Далеко за городом

      На следующий день уже вся деревня гудела о пожаре у княжеской бабушки. Люди приходили к дому, выражали соболезнования, и большинство помогало вынести сгоревшую мебель или то, что от неё осталось.       Андрей хотел зайти в дом и забрать уцелевшие вещи, но бабушка преградила ему путь. — Воздух там спёртый, всё гарью пропахло. Без тебя всё вынесут, не надо тебе этим дышать. — Я схожу, Княже, может, что из рисунков твоих осталось, — вызвался Миха, и не дожидаясь ответа, юркнул в дом.       Внутри, правда, всё пропахло горелым. Сильнее всего пострадала кухня. Помещение полностью чёрное, от стола осталась только куча сгоревших досок. Вместе с ними валялись цветные черепки лопнувшей посуды. Комната бабушки почти не тронута, куда сама Марина Степановна уже прошла, тихо радуясь, что важные документы не тронул огонь.       Диван, на котором спал Андрей, стоял теперь обугленным. Миха замер, сглатывая склизкую страшную мысль, что случись это в другое время, ночью, например, Князь бы мог сгореть заживо на этом самом диване. Задохнулся бы от дыма, с его-то лёгкими. И не смог бы выбраться.       Миха прошёл вперёд. Обугленные доски под ногами предательски скрипели, угрожая вот-вот провалиться и отправить незваного гостя в тёмный и сырой погреб. Стараясь ступать невесомо, Горшок вышел на середину комнаты. Воздух, правда, был спёртый, неприятно колол в горле. Сажа и пепел будто поднялись от влетевшего сюда сквозняка. Ковёр, висевший на стене, сгорел почти полностью, лишь с уцелевшего угла косилась пожухлая морда оленя.       Из нетронутого только круглый столик у противоположной от окна стены. На нём краски, расплавившиеся от жара и вряд ли годные, и рамка с фотографией. Стекло у рамки лопнуло, но сама фотография чудом сохранилась. Горшок взял её в руки. Она мокрая, видимо, спаслась тем, что дом начали заливать водой. Глянцевая. Дорогая, наверное. На ней Князь с родителями. Стоят, улыбаются на фоне моря.       Миша забрал фото и осмотрелся. Больше ничего отсюда не забрать. Можно было бы ещё попробовать залезть вглубь шкафа, но доски на подходе к нему совсем провалились. Рисковать Миха любил, и даже попытался продвинуться вперёд, но в том месте пол начал откровенно прогибаться под его небольшим весом. Валяться со сломанными костями в погребе не хотелось, и Миха ретировался на свежий воздух.       Он подошёл к Андрею, протягивая фото. — Это всё? — хрипло спросил тот. — Это всё.       Князь разгладил фотографию большим пальцем, тяжело вздохнул и убрал в карман. — Степанна, починим мы там всё с мужиками, чего ревёшь зря? Мы с Борисычем да с Михалычем как возьмёмся. Там что? Полы заменить, окна и стены зашкурить и покрасить. — Крепкий мужик, лет этак пятидесяти, упёр руки в бока и осматривал масштаб потерь, с неким даже задором во взгляде. — Спасибо тебе, Климушка, да жить-то я где буду? Где Андрюшка будет жить? — сокрушалась Марина Степановна, стоя на пороге. — Андрей будет жить в городе. — раздавшийся голос Сергея Князева заставил всех повернуться. Отец схватил Андрея за руку. — Давай, поехали. Надышался дымом поди, да? В город приедем, сразу в больницу отправим, будешь лечиться дальше. Иди садись в машину, я пока с мамой поговорю. — Я не поеду домой.       Андрей твёрдо и уверенно смотрел отцу в глаза, сжав руки в кулаки и поджав губы. Нет. Сейчас он точно не уедет. Здесь у него друзья, здесь его принимают, и именно здесь ему хорошо.       Миха быстро обдумывал, что стоит сказать, когда чуть дальше в толпе заметил Поручика, и поначалу нахмурился, ожидая от него какого-то подвоха, но тот подошёл к Андрею первым, взял его за плечо и уверенно сказал: — Он не поедет в город раньше конца лета. — Шура подошел следом, кивая на слова друга.       Миха непонимающе уставился на Поручика, но затем улыбнулся ему. — Да не дышал Андрюха дымом, я его вчера сразу же к себе домой увёл! — вступил он. Затем дерзко посмотрел на отца Андрея снизу вверх. Будто готовый за его Дюху хоть в горло вцепиться. — Ага, подтверждаю, я тоже там был, — отозвался Балу.       