***
Пламенный крик души брата пригвоздил Неглинную намертво. Неизвестно, сколько он простоял вот так посреди комнаты. Зажмурившись, словно пытаясь сбросить с себя остатки ступора, он напряженно выдохнул и опустился на край кровати. Склонив голову и растирая пальцами переносицу, он мрачно подумал - а его ведь тоже все заебало. Абсолютно все. И главное - ради чего столько усилий? Чтобы "что"? Чтобы раз за разом пытаться вбить что-то в совершенно пустую голову этой заразе, а потом стоять и мечтать провалиться сквозь землю от взаимных упрёков? Такова, значит, цена его заботы? И почему вообще судьба распорядилась таким идиотским образом, негласно назначив старшим, не спросив даже его мнения на этот счет? Да, они все уже выросли. С той поры, как Яуза учинил тот беспредел, прошло немало времени: Москва совсем большая, уже работает и решает разнообразные вопросы с их начальством, Яуза того хлеще. Так почему он все еще должен с ними нянчиться? Как всегда, вопросов было больше, чем ответов. Уперев подбородок в сомкнутые ладони, он еще раз скользнул взглядом по комнате. Какие же они все-таки с братом разные. Если здесь приходят на ум ассоциации с костюмерной какой-то безумной рок-звезды, питающей страсть к опасным колюще-режуще-огнестрельно-травматическим предметам, то его комната больше походит на операционную. Или кабинет хирурга-культуриста. Неглинная не любил захламлённого пространства вокруг, чувствуя себя в таких помещениях совершенно не комфортно и испытывая острую потребность поскорее всё убрать на свои места. Яуза же любовно называл это "творческим беспорядком, где у каждой вещи есть своё личное право находиться там, где ей нравится". Блуждая в своих мыслях, он машинально взглянул на часы. Обалдеть. Просидел тут целый час. Так они еще и опоздают на важную встречу. Идя по длинному межкомнатному коридору, он собирался поторопить младшего с водными процедурами. "Надо бы извиниться", - подумал он, все еще прокручивая в голове недавнюю стычку. Но вдруг резко остановился. В доме было подозрительно тихо. Только отзвуки льющейся воды что-то шептали в дальней ванной комнате, отскакивая от стен и еле уловимым шумом достигая его слуха. - Э-эй, мелкий? - осторожно позвал он, в надежде, что откуда-то с первого этажа ему ответит привычный раздраженный тон. Мол, вот он я, чего надо? Раз надо, так спустись, чего орать на весь дом? Но ответа не последовало. Ни снизу, ни сбоку, вообще ниоткуда. Внутри что-то противно ёкнуло и Неглинная, подстегиваемый липким чувством беспокойства, направился по коридору, по пути заглядывая в каждую дверь, в надежде за какой-нибудь из них увидеть двухцветную макушку. Понемногу начинала накатывать паника. Так, стоп. Зачем искать его во всех этих комнатах, если он в ванной? Очевидно же, вода-то льётся, значит всё еще там... А вдруг это Москва? А эта зараза в порыве злости просто вышел из дома? Нет, надо проверить. Инстинкты вели его к последней двери, похожей как две капли на остальные, окружающие его. Подойдя вплотную, прижавшись ухом к прохладной древесине, он снова задал свой вопрос. - Эй, Яза, ты тут? Ответа не последовало. Вслушиваясь в шум водного потока, он понял, в чем причина этого ответного молчания. Ну конечно, врубил на полную и ничего не слышит. Опять счетчик намотает будь здоров. Потом выслушивай от Михаила Юрьевича: " - Вы же коты, в конце-то концов, у вас же по природе с водой не лады, а тратите, как будто я дельфинами обзавёлся. Что там намывать можно на двадцать тысяч целых?!" Недовольно цокнув языком на собственные мысли, он позвал уже более настойчиво, подкрепив свое желание обратить этот вопросительный монолог в разговор несколькими увесистыми стуками в дверь. И снова тишина. В душу закрались недобрые подозрения. Снова прильнув к косяку, он пытался расслышать хоть что-то, что подтвердило бы присутствие брата внутри. Уже было разозлившись, он хотел постучать так, чтобы у соседей было слышно. Но услышав хриплые полустоны-полурыдания, в голове зажглась красная лампочка со словом "danger". - Яуза! Ты слышишь меня? Ты в порядке? - уже переходя на крик и не переставая колотить разделяющую их преграду снова спросил он. Если ответ на первый вопрос был очевиден, то на второй хотелось бы услышать ответ положительный. Беспокойство постепенно превращалось в настоящую панику. Он отчаянно дергал ручку, не переставая лупить то кулаком, то ладонью по двери и звать Яузу настолько громко, насколько смог бы. " - Сука! Закрылся!" - зло прорычал он под жалобный скрип бедной ручки. Блять, придется ломать. Дверь сопротивлялась недолго. Хватило всего лишь одного мощного удара ногой, чтобы та с треском растворилась, ударяясь о рядом стоящий стеллаж. Неглинка стремительно вошел в комнату, надеясь не увидеть самого худшего. Его безумному взгляду предстала ужасающая картина. В ванной, сжавшись в комок и беспрестанно рыдая, лежал его брат. Какой же худющий. Можно было пересчитать каждый позвонок на этой спине, а по отчетливо выделяющимся костям на руках и ногах можно было бы отлично изучать анатомию на живом примере. Он никогда не видел брата в таком состоянии. Может, всему виной была