совладать с собой под воздействием чужого мелодичного и, о дьявол, такого привлекательного голоса. Уходит с полминуты, чтобы вновь расслабить своё тело, пока Дженна втягивает её в новый, медленный и неторопливый поцелуй. Отпустив чужие руки, брюнетка спускается ниже, вызывающе улыбаясь своей девушке, и останавливается меж её стройных, разведённых ног, целуя и проходя языком в, буквально опасной, близости от её интимной зоны. Эмма же что есть силы впивается руками в измученные белые простыни, даря ей очередной, такой приятный слуху, желанный стон. – Дженна, мх... Ты можешь... – Мисс Майерс, говорите более внятно, – ухмыляется младшая, по-озорному сверкая карими глазами. Сам факт того, кто сейчас находился перед ней, уже невероятно возбуждал и каждое мгновение заставлял задуматься о реальности всего происходящего. Смуглые скулы горели, а Дженна оглядывала её вожделенным, жадным взглядом. Когда она разглядывала её тело, становилось неловко, горячо. Эмма чувствует, как та подушечками пальцев проводит по влажным складкам, и кусает себя за запястье, чтобы хоть как-то сдержать себя от очередного протяжного стона. Но Дженна холодными пальцами едва дотрагивается до её клитора, и этого достаточно, чтобы она выгнулась в спине и заполнила душную комнату взвизгом: светловолосая уже буквально скулит, ёрзая на постели. Брюнетка убирает руку, слушая чужой расстроенный вздох. Грязно облизывает пальцы, наблюдая, как лицо её возлюбленной краснеет ещё больше. Язык блуждал по тонким складкам, а девушка явно запоминала особенно чувствительные места – приглушённые стоны давали ей знать о том, когда она находила нужную точку, поэтому в последствии в те же места кареглазая возвращалась всё чаще. Дженна подняла затуманенный взгляд наверх: светлые пряди Майерс растрепались, и несколько из них небрежно укрывали лицо; подол юбки, которую они по какой-то причине всё ещё не сняли, смялся уже где-то в районе талии, открывая ненасытному взгляду стройные бедра. Девушка извивалась под её влиянием, и каждое новое ощущение, все эксперименты брюнетки мгновенно отображались на лице блондинки, из-за чего Ортега постепенно начала позволять себе всё больше и больше. Вся эта ситуация дико опьяняла, поэтому разум и остатки приличия остались в том самом моменте, когда перед ней расставили ноги и дали разрешение действовать. Ритмичные круговые движения туманили рассудок, а когда девушка пробиралась языком глубже, проникая в её промежность, то всё, что оставалось Эмме, так это позволять себе страстные, несдержанные стоны, плавно перерастающие в имя этой неуправляемой девушки. Ей было этого мало. Ей было мало её. Они обе хотели большего. Утонуть в этом моменте. Зависеть друг от друга. Чувствовать и получать то, чего так давно хотели, но не могли себе позволить. Теперь они имели эту возможность. И ничего не могло у них это отнять. – Попробуй... – Майерс оборвалась на полуслове, сильнее вжимаясь в изголовье кровати, когда тёмноволосая сжала её бедра, ногтями царапая кожу. – Мх, попробуй поработать с клитором. Не произнося ни слова, Дженна перемещается чуть выше, и уже в следующий момент Эмма чувствует лёгкое прикосновение к чувствительной части. Дважды брюнетку просить не приходится: если у неё есть возможность увидеть весь возможный спектр эмоций этого напряжённого личика – она это сделает. – Поп.. Подожди. Попробуй больше губами.. Девушка вскинула вверх взгляд тёмных глаз и, не долго размышляя, решила опробовать совет, или, наверное, даже больше указание учителя. Сладостный и протяжный стон донёсся до ушей младшей. Он сразу дал ей понять, что с задачей она справилась, поэтому, чтобы вызвать ещё более сильный эффект, ускорила темп. Кажется, что этап с клитором пройден – Дженна слишком уж задержалась на этом моменте, пытаясь удовлетворить неутомимое желание блондинки и, решая разбавить свои движения, возвращается к промежности. Она дразнит светловолосую, смачивая половые губы; неотрывно следит снизу за реакцией и этими всё ещё голодными мутно-океаническими глазами. Да, видеть вечно сдержанную и скромную Майерс в таком заманчивом прообразе крайне интересно. Наверное даже немного забавно. А ведь до такого состояния её сейчас довела именно она и никто другой. Брюнетка проникает языком в отверстие глубже, а затем неторопливо движется обратно, задевая стенки. Так продолжается какое-то время, пока Эмма не подстраивается под её такт и не начинает помогать ей краткими толчками бёдер. Это становится кульминацией сегодняшнего утра. Насколько приятно чувствовать лёгкие судороги этого желанного тела и слышать, как насыщенные стоны вперемешку с невнятной речью заполняют воздух. Ей даже не важно разбирать слова – изящный, искаженный развратностью голос светловолосой сам по себе приносил не меньшее удовольствие директрисе, чем та в свою очередь доставляла своими движениями Майерс. – Дженна, я... Фразу оборвала внезапная волна экстаза, вместе с жаром пронизывающая тело. Эта девушка так отдана сейчас ей и зависит от каждого её движения, что даже если бы Эмма и хотела противоречить собственному влечению и неконтролируемой реакции своего тела, то не смогла бы: подсознание уходило далеко на задний план, давая волю чувствам и эмоциям. Как давно ей это было нужно. – Сейчас я отыграюсь, – игриво меняет их позициями Майерс, постепенно приходя в себя. – Жду не дождусь, милая, жду не дождусь.