Откуда то выбежал Лёшка, тоже вставая рядом со всеми. — Это все замечательно, — начал Князев старший. — Но вы не понимаете, что это все не безопасно. Андрей слабый болезненный мальчик… — Я не слабый и не болезненный, — возмутился Андрей, складывая руки на груди. — Да, у меня есть проблемы, но это не значит, что меня надо запирать в четырех стенах и трястись над каждым моим чихом. Я и здесь с лечением справляюсь , я много гуляю, ребята не дадут соврать. Я практически двадцать четыре на семь с этим аппаратом, я хорошо тут питаюсь. Я справляюсь, пап.       Андрей не сводил с отца взгляда, продолжая сжимать кулаки. Готовый отстаивать свое право на пребывание в деревне до последнего. Балу снова влез в разговор — Если вы переживаете, что ему теперь негде жить, он запросто может остаться у меня. — И у меня. — Поручик кивнул, а Шура улыбнулся другу и затем снова перевёл взгляд на отца Андрея. Стоять стеной — так стоять стеной.       Миха помнил, что у него отец должен вернуться уже на следующей неделе, но всё равно сказал чёткое и однозначное «и у меня!».       От машины отошла мать Князя и подошла ближе. — Андрюш, правда, поехали в город. У тебя же там друзья, да и там можно будет лучше контролировать твоё состояние. Сам подумай, как ты у друзей. А что если что-то пойдёт не так? За тобой же глаз да глаз нужен круглые сутки. — Да не нужно за мной такое пристальное внимание! Я не хочу всю жизнь провести в больницах и мира не увидеть! Я остаюсь здесь и точка! — Эта глухая деревня не мир, Андрей, хватит глупости нести, лезь в машину. — Голос отца звучал уже порядком злее.       Миша хмуро зыркнул на родителей Андрея и повернулся к нему самому, положив руки ему на плечи. — Часть группы, часть корабля, помнишь же, да? Что ты сейчас не решишь, я с тобой. Мы с тобой, ё-моё. Ты нужен нам, понимаешь, да? — Вокруг собрались любопытные зеваки. Они пялились, но Миха эти взгляды будто не замечал, а наоборот подчинял, направлял в их сторону, в их защиту. — В этой деревне все тебе рады! — почти театрально сказал он, указывая на толпу рукой. — Андрюша останется здесь, под моим крылом, и заберёте вы его только в конце лета. И никаких препирательств, Серёж, — вмешалась, наконец, Марина Степановна.       Сергей взглянул на мать, затем на своего сына, и тяжело вздохнул. — Если тебе что-то понадобится — звони нам, Андрей. Мы пришлём необходимые медикаменты и все остальное. Я надеюсь на тебя, — сжалился он. — И я тебя не подведу, — донеслось от Андрюхи.       Он расплылся в улыбке, а затем повернулся к Михе и обнял его, чувствуя, как следом сверху налипает Шура, Лёшка и даже Поручик.       Часть группы, часть корабля.       Миша отлип, отгоняя остальных парней от Князя. Он похлопал его по плечу. — Иди попрощайся с родаками, ё-моё. Любят они тебя. Но возвращайся сразу. Я смотрю.       Горшок улыбнулся широко.       Балу толкнул его плечом, а затем полез к Поручику обниматься. — Знал, что ты хороший человек! Но вот что ты так выкобенивался, а? — Да не хватало вправляющего мозги пенделя, — смеялся Поручик. — Спасибо Мише. — Аааа, поэтому у вас обоих фингалы… — поздно догадался Лёша.       Вся компания заливисто засмеялась.       Андрей действительно пошёл прощаться с родителями. Отец снова о чём-то с ним начал разговаривать, и Князь заметно задерживался. Балу наблюдал за беседой, и когда Князь обернулся, а затем открылась задняя дверь машины, заметно напрягся. — Ну не будут же они его красть, верно? —Шура повернулся к остальной компании, замечая кивок от Поручика, но не зная, стоит ли переживать или ещё нет.       Дверь автомобиля так и стояла открытой, а около неё все ещё разговаривали Сергей Владимирович и Андрей. Открылась пассажирская передняя и оттуда выглянула Надежда Васильевна. — Мы едем или нет? Серёж, Андрей? — Подожди, дай нам минутку, женщина!       