Дорога приключений

Обычный поход для сбора податей начался как обычно. Дракон охранник присоединился к товарищам, жалуясь на пустой желудок. Если не будет должников или пойманных на посту стражи преступников, придётся идти в кафе или смотреть объявления о тех, кто готов отправиться к богине и сослужить свою последнюю службу. Впрочем, зная о неуёмномм аппетите главы поста — огромного нага — надеяться на угощение не стоит. Слух о том, что этот гигант заглотил сразу шесть нагов дикарей, связанных в одну вязанку уже дополз до столицы. Дракон только посмеялся над этим тогда. Шесть это явно не предел. Собственный желудок дракона даже для двух человек будет неудобно тесным и маленьким. Товарищи по группе часто отдают должников именно ему. Им нравится, что дракон делает всё как настоящий мастер. Без лишних задержек. Словно это его работа. Должники от добровольцев мало чем отличаются. Может, только немного больше жалуются, не готовые исполнить свой долг перед обществом и ангелами. Вот только на этот раз что-то пошло не совсем обычно. Изменения совсем маленькие. Казалось бы, обычная семья фермеров, из которой за неуплату налога забирают менее ценного члена. И ещё одного из команды наёмных рабочих, нанявшихся к фермеру за кров и еду на сезон. Как много раз до этого к дракону вывели двух девушек, выбранных старшим. Второй дракон уступил добычу Рексарру, жалуясь на небольшую боль в животе, а значит обе добычи будут вместе в одном желудке. Девушки не крупные, они смогут вполне комфортно устроиться внутри и отправиться к богине. Дракону никогда не нравилось мучить свою добычу больше необходимого. Боль это естественная часть жизни. А съедение хищником это правильное завершение этой жизни. И если перед самим Рексарром вдруг раскроется пасть хищника, то он примет это испытание с честью и смирением. Как и подобает законопослушному… Девушка кролик выглядит вполне обычно. Стройное тело, мягкий приятный мех, большие бёдра и маленький хвостик. Обычная деревенская девушка, каких немало прошло через пасть дракона. А вот вторая… Это мышь. Но у неё два лишних пушистых хвоста, а за спиной четыре чёрных крыла. Ужас в глазах мыши выдаёт в ней иномирянку. Обычно именно пришельцы очень боятся смерти. Но не только ужас увидел в её глазах дракон. Обречённость и тоску тоже. И решительная готовность к чему-то. Остальные работники фермы смотрят на чиновников с вызовом и злостью. Кажется, что они готовы схватиться за оружие. И старший, с незнакомым дракону выражением, напоминает о том, что противодействие слугам ангелов это непростительное преступление. Кролик держит мышь за руку, она готова отправиться к богине. Но вот вторая напряжена до предела. И дракон начинает именно с неё. Ей понадобится больше времени на то, чтобы осознать всё и наконец смириться. Пасть дракона накрывает голову и тело девушки, пара движений языка покрывает её скользкой слюной, глотка сжимается вокруг и начинает проталкивать её дальше. Челюсти смыкаются, дракон готовится поднять голову, перевернуть добычу и закончить. Но кролик не выпускает руку второй добычи и одними губами просит — вместе. Дракон выдыхает, опускает голову ниже и глотает первую девушку одним усилием языка. Так, чтобы держащая её за руку подруга отправилась следом. И кролик действительно отправилась, без колебаний забравшись в пасть дракона и втянувшись в его глотку следом за первой. Быстрое проглатывание всегда доставляет дракону особое удовольствие. Это лучше, чем смакование добычи в пасти. Незачем заставлять добычу отплёвываться от слюны или царапать грубым языком. Эффективность — лучшая награда. Тем более, именно в желудке у дракона самая большая чувствительность. И он во всех деталях знает, как именно проходит процесс. Как и обычно, добыча ворочается внутри и немного толкается, пытаясь оттолкнуть прижимающиеся со всех сторон тяжёлые стенки. Потом тела покрываются слоем жидкости и слой за слоем тают, немного шевелясь из-за боли. Как и обычно, без криков и слёз. Эти двое даже не жалуются, за что дракон их благодарит. Он смирно лежит на земле, пока остальные занимаются обычно следующей за съедением должника бумажной волокитой. На самом деле дракон начинает переваривать только после возвращения домой. Но пока он лежит вот так, его добыча засыпает от давления, жары и нехватки воздуха. Обычно. Но сейчас всё не так. Крылатая девушка не сопротивляется, но её трепещущее тело напряжено до каменной твёрдости. А вторая девушка отказывается от милосердного беспамятства. Она готовится держаться в сознании до конца, чтобы не оставлять крылатую одну. Дракон ощущает учащённое биение сердец обоих, их тяжёлое дыхание. Практически каждая шерстинка на их тела чувствуется именно отдельной шерстинкой. Настолько чуткие у дракона стенки желудка. Он также наслаждается красотой женских тел, буквально разглядывая их своим желудком. Для этого тоже он и ложится на брюхо и выпускает почти весь воздух. Чтобы ощутить каждый трепет внутри. Старший наконец заканчивает оформление и приказывает отправляться. И вновь дракон замечает, что все чиновники ведут себя не как обычно. Чувства дракона очень остры, и он остро чувствует неправильность происходящего. Инстинкт подсказывает о близком нарушении закона. Но причин беспокоиться вроде как нет, и дракон неспешно шагает по дороге с остальными. Завтра, когда съеденные девушки растворятся в теле дракона, а их магические ядра погрузятся в его собственное, дракон поделится маной с остальными членами группы. Простая и приятная всем магическая накачка для силы, здоровья и долголетия. Дракон просто съедает добычу за всех остальных и делится полученным. Как обычно. Вот только девушки внутри продолжают шевелиться. Даже когда желудочный сок хищника разрушает их тела до такой степени, что они распадаются на едва связанные куски плоти с торчащими костями. Оставаться живыми в таком состоянии должно быть уже очень больно. И дракон не понимает, почему обе девушки продолжают