Волк Шрëдингера

И снова прямо над моей головой со звучным свистом пролетает очередь из какого-то пистолета-пулемёта. А в ответ туда улетает очередная РГДшка, и спустя три секунды раздаётся оглушительный хлопок. Я окружён в грëбаном офисном здании, и с обеих сторон меня штурмует по целой штурмовой группе. А свалить отсюда просто некуда - окон рядом нету, никаких дыр в полу тоже, да и защемило меня не на первом этаже, и бежать толком некуда. Асад сказал, что наши будут через три минуты, но я сомневаюсь, что меня вообще хватит на эти три минуты. Шансов практически ноль. Сраные Юсеки взяли меня в клещи, а я, как последний идиот, пожадничал и не успел свалить, пока тут было всего два человека. И теперь успешно пожинаю плоды своей жадности. Впрочем, даже если бы я убежал отсюда, вряд ли всё кончилось бы сильно лучше. Похоже, им нужен именно я, уж и не знаю зачем... Ни документы, которые я несу, ни тонна ключей-карт их абсолютно не интересуют. Может быть, меня кто-то заказал, а может, это просто странное совпадение. Не представляю. Но зато точно уверен, что так просто мне уйти не дадут. Ещё одна очередь. Тихий хлопок взрывателя гранаты. Я тут же укатился поглубже в комнату, закрыв голову руками. А снаружи послышался ударивший прямо в голову взрыв, который осыпал с потолка штукатурку и защëлкал по всей комнате осколками и шрапнелью. А затем раздался и топот штурмующей группы. Вскинутый вверх ствол 416-ой, мелькнувшая прицельная сетка моего голографа. Длинная, как протяжный вой оборотня, очередь. Новый хлопок взрывателя, но теперь уже у них под ногами. Похоже, парень пытался закинуть мне гранату прямо в карман. Туда и дорога. Ещё один громкий взрыв, уронивший с потолка длинную лампу, которая мгновенно перестала светить. Это мой шанс. Вскочив с пола и едва не споткнувшись о кусок стола, лежащего на полу, я выскочил из комнаты и забил очередями по фигурам в дверном проёме, которые пытались вынести раненых. Я успел уложить где-то четверых, прежде чем мне под ноги упала ещё одна граната, от которой я едва успел убежать. Но не обратно в комнату, нет, а дальше по коридору, и понёсся прямо к выходу, когда сзади раздался ещё один, уже куда более тихий взрыв, и засвистели короткие, пока ещё слепые, очереди. К счастью, прежде чем они поняли, что я свалил, мне удалось добраться аж до лестницы, по которой я двинулся вниз. Надеюсь только, что внизу нет ещё одной группы на подхвате. К сожалению, эта надежда уже не оправдалась, и там меня почти что приняла целая четвёрка со щитовиком во главе. Но с ними было намного проще. Одна светошумовая прямо за щит и последняя короткая очередь из уже теперь пустого магазина, и группа разбегается, потеряв ведущего, который истекает кровью прямо на своём щите. Толстый четырёхрядный магазин звонко ускакал куда-то под лестницу, а в винтовке тут же оказался новый. Щелчок затворной задержки, и в одну из комнат, прямо сквозь стенку, летит новая очередь. А по мне начинают бить сразу два автомата, причём с разных сторон. Ну, по крайней мере у меня стены из бетона. Кое-как загнав одного из них в комнату ещё одной очередью, я рванул к пожарному выходу, где меня не должны были достать. Но к сожалению, слишком рано списал третьего со счетов, поэтому прямо в эту секунду мне по спине полоснуло несколькими выстрелами, а всё тело мгновенно обожгло тупой болью. А после я упал на пол мешком картошки, неплохо приложившись головой о собственный шлем. Но весь этот калейдоскоп болевых ощущений длился недолго, ведь адреналин тут же ударил в голову, дав сил почти что мгновенно подскочить с пола. Правда, к сожалению, меня это не спасло. Очередной выстрел в спину оказался куда мощнее, и пробил мой бронежилет навылет, кажется, даже задев сердце. Только теперь не было уже никакой боли. Вообще ничего не было, лишь только медленно пропадающее зрение. - Рано... - произнёс вдруг прямо над ухом странно знакомый голос. - Ещё слишком рано уходить... И накрывшая было пелена тьмы мигом растворилась, превратившись в густой серый туман. Настолько густой, что, вытянув руку вперёд, я не смог рассмотреть собственную ладонь. Тем не менее, реальность