do it for me

do it for me - rosenfeld По кабинету раздается едва слышный шелест. Шею блондинки сдавливает рука, что вызывает табун мурашек по всему телу. Голова начинает кружиться от недостатка кислорода, что отдается куда-то ниже, заставляя закатить глаза. Реджина смотрит, прожигая взглядом. Она упивается своим положением. Ей нравится ощущать бешеный пульс под ладонью, нравится чувствовать всем телом дрожь той, что снизу. Надоедает, поэтому она седлает бедра девушки, удобно ёрзая. Гладит руки, поднимаясь, чтобы опустить лямку тонкой майки. Целует нежно плечо, двигаясь влево. Кусает ключицы и слышит негромкие стоны под собой. Это только заводит, поэтому она двигается дальше, снимая майку полностью. Её взору предстает идеальный вид на грудь блондинки. Она грубо сжимает, выбивая из Эммы протяжный стон. Наклоняется, чтобы оставить едва заметный след на белоснежной коже. Эмма, придавленная к мягкому дивану всем телом, не может даже шевельнуться. Она может только наблюдать за Миллс, которая внезапно подняла голову, сверкнув глазами. Внимательно смотрит на блондинку и улыбается. Ей всего этого было мало, потому она щелкнула пальцами, связывая кисти Эммы едва видимой энергетической веревкой. Она прошлась по рукам, поднимая их наверх, дабы предоставить Реджине больше места. — Эй, это лишнее! — жалуется Свон, брыкаясь. — Миллс, не играй с огнем. Зло смотрит на мэра, впиваясь глазами. Она слышит гортанный смех и Реджина сильнее сдавливает шею, вызывая у Эммы дрожь по всему телу. Каждый взгляд и каждое движение Миллс заставляло сильнее сжимать бедра вместе, что казалось, уже невозможно. Влага стекала вниз, пачкая обивку дивана. Миллс, казалось, было все равно. Она поднялась, чтобы требовательно поцеловать девушку, прикусывая губы Эммы, слыша хныканье. Шериф никогда бы не подумала, что очередная ссора с мэром закончится так. Она просто назвала её сукой, и вдруг… — Знаешь, сколько раз я хотела нагнуть тебя над своим рабочим столом? — обжигая кожу, шепчет Миллс куда-то в шею. — Сколько раз я мечтала услышать твои стоны. Такой упертый шериф, который всегда разговаривал со мной так неподобающе. — рука мэра уходит вниз, раздвигая ноги. Эмма вся дрожит. Каждое слово Реджины заставляет её бабочек в животе порхать, каждое движение вызывает непонятное желание слушаться эту женщину. Она ее отравляет, подобно паучихе, что все это время плела паутину, чтобы медленно, по каждому кусочку, съедать Эмму. «Черная вдова» — подумала она. — Молчишь, — задумчиво проговаривает Реджина, лениво водя ногтем по ключицам девушки. — Посмотрим, насколько вас хватит, шериф Свон. — Что ты имеешь в виду, Реджина? — спрашивает Эмма, пытаясь сохранить спокойствие. — Вы слишком самоуверенная, Эмма. Думаете, что можете противостоять мне? Я давно наблюдаю за вами, и вы меня очень раздражаете. Все в этом городе подчиняются мне, — она тыкнула себе в грудь указательным пальцем. — И тут сваливаетесь с луны вы, отказываясь подчиняться мне. Знаешь, это даже интересно. Эмма слегка приоткрывает рот, удивлённая словами Реджины. Она, конечно, знала, что Миллс от нее не в восторге, но чтобы заинтересовать мэра? Она и не надеялась. Но Свон не собиралась показать своё изумление. Вызов принят. — Мне кажется, тебе нравится играть со мной, Реджина, — отвечает Эмма с улыбкой на лице. — Но помни, я не такая слабая, как ты думаешь. Реджина медленно расплывается в улыбке, глядя на блондинку. Кое-кто играется со спичками, огонек которых обязательно упадет в керосин, разлитый между ними двумя. Кто пролил? Обе забыли. Но Реджина соврет, если скажет, что ей не интересно, что же будет дальше. Подчинить такую, как Эмма, будет интересно. Миллс переворачивает шерифа животом вниз под недовольные звуки. Ей открывается потрясающий вид на задницу Свон, что так и просит оставить на себе следы ногтей Реджины. Это она и делает. Сначала шлепает, слыша сдавленный стон Эммы, а позже царапает покрасневшую и горячую кожу. Эмме до невозможности больно, но она, стиснув зубы, пытается не издавать звуков. А на самом деле, это только подначивает мэра. — Ты когда нибудь надавливала на слишком коротко обрезанный ноготь? — невозмутимо интересуется Реджина, пока Эмма скулит снизу. — Даже при невесомом касании он