Порктябрь

Вожак злой. От него так и пышет злостью, и Альфа поджимает хвост, виновато опускает остренькие ушки. Товарищ – подавленный, испуганный. Так вот чего он так рассеянно чесал ей голову, сидя за столом. Вот отчего не хотел играть в перетягивание тряпки, хотя она заигрывающе ворчала и всячески звала. И даже поджарое пузико поэтому чесать пришел не сразу. Вожак злится на него. Он боится вожака. Ужасно боится. По-хорошему Альфе надо бы вступиться за него. Зарычать. Выставить плечи, хвост по-боевому задрать, заступить дорогу. Но Альфа чувствует яростные, властные волны, эманирующие от мужской фигуры, и никакой смелости у недоовчарки не хватает. Товарищ залез на кровать с ногами и обнимает коленки, зарывается в них лицом. Вожак подходит к нему, грубо хватает за плечо, трясёт. Альфа не успевает за потоком слов, не ухватывает сути абстрактного приказа. Вожак умный. И страшный. Перед ним бессмысленно ложиться на спинку, подставляя горло. Его это не остановит. Он будет мучить. Остается молить его, чтобы несильно. И уповать, что ему надоест, потому что молить его бесполезно тоже, ему это только нравится. Альфа не поспевает за тем, что вожак говорит товарищу, но все нейроны с электрической точностью зеркалят боль, когда большая рука отпускает тяжелую затрещину, от которой дергается темноволосая голова. Накрывает паникой. Бьют! Бьют! Нельзя! Овчарка нервно мечется, отбегает в сторону, прогибаясь в спине, и высоко, визгливо взлаивает. – Суку твою уберу, – зло говорит вожак, и товарищ с мольбой цепляется за только что ударившую его руку. Товарищ – хороший; он гуляет с ней по пустырю, так смешно играет с ней в догонялки, когда она убегает; балует ее, гладит, кормит вкусненьким. Защищает ее от вожака. От хищника. Обещает ему что-то прерывающимся голосом. Вожак неумолим. Альфа подпрыгивает передними лапами, снова прогибает узкую спину, снова взлаивает не своим, высоким голосом, щелкает челюстями в сторону, пятясь. Вожак поднимается, решительно идет к ней. Отрезает путь к отступлению. У Альфы начинают мелко дрожать задние лапы. Острый нос трусливо глядит в сторону. Вожак жёстко хватает Альфу за шкирку, отчего та прогибается ещё пуще, тоненько, по-комариному жалобно скулит. Подводят уже все четыре лапы: подгибаются, отказываются слушаться – и аккуратно подстриженные коготки шкрябают по линолеуму, когда вожак тащит ее за собой. Тащит прочь от товарища. Альфа упирается несмело, не по-бунтарски – ее просто трясет и сводит от страха. Вожак открывает дверь в кладовку, заталкивает Альфу в темноту, небольно поддав ладонью под тощий задик, резко захлопывает дверь, ничуть не заботясь о том, что мог прищемить лапку. Как только вожак исчезает за деревянной преградой, адреналин вновь придает Альфе сил. Ее больше не давит страшная властность вожака, но тревога сводит с ума. Альфа прыгает на дверь с яростным лаем, быстро-быстро скребет в нее, словно пытаясь прорыть ход. На пол сыпятся тонкие ошметки иссохшегося лака. Альфа останавливается перевести дыхание. Вздымаются и опадают бока, ясно просматриваются ребра, с языка капает слюна. Она слышит, как вожак ведёт товарища в гостиную. Как скрипит дверца шкафа. Слышит довольный мужской голос, несчастный – подростковый. Слышит страшные щелчки мертвой кожи о живую. Сдавленные охи и стоны. Товарищ, надо спасать товарища, кто-нибудь, ему плохо! Однажды товарищ спрятал в кладовке восхитительно пищащую резиновую курицу. Альфа весь вечер ходила и обнюхивала дверь, и так, и эдак пытаясь подцепить ее лапкой. И наконец сумела. Благо металлическая ручка всего-то требовала нажатия