Нед
Они пришли к нему без предупреждения: слуги, одетые в обычную одежду. В свете их факелов он заметил тряпки и вёдра с водой. Настал день суда. Он не сопротивлялся, когда они отмывали его, лишая последнего достоинства и обращаясь с ним гораздо менее бережно, чем обычно обращаются с собственной лошадью. Он не сомневался, что Серсея хотела, чтобы его унижение было как можно более сильным. Она, вероятно, вызвала бы его в суд в его нынешнем состоянии, если бы не вонь. Это доказывало, как мало она о нём знала. Он был человеком, рождённым войной, который потерял своего отца, брата и сестру — быстро и одного за другим. Если королева думала, что грубое обращение сломает его, то она, конечно, была не так умна, насколько считала себя таковой. Его руки были связаны; городской стражник почти тащил его по подземелью. Нед поразился пройдённому ими расстоянию, задаваясь вопросом, насколько далеко простирается это пространство на самом деле. Учитывая историю Красного замка, он не сомневался, что когда-то оно было до краёв заполнено заключёнными, заложниками и тому подобным. Какая-то мрачная часть его сознания предсказывала, что это вполне может повториться. Естественный свет, который ударил ему в глаза, когда он, наконец, вышел из темноты, был ослепительным. Нед на мгновение замер, закрывая обзор руками, но для его охранника это было слишком долгим ожиданием. В доказательство того, как долго его держали в таких ужасных условиях, стражнику понадобился всего лишь один резкий рывок за верёвку, связывающую его руки, чтобы сбить Эддарда Старка с ног. Это было печальным напоминанием о том, как низко он пал за столь короткое время. — Вставай, — рявкнул стражник, как будто он был чем-то устрашающим. Нед встретился с ним взглядом; в нём нарастал холодный вызов, которого он не испытывал со времён своей юности, когда правили Таргариены, а его друг ещё не был королём и не умер. Этот юноша в доспехах знал бы, что он хотел напугать не какого-то простого простолюдина, а лорда Винтерфелла и Хранителя Севера. Нед медленно поднялся. Он был выше его, но стражник не выглядел ни испуганным, ни впечатлённым. Возможно, они оба знавали лучшие времена. — Двигайся, — сказал юноша. Нед просто посмотрел на него. Он не мог быть намного старше Робба. Робб, его старший сын, один дома со своими младшими братьями, исполняющий обязанности лорда Винтерфелла. Нед не сомневался, что он созвал знамёна. Хотя ему и хотелось, чтобы Робб так и поступил, он не мог отрицать, что его сын был прав. Разве он сам не поступил так, когда его собственная семья была здесь, в Королевской Гавани, в таком же затруднительном положении? Были ли его дети обречены жить прошлым, которое он так старался забыть? — Я сказал, иди, — продолжил стражник, взмахнув рукой, как будто собирался ударить его по лицу. Однако рука в перчатке схватила его за запястье, позволяя Неду избежать дальнейшего смущения. — Хватит. — Сир Барристан Селми говорил тихо, но с властностью, которая выявила в стражнике юношескую натуру. Его глаза расширились, а рот открылся с громким хлопком. Всё, что смог сделать стражник, это кивнуть, когда Барристан сменил его. — Дай им немного власти, и внезапно они все станут лордами, — заметил Барристан, наблюдая, как юноша уходит. — Хотел бы я сказать, что такого раньше не было, но я ужасный лжец. Нед выпрямился. — Тебе не следует так со мной разговаривать. В конце концов, ты защищаешь тех, кто обвиняет меня. — И я буду продолжать делать это до последнего вздоха, — ответил Барристан, бросив короткий взгляд в его сторону. Он выглядел великолепно в доспехах Королевской гвардии и белом плаще, мерцающем в лучах раннего утра. Намного лучше, чем он сам, был уверен Нед. — Это не значит, что я не могу поверить в свои собственные истины. Среди нас есть те, кто знает, что то, в чём вас обвиняют, — не что иное, как ложь, направленная на то, чтобы поддерживать цепочку событий. — Я не думаю, что кто-то из них будет свидетелем на суде, — сказал Нед, проявляя редкое для него чувство юмора. У него всегда лучше получалось шутить, когда на кону стояла его жизнь. — Боюсь, что нет, лорд Старк, — сказал Барристан. — Вы совсем одни в этом месте. Как ни странно, эта мысль была утешительной. Это означало, что