***
Ну что ж, будем знакомы. Тура. Замечательная, весёлая и энергичная девушка и по совместительству любимица Турской Татьяны Васильевны aka Тюмени. В отличие от предыдущей московской компании, Тура — русский чёрный терьер. В своём животном обличии — красавица невероятная. И всю эту красоту Турская поддерживает денно и нощно, без конца таская Туру к самым первоклассным грумерам, непременно отдавая бешеные деньги за выполнение всего спектра услуг. В человеческом же обличии Тура не отстаёт от хозяйки и тоже большую часть времени проводит в разнообразных салонах красоты. Ну а как же, ноготочки — дело святое. А какое поле для экспериментов открывается! Тура вообще считает, что человеком быть очень даже ничего: тут тебе и ворох одежды на любой вкус и цвет, и разнообразная еда по такому же принципу, учёба, работа, хобби, общение, в конце концов. Она привыкла к образу жизни, в котором была с самых первых дней своего появления в этом огромном дорого обставленном пентхаусе. Удивительно, но свой самый первый шаг, который она, будучи маленьким милым щеночком, несмело сделала по мягкому ковру в залитой солнцем гостиной, она помнила так же отчётливо, словно это было вчера. Вообще они с Татьяной в редкие минуты откровения часто вспоминали свои первые совместные дни. Например, как Тура в процессе игры уставала и заваливалась спать в каком-нибудь дальнем укромном уголке и как Татьяна, подключив всех своих домработниц и даже водителей, не находя себе места, искала её. Та признавалась, что в процессе поисков думала только о том, как она отругает и накажет Туру за то, что так напугала хозяйку, но как только видела сонную милую мордочку своей маленькой девочки, то могла только с нежностью улыбаться и смотреть на умилительные глазки и носик. Тура всякий раз узнавала все новые и новые удивительные подробности своей «маленькости»: что она испортила огромное количество ножек дорогих итальянских стульев, что ковры менялись в доме со скоростью света, как и домашние брендовые тапочки Турской, что уже с самого детства она была жуткой привередой в еде (хотя здесь Турская была только рада привнести и свою лепту, приучая Туру питаться исключительно полезными продуктами, с такой же пометкой «ужас, как дорого», как и все остальное) и многое другое. По мере того, как она взрослела, к её воспитанию прибавлялись все новые пункты. Как только она получила возможность принимать человеческий облик, началась учёба, ведь настоящая леди должна быть образованной; они стали ещё больше путешествовать, ведь настоящая леди должна иметь представление о мире, его культуре и красоте разных стран, плюс — это неплохой опыт для изучения иностранных языков; они стали ходить по магазинам и салонам, ведь настоящая леди должна всегда выглядеть на все сто. Даже дома Татьяна настаивала, чтобы ни под каким предлогом она не надевала растянутых футболок и спортивных штанов, ведь та должна оставаться леди при любых условиях. «Настоящая леди». Под таким девизом Тура росла и живёт. В окружении заботы, внимания, ласки, ярких впечатлений и, конечно же, комфорта и денежной свободы. Казалось бы, в её жизни есть всё.***
» — Скука…» — лениво подумала Тура и перевернулась на бок. «Алиса» продолжала вещать какой-то подкаст о психологии, нагоняя зевоту. Ну и пусть. Хочется дать мозгу отдохнуть, лучше уж что-то фоновое, чем танцевальные миксы, на которые совершенно не было ни настроения, ни сил от разморившей жары. Тура думала о чём-то своём. Нужно сходить в салон, привести в порядок непослушные мелкие кудри, сделать маникюр, педикюр, обёртывания, и вообще, дел невпроворот. Татьяна Васильевна обещала поехать куда-то на отдых за границу. Какой-то, как всегда, супер дорогой отель, первая линия, все дела. Интересно, Ирина Тимофеевна тоже едет? Татьяна столько раз про неё говорила. Странно, почему ещё их не познакомила? В памяти отчётливо всплыли картины одной ситуации, произошедшей совсем недавно.***
Однажды, возвращаясь со встречи с очередной подружкой, Тура увидела хозяйку за весьма интересным занятием. Та, что-то напевая под нос и пританцовывая, доставала с полок красивые винные бокалы. Два. Наверное, кто-то придёт? Тура скинула обувь и проследовала за Татьяной. Ее взгляду открылась удивительная картина: красиво сервированный стол, зажжённые свечи, с педантичной точностью разложены столовые приборы. Учуяв привлекательный запах, Тура посмотрела на кухонный островок и не смогла удержаться от того, чтобы облизнуться. Там находилось такое изобилие вкусных блюд, только и ждущих того, чтобы их подали желанному гостю, что глаза разбегались. Рядом стояла пара бутылок дорогого коллекционного вина. « — Ничего себе… А мне она даже дышать в их сторону запрещает, хотя мы уже столько времени вместе живём.» — обиженно подумала она, капризно надув губы. Взгляд снова зацепился за Турскую. Та, всё ещё пребывающая в самых розовых облаках и очевидно, не заметившая своего любопытного наблюдателя, томно улыбаясь, заканчивала приготовления. Прикрыв от удовольствия глаза, она принялась развязывать фартук и… Ва-а-у… Татьяна выглядела просто сногсшибательно в облегающем чёрном платье с очень откровенным декольте. На шее поблёскивала длинная подвеска, соблазнительно утопающая глубоко в вырезе на груди. В ушах загадочно переливались серьги из того же комплекта. На тонком запястье красовался изящный серебряный браслет, а тонкие пальцы украшало очень… Нет, ОЧЕНЬ дорогое кольцо с кроваво-красным рубином. Хозяйка выглядела потрясающе. Любуясь, Тура облокотилась на дверной косяк и ждала, когда её уже наконец заметят. А Татьяна, продолжая порхать по кухне, бормотала себе под нос: — Эти вроде ничего… Но нужно не «ничего», а «идеально». Речь шла о салфетках. Татьяна всегда была такой — с иголочки одетая, с идеальной укладкой, неизменным чёрным маникюром, всегда выполненным первоклассно, макияжем, подчёркивающим многочисленные достоинства его обладательницы. И Туре это было по душе. В этом плане они с хозяйкой были настоящими соулмейтами. И не потому, что все эти девчачьи радости доставляли ей огромное удовольствие, а в большей степени оттого, что рядом с такой хозяйкой нужно выглядеть соответствующе. Туру с детства растили как настоящую