Миха уже принялся выпроваживать зевак с громким: — Не на что тут смотреть. Если дом не хотите помогать отстаивать, уходите. — Он прислушался к парням и посмотрел на Андрея решительно, затем подбежал к нему. — Я это… Забыл кое-что! Ну… — выдумывал он на ходу. Взглядом спрашивая «помощь нужна?» — Андрей!       Князев старший цокнул. — Дай мне с сыном поговорить! — Ну щас начнётся, — шепнул Поручику Балу. — Миха как пороховая бочка, — кивнул тот. — Одна искра и рванёт. — Пап, успокойся. Лекарства давай, и я пошёл. — Андрей чуть похлопал Миху по спине, мол «успокойся», но с отца взгляда не сводил.       Когда Сергей Владимирович схватил сына за руку, тот настолько растерялся, что пришёл в себя лишь когда ударился головой о спинку сиденья, а дверь машины захлопнулась. В ту же секунду Надежда Владимировна опустила замки на обеих дверях, дотянувшись с переднего сиденья, и дёрганье Князем ручек не привело ни к какому результату.       Миха взревел и хотел было отбить своего друга с боем, но отец Андрея оттолкнул наглого парнишку, и тот больно ударился спиной о землю.       Балу и Поручик сорвались с места. Сергей захлопнул дверь машины, уселся за руль и крикнул: — А ну отошли от машины! Вы не понимаете, что творите! Я спасаю сына! Не хочу, чтобы он умер! — Я не умру! — Помолчи, Андрей!       Раздался громкий хлопок двери, и Сергей Владимирович завёл двигатель. — Сережа! Что ты творишь, Серёжа? Оставь Андрюшу, оставь! — Марина Степановна подбежала к машине, но не успела ничего сделать, как та тронулась с места, а следом за ней побежал вскочивший на ноги Миха.       Андрей стучал в окно, смотрел своими напуганными голубыми глазами, кричал. Пытался подцепить пальцами задвижку, но руки дрожали и не слушались.       Эмоции били через край и сверкнув взглядом в сторону отца, Князь с силой зарядил ногами по спинке водительского сиденья. В тот момент его можно было сравнить с загнанным в угол зверьком.       Миха выбился из сил достаточно быстро. Спина болела, а лёгкие жгло от недостатка воздуха. Балу догнал остановившегося друга и положил тому руку на плечо. — Пиздец… — прокомментировал он. — Выпусти меня! — кричал Князь, продолжая пинаться. — Чего ты сейчас добиваешься? Чтоб я возненавидел тебя? — Андрей, угомонись! Я делаю это для твоего же блага! — Князев-старший даже не смотрел ни на жену, ни на своего сына.       И тогда в голову Андрея пришла безумная идея, пока они не уехали достаточно далеко, он мог воспользоваться призрачным шансом отвоевать свою свободу. Горшок бы сделал так на его месте. Горшок бы точно сделал именно так! Князь почувствовал прилив уверенности, взял себя в руки и снова вернулся к защёлке. Раз. Два. Пять.       На шестой раз она, наконец, поддалась, поднялась вверх, разблокировав дверь, и Андрей открыл её, вываливаясь из машины буквально на ходу. Удар об землю, руками только успел голову закрыть. Если б не сельская дорога, по которой машина еле тащилась, эта выходка могла стоить Андрюхе жизни.       Миша и остальные побежавшие за машиной встрепенулись и быстро направились к Андрею, который поднялся на ноги и попытался было побежать к друзьям, но рухнул снова на землю, заходясь в жутком кашле. Машина родителей остановилась, Сергей Владимирович вылетел из неё и было рванул к сыну, как послышался грозный голос его матери: — Что ты наделал?!       За Мариной Степановной шли деревенские, что ранее помогали разбирать сгоревший дом. Женщина шла впереди, будто ведя маленькое войско.       В какой-то момент всё затихло. В этой тишине был слышен лишь сильнейший кашель Андрея и какие-то успокаивающие слова от Шуры и Поручика. Миша же притих сначала. Склонился над Андреем. Руки его дрожали. — Дюш… Живой?       Сердце у Горшка сжалось. Живой-живой, шевелится. Дурак, но живой. Он ж из-за него отчасти так. Но самый виноватый во всем был Князев-старший. — Да как вы смеете? Вы отец или кто, ё-моё? Вы его ни разу не послушали, и что? — Миха расставил руки в стороны, закрывая собой Дюху. — Не подходите теперь к нему! Я обещал ему, что я его защищу! Даже от вас! Понимаете?! Не смейте! Не подходите! Он из-за вас! Он чуть не разбился из-за вас! — Мальчика надо сельскому доктору показать, — донеслось до мишиного слуха, причитания соседки.       