его дети были далеко и не могли быть использованы против него или их брата, если бы тот решил что-то предпринять. Если бы ему пришлось умереть в одиночестве на Юге ради их безопасности, он объявил бы о своей вине всему королевству. Сир Барристан всегда был благородным рыцарем и сейчас позволил Неду беспрепятственно пройти в тронный зал, находясь рядом с ним. Хотя его руки всё ещё были связаны, верёвка была перерезана, что позволило ему войти с некоторым достоинством. Сотни лиц, которых он не знал, одновременно повернулись к нему. Молодые лорды и леди, с чьими отцами и дедушками он когда-то встречался, сражался бок о бок или даже против них, смотрели на него обвиняющими и озадаченными взглядами. Стражники молча стояли по обе стороны от него, глядя на что угодно, только не на него, и удерживали линию между обвиняемым и галереей. И в конце всего этого стоял Железный трон и львы, которым он должен был быть брошен. Джоффри, которого, как он предполагал, уже короновали с тех пор, как он был заперт, сидел на Железном троне, выглядя ещё более мальчишкой, чем когда-либо, поскольку трон власти будто грозил поглотить его. Серсея стояла справа от него, всё ещё одетая в чёрное, хотя на лифе её платья был вышит большой красный лев. Самодовольное выражение на её лице лишь немного ослабло, когда она поняла, что его не потащили в суд так, как ей хотелось бы. Нед получил от этого некоторое удовлетворение. Слева от Джоффри, однако, открылось неожиданное зрелище. Янос Слинт, командир городской стражи, занял почётное место. Его ухмылка была, пожалуй, ещё более невыносимой, чем у Серсеи. Барристан вернулся на своё место рядом с мальчиком-королём, оставив Неда стоять в одиночестве перед троном. Они даже не поставили кафедры для свидетелей. Никто не ожидал, что этот процесс затянется надолго. — Лорд Эддард Старк, — начал Джоффри, чувствуя себя слишком уверенно в своём троне власти. Он совсем не походил на мальчика, только что потерявшего отца. Хотя Нед полагал, что Роберт никогда не был хорошим отцом ни ему, ни кому-либо из его предполагаемых детей. В Долине жила незаконнорождённая девушка, к которой он когда-то привязался, давным-давно, когда она была его первенцем, но, как и ко многому другому, его интерес к ней угас. — Вы обвиняетесь в цареубийстве, в убийстве моего отца, короля Роберта Баратеона. Признаёте ли вы себя виновным? Нед посмотрел на трёх человек, уставившихся на него. Что за фарс. — Меня будет судить мой обвинитель? — спросил он, переводя взгляд с Серсеи на Джоффри. Королева ухмыльнулась. — Вы обвиняетесь сиром Боросом Блаунтом из Королевской гвардии. Конечно, именно им. — А что насчёт этого человека? — Нед указал на Яноса. — Разве меня не должен судить настоящий лорд? Лицо командующего покраснело от такого пренебрежения. — Я назначен лородом Харренхолла за мою роль в пресечении ваших предательских планов. Скорее, за его роль в уничтожении его людей. Какой мужчина гордился тем, что убивал слуг и септ? Улыбка Серсеи стала шире. — Леди Уэнт передала замок моему отцу несколько дней назад. Нед думал на этом закончить, просто позволить им покончить со всем этим, хотя и сомневался, что они действительно казнят его сразу. Без его дочерей у Серсеи не было никого, кто мог бы держать Север в страхе, кроме него. Но Нед не был дураком. Ни один сценарий не мог закончиться тем, что он покинет Королевскую Гавань, даже если бы он потребовал испытание поединком. Если ему посчастливится выжить в схватке с кем-нибудь из Королевских гвардейцев, он не сомневался, что нож в темноте рано или поздно найдёт его. Боги небесные, он действительно стал параноиком. К сожалению, слишком поздно для него самого. Он выпрямился, полный решимости довести дело до конца. Возможно, он сыграет в эту игру. — Я не виновен в преступлениях, в которых меня обвиняют, — заявил он, глядя Серсее в глаза. — Начинайте свой судебный процесс. Час за часом, свидетель за свидетелем, всё одно и то же. Мужчины и женщины, которым заплатили или запугали, чтобы они дали показания, сплетали истории о ревности лорда Старка к Роберту, о том, как он мечтал о троне и сожалел, что позволил такому человеку, как его друг, не только занять его, но и осквернить тем, как он управлял своим