более-менее свободная одежда, которая скрывала весь этот "героиновый шик", делая Яузу более внушительным. Да и по лицу нельзя было сказать, что он настолько плох. Острые скулы, вроде бы, всегда выделялись настолько отчетливо, у младшего и щёк в помине никогда не было. Даже бывало Михаил Юрьевич подшучивал, что он сфинкс самый натуральный. А Яуза обиженно дул губы, ведь и своей внешностью человеческой, и кошачьей пушистой шерстью очень гордился. Только сейчас Неглинная заметил его уж слишком впалые глазницы и темные круги под глазами. Но разве за его вечным боевым раскрасом это разглядишь? Красится, как девчонка, аж не по себе иной раз становится. Ладно, прыщ замазать, но чтобы настолько... Он перевёл взгляд на крепко прижатые к телу тонкие руки. Эти пальцы всегда были не толще китайских палочек для еды?.. Не одежда в этом виновата, ни хера, блять, не одежда! А он сам! Только он виноват в том, что в упор не замечал всех этих ужасных изменений. К горлу подкатил предательский ком. Застилающие глаза слёзы размывали все черты этого хрупкого тела, лежащего перед ним. Наскоро вытерев их тыльной стороной ладони, он трепетно обхватил своей большой рукой сразу обе тонких кисти, а второй развернул лицо Яузы к себе. - Мел... Яуза, Язочка, ответь, пожалуйста... Что с тобой? - уже не обращая внимания на катящиеся на пол слёзы пытался он возвратить брата к реальности. Плотно сжатые от непрерывных рыданий глаза напротив нерешительно открылись. Комнату наполнили еле слышные всхлипы. Вдруг он почувствовал слабое шевеление зажатых в ладони маленьких рук и осторожно отпустил их. Тонкая, почти невесомая ладонь накрыла его собственную, все еще лежащую на лице Яузы. Как будто провели пёрышком. - Это... Это ты? От этого жалобного звука сердце сжалось как под многотонным прессом. Хотелось придушить себя за то, что по его вине все это происходит, что это он не доглядел, списывая все его истерики и поступки на его характер. - Да, да, это я, родной. Всё закончилось, - тихо ответил ему Неглинная, прижимаясь лбом к его голове. В этот жест он вложил все свое раскаяние за всё когда-либо происходившее между ними, за все ссоры и недопонимания, за то, что постоянно пытался его приручить и выдрессировать так, как ему нужно. За то, что никогда его не слышал. - Всё, всё закончилось, - бормоча больше самому себе под нос, наскоро вытирая свободной рукой остатки мокрых дорожек, проговорил Неглинная. - Подожди, сейчас. Он потянулся, чтобы закрыть воду и помочь Яузе вылезти, как на полпути тот вцепился в него обеими руками, вонзая ногти глубоко в кожу, резко принимая сидячее положение. - Помоги! Помоги мне! Я... Я больше не могу! Забери меня! Забери меня отсюда! - словно умалишенный повторял Яуза, смотря безумным взглядом в золотые глаза напротив. - Они убивают, убивают меня... Я больше не выдержу... Больше! Не на шутку перепугавшись, Неглинка быстро завершил начатое и обхватил лицо брата ладонями, не давая продолжить. На дне ядовито-зелёных морей бушевал настоящий шторм из страха, отчаяния и надежды. - Тише, тише... Всё хорошо. Я здесь. Я рядом. Всё в порядке, - говорил он, словно надеясь загипнотизировать Яузу, смотря ему прямо в глаза. Вроде, получилось. Рыдания отступили, оставляя вместо себя лишь судорожные вздохи и редкие всхлипывания. Погладив его по спутанным волосам, он переместил руки на плечи и только сейчас заметил, что того бьёт крупной дрожью. - Господи... Сейчас, подожди, я достану полотенце. Он уже было поднялся, чтобы дотянуться до стеллажа с их мягкими стопками, как Яуза снова неожиданно крепко схватил его за край футболки, утягивая назад. - Нет! Не уходи! Не бросай меня! Я не смогу, я умру! - как в бреду повторял он охрипшим голосом. Громкий плач снова присоединился к этому разговору. Неглинка не глядя схватил первое попавшееся под руку полотенце, роняя остальные на пол, крепко хватая брата за руку. - Чш-ш, всё хорошо, я здесь, я никуда не ухожу, - поспешил он успокоить его, кое-как разворачивая в руке полотенце. Слава богу, попалось большое. Он поспешно накрыл его спину и голову, попутно успокаивая уже автоматически вылетающими фразами. Когда хоть немного получилось вытереть самые мокрые участки, нужно было вытаскивать его из ванны. - Так, давай, медленно, аккуратно, попробуй встать. Держись за меня. Он осторожно поддерживал его за локти, помогая переступить бортик. Яузу невероятно трясло, будто еще немного и тот упадёт в обморок. Наконец, получилось переместить его на пол. Неглинная тут же завернул его поплотнее, снова удивляясь тому, что мог бы обернуть его этим полотенцем по меньшей мере три раза, когда самому этой ширины почти не хватало. Оказавшись в его объятиях, Яуза, видимо, почувствовав себя, наконец, в безопасности, всем телом прижался к брату, уткнувшись носом в сгиб шеи. Его неровное прерывистое дыхание резало ножом по сердцу. - Идти сможешь? - по прошествии некоторого времени спросил Неглинка, пытаясь поймать его взгляд. Яуза неуверенно кивнул и сделал первый несмелый шаг, держась за крепкую ладонь брата, как утопающий за соломинку, который закончился бы непременным падением, если бы Неглинка не успел