леди, прививая с молодых когтей вкус к подбору одежды, утверждая, что за собой необходимо ухаживать, посещая салоны красоты, объясняя, в каких бутиках стоит оставлять бешеные деньги за очередную сумочку, а на какие даже смотреть — моветон. И этот аристократический мир был прекрасен. Тура была в нём, как рыба в воде. Она обожала проводить время с Татьяной в многочасовых походах по магазинам и спа-салонам, в традиционных после шоппинга перерывах на чашечку любимого американо с апельсином и крупинками золота и, конечно же, самым вкусным «Наполеоном» на планете в любимом ресторане. Набираясь опыта, она настолько преуспела в своих познаниях, что часто и сама давала советы по составлению образов не хуже личного стилиста Турской. И лучшей наградой всегда был взгляд Татьяны, полный гордости за свою «любимую девочку», как она всегда говорила, ласково поправляя её кудри изящными пальчиками. Но на этом их взаимоотношения не заканчивались. Помимо отдыха (хотя, какой нормальный человек отдыхает, целый день ходя по магазинам?), она была и её лучшим другом. Тура не раз видела, как хозяйка, возвращаясь с работы, была явно чем-то обеспокоена или даже расстроена. Стремление Туры поднять ей настроение пресекалось фразой: « — Не сегодня, девочка, я очень устала.» Сначала Тура обижалась, но со временем осознав, какую должность занимает Татьяна, прониклась искренним пониманием и в такие дни, просто тепло улыбнувшись, помогала ей раздеться и облачиться в домашнюю одежду, заботливо подавала ужин (непременно диетический, ведь это очень важно), а затем приходила в гостиную, неизменно заставая Татьяну с бокалом вина перед телевизором. Обычно это были жемчужины мирового кинематографа, как нельзя лучше подходившие аристократическому образу хозяйки — «Унесённые ветром», «Гордость и предубеждение», «Завтрак у Тиффани» и так далее. Тура приходила к Татьяне и тихо ложилась рядом, укладывая голову на её колени. Она вкладывала в их безмолвный просмотр фильмов всю свою заботу и внимание, на которые только была способна и улыбалась от удовольствия, когда Татьяна, задумавшись, свободной рукой начинала перебирать её чёрные волосы-пружинки. В такие моменты Тура была по-настоящему счастлива со своей идеальной хозяйкой. Правда, всегда ли причиной этой грусти Татьяны была работа? От острого нюха девушки не ускользали маленькие детали, по которым она вела своё маленькое расследование: когда Татьяна Васильевна возвращалась, от неё пахло теми же духами, что и с утра; помада ни на миллиметр не выступала за контур; одежда — идеально чистая и будто только что выглаженная. Она даже тайком попыталась отыскать на ней хоть один маленький чужой волосок, который бы намекнул на присутствие в жизни хозяйки кого-то ещё. Но нет, похоже, Татьяна всё так же была одна. Тура всегда желала ей только самого хорошего и, конечно же, надеялась, что Татьяна найдёт свою любовь и будет возвращаться домой с сияющей от счастья улыбкой. Что всегда холодные глаза цвета чистейшего льда, его и испускающие, будут наполнены нежностью и игривыми искорками. И, похоже, в тот вечер все её пожелания были воплощены. Пожалуйста — вот вам и улыбка, и искорки, и многоговорящий язык тела, и «полный парад» во внешнем виде. Где-то в душе Туры разлилось приятное тепло и она так и стояла, улыбаясь, наблюдая за расцветшей на глазах Татьяной. — Так… Приборы, бокалы, вино… Вроде бы всё на месте, — бросив на стол последний взгляд, проговорила Татьяна. Она уже было хотела покинуть кухню, как налетела на замечтавшуюся Туру. — Господи! Ты чего так подкрадываешься?! — распахнув глаза, изумленно воскликнула Татьяна, приложив ладонь к груди и успокаивая дыхание. — Кхм… Прошу прощения, я не должна была повышать голос. И давно ты тут стоишь? Усмехнувшись, Тура отклеилась от косяка и прошла на кухню, обходя хозяйку. — С момента появления бокалов, — улыбаясь, сказала она. — Мы ждём кого-то особенного сегодня? — А-а… Да… Особенного… — растерянно ответила Татьяна, все ещё пребывающая в состоянии краткого испуга. — О, прекрасно, тогда, пойду переоденусь, — с горящими глазами сказала девушка. Она уже хотела было отправиться на штурм своего бездонного гардероба, как Татьяна поспешила ее остановить, мягко схватив за плечо. — Эм-м, да, но только не «мы», а «я», — сказала она, отчего-то взволнованно глядя Туре в глаза. — Ну, это ясно, что «вы», я же ни с кем не встречаюсь… — Нет-нет-нет. «Я» в смысле — мы должны быть здесь…одни. Только вдвоём. — … Вдвоём? — задумчиво переспросила Тура, все ещё не понимающая, почему она не может присутствовать на этом ужине. Всякий раз, когда к ним приходили гости, для неё всегда было выделено место за столом. Так было всегда. — Но… Только сейчас, взглянув на убранство стола, она поняла, что хозяйка действительно хочет побыть с этим человеком наедине. Два прибора. Два бокала. Да и стульев за столом только два. Тура растерянно смотрела на все это, а в душе поселилось какое-то странное чувство, похожее на обиду. — Но мы же всегда были вместе… — упавшим голосом сказала она, оборачиваясь на Татьяну. Она взяла ее руку в ладони, поглаживая пальцы. Внезапно, вскинула на неё испуганный взгляд, чувствуя, как от случайного предположения замирает сердце. — Я что-то сделала не так? Чем-то вас расстроила или обидела? Пожалуйста, скажите мне, я постараюсь это исправить! — Нет-нет, девочка, ничего такого! — поспешила ее успокоить Татьяна. — Просто… Просто это практически наше первое свидание и она немного стеснительна… — Она?! — Ну да… Ну да! А что тебя в этом так удивляет? — возмущённо воскликнула Татьяна, недовольно изогнув брови. — Любовь, знаешь ли, может принимать разные формы… — Любовь?! Уже?! — задохнувшись, воскликнула Тура в ответ. — Но вы ведь только недавно начали встречаться, если мои наблюдения верны! О какой любви может идти речь?! — Ты забываешься! — ледяным тоном оборвала ее Татьяна, резко вырвав руку из ладоней. — Я сказала, вдвоём — значит, вдвоём. И точка! Почему я вообще должна тебе это объяснять?! Вроде ты никогда не была такой недогадливой, раньше такие вещи ты понимала быстро! Тура отшатнулась от шока, глядя на хозяйку округлившимися глазами. Всегда такая ласковая и нежная, внимательная и добрая, она никогда не