оставаться в живых. Что заставляет их дышать и даже как-то толкать стенки его желудка. Это приятно, очень. Любая еда внутри очень хороша. Как покрытая нежным мехом или гладкой кожей, дышащая и трепещущая, так и просто булькающая и урчащая. Обычную еду дракон тоже любит. И её он как раз предпочитает хорошо жевать и смаковать. Но когда булькает и урчит ещё живая добыча, дракон чувствует вину перед ней. Он искренне благодарит девушек за доставленное наслаждение, и ещё больше — за дар жизни и магии, который даёт дракону каждая его добыча. А затем он просит их отпустить жизнь и позволить богине принять их души. Уже достаточно боли и явно неприятных ощущений в этой жизни. Всё должно закончиться. Остановившиеся наконец сердца съеденных девушек больше не отвлекают дракона. И он начинает расследование. Тайно, никого не предупреждая. И он обнаруживает, что старший нарушил закон. Не просто ошибся. Старший скрыл существование нескольких десятков ферм, и сам установил величину налога. Формально, та земля принадлежит ему. Но живущие на той земле зелёные должны платить ангелам, а не старшему. И ладно бы только деньгами. Дракон даже не смог определить, сколько должников он сожрал не по закону, а из прихоти старшего и его друзей. Узнав про это, дракон твёрдо решил сдаться ангелам и принять своё заслуженное наказание. Конечно же суд приговорил и самого дракона к съедению. Второго дракона назначенный для этого дела ангел проглотил сразу же. А вот уменьшенного Рексарра он положил в карман и куда то пошёл. Лежащий без сопротивления в этом жарком тканевом мешке дракон лишь вздохнул. Ангел дал ему отсрочку. До момента, когда его желудок не опустеет именно для Рексарра. Но этот ангел припас для дракона несколько иное. Он отдал дракона совсем юной девушке ангелу. Очень похожей на последнюю съеденную девушку. Рексарр понял, что он будет для неё первой в жизни добычей. И вспомнил собственное волнение. Его первая добыча, юная мышка, тоже очень волновалась. Но она послушно вложила руки в пасть хищника и легко проскользнула в его желудок. Потом она смеялась, когда дракон скромно извинялся за свою громкую отрыжку, она с любопытством гладила его желудок, и это было приятно не только ему. А через несколько часов, когда её тело лишилось шерсти, кожи и части мяса, она наконец пожаловалась на боль. И тогда дракон попросил её заснуть и больше не чувствовать эту боль. Он не в праве требовать большего от неё. Предназначенный дракону ангел очень похож на ту жертву. И на последнюю тоже. Девушка словно прочитал мысли дракона, ответив на невысказанный вопрос о том, почему происходящее опять кажется дракону неправильным. Как оказалось, съесть и причинить боль будет против природы ангела. Тем более, дракон не злодей, а лишь жертва обмана и орудие настоящего злодея. Ей самой почти невозможно сделать необходимое с тем, кто не причинил зла ей лично или кому то из её друзей. А затем она неуверенно поднесла уменьшенного дракона к своему рту, осторожно неуверенно его облизала. После чего неловко проглотила. И всё это дракон нашёл милым и как-то по ангельски приятным и красивым. Большие плоские передние зубы грызуна, ворочающийся во рту массивный мокрый язык, пахнущая молоком и свежей морковью прозрачная слюна. Тело девушки вокруг приятно тёплое. Внутри оказалось не совсем темно. И как-то по своему красиво даже. По словам девушки, она не может ощутить дракона внутри, ей не дано. И дракон не стал изображать борьбу или искренние ласки. Он лёг поудобнее и стал смиренно ждать справедливой боли и встречи с богиней. Вот только боль так и не пришла. В желудке ангела тепло, спокойно, тихо. Лишь время от времени он наполняется чем то вкусным, что постепенно растворяется в кисловатом соке и затем уходит дальше. Временами дракона освежает купание в воде или напитках, или же его раскачивает и швыряет внутри, когда ангел двигается. А вот боль всё не приходит. Рексар благодарит ангела за эту доброту, и старается не завидовать оставшейся за упругими тёплыми стенами свободной жизни. Он вспоминает каждую свою добычу, мечтает что и его жертвам было также хорошо в его животе. Но вина каждый раз напоминает о себе уколами. В ушах снова и снова звучат последние слова его первой добычи, а внутри, сквозь недовольное бурчание пустого желудка, снова и снова ощущается напряжённое до каменной твёрдости тело крылатой девушки. Дракон не может заставить себя взять не принадлежащую ему пищу ангела. Слишком крепко в драконе засело уважение к законам и правилам. Рексарр всё больше думает, чло лучше бы его съел другой ангел. Несправедливо, что за причинённую боль он не испытывает такую же. Молитвы дракона не остались без ответа. Кто-то спросил, как он может отличить жертв своих преступлений от тех, кто лишился жизни в его желудке в полном соответствии с законом. Чью смерть он может назвать справедливой, а чью — нет. И дракон с грустью признал, что он не может этого сделать. Он не может сказать, кто был его добычей, кто лишь исполнением обязанностей, а кто — жертвой преступлений. Все они для его желудка были одинаково приятными. И все за его наслаждение заплатили болью. Это уже не изменить, не исправить. И таким же преступлением будет заставить доброго ангела причинить такую же боль самому дракону. Но и простить самого себя он никак не может. Обратившийся к дракону голос не исходит извне, он словно звучит внутри. И этот голос подсказал выход. Нужно лишь вспомнить. Каждую добычу, на этот раз ощутив всё с обеих сторон. Ведь в каком то смысле все они продолжают жить уже как часть самого дракона. И рексар стал вспоминать. Каждого. Во всех мельчайших подробностях. Лица, движения, прикосновения к ним языка, сжатия пищевода и сладкие ощущения полного желудка. Чтобы все эти жертвы ощутили всё это вместе с драконом. И одновременно с этим он стал также подробно вспоминать и многое другое. Первой была девушка мышь, всем сердцем верившая в своё предназначение. Вместе с ней Рексар вложил