вниз. На старой квартире ручки были круглыми и повернуть их было решительно невозможно. Овчарка прыгает, цепляя лапами метал, хватается за него пастью. Может, она и не полицейская собака, не защитница, но маленькая хитрожопая умница, совсем как «Бродяга» по телевизору – так с нежностью говорит товарищ. Совершенно случайно все сходится. Ручка нажимается, дверь распахивается. Альфа вырывается и мчится в гостиную. Дверь туда приоткрыта и она влетает пулей. Товарищ стоит на коленях у выпирающей части углового дивана, улегшись торсом на истертую ткань сидения. Футболка задернута вверх, штаны – приспущены, белая кожа на округлом – порозовела двумя большими пятнами. В воздухе пахнет болью. Вожак хлещет товарища длинной полоской мертвой коровьей кожи. Товарищ мучительно стонет. Альфа лает. Вожак поворачивается и замахивается ремнём и на нее, но промазывает – она успевает отпрыгнуть. Товарищ вскрикивает. Просит. Молит. Сникает, когда вожак с удовольствием ставит условия, но соглашается. Быстро поднявшись и натянув штаны, он идёт к Альфе. Тревога все еще зашкаливает, и она уворачивается, убегает от товарища в коридор. Товарищ что-то отчаянно шепчет, и его страх заражает Альфу. Она пытается увильнуть, когда он трясущимися руками надевает на нее шлейку. И ее снова сковывает ужасом, когда он осторожно тянет за поводок, пытаясь вытащить ее на лестничную площадку. Передние лапы смешно и неуклюже тормозят, одеревенев как у игрушечной лошадки. Товарищ неуклюже подхватывает ее и так и несет, собрав в охапку – два пролета вниз. Выносит во двор. Привязывает к низенькой голубой елочке. Целует в макушку, треплет щечки. Альфа скулит. Товарищ оставляет ее. Идёт к кусту, ножницами отчекрыживает прутья. Да ты с ума сошел, думает Альфа, какие тебе тут палочки-догонялочки, и вообще, куда такие тонкие? Их даже нормально не бросить. Товарищ вовсе не хочет играть. Он идёт обратно в дом. Туда, где опасно. Альфа лает до хрипа, прыгает, рвется, натягивая привязанную веревку. Товарищ уходит один. Альфа изнемогает во дворе. Ей одиноко и страшно – и еще страшнее за товарища. Лапы прорывают глубокие следы в земле, вырывая редкие пучки жухлой травы. Время тянется очень медленно. Затем выходит вожак. Альфа снова сникает безвольной тряпочкой. Ее отвязывают, подхватывают на руки, не грубо, деловито. Заносят в дом, вытирают полотенцем землю с лап. В гостиной вожак подсовывает поводок под ножку кресла. Товарищ плачет. Футболка задрана выше, штаны и трусы спущены до щиколоток. Тело изрисовано косыми розовыми полосами – от нижнего края ребер до колен. По бокам расцветают захлесты. – Не надо, – умоляет он, глядя на вожака, готовящегося занести розгу на собаку. Альфа знает эти слова, но не понимает, к чему они. – Будешь слушаться? – грозно говорит вожак. Вот это понятно. Так он говорил Альфе перед тем, как наказывать ее за украденную со стола котлету. Это страшные слова. – Пожалуйста, – давится словами пополам с рыданиями подросток, – не трогай Альфу. – Так ты будешь делать что я сказал? Товарищ роняет голову, задыхается от беззвучных рыданий. – Да, – с трудом простанывает он, – буду. Вожак довольно складывает руки. – Иди неси, – говорит он. Это Альфа тоже умеет. Она вообще считает, что в искусстве апортировки ей нет равных. И пусть охотничьи лабрадоры не соглашаются. Только что нести? Товарищ даже не пытается подтянуть штаны – высвобождается из них, с трудом поднимаясь. Приносит черный кабель. Это тоже страшное. Альфа была еще совсем щенком, когда сгрызла такой. У нее как раз выпадали и чесались молочные зубки, а мягкий пластик с жесткой