Хогвартс. 6 курс
Лили обожала семейные праздники в Норе, но после шумного застолья в окружении необъятного количества кузенов и кузин ей требовался минимум один день тишины. Поэтому, при первой же возможности, они вдвоем с Доминик нашли предлог, дабы улизнуть в магловскую часть Лондона и просто погулять в свое удовольствие. Погода была теплая, весенняя – в самый раз для конца апреля. Девушки сидели на террасе маленькой уютной кофейни, наслаждаясь солнцем и едва заметным легким ветерком. Ничего не мешало вести приватную беседу, общаясь по душам. — Мне так жаль, что вы с Луи расстались, — сокрушалась Лили, активно помешивая сахар в своем капучино. Последние два года Уизли с таким восторгом и упоением говорила о своем парне – никто и помыслить не мог, что вскоре эти отношения закончатся громким и болезненным разрывом. — Я переживу это. — Доминик беспечно пожала плечами, хотя в глазах цвета неба все еще просматривалась тоска. Однако блондинка быстро оживилась, с заговорщицкой улыбкой меняя тему беседы: — Лучше расскажи, как там твой горячий профессор? Кузина была единственной, кто знал о её романе с Малфоем. Лили никогда не называла его имени, но некоторые детали все же описывала. Уизли не была заинтересована в сплетнях (в особенности тех, которые касались личной жизни кого-то из её близких) и проболтавшись ей впервые во время Рождественских каникул Поттер еще ни разу об этом не пожалела. Ведь теперь у нее появился кто-то, с кем можно было без утайки обсудить свои запутанные отношения. Чего она не могла себе позволить даже с лучшей подругой. — Все сложно. — Лили тяжело вздохнула и грустно улыбнулась. — До летних каникул полтора месяца, а мы еще не обсуждали, будем ли видеться летом… Доминик ободряюще улыбнулась, окидывая гриффиндорку сочувствующим взглядом. Ей были понятны и страхи, и опасения Поттер. — Все как-то устаканится, Лилс. Время еще есть, — а затем она многозначительно подергала бровями, ухмыляясь. — Лови момент и бери сейчас все сполна от ваших страстных свиданий. Лили закатила глаза, пихая кузину в бок, на что блондинка лишь заливисто рассмеялась. Вот только на душе у гриффиндорки тяжелым грузом осела горечь. — Мы… не заходили еще дальше поцелуев. — Слова давались тяжело, хотя Лили была уверена – Доминик не из тех, кто стал бы осуждать ее за подобное признание. — Да ты шутишь? — Смех Уизли резко стих, она недоверчиво уставилась на кузину. — Нет. У него благородные взгляды и он считает, что нам нельзя… увлекаться. — С ума сойти! Но ты ведь уже совершеннолетняя. — Блондинка откинулась на спинку кресла и шокировано присвистнула. — Ага, две недели как. — Скептически отозвалась Лили. — И что? У нас в Шармбатоне некоторых уже в 15 ничего не останавливает! И как-то живут с этим без зазрения совести. Поттер скривилась – очередное упоминание чужой сексуальной жизни только усугубляло чувство горечи и заставляло сравнивать, напоминая, что она значительно отличается от большинства своих сверстников. Не то, что бы девушка прямо целенаправленно гналась за подобным опытом, однако желание попробовать большее со Скорпиусом было очень волнительным. А потому, подобные мысли в последнее время стали навязчиво лезть в голову. Между девушками на миг повисла тишина, которую нарушали лишь ненавязчивые звуки живого, шумного города. Доминик окинула рыжеволосую хитрым взглядом, а затем подмигнула: — В любом случае, ты уже имеешь полное право начать соблазнять своего ханжу-профессора. Лили лишь усмехнулась в ответ на комментарий кузины, однако мысли уже шестеренками крутились в шальной голове, подкидывая занимательные идеи…💚