руки в влажную тёплую пасть молодого хищника, с ней он посмеялся над смущённым громкой отрыжкой, когда её при этом почти удушающе сдавили горячие слизистые стенки желудка. С ней же Рексар медленно задыхался в окружении кислоты, молча принимая жгучую боль. Эта боль, такая же часть её предназначения, как и ровное биение сердца хищника, внушающее на удивление знакомый покой. То же самое умиротворение испытывает дракон внутри у ангела уже второй месяц. После первой добычи были другие. Готовые уйти старики, проигравшие лотерею любители риска, отчаявшиеся заработать иначе и расплачивающиеся за своих родных. Много было и таких же искренних добровольцев, как та самая первая. Каждая добыча дракона принимала свою судьбу со смирением. Они отдавали себя богине, лишь изредка горюя об оставленной ими жизни или не понимая, как такое могло произойти. Никто не ненавидел дракона и не проклинал жестокий мир и его богиню. Только некоторые, слишком сильно цепляющиеся за свои жизни молили о избавлении от боли. И даже когда очередь дошла до настоящих жертв, дракон не нашёл отличий. Точно также проглоченные раздвигали упругие стенки его желудка своими телами, точно также они смирялись со своим скорым концом в жарких объятиях драконьего брюха. Точно также они вверяли себя богине, проходя очищение через омывающие их жгучие кислотные соки. Все жертвы до самого конца верили, что всё происходит по закону. Что нет никакой ошибки, что всё справедливо. Каким то образом Рексар точно также вспомнил смерть и своего напарника. После суда на этого дракона также наложили искажение, и прекрасный ангел с удовольствием на лице неспешно проглотил его. Неспешно и с некоторым усилием. Для него дракон был великоват, и одним глотком его к богине отправить бы не удалось. Но даже он, полностью осведомлённый о преступных деяниях старшего, точно также смирился со своим съедением. Он не нашёл это несправедливым. Но как дракон, он отказался сдаваться и стал бороться за свою жизнь до самого конца. Конец старшего Рексар тоже почему то вспомнил. Для преступника боль оказалась сильнее той, что испытывали жертвы дракона. Он позорно верещал, извиваясь в сжимающем его желудке его палача. Пока возникший из ниоткуда клинок цвета ночи не оборвал его жизнь, прервав мучения. Пронзённое сердце просто остановилось, и всё померкло. А вот проглоченный другим ангелом напарник Рексарра отказался принять милосердный дар. Для него чёрный клинок остался бесплотным и неощутимым даже пройдя сквозь сердце. В списке остались только две жертвы. И девушка кролик, тающая рядом с крылатой мышью, ничем не отличилась от прочих жертв. Единственное, она ради едва знакомой иномирянки отказалась поддаваться сну и осталась в сознании до самого конца, пережив ради неё больше боли. Но она эту боль выдержала точно также, как и вспомнивший эту боль дракон. Но вот с воспоминаниями чужеземки возникли проблемы. Вместо такой же чёткой картинки он начал ловить лишь обрывки образов и чувств. Страшные обрывки. Ужас от неизбежной смерти, невыносимая боль предательства. И омерзительное пренебрежение. Буквально, съели и забыли. Эти обрывки полностью затмили воспоминания о том, как крылатая была съедена драконом. Ощутив отвалившиеся крылья, дракон тоскливо взвыл. Ощутив сдавливающую тело плоть чужого желудка он начал отчаянно извиваться и отталкивать её от своего тела. Вкус смешанной с кровью желудочной кислоты едва не вызвал рвоту. А от удушливого зловония чужого желудка Рексарр обхватил морду лапами. Даже обрывки чужой памяти показались чрезмерно тяжёлыми. Он не обрёк девушку на это, его желудок только слегка напомнил о пережитых кошмарах. Рексарр снова попытался принять эти воспоминания девушки, потом ещё раз. И в итоге он понял, нужно сначала пережить более болезненное воспоминание той девушки, чтобы просто понять причину того ужаса перед съедением. И дракон вспомнил. С огромным трудом, то и дело теряя концентрацию из-за переполняющих его чувств. Он вспомнил школу. Такую же, в какой учился он сам, но в которой не охотился на других учеников. Первая его добыча была раньше, и свой голод он утолял вне стен школы. Девушка была там добычей. И не просто добычей, а особенно уязвимой. Она была одной из тех, кого внесли не в списки студентов, а в меню. Но девушка не знала об этом и старалась просто выжить. Дракон застал самое появление правила двенадцати. Ещё в виде негласного кодекса чести среди хищников. Для девушки же ничего такого нет. И даже соблюдая все правила, она не могла обеспечить свою безопасность. Неудачное стечение обстоятельств, и чьи то покрытые шерстью руки зажимают рот и утаскивают в тёмный пустой класс. Вот только хищница, симпатичная лиса тавр, хорошо знакома девушке. Это её подруга. И дракон чувствует, что это практически такая же добыча. Правила школы из воспоминаний девушки намного страшнее известных Рексарру. И сама школа тоже. Просмотреть всю жизнь девушки нельзя, но настолько глубоко въевшийся в разум страх не возникает после одного пугающего случая. Вот только этот случай не просто пугающий. Это начало кошмара. Лиса узнала свою подругу из числа зелёных. Но она не отпустила её. Для хищницы она лишь добыча. А мышь, при виде подруги не стала кричать, ожидая услышать её смущённый смех. Но вместо этого её голову обхватила слюнявая пасть, зажимая рот мягким языком. Хищница грубо и уверенно сорвала с девушки одежду и торопливо затолкала в горло. Никакого смирения перед неизбежностью судьбы, никакого ожидания встречи с богиней. Только ужас, обида, непонимание. Лиса оказалась глуха к просьбам, мольбам и последующим крикам. Лишь редкие стоны хищного наслаждения. Предательство подруги и полное равнодушие со стороны других зелёных ранит больше, чем острые когти или едкие соки желудка. А продолжающаяся вокруг жизнь показала Рексарру, в каком аду тогда жила несчастная. Урок биологии — подробное описание пищеварения хищников. И скрытое издевательство уже над хищницей. Так