Уроки Честности.

      «Да, я уже захожу в здание», – передаёт нежный голос в трубке телефона, а Дженна только после этого наконец замечает вдали знакомую фигуру.       По мере приближения стало сразу понятно, что она оказывается ни кем иным, как объектом её ожидания. В отличие от привычных школьных аутфитов, сейчас мисс Майерс была, на удивление, не в спортивном или кэжуал стиле, а в совершенно новом для директрисы образе: бежевая атласная рубашка, а в цвет к ней – классический пиджак и прямая юбка, что очень удачно обрамляла стройные ноги. Обычно неловкая, молчаливая девушка шла к ней так спокойно и грациозно, что директрисе и вовсе на какой-то момент показалось, что она ошиблась.       Мягко-желтоватый костюм был очень в её стиле, хоть и такой непривычный после постоянного сочетания джинсы – непримечательный верх.       Но, что было самым интересным... Она осветлила волосы. Уста Ортеги даже едва приоткрылись, жадно глотая воздух ртом. Ей так невероятно шёл этот новый цвет. А костюм теперь, казалось, был выбран аккурат для того, чтобы ещё сильнее подчеркнуть эту новую чужую особенность.       Оставалось только гадать, что стало причиной неожиданной смены имиджа, но она явно не была в худшую сторону. Яркий цвет волос и гармоничный к нему наряд выделяли её на фоне окружающих людей. Такой простой переменой она из обычной, заурядной шатенки стала очаровательной блондинкой, на которую не засмотреться было невозможно.       Даже голубые глаза казались ещё примечательнее и светлее.       Эта милая девушка приковала внимание не только мисс Ортеги, но и прохожих: Эмма, лицо которой сейчас украшала лучезарная улыбка, казалась теперь намного моложе своих лет, и такая скучная работа учителем пришлась бы ей на данный момент не к лицу.       Она выглядела как самое настоящее солнце: такая искренняя, светлая и неприкосновенная. Будто и вовсе нереальная.       – Замечательно выглядишь... Я просто дар речи потеряла, – призналась Дженна, забирая из рук знакомой разбавляющее образ тёмное пальто. Видимо, она сняла его сразу как только зашла внутрь помещения.       – Взаимно, – слабо улыбнулась Майерс.       – Ты осветлила волосы? – чуть более взволнованно задала Дженна очевидный вопрос, словно чтобы удостовериться в том, что не испытывает никаких визуальных галлюцинаций. Да и ей нужно было проговорить это утверждение вслух, чтобы в конечном счёте смириться с данным изменением и полностью его прочувствовать.       – Нет блин, случайно помыла голову отбеливателем, – чуть саркастично кинула Эмма, приветственно обнимая девушку. И когда отстранилась, то легко чмокнула ту в щеку, сразу после этого большим пальцем стирая собственную красную помаду со смуглой скулы.       Дженна растерянно моргнула, сжимая ладони в кулаки, чтобы хоть куда-то деть нарастающее напряжение, вызванное неприлично сильно заходящимся в груди сердцем.       – Я просто хотела... – она запнулась на полуслове под пристальным океаническим взглядом, что открыто и беспринципно оглядывал её с ног до головы.       В чужих зрачках заблестели несколько коварных бликов, а в уголках глаз спряталось отчётливое самодовольство. Такое необычное, но совсем не злое. Почти детское, когда ребёнок выигрывает родителя в споре за конфету.       – Прости, не знаю уж от моих ли это губ или твоего смущения, но у тебя на щеках всё ещё остались красные следы, – наигранно виновато проговорила светловолосая, всё ещё не убирая теплой руки с чужого лица. –  Хотя чувствую, что второе. Я чуть не обожглась, у тебя так лицо разгорячилось.       Эмма ехидно усмехнулась.       В отличие от внешнего вида, её поведение явно не соответствовало выбранному на сегодняшний вечер образу: яркий, но нежный, ясный облик создавал впечатление милого, сдержанного и приветливого человека.       В разрез ему нескромная блондинка то и дело кидала едкие фразы и открыто флиртовала со своей избранницей, пока те разбирались с билетами и отдавали вещи в гардероб.       