В просторном кабинете профессора зельеварения пахнет пылью и травами. По стенам гуляет полумрак, разбавленный танцем одинокой свечи на столе. Неизменный спутник Слизерина – холод подземелий, тем ни менее, не просачивается сюда. Словно имеет запрет на проникновение в данное помещение, ибо тут всегда тепло и уютно. Но Лили не исключает и того факта, что тепло согревает ее изнутри каждый раз, когда она приходит на свои дополнительные занятия по зельям. Каждый раз, когда остается один на один с человеком, из-за которого ее сердце бьется быстрее, а дыхание учащается. Сегодня он как-то особенно красив. Или она просто слишком соскучилась по нему за период Пасхальных каникул. Поэтому вместо изучения материала, который он задал ей полчаса назад, девушка просто бесстыдно пялится, не в состоянии оторваться от его сосредоточенного лица. Скорпиус методично заполняет бумаги, постепенно разгребая гору накопившихся школьных отчетов. Вся эта писательская волокита – единственный минус преподавательской работы. Однако Малфой не жалуется, ибо еще год назад он занимался более бессмысленными занятиями, прозябая в менее уютном кабинете Министерства Магии. Поэтому теперешнюю рутину вполне можно было как-то пережить. Хотя пристальный взгляд Лили, который он чувствовал на себе, ситуацию никак не улучшал. И чем дольше она смотрела, тем тяжелее было это игнорировать. Мужчина глубоко вздохнул и поднял взгляд, тут же утопая в зелено-карих омутах ее глаз. — У тебя какие-то проблемы с теорией? — Несмотря на то, что тело предательски реагировало на присутствие маленькой бестии, бросая все его естество то в жар, то в холод – голос Скорпиуса был хладнокровно спокойным. — Нет, профессор. — На губах растянулась невинная улыбка, когда гриффиндорка кокетливо заправила выбившуюся из косы прядку за ухо – движение, за которым серые глаза внимательно проследили. — Тогда почему ты не читаешь? — Потому что не хочу. Ее обезоруживающая, прямолинейная честность забавляла его в той же степени, в которой иногда выводила. Сегодня был скорее первый случай, нежели второй. Лили, хоть и была знакома с ним меньше года, но уже довольно неплохо улавливала его настроение и сейчас девушка тонко ощущала – подобная наглость ей будет простительна. Поттер грациозно поднялась и неспешно обошла стол. Малфой откинулся на спинку своего стула и заинтересовано следил за каждым движением, задерживая взгляд особенно долго на ногах, облаченных в длинные черные гетры, и на покачивающихся от ходьбы краях школьной юбки. Она всегда снимала мантию, когда заходила в его кабинет – скорее всего намеренно, дабы дразнить своей стройной фигурой, которую школьная рубашка лишь подчеркивала. — Чего же ты хочешь? — Он знал, что провоцирует ее этим вопросом, давая зеленый свет любой взбалмошной выходке в девичьей голове. Но остановить себя не смог. Желание было слишком сильным, чтоб ему противиться. За что он вскоре и поплатился… Улыбкой Лили можно было зажечь все имеющиеся свечи в его кабинете – настолько яркой она была. Девушка вплотную подошла к нему и уселась прямо ему на колени, лицом к лицу, буквально оседлав его. Скорпиус даже немного опешил – такого она еще никогда себе не позволяла. Но прийти в себя ему не дали. Игнорируя его замешательство и свой собственный румянец, проступивший на щеках, Лили обхватила его лицо ладонями и опалив своим дыханием, томно прошептала прямо в губы: — Этого. В нос ударил запах её парфюма – сирень и корица. Дурман в голове мгновенно отключил мозги, оставляя лишь чувства – голодные и неистовые. Малфой утянул гриффиндорку в крышесносный поцелуй, в очередной раз потакая ее желаниям и сопоставляя их со своими собственными. Единственное касание, которое Скорпиус мог себе позволить, чтоб не сорваться и не натворить глупостей – это запустить руки ей в волосы, выбивая тяжелые пряди из туго заплетенной косы. Но Лили его благоразумных планов не разделяла, желая прижаться ближе и получить больше. Томные выдохи, пылкие поцелуи и горячие прикосновения тел с каждой минутой распаляли огонь неудержимой страсти. Огонь, в котором хотелось сгореть дотла. Это было сладкое, умопомрачительное безумие, из которого Скорпиус внезапно вырвался, стоило ее пальцам скользнуть ему под мантию. Рациональная часть мозга подавала сигнал SOS, прекрасно зная – далеко заходить нельзя. Отголосок здравого смысла стойко твердил – нужно держать дистанцию. — Лили, остановись. — Он бы хотел придать голосу строгость, но дыхание предательски сбивалось – выдавая его состояние с потрохами. — Ни за что не поверю, что ты этого не хочешь. — Томно шепчет Поттер и льнет к нему всем телом еще больше. О, конечно, он хочет. Безумно