происходящего была довольно высока. На тело была надета моя боевая рубаха песочного цвета, на руках красовались покрытые кровью чёрно-желтоватые механиксы, а слегка потëртые и покрытые толстым слоем пыли и побелки джинсы до сих пор скрывали под собой ноги. Но зато на теле не было бронежилета, а в руках уже не чувствовалось тяжести винтовки. Похоже, с оружием в рай нельзя... Или, может, я попал в Вальхаллу, и моя валькирия вот-вот отдаст оружие прямо мне в руки? Нет, не похоже что-то, чтобы мне торопились вернуть имущество, нажитое пóтом и кровью. Да и этот голос... Он принадлежит никакой не валькирии, это я знаю точно, но кто же, в таком случае, говорил со мной? Не помню. Почти что могу вспомнить её лицо, но... Всё никак не вспомню его окончательно. Только большие, выразительные зелёные глаза. А вот кто смотрел на меня этими глазами сквозь туман? Медленно опустив руки, на которые до сих пор смотрел, вниз, я попытался разглядеть в густой серости хоть что-то и, ожидаемо, не увидел абсолютно ничего и никого. Один лишь туман, будто молочная пена, залил собой всё пространство вокруг. А значит, у меня всего один способ узнать хоть что-то - пойти вперёд, в неизвестном направлении, в надежде наткнуться если не на обладательницу голоса, то хотя бы на её следы. Хотя непонятно, какого чёрта она меня так интересует. Ведь я только что умер, быстро и очень болезненно, и вместо того, чтобы думать об этом и молиться перед судом Божьим, пытаюсь найти какую-то девушку, которую я вроде бы знал. С другой стороны, я всё равно уже подох, торопиться теперь было абсолютно некуда и незачем. Как минимум мне. А вот насчёт неё... И снова об этой девке. Тихо хмыкнув, я отчеканил про себя что-то нелестное в её адрес и направился чётко вперёд, надеясь, что это направление будет верным. Я едва ли мог разобрать, что было под ногами, то ли бетон, то ли асфальт, хер его знает, ясно было только, что это что-то твёрдое, никак не хотящее смениться на какую-нибудь траву или чернозём. Да хотя бы песок, и тот лучше, чем бетон. По крайней мере, так я понял бы, что хоть куда-то пришёл. А без этого было ощущение, что я просто иду на месте, не двигаясь вообще никуда, ни вперёд, ни назад. И всё-таки я куда-то да шёл, пусть и не так быстро, как хотелось бы, но пространство вокруг медленно менялось, под ногами начали появляться какие-то куски заплаток, будто на трассе, небольшие ростки, пробившиеся сквозь твёрдую поверхность, и даже следы каких-то шин. Видимо, я шёл по дороге неопределённого направления с не менее неопределённым конечным пунктом назначения. Или, проще говоря, шёл хер знает куда. Но то самое хер знает куда, похоже, неторопливо становилось всё ближе и ближе ко мне. О том сообщил, например, внезапный дорожный знак. Да ещё и, кажется, туман стал немного менее густым, и я даже стал способен увидеть вытянутую вперёд руку целиком, что, впрочем, не особо-то меняло положение дел. А уже после этого на горизонте наконец появилось хоть что-то, кроме тумана. Автобусная остановка, если быть точным. Где, как ни странно, даже кто-то стоял. Девушка. Невысокая, в плотном чёрном пальто, уткнувшая нос в широкий вязаный шарф и державшая в замëрзших и слегка покрасневших руках сумочку. Неужели здесь действительно холодно? Задумавшись об этом на секунду, я вдруг понял, что абсолютно не чувствую никакой температуры. Мне не было ни жарко, ни холодно, вообще никак, будто отвечавший за это чувство кусочек мозга просто вырезали. И от этого всё вокруг стало ощущаться так неправильно и странно, словно меня тут и вовсе не должно быть, никак. А меня действительно не должно быть здесь, меня в принципе не должно быть, потому что я умер! Но вот ведь стою, руками и ногами дрыгаю, дышу даже, кажется. Правда, поймав себя на этой мысли, я без задней мысли задержал дыхание, и оказалось, что дышать мне не особенно-то и нужно. Ну, это было лишь очередное доказательство того, что я совершенно точно мёртв. Поэтому, раз уж мне не оставалось никаких других вариантов, я неторопливо подошёл к девушке и встал рядом, уткнув взгляд куда-то вперёд, во внезапно родившийся там стройный ряд панельных