его вовремя подхватить. Яуза виновато взглянул на него, словно это были не последствия его состояния, а очередная глупая ошибка, за которую его начнут ругать. - Так, понятно. Не переживай, сейчас дойдём. Сказав это, Неглинка легко подхватил его на руки, уже в сотый раз поражаясь и мысленно убивая себя. Яуза не весил ровным счётом ничего. Он осторожно донёс его до комнаты и положил на кровать. - Все в порядке, ты в комнате, все нормально, - приговаривал Неглинка, вытирая остатки влаги на теле. Когда полотенце исполнило свои прямые обязанности, он отшвырнул его в сторону, аккуратно накрывая Яузу одеялом. - Всё, всё закончилось. Сейчас, погоди немного, я принесу воды и успокоительного. Скоро вернусь. Яуза выглядел очень плохо. Ну а кто бы выглядел хорошо после такого? Неглинка убрал от его лица прилипшие черно-белые пряди, с беспокойством вглядываясь в никогда еще прежде не выглядевшими настолько остро черты лица. Яуза устало прикрыл глаза, стараясь выровнять дыхание. Неглинка наклонился и поцеловал его в лоб. - Отдыхай, я скоро. Когда он вернулся со стаканом воды и таблетками в руках, Яуза заснул. Оставив лекарство и воду на столике, Неглинка снова подошёл к нему, присаживаясь на край кровати. Все происходящее выглядело жутко. Особенно, если сравнивать с привычками Яузы, сформировавшимися еще в детстве, засыпать в самых невероятных позах и местах: когда он лежал вот так, ровно, по струнке, это выглядело до боли неестественно. Словно мертвец. Он положил ладонь на сторону его лица, большим пальцем поглаживая выступающую скулу. Снова подступившие слёзы предательски защипали глаза. - Прости меня, моё солнце... Прости... - прошептал он, пряча мокрые глаза в складках одеяла не его груди. Вы видели когда-нибудь, как от боли плачет взрослый крепкий мужчина? Не советую. Это убивает изнутри.***
Пока Яуза отдыхал наверху, Неглинная спустился на кухню. Он поставил чайник, планируя выпить какой-нибудь травяной чай для успокоения. Немного подумав, выключил. Слишком сильно шумит. За этим совершенно не слышно, что происходит в комнате с самым ценным посетителем внутри. Он специально оставил дверь открытой, чтобы слышать любое движение, скрип кровати; любые тяжелые вздохи заставляли сердце мгновенно замирать и взлетать по лестнице, чтобы удостовериться, что всё хорошо. Оставив ни в чем неповинный чайник в покое, он устроился с книгой на диване. Но строчки предательски прыгали перед глазами, отказываясь хоть на процент укрепиться в сознании, из-за чего приходилось перечитывать несколько раз одно и то же. Поняв после нескольких попыток сосредоточиться, что это полный провал, он со злостью швырнул томик "Нотр-Дам де Пари" на журнальный столик. На какое-то время он погрузился в раздумья, глядя сквозь попавшийся на глаза книжный шкаф. Когда в голове в сотый раз промелькнул полный отчаяния взгляд Яузы, он измученно прикрыл глаза и откинулся на спинку дивана, устало потирая переносицу. Что же случилось? Неужели эта их очередная ссора послужила триггером к такому пиздецу? Но ведь Неглинка не просто так поднял эту тему. Яуза действительно нарушил их запрет и заодно свое обещание, это же нельзя было оставить без внимания. Хотя, справедливости ради, продержался он довольно долго, почти пару лет. Но ведь... Все же было нормально... Отчего же он снова начал пить? Или это только ему одному так казалось, что все нормально? Снова. Снова он не видит дальше своего носа. Или катализатором послужило другое, произошедшее совсем недавно? Ведь и тогда он судил по ситуации очень поверхностно, не разглядев самого главного.***
Они сидели в гостиной, играя в очередную совместную игру на консоли. Там требовалось решить загадку в пирамиде, но по завершению задания сработал скрипт и стены стали стремительно приближаться друг к другу, пока персонажи не остались на крошечном пятачке внутри сжавшегося до размеров спичечного коробка древнего зала. На пару мгновений Яузе показалось, что мир поставили на паузу. - Э-эй, Яза? Ты чего? Он медленно повернул голову, встречаясь с обеспокоенным взглядом брата. Тот продолжал ему что-то говорить, задавал, видимо, какие-то вопросы, судя по паузам в этом фоновом шуме, ожидая ответы на них. Яуза не моргая смотрел на него, но не слышал. В ушах стоял белый шум. Сглотнув, он перевёл взгляд на свои руки. Джойстик валялся неподалеку, а пальцы ходили ходуном. На руках неприятно чувствовался проступивший пот. На лоб легла широкая ладонь Неглинки. - Мелкий, ну ответь мне уже? Шум прекратился. Голос брата снова слышался отчетливо, будто ничего и не было. Пытаясь сопоставить эти разбитые осколки вместе, Яуза лишь выдохнул: - ... Что это за хуйня?... Неглинка нахмурился и задумчиво сделал свое предположение. Клаустрофобия. Бесконтактная, блин. Смешно, оборжаться можно. Такое разве бывает? Они же даже не в VR-е играли, тогда почему?... Внезапно захотелось смеяться. Он так и сделал. Только смех этот был совсем не здоровый и нервный. - Угу, смешно ему, - проворчал брат. - Напугал меня до усрачки, а теперь ржёт как ни в чем не бывало. Охренеть. Ну и что это было? Яуза же, заливаясь истерикой, не слышал тона Неглинки. Когда