Миха чуть остыл. Наклонился к Андрею. Тот уже выровнял дыхание. — Ну, Дюх, я тут. Я рядом. Я тебе помогу. — Горшок дал Андрею навалиться на себя и нервно осматривал его разорванную на спине рубашку. Крови немного, но обработать надо срочно.       Андрей молчал, опираясь о Горшка, и лишь чувствовал, как болят его многострадальные лёгкие и горло. — Теперь Андрея точно в город надо, — строго сказал его отец, игнорируя слова Миши. — В больницу. — Хватит! Мы отведём его к местному доктору. Не ухудшай ситуацию! — попросила Марина Степановна. — Мальчик уже вырос, а вы с ним до сих пор как с ребёнком. У него всё детство и так в больницах. Оставь его в покое, Серёж. Я тоже за Андрюшу беспокоюсь, но давай наконец-то дадим ему выбор.       Сергей бросил последний взгляд на сына и махнул рукой, возвращаясь машину. — Андрюша, — тихо позвала мать. — Надь! В машину садись! Слышала? Мама считает, что мы сына неправильно воспитываем. Пусть попробует уследить за ним.       Не прошло и минуты как машина родителей Андрея тронулась с места. Миха с облегчением выдохнул и дал Князю опереться о себя. Поручик подошёл с другой стороны, закидывая руку пострадавшего на свои плечи.       Князь хромал, но шёл, опираясь на двоих друзей. Шёл молча, думая о чём-то своем, и лишь периодически снова начиная кашлять.       Провожало их полдеревни, но в сам кабинет врача вместе с Андреем вошли только Марина Степановна и Горшок. Последний усадил его на кушетку и совершенно не собирался уходить. — Рассказывайте, что стряслось? — улыбнулся доктор. Это был смуглый мужчина лет тридцати с зачесанными назад волосами. Миха его знал неплохо, даже уважал в какой-то мере. Василий, отчество Горшок даже не запомнил, был человеком свойским и не упускал возможности пошутить. Ровный мужик, такому можно и друга доверить. Правда, доверие не означало, что Миха куда-то из кабинета ретируется. Даже если прогонять будут.       Андрей же продолжал молчать, лишь кое-как стянул с себя разорванную рубашку, да перевёл взгляд на изорванные в двух местах штаны. На руках вся кожа изодрана, на спине тоже, но не так сильно. Врач наскоро обработал и сказал, что до свадьбы заживёт. А вот ногу осматривал долго.       Лишь когда все было обработано и Андрей надел рубашку назад, поднял на Миху взгляд и произнёс тихое «спасибо». — Я б твоего отца придушил. — честно ответил Миха. Он подошёл к Андрею и притянул его голову к своему плечу.       Врач с Мариной Степановной о чем то говорили в процедурной.       Дверь открылась, и из коридора в кабинет вошла мама Горшка с Лёшей. — Мусь, ты чего тут? — спросил Миша, не отстраняясь от Князя. — Да видела всё, — ответила та. — Ты меня даже в толпе не заметил. Андрюша, бабушка твоя где? Я ей хотела предложить, чтобы ты у нас пожил. — А отец? — резко поднял голову Горшок. — Это на меня оставь. Ну не изверг же в конце концов он. Я расскажу всё, войдёт в положение. — Она в процедурной. О чем-то с врачом разговаривает, — ответил Андрей. Проводя взглядом маму Миши, он обнял его самого и почувствовал себя неожиданно спокойно. Миша на объятия ответил и легонько похлопал друга по плечу, поддерживая.        — Ну что, герой, — выходя из процедурной обратился к Андрею врач. И улыбнулся, видя как ребята отлипают друг от друга. Пережили они за последние дни, конечно. — Больше из машин на ходу не выпрыгивать, ногу не нагружать. Щас вон до дома добирайся хоть на осле, хоть на Горшеневе… — Он перевёл взгляд на Лёшу. — На том, кто посильнее будет. Но на ногу первые дня два вообще не наступай. Костыли я тебе закажу, но когда из города привезут не знаю. Сейчас тебе еще лонгету наложим, чтоб нога в покое была. Растяжение обычное. За две недели пройдёт.       