Перед глазами на долю секунды плыл мир, когда чужие кисти легко и естественно ложились на бедра Дженны, когда Эмма облокачивала голову на чужое плечо или бережно овивала руками её талию.       – Ты сегодня, как я могу заметить, в хорошем настроении, – немного растерянно заметила брюнетка, отпивая глоток своего крепкого кофе.       До представления оставалось ещё достаточно времени, поэтому они решили забежать в буфет и выпить по стаканчику тёплых напитков. Всё-таки погода была на улице воистину осенняя: прохладная и пасмурная, поэтому после улицы хотелось согреться, спокойно посидеть и немного прийти в себя.       – У меня сегодня достаточно неплохой день, – легко отмахнулась Эмма, пальцами задумчиво сжимая в ладонях чашку ароматного фруктового чая.       – Какие-то хорошие новости?       – Я впервые за последние два года иду в какое-то заведение покруче пресловутого кафе. И то, даже в нём я не была уже около года может...       – Странно не радовать такую красивую девушку хотя бы иногда. Ты этого заслуживаешь, – спокойно и даже немного разочарованно в ухажёре Майерс сказала Дженна.       – А ты наоборот сегодня ведёшь себя странно, – обеспокоенно заметила блондинка.       – Странно? В каком смысле?       Латиноамериканка непонимающе проморгалась, поглядывая на собеседницу поверх чашки.       – Необычно видеть тебя такой робкой, – её уста растянулись в многозначительной улыбке. Она локтями облокотилась на стол, подпирая лицо ладонями. – Хотя то, как ты постоянно смущаешься, даже мило.       Брюнетка резким движением руки громко поставила чашку на стол, чуть не расплескав при том всё её содержимое.       Пальцы непроизвольно сильно сжались на ручке, когда до неё дошло осознание того, что в очередной раз уши начинают гореть, а живот будто пронзает острая боль.       – И куда делась моя самоуверенная искусительница, стоило только один раз взять инициативу на себя.       Блондинка победно усмехается, не отводя пылающих недобрыми огнями глаз от обескураженных карих.       Она встала со своего места, по привычке поправляя и без того идеально сидящий на ней костюм, и протянула руку всё ещё до чёртиков смущённой Ортеге.       «Пошли, уже время», – ласково осведомляет светловолосая, а Дженне не остаётся ничего, кроме как ухватиться за чужую кисть.       В таком состоянии, казалось, её можно было отвести сейчас куда угодно, и брюнетка даже ни на мгновение не задумалась о том, чтобы противиться своей девушке, так заботливо ухватившей её под локоть.       – Почему-то я так и думала, что ты выберешь именно «Ромео и Джульетту», – Дженна решила в срочном порядке перевести диалог в другое русло, чтобы её вечер не окончился в кабинете кардиологии. – Но сомневалась, что ты можешь ещё решить пойти на «Гамлета».       – Ну, ты же сказала мне выбирать самой. Я решила, что «Гамлет» для тебя будет гораздо скучнее, чем второе, поэтому так.       – Довольно банальный выбор, если так подумать.       – Не банальный. Это классика, – резко оборвала вторая, ступая в просторный зал.       Кое-где места были заняты случайными людьми и группами: всего чуть меньше половины зала, но учитывая то, что время до начала оставалось не так много, тот постепенно наполнялся людьми всё больше и больше, уменьшая количество пробелов.       Было несложно понять, что здание весьма и весьма старое, но это только больше внушало чувство восторженности и интереса. Белые величественные колонны тянулись высоко вверх, упираясь в крышу, поддерживая её, словно наследники могущественного древнегреческого титана Атланта, который по мифам держал на своих плечах небесный свод.       Девушки занимают свои бордовые кресла относительно в центре зала: самые подходящие им, как решила Дженна, предварительно заказывая билеты.       Брюнетка скучающим взглядом обвела помещение. Ожидание – всегда самая долгая часть, в отличие от самого представления: уже после начала заманчивые и невероятные истории пленят воображение и внимание зрителей, из-за чего время остаётся последним, что привлекает жадные взгляды, обращённые на сцену.       