легкие стали болеть от напряжения, он, пытаясь отдышаться, склонился к брату, взяв его свободной рукой за плечо. - Ха-а... А-ха-ха... А ты, что? Не понял? - одарил он старшего безумной улыбкой, заставляя отпрянуть. - Я же ненормальный, ха-ха. Как сломанная игрушка... Комнату заполнила тишина. Только тихий звук саундтрека из игры напоминал о существовании течения жизни. Неглинка не знал, что делать в этой ситуации, ведь раньше никогда такого не было. Перебрав в голове все возможные варианты, он остановился на одном из самых худших. Поднявшись с пола, он, не говоря ни слова, решительно направился в комнату младшего. Яуза, вытирая влажные от проступивших в порыве смеха слёз глаза, лишь молча проследил за ним взглядом. - Ты куда? Вопрос остался без ответа. Видя, куда так стремительно направился брат, внутри у него вспыхнули, перепутались, а потом и вовсе одновременно накрыли самые разнообразные чувства наступающего пиздеца: подозрение, непонимание, что брат хочет найти среди многочисленных шкафов и полок в его комнате, страх последствий и рой из тысячи "вдруг". Он сорвался со своего места и поспешил вслед за старшим. - Эй, ну серьезно, куда ты... Он осёкся на середине, обводя округлившимися глазами то, что еще недавно было относительно прибранной комнатой. Из шкафов было вывернуто и сброшено на пол все содержимое; то, что лежало в вечном хаосе на туалетном столике и недавно называлось украшениями, аксессуарами и косметикой, невозможно было теперь и вовсе отыскать под кучами валяющихся поверх вещей. Даже книги, фигурки аниме персонажей, какие-то давнишние сувениры из разных стран, все это покинуло привычные места обитания на полках и стеллаже, поставленном специально для размещения его небольшой коллекции всякой всячины. Посреди этой феерии сиротливо лежащих шмоток и разнообразных предметов стоял Неглинная. По одному лишь взгляду на него все становилось понятным: брат еле сдерживается, чтобы не прибить его на месте. Старший поднял на него обжигающий недобрый взгляд ярко-золотых глаз и сделал шаг навстречу. Яуза инстинктивно отступил, краем глаза взглянув на спасительную дверь в паре шагов от него. Когда Неглинка подошел к нему почти вплотную, сам не зная, отчего, Яуза зажмурился и приготовился к удару, закрывая руками лицо. - Где? - спросил старший неожиданно тихим голосом, смотря на него сверху вниз, заставляя почувствовать себя маленьким белым кроликом перед анакондой. Яуза неуверенно приоткрыл один глаз. Бегло оценив ситуацию, опустив руки, он сбивчиво спросил: - Что, "где"?.. О чем ты? Я не поним... Договорить ему не дали. Свирепо рыкнув, Неглинка, обнажив острые клыки, схватил его за грудки и с силой прижал к стене. - Не строй из себя дурачка! Ты прекрасно знаешь, о чем я! Где ты прячешь эту дрянь?! Отвечай! Яуза был бы и рад сказать, да только вот что конкретно брат имеет в виду? Очередной нож-бабочка? Нет. Пусть Неглинная и относился к этому его увлечению коллекционирования оружия с недоверием, какая может быть связь между лезвием и недавним приступом? Точно нет. Алкоголь? Определённо отпадает. Буквально вчера старший лично командовал генеральной уборкой в его комнате и все заначки горячительного (пусть даже это была пустая бутылка от портвейна, которую Яуза благодаря своей лени благополучно забыл выбросить) были выброшены. Новую порцию он физически не мог притащить - после уборки все силы выходить куда-то его покинули, да еще и Москве с проектом запрягли помогать. Так что, любимые джорданы не покидали квартиру даже на пять минут. Тогда остаётся только... Яуза застыл, молясь, чтобы брат не смог прочитать его мысли. Только вот взгляд, в котором отчетливо читалась неподдельная паника, выдавал его с потрохами. - Я п-правда не понимаю, о чем ты... Ложь. Очередная ложь, которая шита такими белыми нитками, что они могли бы заменить луну. Пусть Яуза часто действовал импульсивно, но в подобных ситуациях всегда осторожно взвешивал все "за" и "против", подгадывая наиболее выгодную для себя позицию. Сейчас же времени на раздумья не было и мозг выдал привычный защитный механизм. В глубине души он понимал, что это лишь усугубит всю ситуацию, но эта маленькая ложь была словно тонкая верёвочка, за которую он надеялся ухватиться и вытянуть себя от угрожающих последствий. - Не понимаешь, значит? - ехидно усмехнулся старший, резко сбросив руки с его одежды. Он развернулся и начал медленно сканировать взглядом окружающие его предметы. "Если бы я был наркотиком, где бы я спрятался?" Взгляд упал на выдвижные ящики письменного стола. В порыве гнева он как-то упустил их из виду, но теперь они казались слишком подозрительными среди этой свалки. Они будто подсвечивались, как в играх, когда в определенном месте возникает надпись "открыть" при приближении к шкафу или любому другому месту, где лежит нужный для лута предмет. В два больших шага он оказался у стола. Одного взгляда на Яузу было достаточно, чтобы понять, что он на верном пути. Склонившись, он начал методично, один за другим, осматривать их содержимое. Тетради, какие-то ненужные провода, очередной склад побрякушек, несколько пеналов для карандашей. Решив