Когда с процедурой было закончено, врач передал Андрея в руки Миши и, облокачиваясь о косяк, добавил: — Буду заходить, тебе капельницы ставить. Мне твоя бабушка про лёгкие рассказала. Не надо благодарности, моё благородие просто решило исполнить свою работу. Идите, разбойники, не болейте, — Василий помахал рукой, в которой сжимал мятую пачку сигарет и ушёл к окну.       Миша посадил Андрея к себе на спину, хоть тот долго и отказывался. — Ё-моё, Андрюх, хватит выкобениваться. Тебе сам врач сказал, что тебя доставить надо. Транспорт готов. Взбирайся.       На выходе из больницы их встретило полдеревни.       Героически пронести Андрея весь путь Горшку не дали. Один из соседей пригнал уазик, куда пострадавшего и загрузили.       Миха залез следом, устраиваясь рядом. — Ты прям его рыцарь! — крикнул кто-то из шпаны. Но сразу же получил подзатыльник от Поручика.       Андрей сидел в уазике, смотря в окно и понимая, что сегодняшний день вымотал его слишком сильно. Столько эмоций он давно уже не испытывал, не испытывал и страха за свою жизнь. Он провёл ладонью по лицу, затем по волосам, и прикрыл на несколько секунд глаза. Радовало то, что Поручик наконец оттаял, что родители уехали в город одни и что Миша теперь рядом. Настолько рядом, что они будут жить в одном доме.       Марина Степановна и Татьяна Ивановна договорились, что Андрюша поживет у Горшеневых пока что, и когда машина остановилась у дома Михи, Князеву даже выйти спокойно не дали. Горшок сразу же подставил свою спину, дал Андрею забраться на неё и понёс в дом. Следом топал Лёшка, а рядом с ним и Балу с Поручиком.       Едва оказавшись в комнате, Князь подключил аппарат и достал необходимые лекарства для смешения и заполнения капельницы. — Тебе помочь может? — поинтересовался Пор. — Да, — кивнул Андрей. — Дайте что-нибудь высокое, что будет держать капельницу.       Найти напольную вешалку оказалось нетрудно, и вот на неё уже закрепили пакет с лекарством, а сам Андрей лёг на диван, повернувшись на бок. — Я так понимаю эта кровать теперь надолго моя? — Спросил Лёша, ложась на мишину койку. — Ага, но там все равно крошить нельзя. После твоих печенюх все чешется, ё-моё. — А что? Андрей с Михой будут вместе спать? — спросил Поручик. — Так они уже, — кивнул Лёша, — я им вчера диван уступил. — Он поднялся и подошёл к Андрею. — Ты выглядишь таким задумчивым. Это из-за родителей твоих? — Лёша наклонился и подул Князю на лоб. — Мама так делает, когда меня или Мишу что-то тревожит. Она плохие мысли сдувает. Тебе помогло? — Помогло, — расплылся в улыбке Андрей. — Спасибо.       Позже Миша, Балу и Поручик ушли на кухню, выпить чая и дать Андрею отдохнуть. — Пиздец… — тихо сказал Миха, подытожив весь сегодняшний день. — Пиздец, — вторили ему Поручик и Балу. — Потише, Князь заснул, — тихо сказал Лёша, юркнув на кухню и закрывая дверь. — Если что, то он и у меня сможет ночевать, я договорюсь с родителями на этот счёт, — предложил Саня. — Поручик — щедрая душа, — Балу тихо засмеялся, похлопывая друга по плечу.       Они просидели так до вечера, отвлечённо разговаривая и попивая чай. Позже Горшок проводил друзей до калитки и отправился спать.       Князь разлегся на диване звёздочкой, так, что Мише достался самый край. Лицо Андрея казалось напряжённым. Брови хмурились, а веки чуть вздрагивали. Горшок приподнялся и подул ему на лоб. Вроде помогло, и тот расслабился. Миша завис, рассматривая красивое лицо, которое ещё с первой их встречи окрестил смазливым.       Он замер, почти не дыша, будто смотрел на оленёнка, которого вот-вот спугнет.       Миша винил себя. В том, что сказал попрощаться с родителями, в том, что не заметил. В том, что привязался так. Осенью же все равно уедет, не пойдёт же в сельскую школу. Исчезнет из его жизни. А Миша как последний собственник. Хотел забрать своего Княже и никому не отдавать, тем более тирану-отцу. Когда Княже стал из просто друга «своим», Горшок проморгал. Быстро, стремительно. Как чудеса в его этих мрачных сказках происходят. — Прости меня… — шепнул Миха. Боднул Князя в плечо лбом и отвернулся к окну.       Утром же проснулся от того, что Андрей пытается скинуть с себя его ногу. Прав был Лёша.