Последние моменты они проводили за обычным повседневным разговором: Ортега явно не шутила, когда говорила, что хочет узнать Эмму получше. Брюнетка задавала множество вопросов насчёт ее личной жизни: интересов и увлечений, вкусов и табу, но делала это ненавязчиво, поэтому разговоры о том, что Майерс было действительно интересно, вскоре начали приносить ей удовольствие. В который раз теперь уже блондинка ловит себя на мысли, что после всех последних событий чувствовать чужое внимание и неподдельный интерес к ней было невероятно приятно.       Их диалог обрывается буквально на полуслове: в зале медленно гаснет свет, и сцена всё больше выделяется на фоне окутавшего окружение полумрака.       Спокойная мелодия заполняет зал, а на сцене четко вырисовываются изящные декорации, с первых секунд настраивая на нужную атмосферу.       Представление началось.       Чем дальше заходило повествование, тем больше на сцене объявлялось танцоров и актеров. Где-то вдалеке они казались почти что сказочными и ненастоящими, словно это и не люди и их не существует в настоящей жизни.       Вместо этого перед зрителями разыгрывают представление невероятные духи, которые появляются только с необходимой регулярностью – всего на несколько часов, – радуя общество и заманивая его в свою чарующую пучину.       Да, игра актеров явно была на высоте, нельзя было это не отметить. От визуальной картинки сложно было отвести глаз: хотелось как можно больше захватить взглядом и не упустить ни одного даже самого незначительного движения персонажей.       Мисс Майерс, как на самом деле человек разбирающийся в подобном, непременно отметила для себя отличительные черты этой постановки.       Вот только если она была всецело поглащена происходящим на сцене, то Дженну занимали не только волшебные костюмы и заманчивое пение молодого Ромео.       Парня на эту роль правда подобрали симпатичного – это было неоспоримым фактом, – но не меньше, чем сама пьеса, учителя занимала особа, сидевшая не более чем в полуметре от нее.       Все эти меняющиеся на лице эмоции и призрачная улыбка, которая время от времени украшает тонкие губы, вызывали такой же эффект и на лице латиноамериканки. «В комнате, полной искусства, Я бы смотрел на тебя. Губы - творение чувства, Что сладко дышат, маня. Каждый художник находит В внешности искру души. На полотне происходит Чудо, сподобно любви. Здесь, на лице, от лаванды Пыль для румяности щёк. В косы при свете лампады Кто-то заплёл василёк. Через изящество моря Вижу открытости взгляд. Слышу аккорды прибоя: Смех как электрозаряд. Может, неровная кожа: Пятнышко, родинка, шрам... Но ты на жизнь так похожа. Боже! Ты есть этот храм! Краски – открытые чувства, Что написали меня. В комнате, полной искусства, Я бы смотрел на тебя.» Амари Мерсо.       Если учитель литературы начинала ещё и говорить во время маловажных моментов, указывая на определенные нюансы оригинального произведения или обращалась к истории написания романа, – пропустить хоть одно слово мимо ушей просто-напросто не удавалось.       – Я не помню этого момента в оригинале, – один раз наклонилась Дженна к любимой почти вплотную, прошептав слова на самое ухо, из-за чего вторая почувствовала на шее тёплое, приятное дыхание.       – Ты полностью читала оригинал?       – Специально утром перечитывала полностью, – её слова вызвали почти что неуловимую, восхищенную улыбку, которую Ортега заметила даже при таком слабом освещении и скоро отвернулась обратно, полностью довольная собой.       Сцена за сценой, время медленно продвигалось к конечной развязке истории: вот уже и Джульетта бездыханно лежит в центре действия; вот Ромео, потрясенный смертью любимой сводит счёты со своей жизнью.       Люди, любящие безбожно, беспричинно, порой способны на такие неописуемые глупости, коих не сотворили бы самые отпетые обществом безумцы.       А вот наконец сама Джульетта отходит от всепоглощающего сна и понимает, что не сможет оставаться в этом мире одна, а полюбить никого так же сильно, как его, уже никогда не сумеет.       