разговаривала с ней так грубо… Что же случилось? Чем она заслужила такое отношение? Татьяна провела рукой по волосам, немного надменно глядя куда-то в сторону, смахнула с платья невидимые пылинки и, скрестив руки на груди, все так же холодно отчеканила: — Я вызвала за тобой машину. Сегодня переночуешь в другой квартире. — Подождите, Татьяна Васильевна! Ну как же так? Почему вы прогоняете меня? — чуть не плача спросила Тура срывающимся голосом. — Я ничем вам не помешаю, буду сидеть у себя наверху, будто меня и нет… — Я все сказала! Татьяна была в гневе. Об этом говорило тяжелое дыхание, напряжённые руки и испепеляющий взгляд. Тура, всхлипнув, совершенно поникла и, опустив голову, побрела в прихожую. Она старалась делать все нарочито медленно, будто надеясь, что это просто ошибка: сейчас хозяйка скажет, что это шутка, что ее решили разыграть и она конечно же может остаться. Тура непременно ее простит за этот грубый тон и все встанет на свои места. Они проведут замечательный вечер, ее познакомят с очень важным человеком, будут обсуждаться разнообразные интересные темы за изысканным ужином. Но чему же она молчит? Ещё не время сказать? Тура уже завязывала второй шнурок, но напряжённого молчания никто не нарушал. Она ещё раз бросила на Татьяну полный хрупкой надежды взгляд, но ее лишь раздражённо поторопили, постоянно посматривая на часы. Когда за спиной Туры закрылась тяжёлая дверь, она почувствовала себя жертвой самой большой несправедливости в мире. Как любимая хозяйка могла так поступить с ней? Неужели этот очередной «важный» человек уж настолько особенный, что ее, лучшую подругу, вот так запросто выставляют за дверь? Она не помнила, как села в машину, погружённая в эти безрадостные мысли. — Я ведь только хотела всегда быть с вами, — прошептала она, прислонившись к холодному стеклу и равнодушно глядя на пробегающие за окном пейзажи. Ещё и дождь пошёл. Как по заказу. На следующий день Тура возвратилась домой в крайне мрачном настроении. С грохотом отшвырнув кроссовки и кинув ключи так, что они, жалобно звякнув, отскочили от тумбочки, угрюмо вошла в квартиру. В гостиной обнаружилась Татьяна Васильевна, как ни в чем не бывало попивающая кофе за перелистыванием очередного выпуска VOGUE, положив стройные длинные ноги одна на другую. Заметив возникшую в дверях чёрную тучку, она улыбнулась. — А, моя девочка? Уже вернулась? — сказала она, откладывая журнал и чашку на журнальный столик. — Как переночевала? Все хорошо? Тура, откровенно говоря, обалдела: может, это сон? Иначе нельзя представить, как так можно — накануне затеять скандал и не выбирая выражений выставить её за дверь, а сегодня как ни в чем не бывало снова вернуться в прежнюю атмосферу нежности и любви? Возмущение волной захлестнуло её, заставляя пойти на крайние меры. Она злобно выдохнула и, проигнорировав заданные вопросы, громко топая направилась в свою комнату, оставляя Татьяну в крайней степени недоумения. С грохотом хлопнув дверью, она ничком упала на просторную кровать, подрагивая от злости. Немного успокоившись, она перевернулась на спину, бесцельно рассматривая потолок. Ну и что это было? Неужели всегда такая собранная и хладнокровная хозяйка настолько вчера разволновалась, что это затмило ей разум? Ещё немного покопавшись в своих размышлениях, она перевернулась на бок, обнимая подушку. Легкие уколы обиды всё ещё давали о себе знать, однако, она сумела убедить себя, что это просто такое неудачное стечение обстоятельств. Хозяйка все так же её любит и непременно придёт извиниться.***
Вынырнув из воспоминаний, Тура задумчиво грызла ноготь. Голову стали наполнять не самые приятные мысли. Да, в тот раз Татьяна всё же пришла к ней с извинениями, они все обсудили и жизнь пошла своим чередом. Но… Но даже после того случая она, уже более мягко, каждый раз просила Туру покинуть квартиру, когда были запланированы встречи с загадочной Ириной. Тура и фотографии той никогда не видела, не то, чтобы даже случайно столкнуться с ней при выходе из квартиры. Странно всё это. Тура поднялась с дивана и принялась мерять комнату шагами, попутно размышляя. Нахмурив брови, она пыталась уловить связь таких действий хозяйки с их отношениями. Вдруг, ее осенило. А что, если?.. Охнув, она почувствовала, что ноги подкашиваются. Мягкий диван очень удачно оказался прямо позади, так что она упала прямо на сиденье. Мысли метались в голове как металлический шарик в игре-автомате, отскакивая друг от друга на бешеной скорости. Нет, не может быть! Так, надо срочно взять себя в руки. Вдох… Выдох… Тура схватила телефон и набрала того, кто мог бы пролить свет на ситуацию с другой стороны. Прослушав рингтон гудков «Don’t worry, be happy», с улыбкой закатив глаза, она, наконец, услышала знакомое басистое «Алло?» на другом конце провода. — Алло, Тобол? Ты свободен сегодня? Нужно срочно встретиться. Нет, ничего не случилось. Нет, не должно случиться. Случается сейчас и сейчас у меня мозг от этого готов взорваться. Короче, встретимся в нашем кафе, нужно срочно кое-что обсудить… Так, всё, прекращай свои нелепые отговорки и пулей туда. Жду тебя.***
Тобол — парень интересный. И познакомились они с Турой при неожиданных и очень странных обстоятельствах. Если конкретно — в больнице. Отвратительное место, которое, к сожалению, посещать необходимо, но уколы от бешенства сами себя не сделают. Как Татьяна уговаривала Туру туда поехать — картина потрясающая, это просто надо было видеть. Ещё с утра у неё было нехорошее предчувствие, что что-то должно произойти. Что-то крайне неприятное. И это предчувствие очень соблазняло её остаться дома. Она бы так и поступила, если бы не Татьяна Васильевна, появившаяся на пороге её комнаты с ужасающей фразой: — Собирайся, поедем в клинику. Тут-то и начался настоящий цирк с конями. Выудив Туру из-под кровати, Татьяна упустила момент и теперь та неслась вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Турская на неизменных шпильках явно проигрывала в этом марафоне, благодаря бога, что для проектировки перил не пожалела денег и теперь от падения ее спасал крепкий и жутко дорогой поручень из красного дерева. — Ни за что! — Ну девочка моя, это нужно! — Никогда! — Ну… Хочешь… — пыталась уговорить ее