не упускать самых маленьких деталей, он распотрошил и их. Ничего. Когда осмотр последнего подошел к концу, Неглинная, разочарованный этим маленьким поражением, хмуро погрузился в мысли. Неужели он ошибся? На краткий миг его уколола совесть, что он вот так, безо всяких видимых на то причин, обвинил младшего в возвращении к старым привычкам. Он же обещал. Ну, по крайней мере, Неглинка в глубине души на это очень надеялся. Уже собираясь извиниться и предложить загладить свою вину за учиненный погром, он было направился к брату, но предательское сознание подкинуло очередную мысль. "Ты что, идиот? Думаешь, он бы стал прятать что-то такое в настолько простом и доступном месте? Он, конечно, не самый умный, но точно уж не тупее многих". Ком снова вернулся в горло и он продолжил поиски. Вроде бы, искать-то уже и негде, всё приданое Яузы скопом лежало под ногами, но интуиция подсказывала обратное. Оставалось только поддаться природным инстинктам, чтобы найти верный путь к разгадке этого квеста. Не зря же двуногие верят, что у котов ярко развита интуиция. Еще раз прошерстив окружающую обстановку, его взгляд привлекла та самая катана. Сам себе поморщившись в мыслях, словно отгоняя эту ошибочную идею, он хотел было продолжить искать то, что обратит на себя внимание. Катана это же что? Правильно, тонкий и плоский клинок. Тонкий. И плоский. При всем желании в него нельзя было что-то спрятать. Только если примотать сверху что-то на бок лезвия, но тогда он просто не влезет в ножны. Однако, шестое чувство назойливо подсказывало ему взять меч в руки. " - Фуух, ну слава богу," - мелькнуло в голове Яузы, когда брат направился к столу. Тот вопросительно посмотрел на него, подойдя к ящикам, словно стараясь рассмотреть его реакцию, подойдя к этому месту. Обычно так делают дети, проверяя, насколько далеко они могут зайти в очередной своей шалости: дёрнув скатерть, они непременно услышат "не надо, а то всё свалится на пол"; дёрнув второй - "я же говорю, не надо"; на третий раз тон повысится и слова будут уже не настолько терпеливыми; ну а если взобраться на стул и разбить чашку, то взрослый будет вне себя от злости. И привет, скандал. Сейчас же Яуза чувствовал, что брат стремится его прочитать. То ли от ступора от недавнего клубка мыслей, то ли от переполняющего его чувства страха он так и стоял в широко раскрытыми глазами, ловя каждое движение Неглинки. Видимо, тот самый взгляд и дал тому ложный след. Как и ожидалось, в столе было пусто. Яуза уже было с облегчением выдохнул, когда брат уже направился к нему. Но внезапно тот остановился, снова оглядывая окружающий их пиздец. Червячок сомнений опять поселился внутри и уже начал понемногу грызть замирающее сердце. « - Не трогай меч, не трогай меч, пожалуйста!» Катана оказалась на удивление лёгкой. Неглинка никогда особо не интересовался оружием, но во время просмотра некоторых фильмов, где использовались мечи, всегда задумывался, каково это - держать такой опасный клинок в руках? Актеры с лёгкостью размахивали мечами, держа их в одной руке, словно они были сделаны из пенопласта. Но ведь это железо. И не просто какая-то деталь или хотя бы половина оружия. Это монолит, который априори не может быть настолько лёгким. Прочитав несколько статей по этому вопросу, он только укрепился в своей правоте. Как правило, меч весит около полутора килограмм. Не очень много для одноручного, однако, попробуй, помаши таким на протяжении жаркой битвы, которая может длиться не один день - рука отвалится. А этот… Казалось, катана не весила и близко к тому, что он вычитал. Даже и половины не наберётся. Занятно. Неглинка задумчиво рассматривал красивые ножны. Больше всего его привлекла оплётка на рукояти, сделанная из красного и белого тонкого шнура. Очень необычное и сложное плетение, наверняка какой-то старинный семейный метод, передающийся из поколения в поколение в семье того кузнеца, что его сделал. Машинально он вынул клинок, медленно, представляя себя героем фильма о самураях. Потрясающая работа. Гравировка на лезвии выполнена поразительно филигранно. Теперь понятно, почему Яуза с таким трепетом относился к этому образцу его немаленькой коллекции. Её по праву можно назвать произведением искусства. Кстати, об Яузе. Неглинная ожидал, что тот, как всегда, начнёт голосить что-то в духе «так, не трогай, сломаешь!», или «ты его сейчас заляпаешь своими ручищами, я неделю его чистил!», или «если что-то оторвётся - я тебя убью» и так далее. Но было подозрительно тихо. Он посмотрел на брата. Тот стоял, как вкопанный и, кажется, забыл, как дышать. Сейчас Яуза был настолько бледным, что даже его болезненное состояние после похмелья в обычные дни казалось видом пышущего здоровьем человека. Серьезно? Неужели он оказался прав на этот раз? - Что, даже ничего не скажешь? Яуза стоял, опустив голову, не в силах поднять взгляд. Еще мгновение и постыдная правда вылезет наружу. - Нет, - лишь тихо сказал он, найдя что-то невероятно интересное в торчащей на футболке нитке. Неглинка скрипнул зубами и принялся со всех сторон рассматривать меч. На самом клинке и рукояти - ничего. Тогда почему он так на нее