как речь про недоразвитых хищниках, подобных ей. Не только съеденную уже полностью забыли, но и её палач также уже вычеркнута из всех списков. Каждый час этого кошмара ломает душу девушки и её разум. Лишь драконье упрямство не позволяет точно также сломаться и Рексарру. Но он на пределе, он почти готов отвергнуть собственную природу хищника. Ощущения от переваривания заживо мало отличаются от тех, что Рексарр вспомнил ранее. Эту боль можно вытерпеть, если нужно. На мгновение мелькнуло более позднее воспоминание девушки. Тоже желудок, но боль намного сильнее. Боль такая, что девушка тогда сорвала голос от криков, а не лишилась его от вдыхания едких испарений. Но в другом воспоминании у девушки уже намного более крепкая воля, и она сама пошла на ту боль ради спасения кого-то очень близкого. Сейчас же самое худшее это душевные терзания девушки. Проклятия в адрес богини и её больного жестокого мира, мольбы о спасении, отчаянная жажда жить и сжирающее все силы отчаяние. Девушку бросает от одного вытесняющего всё чувства к другому, каждый раз немного по новому. И вырваться из этого замкнутого круга никак не выходит. У девушки нет опции наконец заснуть. Нет этого благословения богини, позволяющего в любой момент сдаться и окончить всё. Несколько раз девушка была зла и на хищницу. За то, что она продолжила игнорировать пока ещё живую подругу. Ни слов утешения, ни благодарности или похвалы за приятные ощущения. Даже ехидных подколок нет. Полнейшее равнодушие. Но такое же равнодушие со стороны других хищниц задело мышь ещё больше. Если сама лисичка окажется проглочена, точно также никто не придёт её утешить, пока она будет мучительно вариться в тесном тёмном котле чужого желудка. Мышь всё чаще возвращается к этой мысли. И ей больно так, словно её подругу уже начинают пожирать. Не осталось сил бороться и злиться, выгорела ненависть к богине, миру и хищникам. Девушка простила свою убийцу и сама признала, что её тело послужит на пользу подруге. После этого дракона охватила грусть. Ни одна его добыча не была такой. Не напуганной им или смертью в его брюхе. А способной простить за отнятое. И не только добыча. Может, его жертвы и уходили без ненависти к нему, но и по настоящему достойным он для них не был. Да и не старался. После этого дракон ощутил огромную жажду жизни и желание стать лучше. Не сдаваться, дышать, двигаться. Сохранить память о всех отнятых жизнях и не дать их забыть. Составить длинный список имён и помолиться за каждое… Дракон проснулся, готовый сражаться и бороться до конца, желающий стать лучше. Но увидев вокруг себя только едва различимые в красноватом свечении розовые складки на стенках желудка, он тяжело вздохнул. Его приговор означает, что он не покинет это место живым. А стать хоть немного лучше он сможет только доставив своему ангелу немного удовольствия и став для него хорошей едой. Даже если ей понадобится десять лет на то, чтобы его переварить. Но теперь она может его чувствовать. И когда рексарр начал гладить стенку желудка и осторожно тискать упругую складку перед собой, Мышь поблагодарила его за это. И спросила, чем его можно будет угостить на ужин. Из того, что сам дракон любит. Затем желудок немного сжался. И дракон понял, что девушка положила руку на живот и надавила. Гн тоже попытался ответить, уперев голову в упругую плоть и надавив. Мышь хихикнула, и сказала, что её рука с другой стороны. И дракон тоже посмеялся над этим. Лишающие права голоса чары исчезли. Но снаружи раздался голос другого ангела. Она говорит по телефону, и в её голосе начинает слышаться гнев. — Вы не понимаете меня? Вообще не слышите? Я вам уже пятый раз пытаюсь сказать, что вы вынуждаете ангела пойти против закона. И не букв на бумаге, а против её собственной природы… Поняла. Значит, буду делать свою работу. А вот с последствиями разбираться придётся вам. Удар трубки об рычаг разбудил двух девушек от ангельского сна. Школьный психолог, пытаясь справиться с собственными нервами стала готовить чай. Девушки с тревогой переглянулись. Сон помог им сблизиться и лучше друг друга узнать. В конце концов, кролик ради ангела оставалась в сознании в желудке дракона намного дольше обычно возможного для среднестатистической добычи. Для самой Мыши этот кошмар был уже привычным. Ангел подала девушкам тарелочки с похожими на сметану сливками, и те машинально стали их есть. — Эти наставники совсем… Они прямо распорядились, что из моего кабинета сегодня хищница выйдет с добычей внутри… Ничего, правило двенадцати никто не отменял, вы сможете привыкнуть к этому. Да и наш план ещё в силе. Нужно только ещё немножечко подготовиться. Сейчас достану жезл с чарами искажения и научу им пользоваться. И дам лекарство для тренировки горла. Ангел отодвинула висящий на стене портрет директрисы и открыла скрытый за ним сейф. Оттуда она достала небольшой жезл и коробку с флаконами ярко синего зелья. — Вот. Этот жезл настроен так, чтобы его мог любой использовать. Нужно лишь пожелать, чтобы добыча приняла пригодный для проглатывания размер. Не удобный и приятный, а именно что пригодный. Потому и нужно зелье. Оно отключает рвотный рефлекс и помогает контролировать все мышцы. Горло становится более эластичным и чувствительным. Прикосновения во рту и пищеводе также направляются в центр удовольствий, а потому из-за зелья поедание добычи становится очень похожим на секс. И поэтому это зелье выдают только по рецепту. Оно вызывает привыкание у хищников женского пола. Но это привыкание потом реализуется не с помощью обычного поедания, а намного более интимным взаимодействием с уменьшенной добычей. — Да ладно уж. Говорите как есть. Перед съедением хищница не сможет не воспользоваться добычей вместо вибратора, чтобы снова ощутить всё это. Для такого зелье вообще не требуется. Я уже видела, что тут показывают по ночным каналам для взрослых. Ровно то, что и у меня на родине. Разве что актёров, которые искренне радуются на съёмках, в этом