Татьяна, задыхаясь от пробежки. — Фу-ух… Хочешь, я куплю тебе новую сумку? Тура с ловкостью гепарда в один прыжок оказалась за спасительным креслом, которое служило своеобразным щитом между ней и явно начинающей закипать хозяйкой. Она вцепилась в его спинку и отчаянно завопила: — А новую нервную систему мне эта сумка купит, а?! Это же травма на всю жизнь! Выждав момент, Татьяна резко сделала рывок, силясь схватить её за руку, но Тура, ловко увернувшись, обежала кресло, чуть не роняя на него хозяйку и перебежала за диван. — И вообще, Татьяна Васильевна, с друзьями так не поступают! Турской явно надоела эта игра в догонялки. Сверля Туру взглядом, она сдула с лица выбившийся локон. Как назло, и он решил играть против неё, поэтому она раздражённо заправила его за ухо, заставляя этим жестом плакать от боли своего парикмахера где-то в уголке Тюмени. — А ну, иди сюда! Они гонялись друг за другом около получаса, пока Татьяна, включив всю свою хитрость, не отвлекла внимание Туры и не завалила её на диван. Смысла сопротивляться не было и ей пришлось признать своё поражение. — Всё, баста, миледи, — победно улыбаясь, сказала Татьяна. — Давай, не капризничай, нас уже ждут. — Кто? — мгновенно отреагировала с энтузиазмом Тура, глядя вслед уходящей хозяйке. — А вот выйдешь — узнаешь, — ответила Турская откуда-то из глубин прихожей. Сгорая от любопытства, Тура уже и думать забыла об основной цели этой поездки. Ей не терпелось скорее увидеть, кто же их ждёт. Выбежав из подъезда, она увидела уже припаркованный Мерседес хозяйки. Водитель отчитался перед Татьяной Васильевной о том, сколько займёт поездка и открыл ей дверь, приглашая сесть. В полутьме салона виднелись еле различимые очертания того, кто их ожидал. — Ну, вот и он. Иди, познакомься, — тепло улыбаясь сказала Татьяна, мягко приобнимая ее за плечо. Тура уже было сделала шаг навстречу сидящему там незнакомцу, но… Господи, что это за вонь? Не вызывает желания не то, чтобы познакомиться, но даже и приближаться ближе, чем на три метра. Тура поморщилась и отступила, демонстративно зажимая пальчиками нос. — Татьяна Васильевна… При всей моей любви и уважении к вам… На свалке и то пахнет лучше. — Тура! — шикнула на неё хозяйка, одёргивая. — Где твои манеры? Немедленно извинись и сядь в машину. Тура украдкой посмотрела через плечо на подъездную дверь. Спасение так близко и так далеко… Но Турская поймала её взгляд и угрожающе сверкнула глазами, скрестив руки на груди и постукивая пальцами по предплечью. Тура картинно закатила глаза и повиновалась. Сев в машину, она демонстративно хлопнула дверью, всем видом стараясь выразить своё недовольство. Боже, почему же так воняет? Кошками какими-то, что ли? Она бегло осмотрела своего нежданного спутника, не найдя в нём чего-то особо привлекательного. Обычные русые волосы, обычные черты лица, такая же обычная одежда, явно из не менее обычного масс-маркета. Обычный. Ничего особенного. — Здравствуйте. От неожиданности её слегка ударило током. Что-то было в этом несмелом, даже стесняющемся, «здравствуйте». Такой приятный, даже бархатный голос с еле заметной хрипотцой. Необычно… — Здравствуйте, — ответила она в замешательстве. Собеседник слегка улыбнулся, повернувшись к ней. А он даже очень ничего. — Приятно познакомиться, Тобол, — сказал он, поднимая на неё взгляд. В приглушенном освещении салона на неё смотрели серо-зелёные глаза с вертикальными зрачками. Так он кот! Вот откуда этот омерзительный запах! В этот момент все только-только успевшие появиться на горизонте плюсы испарились. Тура смерила его взглядом, полным презрения и, фыркнув, уставилась в окно. — Тура, — холодно ответила она. Остаток поездки они провели в молчании. Приехав к ненавистному зданию, она не смогла сдержать тяжелого вздоха. Эти три ступеньки на крыльце казались Эверестом. Вновь почувствовав этот запах, она, покосившись, увидела, как Тобол невозмутимо поднимается по ступенькам. Ещё чего! Показывать, что она боится, перед каким-то котом? Да ни за что! Тобол, как истинный джентльмен, стоял, придерживая для них с Татьяной дверь. Турская, улыбнувшись, вежливо кивнула ему и проследовала в прохладный холл. Тура же, одарив его безразличным взглядом, вошла прямиком за хозяйкой, гордо подняв голову. Оказавшись внутри, она догнала Татьяну и шёпотом спросила: — Татьяна Васильевна, это вообще кто? Вы начали заниматься благотворительностью и теперь помогаете убогим? Турская удивленно вскинула брови и посмотрела на неё полным недоумения взглядом. — Что за тон? Ты что, с цепи сорвалась? И вовсе он не убогий. Очень хороший парень, галантный, добрый, вежливый, — многозначительно сделала упор на последнее слово Татьяна. — Ирина Тимофеевна попросила тоже провести для него процедуру, так как сама с ним поехать не смогла, а сроки уже проходят. Так, всё, не отвлекай меня. Тобол, подойди, пожалуйста. Молодой человек послушно поравнялся с ними, чем вызвал новую волну недовольства у Туры. — Пока присядьте, я схожу узнаю по поводу приёма, — сказала Татьяна, указав на диван в зоне ожидания и направилась к регистратуре. Тура с Тоболом обменялись колкими взглядами и поплелись к указанному месту. Они сели на максимальном расстоянии друг от друга, из-за чего небольшой диван казался чуть ли не аэродромом. Тура внимательно изучала каждый листочек поставленного рядом деревца в большой кадке, нервно тряся ногой то ли от предстоящих неприятных процедур, то ли от присутствия рядом неприятного существа. Тобол же был самим спокойствием и словно излучал какую-то невозмутимую ауру, что невероятно бесило Туру. Сидя в расслабленной позе, он разглядывал холл, снующих туда-сюда врачей и появляющихся в поле зрения пациентов. Боковым зрением он заметил нервную трясучку Туры. С его губ сорвался тихий смешок. Это не ускользнуло от чуткого слуха девушки и даже возмутило. Он совсем что ли страх потерял? — Что смешного? — в недоумении спросила она, вперив в него взгляд. Тобол негромко засмеялся, от чего на его правой щеке появилась очаровательная ямочка. — Да так… — неопределённо сказал он, поудобнее откидываясь на спинку. — Просто вы так сильно переживаете, что это невозможно не заметить. Тура захлебнулась воздухом, шумно вдохнув. Она? Переживает? Да