народом. И хотя Серсея не произносила ни слова, каждое будто слетало с её губ. Он слышал, как её голос, нежный и подлый, произносит слова по слогам. Какой гордой она, должно быть, была. Он выдерживал каждое обвинение одним лишь взглядом, сосредоточившись скорее на том, чтобы оставаться на ногах, поскольку его энергия угасала. Его глаза были устремлены на вершину Железного трона, едва замечая светлые волосы мальчика-короля внизу. Это напомнило ему о том, как он впервые вошёл в замок и обнаружил, что Безумный король мёртв, а Джейме Ланнистер восседает на троне с таким же безразличием, с каким сейчас его сын. Скорее всего, в этот самый момент этот человек находился в Речных землях, сжигая их за то, что они сделали с его братом. Король Роберт, возможно, и приказал освободить Тириона, но Нед никогда не ожидал, что Джейме последует любому другому указу. Несомненно, слухи о кончине короля уже распространились, поэтому Тайвин был волен поступать, как ему заблагорассудится. Его внимание вернулось к процессу, только когда Мизинец выступил в качестве свидетеля. От него он тоже не ожидал ничего хорошего. Возможно, он и был «другом» Кейтилин, но лорд Бейлиш только выигрывал от того, втащив его имя в грязь. — Лорд Бейлиш, — начал Джоффри с не меньшим энтузиазмом, чем в начале. — Что вы можете добавить к обвинениям, которые суд ещё не заслушал? От того, как мужчина посмотрел на него, у Неда по спине пробежал холодок. — Ваша Светлость, — сказал он с поклоном. — Хотя я не сомневаюсь в обоснованности обвинителей, в их искренней вере в то, что они говорят, я бы сказал, что не верю, что лорд Старк совершил это преступление по указанным причинам. В толпе послышался ропот. Нед почувствовал, как волосы у него встают дыбом. Янос выпрямился на своём месте. — Вы утверждаете, что лорд Старк невиновен? — Конечно, нет, лорд Янос, — ухмыльнулся Мизинец. — Я действительно верю, что он убил нашего доброго и милосердного короля, но не из зависти. Северяне не склонны к подобным поступкам, по крайней мере, к югу от Перешейка. Нет, его мотивы гораздо проще. Его клинком двигал гнев, предательство, ярость отца. Нет. Он не мог. — Мы все знаем, как его дочь, Мира, похожа на покойную Лианну. И, без обид для вас, моя королева, он всё ещё тосковал по своей давно умершей невесте. Серсея смогла только кивнуть, её печаль превратилась в бледную маску. Нед видел с трудом скрываемое коварство. — Это правда. Мой муж часто жалел, что она не на моём месте. — Неудачный выбор со стороны отца, — добавил Джоффри. Мизинец кивнул. — Девочка знала, что может мне доверять. В конце концов, я хороший друг её матери, и ей не к кому было обратиться в трудную минуту. Она предупредила, что её отец никогда бы этого не понял и, без сомнения, лишил бы жизни своего друга, если бы узнал. Она надеялась, что я смогу всё уладить. — Что это? — спросил Нед, повысив голос. — Что ты делаешь? — Обвиняемый будет хранить молчание, — произнёс Джоффри, и его голос эхом разнёсся по залу. — Если к нему не обратятся напрямую. Мизинец самодовольно посмотрел на Неда. — Простите меня, Ваша Светлость, но король Роберт был одиноким человеком, по его собственному мнению, а Мира Старк… наивная душа. Она не хотела корону, только его. — Хватит! — закричал Нед. Кровь его закипала. Он сделал шаг вперёд, но наткнулся на острия мечей Городской стражи. Сир Барристан спустился с возвышения и встал рядом с ним. Он на мгновение встретился с ним взглядом; он знал правду. Но они никогда не позволили бы ему дать показания. — Сир Барристан, — окликнула Серсея. — В следующий раз, когда лорд Старк заговорит, заткни ему рот кляпом. — Я посоветовал девушке покончить с этим, — продолжил Мизинец. — Король никогда бы не сделал этого сам. Но она утверждала, что любит его, и что если заставить её уехать с Ренли, это только разобьёт ей сердце. А потом… она спросила, могу ли я раздобыть Лунный чай. — ХВАТИТ! — проревел Нед, и его голос разнёсся по всей комнате, заглушая все перешёптывания, которые начались из-за обвинений Мизинца. В дальнем углу комнаты Варис повернулся, чтобы уйти. Это была его дочь, его милое, драгоценное дитя, которое не сделало ничего, чтобы заслужить гнев каждого человека в этой самой комнате. Её единственным преступлением было то, что она была похожа на одну мёртвую женщину, и всё, что она когда-либо делала, — это пыталась избавиться от этого сравнения. А теперь они похоронят её вместе с ним. Он подводил её на каждом шагу с тех пор, как они прибыли в Королевскую Гавань, и он подвёл её, отослав прочь. Нед даже не знал, удалось ли ей вернуться домой. Она была потеряна, как и другие его дочери. Но в этом он не мог подвести её, просто не мог. — Если хотите моего признания, то вы его получите! — закричал Нед, пока Барристан удерживал его. — Я убил Роберта Баратеона!~***~