мире легче найти. — Совсем забыла. Ты ведь старше своей подруги. Хотя вы обе совершеннолетние уже. То-что, а вот детей есть у нас строго запрещено по закону. За такое ангелы… Продадут к демонам. А уж те с мерзавцами развлекутся как следует. — Нам пора начинать, верно? — Да. Встаньте друг перед другом. Мышь, возьми в руки жезл и прикоснись шаром на его конце к груди Марианны. И вслух произнеси, что желаешь уменьшить её до подходящего размера. Да, называй при этом не по имени, а своей добычей. Не переживай. Правило двенадцати в силе, искажение и твой добрый желудок подарят ей несколько недель безопасного пребывания внутри. Особенность жезла. Искажение само по себе действует так, что для желудка хищника добыча имеет полный размер. А значит, времени и усилий нужно соответственно. Дополнительных чар для ускоренного поглощения нет. А ещё, нужно направить в жезл усилие воли. Просто слов для активации не хватит. Мышь встала перед Марианной, взяла жезл как нужно, прикоснулась его навершием к груди кролика и произнесла. — Желаю, чтобы добыча уменьшилась в размере до подходящего размера. Сначала ничего не произошло, и Мыши пришлось сосредоточиться и снова произнести эти слова. Жезл начал гудеть и вибрировать. Явно показывая что что-то идёт не так. Желание Мыши противоречит её словам, воля препятствует действию магии. И никто не успел ничего сообразить, как Мышь перевернула жезл навершием к себе и положила руку Марианны на его рукоять. На секунду уже принявшие вполне удобные размеры крылья девушки приобняли кролика. А затем Мышь уменьшилась. Одежда упала на пол, висящие на хвостах сумки также шмякнулись об паркет. И из-под школьной формы с трудом выбралась крылатая девушка ростом сантиметров тридцать. Жезл выпал из руки кролика и чуть не упал ей на голову, той пришлось отскочить в сторону. Взмах крыльями, и Мышь через тень переместилась на стол. — Извините. Я просто не смогла. Пусть сначала Марианна воспользуется правилом двенадцати. Если наш план не сработает, то мы хотя бы сможем ближе узнать друг друга, да и поделиться всем. Я узнаю, каково будет ей у меня в животе. А она сможет тоже побыть на месте хищницы перед тем, как… У кролика не нашлось слов. Да и у психолога тоже. Как она и предсказала наставникам, ей для выполнения их распоряжения придётся ломать волю будущей хищницы и заставлять её съесть предписанную добычу. Об охоте речи быть вообще не может. Колик взяла маленькую подругу на ладонь и поднесла к лицу. Она прижалась носиком к её груди и стала вдыхать запах полной грудью. Мышь в ответ прижалась лицом к меху кролика и тихо посмеялась. Дыхание девушки очень приятно пахнет сливками и морковкой. Затем она положила ладони между сомкнутых губ и коснулась кончиками пальцев твёрдых зубов. У кролика пересохло во рту. Она едва проглотила вставший в горле вязкий ком. Затем, ангел протянула ей крошечный флакон с зельем. Та отодвинула Мышь и выпила содержимое флакона. Жидкость ни капли не помогла справиться с сухостью во рту. Точнее, с липкостью. Мышь ощущает ровно такую же ситуацию в собственном рту. А ещё, в ней разгорается страх. Самый обычный страх перед съедением. Тот, с которым у всех местных помогает бороться уверенность в том, что всё это — правильно. Результат многовековой пропаганды и отлично отработанного воспитания добычи. — Милая, тебе надо будет как следует смазать меня слюной. Будет очень неприятно прилипнуть и застрять. — У меня во рту пересохло. Словно клея налили. — У меня тоже. Так боязно… Можно… Посмотреть там, потрогать. Я помогу себя смазать. Сердце так колотится в груди. И мысли всякие в голове глупые. Интересно, а среди зелёных встречаются похожие на комяков? Кролик улыбнулась и неуверенно открыла перед Мышью рот. Но перед тем как впустить её, она попросила в её черёд также разрешить посмотреть и потрогать всё. У других хищников такие просьбы только смех вызывают. А сами они полюбоваться красивой пастью перед съедением не дают. Потому что запугивать добычу не принято. А найти того, кто хотя бы от своего проглатывания сможет получить удовольствие довольно сложно. Кролика очень смущает и то, что за ней и Мышью очень внимательно наблюдает ангел. А сама Мышь внимательно рассматривает зубы и рот кролика, поглаживая изнутри бархатистый мягкий язык и гладкие щёки. Девушка чувствует, как дрожат руки её добычи, слышит как та пытается дышать спокойно, хотя у той вот вот случится настоящая паническая атака. Когда Мышь наклоняется и прижимается лицом к языку кролика, та чувствует солёный вкус слёз. И хотя по губам она не может прочитать то, что беззвучно проговаривает уменьшенная девушка, вполне понятен смысл этих слов. Ей очень страшно, она не хочет умирать. От этого кролику становится очень стыдно. Она теперь понимает, что для Мыши она была бы такой же. Для дракона Мышь стала ангелом защитником, а вот для кролика её вынуждают быть хищником. Прикосновения рук и вкус мягкой шерсти на языке очень нравятся Марианне. И хотя, хищницей она становиться не желает, но вот игриво и невинно лизнуть уши другого кролика или самой Мыши будет мило и приятно. Не есть, а просто пробовать на вкус. Сама Мышь в роль жертвы вживается очень глубоко. И приятно пахнущее дыхание её пожирательницы создаёт почти болезненный контраст. В сердце загорается надежда, что и желудок девушки будет хорошо пахнуть морковкой и сливками. Может, там не будет мучающего в кошмарах зловония переваренного сырого мяса, не будет сводящей скулы кислятины и крови с мокрой шерстью. Но при приятном запахе, перед глазами остаётся уходящая в тёмную глубину влажная плоть пищевода позади подрагивающей в ожидании глотки и колеблющегося языка хищницы. И пусть та пытается неловко утешить добычу и как-то её приласкать, это удаётся с трудом. Мышь придётся научить, что её добыча будет уходить легко, спокойно. Не совсем приятно, но и без невыносимых мучений и ужаса. А кролик, вместе с наблюдающим за всем ангелом, понимают что даже с правилом