Проливается искусственная кровь. Зрители разочарованно охают, а затем зал целиком и полностью заливается аплодисментами.       Душу неумолимо разделяют восторг от драматического завершения и томное разочарование от того, насколько быстро всё-таки идёт время, если ты действительно наслаждаешься моментом. Как ни крути, но миг удовольствия скоротечен, и с этим ничего не поделаешь...       – Вот так из-за каких-то проблем почты могут потерять жизнь нескольких невинных молодых людей, – иронично замечает Ортега, получив в ответ краткий, но искренний смех рядом.       – Ты просто представляешь, что их судьбы решили буквально какие-то несчастные несколько минут? Если бы Джульетта проснулась совсем чуть-чуть раньше...       – Вот и не верь после такого в судьбу, – как-то грустно улыбнулась Дженна, мотнув головой.       – Актеров подобрали хороших. Видно, что очень молодые, но играют лучше, чем некоторые устоявшиеся, – продолжает Эмма, начиная рассказывать о всём, что она думает и чувствует относительно последних нескольких часов.       – Так.. В общем, ты не жалеешь о проведённом времени? – с надеждой на положительный ответ уточняет Дженна.       – А мы уже закончили? – загадочно отвечает вопросом на вопрос Майерс, укрывая плечи однотонным пальто, которое они уже успели забрать из гардероба.       Она вдумчиво перепнулась с ноги на ногу, не поднимая взгляда на тёмноволосую, внимательно разглядывая свои туфли.       – А что ты предлагаешь? – спрашивает директриса, немного хитро сощурившись.       – А у тебя нет предположений?       – Ну раз ты задала такой вопрос первая, то, видимо, они есть у тебя, – не уступает брюнетка, а Эмма выдыхает, заметив, что пора уже одной из сторон сдаться.       – У меня дома никого нет, можем зайти ещё ко мне, – ненавязчиво предложила та, сразу вспоминая про одну вещь, – если, конечно, Перси не будет против, что я украду его девушку на вечер.       Брови кареглазой моментально взлетели вверх, а глаза округлились.       – Погоди, что?       – Что? – остолбенело переспрашивает Эмма, поднимая взгляд.       С мгновение между ними возникла неловкая пауза, благодаря которой каждая повторно переварила произнесенный только что вопрос. А потом Дженна так внезапно засмеялась, что блондинка даже вздрогнула, поджав плечи.       – Эмма, но я не встречаюсь с Перси! – насмешливо ответила девушка, а её голос звучал совершенно искренне. Видно было, что это предположение она сочла глупым и абсолютно сюрреалистическим, поэтому данная ситуация её позабавила.       – Что? – всё ещё тупо повторяет Майерс, пытаясь сложить в своей голове картинку воедино. – А как же ваш флирт? Фото вместе? То, что вы очень даже часто в последнее время уезжаете вместе в конце рабочего дня?       Дженна снисходительно покачала головой, давя свою широкую улыбку.       – Ты так говоришь, будто не знаешь Уайта. Он же флиртует со всем, что движется и не движется. А я просто тяну с него прикол, потому что мне банально скучно, – пожала она плечами, получив в ответ всё ещё немного недоуменный, но согласный кивок. – А вместе мы уходили только потому, что он меня иногда подвозил до дома. Машина была в ремонте какое-то время, а не воспользоваться таким удачно сложившимся совпадением грех было.       Эмма теперь уже точно понимающе кивнула ещё раз. И даже как-то более спокойно и расслабленно выдохнула. – Тогда у тебя тем более нет причин мне отказывать, – довольно протянула она, выходя на улицу.       Их сразу окутал тёплый осенний ветер. Воздух был немного тяжёлый от приближающегося дождя, но сама погода в общем и целом оставалась приятной и даже в какой-то мере успокаивающей.       – Ну хорошо. Раз у меня, очевидно, всё равно нет выбора, – согласилась Ортега, уже выходя из театра, – сейчас только наберу Хантера, потому что пока мы были внутри, он буквально захватил мой чат. Постой пока тут, – Дженна достала из кармана телефон, набирая номер на быстром наборе, и отошла за угол, оставляя собеседницу одну перед огромными стеклянными дверьми.       