восьмиэтажек. Ощущение, будто это просто какой-то сон, который медленно обрастает деталями и дополнительными мелочами. Так странно... Не подобным образом я себе представлял загробную жизнь. Умер среди панелек и попал в такие же панельки. - Тебе, наверное, хочется знать, что происходит... - произнесла вдруг девушка. Да до того тихо, что я едва её расслышал. И, слегка пригладив локоны своих пурпурных волос, продолжила уже несколько громче. - Если честно, я и сама не знаю. Но он обещал, что вернёт тебя. - Он? Кто это - он? - Ну... Как бы тебе сказать... Это тот, кого мы называем Богом. Или Творцом. Или как угодно ещё. Только он немного не такой, каким мы его представляем, и... Хотя, это не важно. Важно, что ничего не даётся просто так. А особенно жизнь. - Да? И что, кому я теперь должен заплатить? Да и чем? - Ты? Ты никому ничего не должен, - невинно улыбнулась она. - Ведь это я просила, а не ты. - Значит, должна ты? - Угу. - И что именно? Что-то вроде вечного рабства для него? Стать наложницей на остаток времён? - Да нет, конечно, - тихо рассмеялась она. - Он ведь Бог. Зачем ему от меня... Вообще что угодно? Он может создать это что-то любое количество раз, даже меня может создать, и точно такую же, и совсем другую. Я должна, да... Но совсем не ему. - Тогда о чëм речь? - Ты поймёшь. Скоро, - кивнула мне Лена. И, снова слегка улыбнувшись, отвернулась. А я вдруг понял, что каким-то образом вспомнил её, вспомнил всё о ней, но... Как-то неправильно, будто бы от лица какого-то наблюдателя. Просто сухие факты, даты и события. А вот того, кто был с ней так мало, но так близко, я всё никак не мог узнать, словно смотрел на его лицо сквозь мутное, грязное стекло. - Нет, всё-таки... - медленно отчеканил я. - Всё-таки я не понимаю... Это всё, оно... Оно всё неправильно. Я же умер. Я точно знаю, что пуля пробила мне сердце, я до сих пор чувствую канал от этой пули внутри себя. А ты берёшь и говоришь, что я куда-то там вернулся, за что ты кому-то что-то должна. Зачем? Почему? Я вообще ничего не понимаю, абсолютно нихрена. Это чушь, абсолютная и беспросветная. Как будто артхаусный фильм на давно затëртой плёнке, который и видеть-то можно только чудом! Почему? Почему я здесь? Почему здесь ты? Почему ты спасла меня? Почему ты меня знаешь и почему тебя узнаю я? - Так много вопросов... А ответ на каждый из них намного ближе, чем кажется. Тебе нужно просто вспомнить. И ты поймёшь. - Вспомнить что? Как мне кирпич в детстве голову пробил? - огрызнулся я. - Лен, ты несёшь какую-то херню. Завязывай уже и говори прямо! - Я не могу, - и снова эта невинная улыбка. - Ты должен вспомнить сам. Иначе нельзя. - А кто сказал, что нельзя? - Он. - Ах, он... Ну тогда это, конечно же, всё меняет! Волкова, не шатай мне кукушку! - вспылил я, замахнувшись обеими руками в стороны. - Говори, блин, я и так не понимаю нихрена! - Правда? - тихонько хихикнула она. - Или просто ещё не понял, что, на самом деле, понимаешь? Я хотел было снова начать трясти из неё хоть что-то, но вдруг поймал себя на очередной неожиданной мысли. Я вспомнил. Я... И она... - Нет, нет, погоди... - зашептал я вдруг. - Это чушь, это какая-то несвязная хрень, ну не может же так быть!.. У меня ведь... Да не было у меня никогда жены! И не могло быть! У меня даже в отряде все смеются постоянно, что Волков - холостяк до мозга костей, ну какая жена? - Как это какая? - хитро улыбнулась Лена. - Самая обычная, которая стоит перед тобой... Не волнуйся, ещё немного - и ты точно вспомнишь. Абсолютно всё. - Да нет же, нет... - я снова принялся тараторить про себя, словно какой-то псих во время обострения. - Не может такого быть, не может!.. Ведь я точно помню, что не было... И всё-таки... Нет, что-то тут не так, что-то не сходится! А что именно?.. Нихрена я не понимаю, вообще... И вот опять, будто ударом поддых, всплыли новые старые воспоминания. О том, как я впервые увидел её там, где меня никак не должно было быть. О том, как провёл с ней столько времени, как постоянно бегал за ней хвостиком, как дрался за неё с парнем, которого я уже и не помню, и как она после этого злилась. Помню каждый миллиметр