начинкой идеально утолял зуд. Тогда вожак сделал ей больно, очень больно, и она поняла, что от кабеля надо держаться как можно дальше. Товарищ еще держит лицо на подходе, но не в силах сдержать рыдания, когда тяжелая рука вожака принимает подношение. – Место, – говорит вожак. Это тоже команда Альфы. Но место товарища, оказывается, вовсе не уютный коврик. Его место – опять стоять на коленях, грудью ложась на диван. Плохое место. Вожак бьет проводом с плеча, замахиваясь так, что со звоном задевает люстру. Товарищ кричит по-страшному. Альфа воет. На истерзанное тело товарища, поверх красных полосок, накладываются страшные полукруглые следы от петли. Сразу жутко припухающие, сразу темнеющие. По батарее начинают стучать. Вожака это мало беспокоит. Удар кабеля. Еще удар. До этого смирно лежащего товарища мотает из стороны в сторону. В дверь звонят, давая Альфе и товарищу передышку. – Сучонка своего воспитывай, – доносится голос соседа, – а суку свою заткни. – Они терпят и ты тоже потерпишь. Дверь захлопывается. Вожак возвращается. – Не надо, – малодушно умоляет товарищ. – Пап, пожалуйста, не надо больше. – Прям удивительно, что ремень животворящий делает, – размеренно, с наслаждением цитирует известную мудрость вожак. – Вежливость. Умение осознавать поступки. Все-то он прививает. Давай закрепим. Вожак закрепляет урок. Не ремнем, все еще кабелем. По ягодицам, по бедрам, по бокам, когда товарищ отдергивается в сторону. Наконец останавливается. Смотрит удовлетворенно на результат. – Будешь слушаться? – Буду!.. – Пшел, – говорит он. Товарищ, еле выпрямляясь на ослабших ногах, спешно натягивает трусы и первым делом освобождает Альфу. Она уносится в его комнату. Он с трудом добирается следом. Обычно Альфе нельзя в постель. Сегодня можно. Там калачиком свернулся наказанный товарищ. Альфа лижет горящие рубцы на ногах, тычется мокрым носом в лицо, терпеливо убирает мокрым языком слезы. Товарищ крепко обнимает ее, прячет лицо в шерстке на боку. Бок промокает от слез. Товарищ так и засыпает. Я рядом, думает Альфа, я буду за тобой ухаживать, страшное кончилось, я тебя утешу, товарищ мой… * Вожак не лютует долгое время после этого. Альфа не знает, как долго. Товарищ поправляется. Последние листья сдувает холоднющим ветром, по утрам лапки мерзнут на первой корочке льда. И все-таки каждый день – хороший день! В этот вечер товарищ балует Альфу на прогулке. Много-много раз кидает ей палочку на пустыре. Я же лучшая, радостно вздергивает хвост Альфа, никто не умеет так апортировать, как я! Товарищ кидает палочку в последний раз у самого подъезда. И, когда Альфа, гордая и запыхавшаяся, прибегает обратно с добычей в зубах, дверь за товарищем уже захлопнулась. Она прыгает, оббегает всю стену дома, но сомнений нет: товарищ бросил ее. Поэтому Альфа не видит, как провинившийся подросток, дрожа от адреналина и ожидания грядущей казни, заходит в квартиру. Как сам достает ремень и идёт на кухню. Как подает его отчиму. Не слышит, как тот смеется над пасынком: – Уже сам все понимаешь, молодой человек. Подросток кивает и идёт в гостиную. Пальцы дрожат так, что он не сразу справляется с тугой кнопкой джинсов. – Кабель сразу нести или потом? – чуть не сломавшись на середине предложения, спрашивает подросток. – Посмотрим на твое поведение, – ухмыляется отчим. – Сука твоя где? – Убежала на прогулке, – неожиданно твёрдо отвечает подросток. – Жалко, – вздыхает отчим. – Когда она с тобой, ты совсем шелковый. Подросток не отвечает. Наконец справившись с одеждой, беспрекословно ложится под муку. Но брошенная у подъезда Альфа этого не видит.