отдает пульсирующей болью… Она еще раз с размаха бьет по ягодицам, слыша уже громкие стоны Свон, которая, видимо, не может сдерживаться дальше. Улыбается, оставляя царапины там же. Кисти Эммы давно затекли от своеобразных наручников, но те ощущения, что дарит ей Миллс затмевают это глухой болью. Не сказать, что блондинке не нравится. О, черт, она бы оказалась самой гнусной лгуньей во всем мире, если посмеет сказать, что ей, черт возьми, не нравится то, что с ней делает Реджина. Каждое ее движение отдается дрожью по всему телу Свон, будто оно создано для рук брюнетки. — Но, знаешь, тебя так и тянет почувствовать эту боль снова, и ты опять давишь на него. — пальцы Миллс спускаются вниз, касаясь промокшего белья. — И чем сильнее боль, тем больше это возбуждает, Эмма. А Эмма готова кончить только от этого произношения ее имени. Реджина рывком стягивает нижнее белье, и не может сдержаться от негромкого смешка. Ситуация забавляла. Свон такая открытая и почти послушная. Миллс просто не может не подразнить её чуть-чуть, видя её реакцию. Такая уязвимая в её руках, что хотелось прижать её к себе настолько, чтобы она задохнулась. Руки дрожат, ибо так хотят сжать эту лебединую шею, слыша хриплые стоны и видя покрасневшие от слез глаза. Это, определенно, понравилось бы Реджине. Она водит двумя пальцами по влажным складкам, вызывая у Свон скулеж. Специально не проникает внутрь. Дразнит. Тонкие пальцы круговыми движениями очерчивают клитор, едва касаясь его подушечками, но этого хватает, чтобы Эмма выгнулась дугой, да так, что видны очертания позвоночника. — Черт. — выдыхает Свон, — Тебе так нравится эта поза? — глумиться Миллс, наконец проталкивая два стиснутых вместе пальца внутрь. — Это потому что пальцы входят глубже, да? Она смеется продолжительно, вызывая у Эммы какое-то непонятное чувство в легких, будто смех Реджины осел на них, мешая выдохнуть. Пальцы, действительно, входили глубоко. Реджина об этом позаботилась. Каждое её движение было резким и грубым, но это только и заводило Свон. Эмме, наверное, нравилась боль. Она об этом не задумывалась раньше, да и не замечала за собой. Может, ей нравится именно та боль, что причиняет ей Миллс? — Реджина, сильнее, — шепнула Эмма, пытаясь самой насаживаться на длинные пальцы. — Реджин-а… — Посмотри мне в глаза и признай, что течешь по мне, как последняя шлюшка, — Реджина не видит глаз Эммы, но прекрасно знает, что в них борьба между своим эго и желанием получить оргазм. Эмма проигрывает борьбу, естественно. Свон бурчит проклятия себе под нос, но сдается. Как много она сделает, оказывается, если об этом скажет Миллс. Она поворачивает голову чуть вбок, шепча: — Прошу, Реджина, — едва слышно. — Я умоляю тебя, возьми меня, потому что… Миллс проталкивает еще один палец, заставляя Эмму издать протяжный и громкий стон, после чего она выпаливает: — Трахни меня, черт возьми, Миллс! Это и нужно Реджине. Она находит шею Эммы сдавливая её, пока движения внутри становятся более размашистыми. Стенки уже давят на пальцы, мешая фрикциям. Эмма готова кончить в любую секунду, и Миллс это знает. О, она знает это лучше всех. Она быстро вытаскивает пальцы, слыша недовольный голос Свон. «Такая нуждающаяся» Брюнетка переворачивает Эмму на спину, удобно устраиваясь подле нее. Хватает бедра, раздвигая их, чтобы было удобнее. Сжимает мягкую кожу на ляжках, оставляя красные полумесяцы от ногтей. — Черт, Реджина… — Эмма смотрит затуманенным взглядом вниз, видя чертят в глазах напротив. Но сразу же откидывается назад, потому что язык принялся за дело. Миллс быстро водила влажным языком по складкам, уделяя особое внимание комочку нервов, который она иногда посасывала. Стоны сверху были усладой для ушей мэра. Возбуждение достигло грани. Ни одна из них не хотела сдерживаться больше. — Реджина, Реджина, Реджина, — шепчет Свон, сводя брови. — Прошу тебя, дай мне это… Брюнетка пальцем находит влажный вход, погружая туда один палец. Хватает одного толчка, чтобы Эмма начала дрожать в руках мэра. Но Реджина не отпускает, лениво водя языком. Когда возбуждение полностью спало, она отстранилась, облизывая губы. — Так будет каждый раз, мисс Свон, если вы не прекратите сопротивлений. — Чувствую, что они не прекратятся, мадам мэр.