двенадцати, эта добыча будет страшно мучиться. Мышь не сможет не биться в животе кролика, не сможет не кричать. Ангелу пришлось отвлечься для кое какой бумажной работы. Марианну нужно перевести из её спальни, в спальню Мыши. Или наоборот. Любой вариант будет означать, что крылатая окажется без стайки других девочек. Впрочем, как и кролик. Отдельные спальни и парные комнаты также заняты. Подселить девушек к хищницам в этих комнатах тоже не вариант. Подобное подселение это своеобразная премия хищному студенту от наставников. И приговор для зелёной. Нельзя охотиться на соседок только в общих спальнях. Хотя, за Мышь можно и не беспокоиться. Та своим перемещением через тень может даже сбежать из желудка хищника. Ангел спросила про такую возможность, но та жестом показала обратное. Из замкнутого пространства прыгнуть нельзя. Кролику с большим трудом удалось набрать достаточно слюны для того, чтобы полностью промочить в ней Мышь. Да и та сделала уменьшенную девушку не столько скользкой, сколько липкой. Но даже такая смазка годится. А значит пора переходить к следующему этапу. Марианна ещё раз вдохнула запах своей добычи, до сих пор не веря в то, что у неё действительно есть такая возможность. Мышь теперь пахнет сливками и морковью, как и собственное дыхание девушки. А ещё, она немного пахнет больницей. Лекарствами, средствами для дезинфекции, бинтами. С нотками металла и какого-то горючего. Не автомобильного, а другого. Но это не собственный запах Мыши, а чей то на ней. Кролик едва заметно улыбнулась, не ощутив ещё и запах лисьей шерсти. Хотя Рыжая крылатую постоянно катает на спине, тискает и гладит как питомца. Собравшись с духом и вдохнув побольше воздуха, девушка подняла ладонь с сидящей на ней добычей так, чтобы голова той наконец оказалась в её горле. Мышь перед этим вытянула туда руки, так что горло девушки обхватило не только голову с круглыми ушками. Это оказалось очень приятно. До дрожи. Форма тела добычи, словно в глине, отпечаталась в центре удовольствия в мозгу кролика. И с новым глотком, когда трепещущая от едва сдерживаемого страха добыча вошла дальше, её форма также ещё глубже впечаталась в разум кролика. Опьяняющее чувство наслаждения почти заглушило голос совести. Ведь сама Мышь очень далека от удовольствия. Сжимающийся вокруг гладкий пищевод почему то заставляет девушку ощущать себя так, словно её хоронят заживо. И не закапывают, а заливают бетоном. Но Мышь старается быть хорошей добычей, законопослушной. А потому она не сопротивляется, не вырывается из придерживающей её ноги руки хищницы. Она лишь просит, чтобы та хоть иногда вспоминала съеденную парой слов благодарности за приятный обед. Мышь отчаянно боится, что её забудут после съедения. Кролик действует не спеша, глотая уменьшенную девушку примерно в таком же темпе, в каком она обычно грызёт морковку. Только она не жуёт, а лишь пытается движениями языка дать дрожащей от напряжения добыче немного ласки. И заодно намазать на мягкий короткий мех ещё немного липкой густой слюны из окончательно пересохшего рта. Горло кролика снаружи немного расширяется. Видно как при каждом глотке под мехом сокращаются мускулы пищевода. Внутри же Мышь немного отстраненно замечает, что анатомически хищница несколько отличается от человека. Дыхательные пути не пересекают гортань, а лишь соединяются с ней. Проглатывание добычи даже не прирождённому хищнику не мешает дышать. При этом кролик дышит часто и глубоко, стараясь выпускать часть воздуха и в пищевод. Гортань перекрывает выход воздуху и сжимает тело Мыши немного крепче. Воздух наоборот, раздвигает стенки пищевода и уходит в желудок. А при вдохе он выходит обратно, принося ещё больше запаха сливок, моркови и ванили. Хотя и с кислинкой от желудочного сока. Также отстранённо Мышь думает, как ей попросить ангела наделить её саму тем благословением богини, что позволит ей также дышать в процессе проглатывания добычи. Чтобы кролик уже в её горле не перекрыл своим телом проход для воздуха. Наконец девушка смогла закрыть рот, не перекусив добыче ноги. Те пока ещё торчат из её горла и немного шевелятся. Дёргаются, когда из попытки ласкового облизывания получается щекотка. В этот момент ангел подходит к девушке и проводит ладонью по её телу. От горла и до живота. При этом ангела едва не начинает трясти от напора принятых от добычи чувств. Ангел погладила уши кролика в принятом среди этих зелёных жесте поддержки и одобрения. Она усадила едва соображающую Марианну обратно в кресло и сунула ей в руки одну двух из нахвостных сумок Мыши. И её выпавший из кармана одежды пропуск. — Потом поможешь ей перенести оставшиеся вещи. Девушка попыталась засунуть карточку пропуска в один из многочисленных кармашков сумки. Но щёлкнувшая на её пальцах маленькая мышеловка заставила девушку ойкнуть и проглотить Мышь окончательно. Та ещё не достигла желудка, она лишь продолжила скользить по тугому пищеводу, пытаясь не оглохнуть от грохочущего совсем рядом сердца хищницы. Внутри этот звук ощущается всем телом, а не только ушами. После общего с Рексарром сна, Мышь начала чувствовать то же самое, что и правильная добыча на землях ангелов. Это не конец. Жизнь добычи станет продолжением этого непрекращающегося ритма жизни хищника. Тишина смерти никогда не наступит, просто две жизни станут одной. Но для Мыши это ещё не стало естественным, как для самой Марианны и других. Ей нужно приложить сознательные усилия и принять это. А сначала, вырваться из собственного кошмара, вход в который раскрылся вокруг вытянутых вперёд рук. Входя в желудок, Мышь начала погружаться в уже нагревшиеся и всё такие же густые сливки, одновременно с этим раздвигая нежные гладкие складки желудка и растягивая элпстичной тяжестью обволакивающие со всех сторон стенки. И хотя внутри более чем достаточно воздуха для дыхания, у Мыши возникло чувство, что она сейчас утонет. Она начала извиваться в пищеводе и толкать желудок кролика руками. А затем ей