и неистово. Ее тело в мужских руках – слишком искушающее, слишком будоражащее действо. И отказаться – означает причинить себе ощутимую боль. Но так правильно. Так нужно. — Нам нельзя… — Слова отдают тупой болью где-то на уровне сердца, пока тело мужчины бьет мелкой дрожью. Глаза Лили такие глубокие, такие красивые – словно видят его насквозь, заглядывая прямо в душу. Она смотрит с каким-то невообразимым пониманием, со всей серьезностью. Это оглушает. В очередной раз напоминая, почему он так от нее зависим. Почему его привлекает отнюдь не только ее тело. — Нельзя… — Тихо шепчет, согласно кивая. Однако, в воздухе повисает ее невысказанное «но», как самый неоспоримый аргумент. Она наклоняется к нему за новым поцелуем и по какой-то причине это срывает последние запреты внутри Скорпиуса. Руки сами тянутся к ее бедрам, бесстыдно задирая юбку. Ладони крепко сжимают ягодицы, прижимая ее к себе, а сознание уплывает – стоит ему услышать первый несдержанный стон, сорвавшийся с ее уст. В брюках мгновенно становится тесно от непосредственной близости ее желанного тела. Лили млеет от остроты новых ощущений, податливо прогибаясь в его руках. Ее тело наполняется приятным жаром, а возбуждение трепетной дрожью проносится по телу, когда она позволяет ему направлять ее – помогать совершать плавные толчки, создавая трение ее промежности о стальной стояк через ткань, имитируя секс. И это чувствуется так горяче, так немыслимо великолепно, что разом выбивает все рациональные мысли. Все вдруг становится абсолютно неважным – ни их статусы, ни даже то, что они находятся в незапертом кабинете, в школе, где по коридорам все еще могут сновать профессора и дежурить старосты. Мир сужается до них двоих и того потрясающего безумия, которое они вытворяют сейчас. Тяжелое, сбитое дыхание перемежается с громкими чувственными стонами. Лили, заведенная и чувствительная там до предела, всхлипывает, теряясь в ощущениях. Волна мурашек поднимается по позвоночнику, а ноги разъезжаются еще шире, когда гриффиндорка пытается открыться еще больше, дабы позволить самым чувствительным точкам принимать активное участие в происходящем. — Ты этого хотела? — Шепчет Скорпиус ей в губы, толкаясь своими бедрами в ответ на ее неумелые, но страстные движения. Поттер в ответ лишь безостановочно стонет, уже не контролируя себя. Ей одурительно хорошо. Пульс стучит в ушах, разгоняя кровь по венам с неистовой скоростью. Сладкая истома внизу живота с каждым движением разгорается все более горячим пламенем, посылая по телу импульсы концентрированного удовольствия, приближая её к чему-то ранее неведомому. Скорпиус чувствует, что она уже близко. Её тело начинает подрагивать, дыхание сбивается, а стоны превращаются в сладкий скулеж. — Давай, моя маленькая, — сладко шепчет Малфой, одной рукой контролируя толчки, не позволяя ей остановится, а второй ладонью тянется к ее лицу, мягко и трепетно оглаживая линию скулы. — Я знаю, ты можешь… Его голос словно запускает какую-то цепную реакцию в её теле, а контраст страсти и нежности подстегивает, доводя до грани и бросая за черту. — Скорпиус! — его имя Лили выдыхает особенно громким стоном, когда первый в её жизни оргазм накрывает волной крышесносного удовольствия. Она чувствует сумасшедшую пульсацию между ног и видит, как пляшут яркие цветные огоньки под зажмуренными веками… Малфой наблюдает за ней, крепко держа дрожащее тело в своих объятиях. Жадно ловит взглядом каждую эмоцию – наслаждается тем, что именно он первый увидел ее такой, именно он довел ее до этого… Его собственная физическая неудовлетворенность болезненным дискомфортом напоминает о себе, но мужчина стойко игнорирует ее – это сейчас не важно. Глядя на немного дезориентированную и слегка пьяную от удовольствия Лили, в голову Скорпиуса вдруг пришло осознание – она для него не просто объект симпатии или мимолетный интерес. Нет, все гораздо глубже, гораздо серьезнее. И сколько бы он не старался врать самому себе – это не изменится. Плевать на правила, условности и мнение со стороны. Она – его. Принадлежит только ему одному. И никакие трудности не позволят ему отказаться от нее…