её бледного лица, покрытого мягким румянцем, помню каждую секунду каждого нашего дня вместе. Но что было после лагеря? Что было, когда автобус уехал, и?... Тяжёлый вздох. Сомкнутые веки. Я будто бы пытаюсь вернуться туда. И на мгновение слышу звучный рëв автобуса, весёлый гул ребятни вокруг, и её тихий убаюкивающий голос. Как она шептала мне, что найдёт меня, что обязательно вернётся, и сделает для этого что угодно. А потом распахнул глаза, и действительно увидел перед собой автобус. Старый ПАЗик, в дверях которого стояла Лена. Та, которую я знаю будто бы вечность, и та, которую я видел, кажется, впервые в жизни. Обернувшись на меня, она лишь быстро произнесла: - Если ты спас кого-то... - То должен взять ответственность за него... - договорил я вместо неё, когда двери уже захлопнулись и автобус медленно покатил прочь. А я, смотря ему вслед, не мог понять лишь одного. Что же из этого всего - правда? Что было на самом деле, а что придумали для меня, как заполнение пустого фона будто бы не существовавшей жизни? Где я действительно жил и что видел своими глазами, а какие воспоминания просто подсадили в мою голову? Не знаю... Хотелось, конечно, верить что вот-вот я снова получу прозрение, но нет. Не менялось абсолютно ничего, лишь только панельный фон начал неторопливо уходить обратно в густой серый туман. Я так и стоял на месте, смотря на пустую дорогу, от которой, секунда за секундой, оставалось всё меньше. Пока, в конце концов, снова не оказался в тумане так глубоко, что не видел даже вытянутую перед собой ладонь. Но что-то я всё-таки понял, в очередной раз сомкнув веки. Это был не конец. Это был простой антракт, который подходил к концу. А значит, теперь... Глубоко вздохнув полной грудью, я наконец раскрыл слипшиеся от пота и крови глаза. И уткнулся взглядом в крышу бронемашины наших медиков, на которой то тут, то там были прилеплены патчи с красным крестом. Спереди доносились весёлые голоса Костоправа и Айболита, а рядом со мной тихо постукивала о пластик задней стенки сидений моя винтовка. И тяжёлый Корунд, валявшийся в ногах, звучно бился о дверь на левых поворотах. Я выжил одним лишь чудом, когда они потеряли бдительность, и открылись для... Не моего побега, нет. Для одной-единственной гранаты, которая накрыла почти половину их отряда разом. А потом вторая половина начала ловить их одну за другой, а сразу после того, как кончились гранаты, в дело пошли забитые под завязку бронетрассерами четырёхрядные магазины. И, хотя я точно помнил, что умер, я... Как будто не мог вспомнить, как именно, да и когда... Точно ли это было здесь? Да и было ли вообще?.. Не знаю. Абсолютно. Заметив наконец, что я проснулся, Костоправ весело просипел, заглянув в зеркало: - О, пациент подаёт признаки жизни! Как оно, Коготь? - Живой... - Ещё бы! - подхватил весёлый смех Мишки Айболит. - Разложить целую штурмовую группу "Чёрных" как каких-то шкетов! - Вот именно, ты прям зверь, Волков! Я всякое в своей практике видел, но чтобы полтора десятка человек в одного принять! Это надо уметь. Блэкуотер от такого не скоро отойдёт теперь, жопа долго болеть будет! И теперь уже, слушая их весёлый смех, я и сам невольно улыбнулся, уткнув взгляд в окно, на несущиеся мимо леса и поля. Я до сих пор не понимал абсолютно ничего из произошедшего. Я, полковник Дмитрий Волков, позывной "Зверь", должен был забрать документы из запасного офиса номер три. Но что-то пошло не так, и... Кажется, это что-то не то. Да, совсем не то... Я, сержант Дмитрий Волков, позывной "Коготь", искал следы пропавшей в ЗБД группы дружеской ЧВК. А нашёл на свою голову патруль Юсеков... Нет, штурмовую бригаду Блэкуотер, которым были нужны эти ребята и что-то, что они нашли. Правда, в итоге они нашли только свою смерть из ствола моей винтовки, по пять выстрелов на тушу. А раз уж я всё ещё жив, хотя и чудом... Впрочем, Лена меня уж точно убьёт, когда узнает. Улыбнувшись от одной только мысли о ней ещё сильнее, я переложил калаш себе на колени, и... Снова подумал, что что-то будто бы не так, как должно быть. И всё-таки, самое главное, что сегодня я жив. Сегодня я, кажется, всё ещё жив...