пришлось глотать набивающиеся в рот сливки, уже ставшие кислыми от желудочного сока. Этот вкус всё ещё должен быть приятным, но не для паникующей девушки. Мышь напилась проглоченной её хищницей еды до боли в животе, прежде чем ей удалось изогнуться внутри желудка и вынырнуть на поверхность. Вспыхнувшая от столь тесного замкнутого пространства клаустрофобия наконец привела к панической атаке. В голове Мыши не осталось практически ни одной связной мысли. Только бесконечный ужас, сильнейшая жажда жизни и стремление выбраться из этого склизкого упругого мешка… Ангел снова попыталась принять на себя все чувства добычи. Но выдержать это оказалось слишком тяжело. Опьянённому незнакомыми ощущению кролику сейчас нужно не сидеть перед школьным психологом, а в более родной обстановке спальни для девочек переваривать свалившийся груз удовольствия. — Всё хорошо. Через полчаса всё станет не таким ярким. Сможешь поговорить с ней, когда её паническая атака пройдёт. Нужно просто переждать самый пик. Я вас провожу до общежития. Ангел наконец открыла дверь кабинета. И едва сдержала очень злую усмешку при виде удивлённых лиц комиссии наставников. Выражение их лиц быстро начало меняться на более недовольное. И ангел наконец дала волю своему гневу. — Я вам говорила, что придётся хлебнуть последствий. Пока что всё проходит в рамках правила двенадцати. Но перед тем как вы тут опять начнёте, я покажу вам, что именно происходит. Ангел схватила за руку полного кобольда, самого младшего по званию в составе наставников. Она положила его ладонь на заметно покачивающийся живот кролика и произнесла заклинание обмена чувствами. Кобольд грузно осел на пол, упав в обморок. Назвав его слабаком, она повторила всё уже для эльфа — старшего среди наставников. Он с достоинством выдержал всё, хотя сдержать нервную дрожь он не смог. — Вы думаете, иномиряне все приходят из миров которые для зелёных лучше нашего? Это не так. Эта девушка пережила настоящий ад в своём родном мире до того, как стать ангелом. И вы хотите, чтобы она обрекла на это другую зелёную? Это ещё не считая того, что вы этого ангела едва не заставили пойти против её природы. Так вот, пока она не станет хищником и добычей этого мира и этой зоны, вы не будете вмешиваться в мою работу. Пока правило двенадцати действует на территории трёх высших школ, применение силы вами не требуется. Наставники расступились перед ангелом, и та проводила Марианну до двери спальни. На студентку гнев ангела не распространяется, а потому она не напугана, как оставшиеся позади наставники. Эти хищники, поставленные следить за тем, чтобы все проходящие через эту школу хищники оставались хищниками и не превращались в вегетарианцев, начали забывать, что их на это место поставили ангелы. Эти посты — не привилегия а обязанность. И за превышение полномочий или злоупотребление властью можно встретиться с ангельским гневом. Подруги встретили кролика с квадратными от удивления глазами. Они уже попрощались с членом своей стайки. Но и приставать к пока ещё невменяемой Марианне они не стали. Та сама через час смогла наконец ясно соображать, и дело едва не закончилось истерикой. Кролик рассказала, что её всё ещё должна съесть ангел иномирянка. Но ей так тяжело это сделать, что она настояла на том, чтобы сначала сама Марианна несколько раз её проглотила по правилу двенадцати. А потом уже кролику предстоит привыкать к тесному животику Мыши. И с обоими придётся усердно работать школьному психологу. Чтобы и Мышь смогла стать хищницей, и чтобы кролик для неё осталась хорошей едой и правильной добычей. Саму Мышь при этом пришлось выводить из её кошмара и непрекращающейся паники почти до поздней ночи. Даже ночующим в общей комнате хищницам с более старших курсов стало не по себе от такого. Мышь слишком страшно кричит и бьётся внутри живота девушки. Не, им знакомы и панические атаки, и клаустрофобия, и истерики впервые пойманных и не понимающих сути правила двенадцати иномирян. Только когда она наконец успокоилась и кое как поверила в свою относительную сохранность, Марианна смогла вытащить её с помощью сплетённой из толстой нитки верёвочной лестницы. А потом, трясущейся после пережитого крошечной девушке другие хищницы, после её рассказа о пережитом, долго объясняли, что ничего похожего не должно быть ни с ней, ни с предназначенной её желудку крольчихой. Да, будет немного больно, противно, и всё же страшно. Но любая паническая атака или истерика закончится быстро. Чуть больше времени понадобится добыче, чтобы потратить все свои силы на борьбу. После этого неизбежно приходит понимание. Выхода нет, конец неизбежен. И с этим приходит смирение. А иногда даже покой. Марианна также успокаивает Мышь. Она говорит, что в её желудке ей будет хорошо. Она потерпит небольшую боль и постарается порадовать подругу в эти часы и даже дни. Из-за неправильного наложения, снять чары искажения не получилось. А потому, на следующий день Мышь на занятия приехала сидя на голове кролика и держась за её уши. Естественно, Рыжей это не понравилось, и после того, как кролик встала на защиту ангела от свирепо щёлкающей зубами и рычащей хищницы, та с наглым весельем назначила своим питомцем уже Марианну. А совместный с мальчиками урок литературы едва не сорвался. Из-за слухов и рассказов о произошедшем с одним из самых прожорливых хищников со старшего курса, всем страшно оставаться с Титусом в одном помещении. Только когда белый дракон сделал ящера своим питомцем и усадил перед собственным пузом, а по просьбе Мыши Марианна села рядом с ними — в аудитории наступил хоть какой то порядок. Следующую встречу с психологом пришлось перенести. Из-за Рыжей. Она тяжело приняла то, как преподаватель общей магии наказал её за то, что она его проглотила и заставила читать лекцию из её живота. И когда выяснились подробности, Лису объявили выговор. Это в его регионе маги могут устраивать показательные поедания. На землях ангелов подобная жестокость