что он вообще о себе думает?! — Ничего подобного! — ответила она, закидывая ногу на ногу. — Я вообще ничего не боюсь. — Ну да, конечно. — Не сомневайтесь. Это у вас от страха поджилки трясутся так, что диван ходуном ходит. — А, может, вы так просто себя успокаиваете? — Придурок. — Истеричка. Этот обмен колкостями мог бы продолжаться бесконечно и перерасти в настоящий скандал, если бы не вовремя подошедшая медсестра с добрым улыбающимся лицом. — Добрый день! Для ваших процедур все готово! Кто пойдёт первым на… — Я! — с готовностью перебила ее Тура, решительно вскакивая с дивана. От такого напора женщина оторопела, но через мгновение вновь вернула лицу максимально доброжелательное выражение. — Прекрасно. Тогда, прошу, следуйте за мной. Тура чувствовала себя победителем и хозяйкой положения, уверенно шагая за сотрудницей, пока не услышала за спиной ещё один негромкий смешок. Да он издевается?! Но назад отступать уже некуда. Пришлось все же зайти в злополучный кабинет прямо в лапы к страшному доктору со страшной улыбкой и с не менее страшным шприцем, казавшимся не меньше ракеты. Выйдя из пыточной и увидев расплывшееся в наглой улыбке лицо этого заносчивого придурка, она осознала, что так легко повелась на «слабо». Будь она сейчас в своём собачьем обличии, от него бы мокрого места не оставила. Загнала бы в такой угол, что и носа не смог бы показать. Укол, как и всегда, оказался болезненным и Тура, немного прихрамывая неспешно вернулась на диван, осторожно присаживаясь. Из кабинета выглянула медсестра, жестом приглашая Тобола пройти на процедуры. Поднимаясь, он припечатал Туру к мягкому сиденью, не давая найтись, что ответить. — Очаровательно скулите. Как сирена скорой помощи. — Татьяна Васильевна! — взвизгнула Тура, подпрыгивая на месте, о чем очень скоро пожалела: недавний укол дал о себе напомнить болью в мышце. Она бы очень хотела прожечь дыру в удаляющейся спине Тобола только одним взглядом. « — Это возмутительно!» — сгорая от злости, думала она. « — Да как он смеет так себя вести?» Но она не была бы женщиной, если бы не придумала, под каким соусом подать свою наивкуснейшую маленькую месть. Довольно улыбнувшись, она приняла максимально непринужденную позу и стала ждать. Как только из-за двери кабинета показалась фигура Тобола, она надела самую доброжелательную и ослепительную улыбку, поправила оборки на топе и со всей присущей ей элегантностью, которую так кропотливо воспитывала в ней Татьяна Васильевна, вспорхнула с дивана. Турская уже ждала из на улице, помахав рукой за большим панорамным окном. — Ну что ж, пойдёмте? — приветливо улыбаясь сладко пропела Тура, поравнявшись с Тоболом. Тот был в замешательстве, но все же учтиво кивнул, открывая для неё дверь. — Ах, да… — словно что-то забыв, сдвинув бровки, сказала она. Тура повернулась и сделала вид, что внимательно расправляет на его джемпере невидимые складочки. Тобол в откровенном недоумении следил за тем, как наманикюренные ноготки скользили по его широкой груди, в который раз убеждаюсь в загадочности этой женской натуры. Любая другая в ответ на его откровенное (пусть и выданное из чистого интереса) хамство вцепилась бы этими ногтями ему в лицо. Тура поманила его пальцем, заставляя немного пригнуться и прошептала в самое ухо: — Очень интересно, так же громко ли вы орали, когда вам отрезали яйца? Она отстранилась, все так же невинно улыбаясь и по-ангельски хлопая глазками. По лицу Тобола было видно, что в мозгу происходит загрузка. Ещё бы, ведь он никак не ожидал, что эта вся из себя леди способна выдать подобное. Осознав, что в этой битве он вышел в абсолютном проигрыше, он улыбнулся и взял ее за руку. — Один-один, — сказал он, оставляя на ней легкий поцелуй. — Но я готов взять реванш. Тура довольно хмыкнула и взметнув волосами направилась к хозяйке, гордо выпрямив спину. «- Стерва,» — не убирая улыбки с лица, подумал Тобол, глядя ей вслед. Похоже, это знакомство прошло как нельзя лучше.***
И действительно, как только они прошли проверку на прочность, устроенную друг для друга, общение пошло в гору. Они часто выбирались на прогулки, коротая время, пока их хозяйки занимаются неизвестно чем. Ну, они догадывались, конечно, чем, но предпочитали об этом не думать. Это ведь как тема с родителями — хоть и, по сути, всё понимают, как и откуда они появились на этот свет, один раз подумав об этом, хочется навсегда стереть себе память, чтобы это развидеть. Постепенно друг о друге они узнавали все больше, включая вкусы в еде, хобби, находили общие точки соприкосновения. Конечно, без разногласий и жарких споров, что лучше, футбол или хоккей, не обходилось, но дружба на то и дружба, когда ты можешь открыто отстаивать свои интересы и поддерживать товарища в его увлечениях. Отвечая на последний вопрос, Тобол всегда выбирал футбол и болел, конечно же, за одноимённый с ним клуб. Его всякий раз распирала гордость, что не чьим-то, а именного его именем назвали целую футбольную команду. Тура отдавала предпочтение хоккейному ЦСКА, но, как и любая другая девушка, частенько заставляла Тобола сидеть и смотреть с ней соревнования по фигурному катанию. В отместку она должна была знать имена всех персонажей из игры «Апекс» наизусть, чтобы хоть ночью разбуди — ответить, как на духу. Выход из комфортного и привычного статуса «леди» в мир филигранного владения дворовым «великим и могучим», умения открывать алкоголь любым способом и об любые поверхности, таланта вплетать мат в свою речь так, чтобы за пятнадцать минут монолога ни разу не повториться, давался ей со скрипом. Тобол чувствовал себя тем самым русским, который по приколу учит друга-иностранца русским плохим словам. Сначала было смешно и странно с серьёзным лицом объяснять значения слов «хуй» и «пиздец», но немного погодя, благодаря самозабвенным и упорным тренировкам, ученик настолько превзошёл своего учителя, что Тобол ещё долго приходил в себя. Конечно, так же долго приходила в себя и Татьяна Васильевна, хватаясь за сердце, которой Тура с невинным лицом как-то раз выдала как гром поражающую фразу с непереводимой игрой слов. После недельного отлучения от некоторых радостей своей привольной жизни Тура такие эксперименты больше не повторяла. Тоболу