уставился? "Следствие" зашло в тупик. Уже собираясь вложить его обратно в ножны, он почувствовал, что что-то мешает. Отложив катану, он стал рассматривать их в руках. Заглянув внутрь, толком ничего не увидел. Бросив взгляд на готового упасть в обморок Яузу, он включил фонарик на телефоне, просвечивая дно. Долго всматриваясь в освещенное узкое пространство, он не сразу разглядел что-то подозрительное. Однако, стоило его перевернуть и хорошенько пару раз потрясти, на пол выпали несколько пятитысячных купюр, склеенных друг с другом скотчем и сложенных ровно по сгибу стенок ножен. - Что это за деньги? Неглинная стал закипать от новой волны отвратительных догадок. А Яуза все так же молчал, надеясь на какое-то чудо. - Я спрашиваю, откуда эти деньги?! - срываясь на крик повторил Неглинная. Когда ответа снова не последовало, он, сжав кулаки до разбухших вен, в два больших шага оказался рядом с братом. Схватил его за плечо и швырнул на кровать. Яуза испуганно отполз к изголовью, уставившись уже влажными от слёз глазами на разъярённого старшего. Тот не хотел так просто дать ему уйти от ответа: Неглинная схватил его за щиколотку и резким сильным движением притянул назад. Когда лицо Яузы оказалось ровно под его собственным, он резко сжал его за челюсть, вызывая этим желание заплакать от боли. - Ты что, воровать у нас вздумал?! - впиваясь полыхающим огнем взглядом прошипел он. - Опять на всякую хуйню?! Опять бухаешь?! А может уже и колешься?! Откуда деньги, говорю, и на что! Оглох?! Яуза при всем желании не мог сказать ничего: до того сильно брат сжимал лицо, не давая и шанса выдавить из себя хоть какой-то звук. Он лишь зажмурил глаза, пальцами пытаясь хоть немного ослабить стальную хватку старшего. Если бы он только дал ему объяснить... - Всё ясно, - жёстко выплюнул Неглинная, с силой отбрасывая Яузу на кровать. Тот потирал раскрасневшиеся щёки с оставшимися красными следами, уже мокрые от слёз. Заметив, что брат собирается уходить, Яуза попытался остановить его. - Глин... - Знать тебя не хочу. Бессовестный. Бросив через плечо этот метательный нож из четырёх слов и сюрикен из одного, он вышел, с треском хлопнув за собой дверью, оставляя младшего топить в слезах скомканную простыню.***
- Блять, какой же я идиот... И почему он не вспомнил этого раньше? После того случая они не общались по меньшей мере три или четыре месяца. Лёд бескомпромиссного молчания Неглинки начал оттаивать лишь тогда, когда Яуза постепенно становился на удивление непохожим сам на себя. То посуду за всеми помоет, то вызовется сходить в магазин, то сам съездит к Михаилу Юрьевичу на очередную встречу, взяв на себя роль гонца. Невооруженным взглядом были видны эти детские попытки вновь завоевать доверие хёна, как и прежде до этого. Все-таки, стоило дать ему объясниться тогда, а не устраивать погром просто из-за своих тупых предположений и не делать ему больно. От осознания собственного идиотизма Неглинная застонал. Но вместе со стоном он услышал, как его тихо зовут. - Глинка... Он тотчас же сорвался с дивана, перелетая через ступени и в считанные секунды оказался на пороге комнаты Яузы. Тот выглядел немногим лучше, но опухшие красные глаза, мелкое подрагивание рук и царапины на шее напоминали о том, что до нормального состояния еще далеко. Встревоженное выражение лица Неглинной сменилось на отчаянное и он быстро подошел к лежащему перед ним пёрышку, присаживаясь на пол на колени рядом с его лицом. Он потрогал его лоб и мягко провел рукой по волосам, снова останавливая ладонь у виска, очерчивая большим пальцем скулу. - Как ты себя чувствуешь? Яуза слабо улыбнулся. Вопрос оказался риторическим. Неглинную снова накрыли уже немного успокоившиеся чувства и он прижался лбом к плечу младшего. - Прости, прости меня... Еще тогда я должен был... еще тогда... - Подожди, - тихо сказал Яуза, слабо улыбнувшись, снова накрывая его ладонь на собственном лице своей. - Я знаю, что ты хочешь сказать. Но позволь сначала мне. От неожиданности Неглинка поднял на него глаза. Поняв, что тот хочет сесть, он помог ему, заботливо подложив подушки под поясницу. Когда Яуза принял сидячее положение, он пересел к нему на кровать и приготовился слушать. - Ты знаешь, я... Не вини себя в том, что произошло тогда. Моей вины там тоже предостаточно. Во-первых, прости, что не объяснил тебе сразу... - Но!.. Яуза поднял руку в останавливающем жесте, показывая не перебивать его. Неглинная послушно замолчал. - Прости, что не рассказал сразу про деньги. Я тогда очень сильно испугался, что получится как тогда... Ну, ты помнишь. Во-вторых... Прости за то, что нарушил слово. Я просто... На секунду Яуза замолчал, судорожно вздохнув, на что Неглинная уже был готов немедленно подать ему еще нетронутый стакан воды. Яуза отрицательно мотнул головой, выражая готовность продолжать. - Я просто почувствовал, что без меня в вашей жизни ничего не изменится. Москва так же будет учиться, быть на хорошем счету у тебя и Михаила Юрьевича, быть всеобщей любимицей. Ты просто продолжишь ходить в зал, ездить на соревнования, оберегать Москву. Тебя все также будут считать образцово-показательной