недопустима. Делать то, что он сделал допускается только если наблюдатель имеет большой научный интерес и искренне желает видеть и ощущать всё это. После пары сеансов Рыжая снова стала язвительной, хулиганистой и большой любительницей розыгрышей. Мышь тоже изменилась. Она стала незаметной, тихой, и очень осторожной. Такой же, какой она была в родном мире. А вместе с ней и Марианна стала немного чрезмерно соблюдать правила безопасности. Наставники слишком сильно напомнили Мыши хищников её мира. И она заразила своим страхом подругу. Ведь наставники вполне способны из мелкой мстительности или для избавления от неудобств подстроить охоту на кролика. Изменения в поведении не остались незамечены. И наставники вновь приняли меры. Один из их числа привёл подруг в кабинет ангела, попросив им помочь справиться с растущей у них паранойей и манией преследования. Да, наставники присматривают за хищниками и избранными ими зелёными. И если добыча занята, то слишком активных охотников и охотниц предупреждают. А сейчас ещё и Рыжая то и дело устраивает хищникам подлянки, срывая им охоту и вынуждая серьёзнее относиться к делу. Впрочем, её шуточки и зелёных не оставляют беспечными. Но Мышь действительно слишком сильно боится. Этот наставник — лис кицунэ — не был свидетелем того разноса, что ангел устроила его коллегам, он считает Мышь просто слишком напуганой хищниками. Он её жалеет. Но не вычёркивает из списка потенциальной добычи. Если ему придётся выбирать добычу из студентов, и если его выбор цели падёт на неё, никаких поблажек не будет. Наоборот, это будет хорошая охота. — Да, она действительно имела очень неприятный опыт с хищниками. Иномирянка, из худшего во всём двойника нашего мира. А здесь её в хищники записали из-за её природы. Скорее даже вопреки. Ей придётся это испытание пройти. Но сначала нужно исцелить её душевные травмы, чтобы она хотя бы смогла понять и принять то, что для добычи значит охота. В этом мире, а не в её. Наставник, мне может понадобиться ваша помощь. — Да, госпожа? Но я мало смыслю в психологии. — Зато, вы можете показать им всё, как обычный хищник. Я не смогу, из-за её мира и своей природы. Сами понимаете, их наказывать не за что, а потому для них такой сеанс терапии будет вреден. А вот вы, наставник… Сможете дать им возможность хотя бы внешне смириться. Да и если ситуация выйдет из-под контроля, вы Мышку подстрахуете. Не дадите ей встретиться с нулевым пределом. Да и её подруга поможет… Это худшая часть в моей работе. Убеждать хищника принять его первую добычу. Они всегда очень сближаются перед тем, как кто-то отправляется к богине. А с ними ещё труднее будет. — Как я понял, мне нужно будет воспользоваться правилом двенадцати для этих двоих? — Да. И пару дней им придётся посещать занятия с вашей помощью. То есть, у вас в животе. — Разве, правило двенадцати не ограничивает время пребывания внутри? После учебной охоты добычу выпускают при первой возможности. А не удерживают долго, принуждая к покорности и смирению в конце. — Обычно это так. Но в этом случае ситуация другая. Нужно чтобы перегорели все истерики и панические атаки. Да и нулевой предел тоже приходится учитывать. — А что такое, нулевой предел? — Это, если обобщить, то что обрывает жизнь добычи. Третий предел это когда добыча переварена заживо. Второй это когда тело отравлено попадающими в кровь из желудочного сока веществами. Первый предел это болевой шок. От него спасает благословение богини, но не всегда. А нулевой, это когда от слишком сильного страха разрывается сердце. Или когда хищник загоняет добычу до смертельного истощения. Для тебя, Мышка, есть все шансы встретиться с нулевым пределом. Наставник поможет научиться его преодолевать. Это, конечно, очень далеко от милосердия. Но он своей магией может заставить твоё сердце биться медленнее и спокойнее. И сможет его запустить в случае остановки. — Всё как обычно по правилу двенадцати. Я вас проглочу и буду тихонько переваривать. Как любой хищник свою добычу. Но магия замедлит процесс, и я вас выпущу до того, как вы получите серьёзные повреждения. Искажение сделает вас крепче. А я свой желудок приторможу. — Понятно. — С дрожью в голосе ответила Мышь. — А можно в начале я попробую научить Марианну быть хорошей добычей? Вы позволите нам рассмотреть вашу пасть, потрогать? — До наложения чар или после? — Конечно после. С подругой будет всяко удобнее смазаться слюной перед отправлением. Ведь хорошая добыча и входить должна легко и гладко. — А если и сам хищник при этом будет как следует наслаждаться, то и нам потом будет чуточку легче. Может, после такого хищник будет иногда вспоминать съеденных с добрыми чувствами. Может и богине молитвы обратит, поблагодарит за всё. Лис фыркнул и чуть не расхохотался, услышав столь наивное пожелание. Но затем он положил руки на плечи девушек. — Я не забываю никого. Пока душа добычи проходит через моё магическое ядро, с ней можно о многом побеседовать. Да и другие хищники, когда их не видят, часто разговаривают со своей добычей. Словно они ещё там, а не ушли к богине. Не все, но многие. Если за успешную охоту благодарят богиню, то вот за остальное благодарности обращают к добыче. Мы не дикие животные, чтобы без чувств просто пожирать мясо таких же как мы. Конечно, есть исключения, но с ними работают ангелы. Но если так хочется, я дам вам поиграть у себя в пасти. Если не страшно. — Страшно, это не то слово. Но такие вот игры помогают привыкнуть и успокоиться. Любой внезапный страх заканчивается быстро. Просто, съедают почти всегда быстрее, и от этого страх только нарастает. Я сама очень испугалась, когда меня буквально отдали ей. А когда Мышь раскрыла свои крылья, то и вообще чуть в обморок не свалилась. — А я подумал, что ты оборотень. Это у них чаще всего такие сложности. Они слишком близки к добыче. И вы двое готовы на время стать добычей для меня? Учтите, от обычной еды я ради вас не стану отказываться. У меня завтра встреча.