тоже досталось. Естественно, Татьяна сразу догадалась, чьих мягких лапок это дело. Он вряд ли когда-нибудь забудет её разъярённое выражение лица и леденящий душу голос с лекцией о правилах приличия и угрозой, что ещё один такой проступок, и они с Турой могут забыть об общении. Ирина Тимофеевна просто дала ему крепкого леща и он сразу все понял. Тобол… Как бы вам объяснить, что же это за фрукт такой, Тобол… Как ранее заметила острым глазом Тура, он был обычным. Абсолютно. И простым, как две копейки. И это его в себе ранило больше всего. Осознав ещё давно, что он не из тех, кто обладает особенно красивой мордашкой или пушистой холёной шерстью, что у него нет каких-то ярких особенностей внешности, что такое понятие, как сногсшибательная харизма, обошло его стороной, он чувствовал себя бесполезным и совершенно ненужным. Будучи ещё совсем маленьким, судьба занесла его в большую корзину на витрине зоомагазина, куда обычно люди приносили ненужных котят в надежде, что кто-нибудь согласится приютить у себя эту маленькую душу. Сидя там среди таких же ненужных и брошенных, оценённых людьми прислонённой к корзине табличкой со словом «БЕСПЛАТНО» ярко-красного цвета, своими большими серо-зелёными глазами он испуганно вглядывался в мир за стеклом, видя в каждом, кто посмотрит на него, своего ангела-хранителя. Ждал, чтобы хоть кто-нибудь пригрел его в тёплых заботливых руках и унес с собой куда-нибудь подальше от этого холодного забетонированного мира, туда, где будет свет и любовь. Что он, наконец, будет кому-то нужен. Пролетали дни, недели; наконец, промозглая осень за окном сменилась белыми сугробами и неспешно падающими откуда-то сверху пушистыми хлопьями снега. С каждым днём Тобол все больше убеждался в том, что в этом мире он вряд ли обретёт кого-то, кому он будет дорог. Особенно усугубляло всё то, что соседей в его так называемом доме становилось всё меньше. Он никогда не забудет миг, когда все его хрупкие надежды на счастье разбились о простой диалог пришедших однажды мамы и дочки. Девочка радостно подбежала к корзине и с интересом разглядывала двух маленьких пушистых одуванчиков. — Привет, малыш! — сказала девочка, протягивая ручку. Тобол несмело сделал робкий шажок навстречу, еле касаясь пальцев своим маленьким влажным носиком. Девочка звонко засмеялась и уже хотела взять его на ручки, но была остановлена явно недовольной мамой. — Не трогай! Мало ли, какая у него там зараза. Тобол не понимал, почему она говорит такие обидные слова. Да, может быть он не похож на всех этих роскошных персов с гладкой длинной шерстью, или на гордых плюшевых британцев, или, тем более, на царственных мощных мейн-кунов с горящими глазами, но он не менее добрый, ласковый и преданный, чем все они вместе взятые. Он почувствовал, как его маленькое сердечко с каждым словом этой неприятной женщины бьётся все сильнее от горькой несправедливости, а глазки мутнеют от набегающих искренних слезинок. За что? Почему они все так жестоки? Что с ним не так?.. — Ма-а-ам, ну давай возьмём его! — Нет, я сказала. Смотри, у него глаза гноятся. Занесёшь себе что-нибудь, потом лечиться замучаешься. Пойдем отсюда, и так на корм для твоего попугая много денег потратили. Девочка шмыгнула носом и, махнув рукой, вышла вслед за мамой из магазина, оставляя в корзине одно маленькое разбитое сердечко. Жизнь текла тоскливо, пока на его пути не появилась настоящая фея-крёстная — aka — Ирина Тимофеевна Томина — aka — Курган. Ей было совершенно неважно, особенный он или нет, она просто с первого взгляда на тот, в то время ещё с ладонь, серый комочек, поняла, что главная его красота и изюминка кроется в нём самом. Он до сих пор помнит тот морозный день, когда дверь магазина громко отворилась и в помещение влетела девушка, яркая, как солнечный луч. Она пахла бензином и зимним ветром. Тобол сначала даже и не понял, отчего так преобразился бывший до этого беспросветно серым окружающий мир, пока дружелюбный разговор явно очень взволнованной и жизнерадостной покупательницы и продавщицы не подошёл к концу. Он понял это в тот момент, когда на него посмотрели большие смеющиеся карие глаза, полные весёлых искорок, доброты и нежности. — Ой, Кать, какой хорошенький! — нежно сказал звонкий голос. " — Наверное, это она о тебе, Вась,» — подумал, мысленно обращаясь к пятнистому соседу, Тобол, привыкший, что среди остальных его никогда не выбирали. Он поник от собственных размышлений и, насупившись, отвернулся к окну, позволяя серым оттенкам вновь наполнить все вокруг. — Э-эй, ну куда ж ты отворачиваешься? — снова сказал голос и неожиданно чьи-то руки осторожно подняли его из корзины. На мгновение он сжался, не понимая, что происходит, пока снова не столкнулся с этим добрым смеющимся взглядом. На него смотрели так тепло и искренне, что ему впервые за долгое время и всё это бесконечное множество попыток достучаться до чьей-нибудь души захотелось попытать счастья еще разок. Он вложил в свой взгляд всю свою надежду и любовь, мгновенно растапливая сердце своей неожиданной спасительницы. — Кать, я его забираю! — решительно заявила прекрасная незнакомка, укладывая его поудобнее на руки. Тобол всем своим тельцем прижался к её груди и боялся лишний раз вздохнуть, чтобы случайно не спугнуть своё нежданное счастье. — Так, давай мне вон ту мисочку, да-да, с лапками… И ещё лоток… И игрушку вон ту, и палочку с перьями. А, да, ещё корм, ты сама знаешь, какой там котятам нужен… Он не слышал её делового щебета, все ещё не веря, что всё это происходит наяву. Его заботливо уложили за пазуху тёплого пуховика, защищая от мороза и, шурша пакетом со всеми нужными для него вещами, судя по отчётливому звуку проезжающих машин и голосам прохожих, вынесли на улицу. От переполняющих его эмоций он уснул под звук быстро-быстро трепещущего сердечка, утопая в тепле пуховика. Когда его поставили на пол в его новом доме, он растерялся и не мог сделать ни шага в новом для него огромном пространстве. " — Здесь что, везде ходить можно?» — удивлённо думал он, разглядывая окружающие его, в сравнении с его размерами, бесконечные коридоры и высоченные потолки. — Ну что ты, стесняешься что ли? — подмигнула ему девушка, снимая берцы с налипшим на них