Ожерелье из осколков черепа

Дэд ушёл в лес и не появился ни вечером, ни ночью, ни даже утром. «Да и плевать» — подумал Евронимус, но всё же засобирался наружу, уговаривая себя, что это не из-за депрессивного тела, просто денёк погожий, да и до магазина нужно дойти. Поблизости Пелле нигде не было видно, и Эйстейн решил, что посмотрит ещё на обратном пути. — Если этот придурок свалил с концами, это будет иметь свои плюсы, — буркнул себе под нос Евронимус, пытаясь утихомирить беспокойство собственной души. И хотя то, что он сказал, было правдой, ему сейчас более всего хотелось увидеть среди сосен знакомый силуэт с бледным лицом и пшеничными волосами. Вечно они друг друга донимают! Всё их общение в последний год – это взаимная пытка в самых разных формах. — Если ты реально сдох, я нассу тебе на могилу, — в ответ тишина, никто не огрызается, не шлёт куда подальше, не пытается ударить. Вокруг был только молчаливый лес и дорога. Евронимус садится в автомобиль, отчего-то выжидает ещё минут пять, оглядывается, после чего наконец-то уезжает. Неспокойно, внутри всё сжимается при мысли, что этот идиот заночевал в лесу и при этом замёрз насмерть. И дело вовсе не в необходимости поиска нового вокалиста — должно быть, дело в нём самом, в Эйстейне. Машинально смотрит на дорогу, машинально въезжает на автостоянку, машинально складывает в корзину выпивку и продукты, на ватных ногах выходит из магазина и едет обратно. Собственное состояние вызывает раздражение, Евронимус злится на самого себя, ругая при этом придурковатого Пелле. И, кажется, сам дьявол смилостивился над ним, когда на опушке леса возле дома он замечает знакомый силуэт. Дэд сидит прямо на земле возле небольшого холмика. Рядом валяется грязная лопата. Он безмолвен и почти неподвижен, как застывший в безветрии ранневесенний лес. — Подними свою задницу, будь добр, и объясни, где ты шлялся! — ядовито огрызается Эйстейн, нависая над Пелле. — Я похоронил её, — бормочет в ответ мертвец. — Кого? — Кошку, которую ты выбросил в мусорку. Зачем ты лазишь по моим вещам? — Воняет сильно, Пелле. Будь добр, не тащи больше в дом всякое дерьмо, и тогда вопросов к тебе не будет. — Я её откопаю дня через три. Хочу посмотреть, насколько сильно она истлеет, как изменится запах, появятся ли опарыши, — его мрачное до сих пор лицо слегка озаряется жутковатой улыбкой, — И если я захочу, то непременно принесу её обратно в дом. — Только посмей, я тебе мозги вышибу! — Как знать, может быть, именно это мне и нужно, — с этими словами Дэд поднимается с земли и встаёт напротив Евронимуса, — Принеси-ка свой дробовик. Просьба Пелле отдаётся жутким холодком в сознании Эйстейна. Он замирает на несколько секунд, прислушиваясь к собственному дыханию, которое сразу же учащается. Руки сами собой поднимаются и впечатывают Дэда в ближайшее дерево – до него пара шагов. Мертвец и не думает сопротивляться, только глаза округляются в немом удивлении, но затем возвращается та самая жуткая улыбка – будто сама смерть улыбается. Всё дело в глазах: в них пустота и какая-то безнадёжно застывшая в вечности боль. Они такие уже очень давно. — Ты что задумал?! — злится Эйстейн. — Ничего. Просто хочу пострелять по пустым бутылкам. — Хорошо. Если промахнёшься хоть раз, я тебе вломлю. Евронимус идёт в дом и через несколько минут возвращается оттуда с дробовиком и пакетом с пустыми пивными бутылками. Бутылки расставляются на земле, дробовик вручается Пелле. Придурковатый швед отмеряет с десяток шагов от цели. Его руки подрагивают, он с недовольством поглядывает на Эйстейна, молчаливо кивает головой, прося отойти в сторонку. Даже не пытаясь прицелиться, Пелле спускает курок — естественно, промахивается. — Мимо! — смеётся Эйстейн, направляясь к Пелле, — Я держу свои обещания. Хлёсткий удар прилетает Дэду в ухо, он валится на землю, роняя дробовик. Эйстейн тут же поднимает оружие, отряхивая от земли. Как бы в шутку он наставляет дуло на Дэда: — А я сейчас реально могу сделать тебя мертвецом! — Стреляй, — спокойно отвечает Пелле, стеклянными глазами уставившись на Эйстейна. Они оба знали, что выстрела не будет. К сожалению, или же к счастью.