Взгляд мутно-голубых глаз блуждает по лицам прохожих, которые то и дело заходили или выходили из заведения: маленькие дети за ручку с родителями, молодые и не очень влюблённые пары, просто друзья и коллеги, хотя нередко на глаза попадались одинокие люди – то ли ещё не встретившие свою компанию, то ли вообще никого не ожидавшие.       Но если ни на одной персоне она до сих пор не задерживалась, то прямо сейчас её интерес приковала уверенная пара мужчины и девушки, которые направлялась сейчас в её сторону.       Мужчина ни на секунду не позволял нависнуть молчанию между ним и его сопровождающей, а в ответ получал звонкий очаровательный смех. Тёмные длинные волосы были аккуратно уложены, а под расстёгнутой курткой виднелся строгий пепельный костюм, одетый поверх чёрной рубашки, по цвету соответствовавшей тёмной шевелюре.       Строгие черты лица смягчала приветливая улыбка.       А вот стройную фигуру девушки, видно немного младше него, обрамляло белое платье в пол, золотые локоны собраны в пучок. Довольно интересно смотрелись два таких контрастных образа, которые при этом так хорошо ладили друг с другом.       Чем больше мисс Майерс вглядывалась в эти фигуры, тем больше была уверена, что скорее всего она знает личность по крайней мере одного из них.       – Как дела, Джорджи? – позвала блондинка того самого мужчину в клетчатом костюме, стараясь звучать как можно более уравновешенно, – На какую пьесу идёте?       Услышав своё имя буквально в нескольких метрах от него, брюнет наконец замолчал и обернулся, всё ещё улыбаясь, но, увидев девушку, окончательно опешил.       Кого он явно не ожидал увидеть сегодня, так это его... Его жену.       – Эмми? Неожиданно. Решила развеяться? – непринуждённо, но явно с тайной тревогой в голосе, он вошёл в разговор.       – Да, как видишь. Ты, как я понимаю, тоже не скучаешь, – голубые глаза зацепились за незнакомку, но Майерс постаралась на ней не задерживаться: не хотела выглядеть для той слишком уж недоброжелательно. Как-никак, это лично их проблемы и конфликт, не стоило впутывать в их разборки кого-либо ещё.       – Анжелика, заходи пока внутрь, я скоро присоединяюсь, – проигнорировав укол со стороны жены, пропустил он внутрь спутницу.       Как только та скрылась из виду и потерялась в толпе, разговор начал обретать новые краски: теперь они могли не сдерживаться при постороннем человеке.       – Последний месяц у тебя явно даром не прошёл, – хмуро фыркнула Эмма, складывая руки на груди.       – Эмма, не начинай. Всё не так, как ты себе напридумывала.       Фармер звучал строго, серьезно, но неуверенно и нервно отводил взгляд в сторону, чем выдавал себя.       – А что я напридумывала? Мне кажется, всё и так очевидно, – начала учитель литературы, всё больше и больше входя во вкус и разогреваясь для дальнейшего скандала. – И как давно всё это началось? Ещё до твоего ухода? На развод скоро собирался подавать или хотел встречаться с ней втихую?       – Что? – парень сурово нахмурился, выпрямляя спину. И дальше звучал уже более грубо и даже возмущённо, – да я вообще недавно с ней познакомился. То, что мы с ней идём вместе в театр, это не то же самое, если бы ты застала нас вместе в постели. Так в чём проблема?       – Хорошо, отправишь мне адрес и время когда можно прийти посмотреть на вашу постельную сцену. Думаю, это будет весьма занимательно.       Нервы лица её уже постепенно переставали слушаться, отчего уголки губ невольно дергались, и даже глаза недоверчиво жмурились.       – Почему ты как всегда начинаешь прикапываться к каждому моему слову? – раздражённо выпалил брюнет, импульсивно сжимая руки в кулаки.       – Я просто не понимаю зачем стоять и таким странным образом сейчас передо мной оправдываться. Хотя это и оправданием назвать сложно.       – А я вообще должен перед тобой оправдываться? Я не могу сходить со знакомой в театр? Что в этом такого?       – Просто почему, если ты утратил ко мне интерес или что-либо ещё, ты не можешь сказать мне о своих чувствах прямо? – в горле уже давно стоял кол, который мешал нормально озвучивать свои мысли. Глаза уже были на мокром месте, и её терпение в любой момент могло дать трещину. – Почему ты не позвонил ни разу за этот месяц? Так чего ты вообще ждёшь?! Подай на развод, не мучайся со мной и ходи уже в театр с кем хочешь!       – Да прекрати же ты! – закричал брюнет, не выдержав такого давления, и наконец потерял контроль, обратив на себя внимание нескольких прохожих. – Хватит вести себя как обиженный ребенок, что за цирк ты устраиваешь?!       Вот теперь мисс Майерс действительно замолчала. Она была поражена... Нет, скорее даже напугана. Он никогда не кричал на неё.       Не важно, дома или на людях, Джорджи всегда сохранял самообладание и чаще всего наоборот мило улыбался и заканчивал ссору мягко, без выяснения отношений.       Тот часто и порывисто задышал, а на виске у него вздулась венка раздражения. Он лихорадочно осмотрелся кругом, заметив, что окружающие косо смотрят в его сторону. Мужчина фыркнул, поправляя на себе деловой костюм, и постарался взять себя в руки, отрешённо, пусто смотря на разбитую жену.       Теперь она уже сомневалась в самой себе и возможности разрешения конфликта, а решительность, с которой она минуту назад отчитывала мужа, пропала совершенно бесследно. Если бы он постарался сказать ей ещё хоть слово, то неизвестно как бы сегодня всё закончилось.       – Хорошего вечера, – кинула она Фармеру, поспешно разворачиваясь и направляясь в абсолютно противоположную сторону.       Ей в спину долетали какие-то его фразы, вроде «успокойся» и «я тебе позвоню, мы всё обсудим», но звон в ушах не позволял с точностью расслышать слова этого человека. Сейчас главное пропасть из его поля зрения, и дышать, скорее всего, станет легче.       «Уйти, просто уйти, я не выдержу сейчас ещё больше его присутствия». И она шла. Люди сливались в протяжные пятна, окружающие женщину, но она упрямо ступала вперёд без цели и места назначения – просто стремительно удалялась как можно дальше от заведения.       «Эмма», «Эмма», «Эмма» – слова с треском разбивались о её спину, но она не могла обернуться... Впредь до тех пор, пока не почувствовала чужую руку на запястье.       – Ну что ещё? – глаза уже окутывали слёзы, но даже сквозь эту пелену она разобрала, что перед ней стоит не тот, от кого она пыталась убежать, а скорее наоборот...       Озадаченная Дженна смотрела на неё, словно старалась прочитать по затуманенному взгляду что только что произошло.       – Господи, что с тобой случилось?..       Эмма хотела ей что-то ответить, но только безмолвно шевелила губами, а трясущиеся руки, мельтеша, странно жестикулировали в воздухе. Слова застряли в горле, хотелось кричать, бить посуду и злиться. Злиться на него, на эту пустоголовую блондинку Анжелику, на жизнь, на собственную слабость.       Но даже на это проявление эмоций у неё не хватало сил. Она устала, так сильно устала.       Она не могла больше сдерживать эмоций.       Она не могла больше делать вид, что всё хорошо.       Она не могла больше обманывать других, при этом ещё больше обманывая саму себя.       Она не могла больше плакать одна в своей ванной.       Внезапно она почувствовала на себе теплую хватку чужих рук. Дженна притянула её к себе, крепко обнимая за плечи. Это была последняя капля.       Она закрыла глаза и прижала брюнетку к себе так близко, как только хватило сил, носом утыкаясь в чужую шею. Она мелко дрожала, всхлипывая, пока Дженна поглаживала её по волосам, что-то тихо шепча на ухо. Кажется, нечто, что должно было её успокоить, но мысли были забиты белым шумом, будто сознание, подобно старому разбитому телевизору, было забито одними только неразборчивыми помехами.       Однако гораздо важнее на данный момент было чувствовать, что рядом сейчас кто-то есть. И этот кто-то – она, её коллега и начальница, девушка, которая за такой короткий срок плотно вошла в её жизнь и... Хотелось бы теперь верить, что могла бы заменить ей всех, кто так бесстрастно отвернулся от неё.       – Пошли, я отвезу тебя домой, – вполголоса произнесла тёмноволосая, отстраняясь от блондинки, и указала взглядом в сторону своего автомобиля.