снегом. Вдруг его снова подняли на руки. — Пойдем, проведу тебе экскурсию, а потом будем кушать, да? Вот так в его жизни появилась любимая хозяйка и подруга с прекрасным именем Ирина, новый дом, забота и любовь. Тобол рос пугливым и скромным, всякий раз уверенный, что его точно выгонят за очередную проделку или, на худой конец, замахнутся полотенцем. Но… Ему лишь ласково объясняли, что хорошо, а что плохо, и он искренне старался все это запомнить, чтобы не расстраивать хозяйку. За всем своим прошлым он все ещё в глубине души боялся, что все это в одно мгновение может превратиться в дым, а он снова окажется в той корзине. А Ирина снова и снова доказывала ему обратное. Шли годы и Тобол из напуганного маленького комочка вырос в большого, пусть и не породистого и мега-шикарного, кота, по мере взросления раскрываясь с новых сторон. Осознав свою свободу действий, смешивая это со своим любопытством и игривостью, он мог спокойно поточить когти об диван, не моргнув глазом, опрокинуть миску с водой, вальяжно развалиться на свежепоглаженном белье. За последнее он часто получал от Ирины поджопник и крик: — Ах ты, гадина такая! Но оно ведь так вкусно пахнет! Он никогда не обижался на иногда грубые слова в свой адрес, зная, что Ирина говорит это не со зла и что во многих вещах была его ошибка. Но, да, лень и некая наглость, присущая по природе всем кошачьим, время от времени напоминали о себе, подставляя своего хозяина. В очередной раз стащив со стола котлету, пока Томина отвернулась, теперь же прячась от ненавистного веника и её гнева на шкафу, он, довольно прикрыв глаза, улыбался от мысли, как же прекрасна жизнь. Период его окончательного взросления с появившейся возможностью принимать человеческий облик ровным счётом мало что изменил. Только теперь он мог помогать Ирине ходить по магазинам, неся тяжёлые сумки (в одной из которых лежала выклянченная сушёная рыбка); мог периодически завалиться с ней на диван, попивая пиво с разнообразными закусками, смотря очередной футбольный матч; они часто ездили на всякие рок-концерты и фестивали, радостно обнаружив схожесть в музыкальных вкусах. И, конечно же, яблоко от яблони упало недалеко — Тобол, как и Ира, отменно владел русским матом, сборниками самых баянистых анекдотов в голове, да и в целом вырос, как говорится, «ровным пацаном». К одежде и своему внешнему виду он относился равнодушно: по размеру — хорошо, неудачно постригли — отрастёт, ничего страшного. Ему было достаточно выглядеть опрятно, хорошо пахнуть и быть в хорошем настроении. Так что, то, что открывали для себя его соратники в обретённых для себя прелестях человеческой жизни, его особенно не привлекало. Скорее, он относился к этому спокойно. Но было и то, за что он был бесконечно благодарен своей возможности иметь пять пальцев на руках. Он научился играть на гитаре. Его всякий раз завораживал её звук, волновали красивые мелодии, которые можно было тихонько наигрывать в минуты раздумий. Со временем он даже попробовал сочинять песни. За этим занятием его однажды застала Ирина, сначала не поняв, откуда идёт звук. Подкравшись к чуть приоткрытой двери его комнаты и увидев, как этот большой парень, сосредоточенно нахмурив брови, склонился над листком, записывая очередной аккорд под новой строчкой стиха собственного сочинения, искренне обалдела. Но еще больше она обалдела, когда услышала несколько спетых им строк. У Тобола неожиданно обнаружился хороший музыкальный слух и очень приятный, пробирающий до тёплых мурашек, мягкий басистый тембр голоса с чуть заметной волнующей хрипотцой. Заслушавшись, она и забыла, что вроде как понятие «подслушивать» включает в себя незаметное местоположение и напугала Тобола, нечаянно повернувшегося в сторону двери. — Ох, ебать! — вскрикнул Тобол, заставляя Ирину от неожиданности вскрикнуть вместе с собой. Он инстинктивно приложил руку к сердцу, пытаясь успокоить сбившееся от испуга дыхание. — Блять, Ирина Тимофеевна, вы чего так подкрадываетесь?! — А ты чего орешь, как потерпевший?! — с теми же эмоциями ответила ему она, поправляя взъерошенное каре. Немного придя в себя, она прошла в комнату и плюхнулась на кровать рядом с Тоболом. — Ну, чего перестал? — Я… Я стесняюсь, — краснея и отворачиваясь от неё, ответил Тобол, теребя в руках маленький медиатор. — Да ладно тебе, очень красиво было! — подбодрила она его, приобнимая его за шею. — А сможешь «Ромашки» сыграть? Давай вместе споём? — Это можно, — улыбаясь, ответил он, снова укладывая гитару на колени. — Но больше так не делайте! Я чуть не обосрался от страха! — Ладно, ладно, хорошо, прости! — смеясь и подняв руки в сдающемся жесте, ответила Томина. — Все, не урчи, давай играй уже. Послышался уверенный бой знакомых аккордов песни Земфиры и они растворились в этой тёплой атмосфере. И было в этом что-то очень искреннее, домашнее, словно возвращающее в детство, когда все было намного проще, чем сейчас. Они спели еще несколько песен, споря, какую выбрать следующей, что-то из «Короля и Шута» или же «Порнофильмов» и провели чудесный вечер. В порыве чувств Ирина не удержалась и почесала его за ушком. — Ха-ха, да, а я ему и говорю… МУ-У-У-РК! — неожиданно для самого себя громким басом мурлыкнул Тобол. Ира замерла, не зная, что делать — смеяться или бежать. В комнате повисла тишина. -… я ведь просил, блять, БОЛЬШЕ ТАК НЕ ДЕЛАТЬ! Ира с гоготом пулей вылетела из комнаты, спасаясь от озверевшего кота. Жили, в общем-то, душа в душу. Жили до того момента, пока Ирина Тимофеевна не стала подозрительно часто куда-то пропадать. Сначала это были несколько часов по вечерам. Тобол искренне списывал это на загруженность на работе и беззаботно встречал её по возвращении домой. Потом это дошло до того, что Ира стала возвращаться далеко за полночь. Теперь он угрюмо ожидал её в гостиной, а когда она все же соизволяла прийти домой, ворча отправлялся разогревать давно остывший ужин. Когда же Томина стала возвращаться только на следующий день, её ждала лишь из вредности сожжённая картошка на плите. Чтобы не потерять доверие самого лучшего друга и не переводить продукты, пришлось рассказать, где же она пропадает. Только деталь о том, с кем, она решила опустить. Тобол внимательно выслушал и с облегчением выдохнул. Слава богу это не какая-то криминальная работа по ночам, хотя и не сомневался, что сорви-голова Томина может. Однако, что-то подозрительно похожее на ревность, засело в его душе, и он уже ничего не мог с этим поделать.***