рекой, которому доверяют важные дела и обязанности, ответственным и серьёзным. Ты ведь такой и есть, хён, - улыбнулся он, лёгким движением убирая длинную черную прядь волос от лица брата. - Ты заботливый, умный, очень-очень красивый, добрый, всегда защищал нас и был готов отдать всё, лишь бы нам ничего не угрожало. Я знаю это. И я всегда стремился быть похожим на тебя. И каждый раз я понимал, что никогда не смогу до тебя дотянуться. - Солнце... - тихо проговорил Неглинная, прижимая к губам его хрупкую ладонь. - Подожди, дай мне закончить. И за всем этим пониманием я осознал, что в вашем мире мне просто нет места. Подумай сам, я ведь не приношу никому никакой пользы, лишь только одни расстройства и убытки. Поэтому, решив, раз так, то зачем стараться прыгнуть выше головы? Я решил проживать эту жизнь на полную, окунуться в нее с головой и достать до самого дна. У нас ведь их девять, ничего не случится, если нечаянно потратить одну, правда? - он слабо улыбнулся. - С каждой нашей ссорой я чувствовал, что ты отдаляешься от меня еще больше и начал верить, что в какой-то момент и вовсе где-то растворишься. Исчезнешь. А зачем мне жить, если тебя рядом не будет? Вот откуда и пошли все эти пьянки, наркотики, бесцельные шатания по клубам. Мне было просто незачем жить. Тогда и появились, кстати, панические атаки, две из которых тебе "посчастливилось" наблюдать. Прости и за это. Но когда произошла та история, когда появился запрет, во мне снова появилась надежда, что это мой второй шанс, чтобы доказать, что я могу измениться, что все еще тебя достоин. И вот, снова. Хах. Я просто слишком слаб. Мне никогда не стать таким же, как вы. Я другой. И я пытался сказать тебе об этом, хотел, наверное, чтобы ты услышал меня. Ведь все могло сложиться по-другому. Не было бы этих ссор и скандалов, тех ужасных ситуаций, которые отбрасывали нас друг от друга. Мне просто нужна была свобода, мне тесно в этих рамках, которые ты, пусть и из лучших побуждений, выстроил вокруг меня. Может быть, в какой-то степени этими своими поступками я хотел обратить на себя внимание. Можешь назвать это даже ревностью к окружающей тебя жизни, если хочешь. Пусть так. Я просто... Не знаю, как по-другому... Неглинная погружался в шок все больше с каждым словом Яузы в этом откровении, по иронии судьбы случившемся именно в такой тяжелый момент, когда он с легкостью мог потерять его. Как он был слеп и глух ко всему, что происходило. Зачем, спрашивается, нужно было дотянуть до этого пика, когда миллион раз можно было все решить, просто поговорив? Жаль, что до всех всегда это поздно доходит. В какой-то момент, сильно сжав красивые длинные пальцы в своей руке, чувства настолько сильно стали выходить из берегов, что он уже не мог молчать. - Родной мой... Как много мы могли бы не переживать, будь я хоть на грамм таким умным и заботливым, каким ты меня считаешь, солнце. Прости меня за это. Прости, что тебе достался такой идиот, как я, - начал он, улыбнувшись сквозь уже не скрываемые слёзы. - Знал бы ты, как мне стыдно слышать, как ты говоришь обо мне такие слова, потому что я ни на шаг не близок ко всему этому. Ты столько раз пытался пробиться сквозь эту заслонку в моем мозгу, столько раз давал возможность услышать тебя... А я вел себя как конченный придурок. Если бы я только знал, что все эти годы творилось у тебя в душе... Но я правда хотел, чтобы все было хорошо. Мне было невыносимо больно видеть, как ты убиваешь себя, видеть, как ты раз за разом отталкивал, когда я пытался направить тебя по нужному пути. Пойми, пожалуйста, что я не хотел причинять тебе боль. Никогда не хотел... И почему ты говоришь так о себе? Ты удивительный. В своих мыслях я всегда сравнивал тебя с первым солнечным лучом, который заставляет мир просыпаться, наполняет все вокруг жизнью и энергией. Ты очень талантлив и не пытайся это отрицать. Я видел твои рисунки. Да, прости, посмотрел без спроса, но каждый раз проходя мимо, когда ты рисовал, погружаясь в свои мысли, мне очень хотелось заглянуть тебе через плечо и посмотреть, но я боялся тебя спугнуть и что потом из-за меня твой рисунок получится не таким, как ты его задумал. Я слышал, как ты играл на гитаре, когда Михаил Юрьевич пригласил нас троих к себе домой. Помнишь? Они с Москвой решали какие-то вопросы, а нас с тобой отправили пошататься по дому. В какой-то момент я засмотрелся на книги, как вдруг услышал очень красивую мелодию. И опять я побоялся тебя смутить. Ты был так красив в тот момент... И да, кстати об этом. Ты, видимо, за всей этой мишурой совсем забыл, когда в последний раз смотрел в зеркало. Нет, не на того разукрашенного фрика, - Яуза хихикнул. - А на того, кто прячется за всей этой показухой. Но даже и при всех твоих вкусах ты прекраснее всего вместе взятого, что можно считать красивым. Неглинная говорил это со светлой улыбкой на губах, вглядываясь в зелёное разнотравье того, кто обо всем этом забыл. Но вспомнив, о чем ему сказали ранее, он посерьезнел и стал внимательно изучать все мелкие линии на маленькой ладони. - И никогда больше не смей даже заикаться о том, что ты никому не нужен и что без тебя будет