Тура нетерпеливо барабанила ногтями по столешнице. Да где его черти носят? Живёт вроде не так далеко, можно было бы и не заставлять даму ждать. Она в очередной вынула из сумочки маленькое зеркальце, придирчиво себя осмотрела лицо, поправила блеск на губах и стала ждать. Наконец, в дверях показалась знакомая фигура. — Не прошло и года, — проворчала она, приветственно вставая и подставляя щеку для дружеского поцелуя. — Тебя за смертью посылать только, конечно. — Да ладно, господи, на десять минут задержался всего, — с улыбкой оправдывался Тобол, галантно помогая ей сесть. Такие жесты давно вошли в его привычку, благодаря долбёжке Туры на предмет этикета общения с девушками, поэтому, только после выполнения своей первостепенной миссии он прошел на своё место. — Ты уже что-то заказала? Кофе взять тебе? — Да, давай, — ответила Тура, откидываясь на спинку диванчика. Тобол жестом подозвал официанта, заказал им по чашке капуччино и, отложив меню, перешел к сути их встречи. — Ну, и что за срочность? Что-то всё-таки случилось? — Случилось, — напряжённо ответила Тура, мучая в руках салфетку. Подошедшая официантка с улыбкой поставила перед ними заказанные напитки. Тура кивнула в знак благодарности и, отпустив, наконец, несчастную салфетку, стала непрерывно перемешивать сахар на дне чашки. Тобол, искренне не понимая причины ее волнения, спокойно прихлебнул ароматный кофе. — Да что случилось-то? До завтра будем тут сидеть? — Не дай бог, даже если ты будешь последним на земле, — ехидно ответила она, улыбнувшись. Однако, как бы ни хотелось этого признавать, он был прав: тянуть уже некуда. Лучше выяснить всё, что тревожит прямо сейчас. — В общем… Кхм… — урвав ещё секунду неопределенности, начала она, придав голосу как можно больше невозмутимости. — Наши женщины нас больше не любят, — сделав вид, что за окном происходит что-то крайне интересное, взяв чашку в руки, сделала она небольшой глоток, оставляя Тобола наедине с обрушившейся новостью. Тот, как и ожидалось, ни хрена не понял. -… В смысле, «не любят»? — непонимающе спросил он в ответ, отставив чашку на столик. — Это ты так шутишь тупо или что? — Или что, — ответила Тура, встречаясь с ним взглядом. Кофе отчего-то не лезло, да и чёрт бы с ним. — С чего ты это взяла? — нахмурившись, снова спросил Тобол. — Тебе Татьяна сама это сказала? — Нет, но… Но ты подумай сам. Ты со своей Ириной часто видишься? — Ну-у… Не то, чтобы совсем не вижусь, скорее она часто… — Короче, нет, — оборвала его Тура тоном университетского профессора. — Хорошо. А как вы проводите свободное время? Ходите куда-то, как раньше? Тобол задумчиво почесал голову. — Нет. Да просто сейчас и концертов никаких нет интересных, да и на работе у нее завалы… Времени просто нет. — Работа, говоришь? А знаешь, как зовут эту работу? Татьяна Турская, вот как. — …Это кто? Тура удивлённо вздёрнула брови, округлив глаза. — Ты дебил? — Ты че, совсем… — начал было возмущаться Тобол, но… — А-а… А-А-А! — Дошло, наконец, — мрачно хмыкнула Тура, очерчивая контуры чашки пальцем. — Так что, да, нас с тобой кинули и обменяли на свои дурацкие отношения. — Да нет… Да не может быть! — все еще не верил Тобол своей догадке. — Да вот как раз может. Тебе-то и невдомёк, сидишь себе дома, пока твоя к нам приезжает, а меня каждый раз из квартиры выставляют, — обиженно сказала она, опустив глаза. — Ты серьёзно сейчас? — находясь в полнейшем шоке от такого заявления, спросил Тобол. Он уже было хотел спросить, мол, а чего ж ты ко мне не поехала, вместе бы посидели, да вовремя прикусил язык. Что-то внутри зашевелилось, пробуждая давно забытые опасения, что его счастливо повернувшаяся к нему радостным лицом жизнь скоро снова может стать грустной жопой. Немного подумав, он снова спросил: — Так, ну и что же нам делать? Может… Может им позвонить, спросить? Или давайте все вместе встретимся, все обсудим? Подожди, я сейчас… — Не пори горячку, — схватила его уже с телефоном в руке за рукав Тура. — Я уже поговорила однажды. Как видишь, ни к чему это не привело. Как выставляли, так и продолжают. А я ведь даже её в глаза ни разу не видела, — едко фыркнула она, безразлично сверля взглядом окно. Тобол напряжённо всматривался в вышивку на шёлковой скатерти, сдавливая телефон в руках так, что он был на грани смерти. От Туры этот жест не ускользнул. Она раздражённо выхватила гаджет у него из рук и положила на стол. — Так, соберись. У меня, кажется, есть план. — Какой? — убитым голосом проговорил Тобол, поднимая на неё уже находящиеся на мокром месте глаза. Воспоминания о самом главном страхе своей жизни становились всё ярче. Неужели, то, чего он боялся всё это время, скоро воплотится в реальность? — Да успокойся ты, тряпка! — рявкнула на него Тура. — Короче, ты же знаешь, что они собираются ехать на море и нас с собой берут? — Знаю, — шмыгнул носом Тобол. — Еще раз ты так сделаешь, я тебе эту салфетку в жопу затолкаю! Ты мужик, блять, или кто?! — уже закипая, она снова попыталась его отрезвить. — Слушай внимательно. Вот что я предлагаю. Ирина меня никогда не видела, правильно? Правильно. Так вот, можно подстроить всё так, чтобы она подумала, что я девушка Татьяны. Ирина подумает, что Татьяна ей со мной изменяет, они поссорятся, расстанутся и, вуа-ля, все станет, как прежде. Та-да-а-ам! — И как ты это всё провернёшь, если мы живем в соседних комнатах? Она же по-любому рано или поздно у Татьяны Васильевны спросит, кто ты и всё раскроется. — Значит, наша задача сделать все так, чтобы они расстались намного раньше, чем она догадается спросить. Ну что? — спросила она, протягивая ему ручку с острыми ноготками. — Ты в деле? Тобол тяжело вздохнул. Не хотелось бы, конечно, заставлять любимую хозяйку страдать из-за расставания, но еще больше не хотелось снова стать никому в этом мире не нужным. После недолгих раздумий он пожал Туре руку, совершенно не представляя, как они будут воплощать этот гениальный, по её меркам, план в жизнь. — Ладно, будь что будет. По рукам.