лучше. Кому? Нам? Ты нам нужен, как воздух. Без тебя мы бы совсем забыли о маленьких радостях жизни, которые есть помимо работы. Мы любим все твои спонтанные идеи, все твои даже самые противные черты характера... - Хён-а?.. - ... Да? Что такое? - А ты... Ты сам, отдельно, меня хоть чуточку любишь? Без всяких "мы"... Неглинка на секунду оторопел от этого вопроса. Он что, не слушал?! Но лишь взглянув на покрасневшего до корней волос Яузу, он всё понял и тут же осторожно притянул его в свои объятия. - Ну конечно, конечно люблю. Больше всего на свете, - с улыбкой шёпотом сказал он, мягко проводя ладонью по впалой щеке Яузы, заворожённо любуясь еле заметными веснушками. Близко-близко. Они напоминали ему множество солнечных зайчиков, на которых так был похож их обладатель. Яуза почувствовал, как тяжёлый камень с грохотом падает с души куда-то в бездну, оставляя ее свободно парить. Он выдохнул и, не скрывая радости в искрящихся изумрудах, крепко обнял Неглинную. Тот оставил поцелуй на его макушке. - Эй... Лучик? - обратился к нему старший. - Ты мне кое-что так и не рассказал. Яузу, пребывающего на седьмом небе, словно окатили ледяной водой. Он напрягся. Что не рассказал? Что еще? Он резко сел, выпрямившись, и уставился настороженным взглядом на Неглинную. - О чём? - осторожно спросил он, боясь, что брат снова разозлится. Неглинная, увидев такую реакцию, рассмеялся. - О деньгах, Лебовски, - весело сказал он, заправляя белый локон за ухо младшему. - О деньгах. - А-а... Точно... Я... Так, пообещай, что не будешь смеяться! - Не буду. - Поклянись! Снова ярко улыбнувшись, Неглинка шутливо положил правую руку на область сердца, придавая лицу максимально серьезный вид. - Торжественно клянусь, что ни один лицевой мускул не дрогнет, когда я буду слушать это объяснение! - Ну вот, - довольный собой сказал Яуза. - Так-то лучше. В общем...Я нашел подработку, хотел накопить немного денег, что мы... Кхм... Чтобы мы с тобой сходили на "Металлику". Я знаю, ты любишь... Вот. Хотел подарок сделать. Глупо было бы, да? Он виновато улыбнулся, перебирая в руках край одеяла. Если бы в тот момент его взгляд был направлен на лицо Неглинки, он бы так не сказал. Старший сидел в ужасе от осознания того, как он мысленно потратил эти деньги на самые худшие варианты в тот самый день. Он отстранился, оперевшись локтями на колени, пряча в ладонях лицо. - Господи, какой же я мудак... Яузу передёрнуло. Совсем не такой реакции он ждал в ответ на свои слова. Он поспешил скорее обнять его. - Не говори так! Ты же не знал... - Вот именно, не знал! Зато успел такого надумать! Яуза лукаво улыбнулся, издав тихий смешок. - А я ведь давно говорил тебе, что много думать - вредно. - Прости, прости меня! - виновато простонал Неглинка, не поднимая головы сгребая его в плен своих больших рук. В ответ на это Яуза рассмеялся, обнимая его в ответ за шею, укладывая подбородок к нему на голову. - Я давно простил тебя, дурачок. - Правда? - Неглинная вскинул не него виноватый взгляд, умоляющий немедленно ответить на этот вопрос только положительно и никак иначе. - Правда-правда, - улыбаясь ответил Яуза, воруя любимый жест Неглинки, взяв в ладони его лицо. - Ха-ха, ну-у, надулся, пузырь, - глядя в золотые глаза сказал он, пародируя голос героя из старых мультиков. Он так же оставил поцелуй у него на лбу, загоняя старшего во все более яркие красные оттенки и вернул подбородок на прежнее, казалось, абсолютно законное и естественное, место. - Я люблю тебя, - задумчиво сказал Яуза, смотря куда-то вдаль невидящим взглядом. - И я тебя, - ответили ему куда-то в область ключиц.***
Неизвестно, сколько бы еще они просидели вот так, наслаждаясь этими счастливыми минутами (хотя, скорее всего, часами), пока это молчание не было нарушено звуком закрывающейся двери. - Э-эй, есть кто дома? Москва, скинув так надоевшие за целый день туфли, устало кинула на пуфик в прихожей дипломат с документами на строительство очередного моста и прошла на кухню. Таким долгожданным за целый утомительный рабочий день ужином даже и не пахло. Простонав, она отправилась на поиски тех, кто по всем законам должны были кормить, поить, холить и лелеять её до самой смерти. - Ау-у, вы где? Поднявшись на второй этаж, она увидела, что дверь в комнату Яузы открыта. Заглянув туда чисто из любопытства она сначала не поверила своим глазам. " - Они же вечно как кошка с собакой (прости, господи), это что теперь за дела?" Никто даже и ухом не повёл на ее появление. - Вы чего расселись? От неожиданности оба подпрыгнули, инстинктивно, или подражая людям, хватаясь за сердце. - Ты чего так подкрадываешься? Я чуть инфаркт не словил... - Мань, ты бы хоть кашлянула или что-то такое... Москва сверлила их подозрительным взглядом, изогнув тонкую бровь. - Ужин. Неглинка и Яуза переглянулись и засмеялись. Потом посыпались всякие нелепые оправдания, отговорки, причины, почему "принцесса" не накормлена и так далее. Слушая их охи-ахи, Москва закатила глаза, ретируясь в свою комнату, настоятельно напомнив им о том, что должно было быть готово уже давно. - Два влюбленных идиота, честное слово... - проворчала она, закрывая дверь.