Санса
Она наблюдала, как по полу бегает крыса. Она грызла кусок хлеба, упавший со стола накануне вечера. Когда Санса впервые увидела её, она закричала, а Сирена закрыла ей рот, опасаясь того, что могло последовать за её криками. Но в конце концов никто не пришёл. Никому не было до этого дела. В Блошином Конце все тебя игнорировали. Санса свернулась калачиком на своей кровати, которая представляла собой нечто вроде подстилки из сена на кирпичной кладке, приподнятой над полом ровно настолько, чтобы она могла считать себя в безопасности от крыс. Её ноги были спрятаны под платьем, тем самым, что было на ней в тот день, когда она сбежала. Сирена принесла ей «подходящую одежду» для Блошиного Конца, но Санса не могла заставить себя надеть её. От одной мысли ей хотелось плакать. Крыса уже достаточно освоилась в окружающей обстановке, чтобы сесть и приступить к еде. Она бросила в её сторону пучок соломы, наблюдая, как маленькое существо на мгновение запаниковало, прежде чем начать изучать новый предмет. Маленькое лезвие пролетело через всю комнату и вонзилось в грудь крысы. Тварь даже не пискнула перед смертью. — Не играй с паразитами, — сказала Сирена, подходя к мёртвому существу, чтобы забрать своё оружие. Опустившись на колени, она встретилась с ней взглядом, но Санса решительно смотрела сквозь неё. — Всё ещё молчишь? — Санса моргнула. Сирена вздохнула. Она проплакала несколько дней подряд и потеряла всякое представление о времени. Дни были жаркими, ночи — морозными, и Сирена даже половину времени не проводила в крошечной лачуге, в которой она заставляла сидеть Сансу. В любой момент кто-нибудь мог войти и забрать её, и всё же служанка её сестры настаивала, что это самое безопасное место. Безопасное? Что было безопасным? По крайней мере в Красном замке ей было бы тепло, и кормили там хорошей едой, а не каким-то чёрствым хлебом, который, казалось, нравился только крысам. Там она могла принять ванну и спать в удобной постели, и её отец был где-то там. Он, конечно, уже поговорил бы с Джоффри и всё прояснил. Возможно, он даже ищет её в этот самый момент. Конечно, когда она довела эти идеи до сведения Сирены, служанка только усмехнулась. По её словам, её отец был в тюрьме и Джоффри собирался отдать его под суд. Санса отказывалась ей верить. — В какой-то момент тебе придётся заговорить снова, — сказала Сирена, собирая свои вещи. Она повязала голову шарфом и спрятала несколько лезвий в складках своего платья. — Твоя сестра всё ещё числится пропавшей, но до меня дошли слухи о маленьком мальчике, который бегал по округе с необычным лезвием. Возможно, это она. Я вернусь с наступлением темноты. А потом она исчезла. Санса на мгновение уставилась на дверной проём, прислушиваясь к шагам людей, снующих взад и вперёд за пределами лачуги, и поднялась. Она медленно подошла к двери, которая очень вряд ли была сделана из цельного дерева — с множеством щелей, через которые любой мог заглянуть. Только через час она выглянула наружу, хотя смотреть было особо не на что. Это был переулок или, возможно, просто очень узкая дорога. Она не знала, как всё устроено в Блошином Конце. Напротив неё в стене были две такие же ветхие двери, а между ними стоял мужчина, загорелый от долгого пребывания на солнце. Он был одет в лохмотья и размахивал чашкой перед каждым прохожим. У него не хватало нескольких зубов. Санса чуть не вскрикнула, когда он перевёл взгляд на дверь и каким-то образом встретился с ней взглядом. Она прижала обе руки ко рту и закрыла глаза, желая, чтобы он ушёл. В Красном замке никогда не было таких ужасных людей. Только прекрасные дамы в красивых платьях и рыцари, чьи доспехи сверкали на солнце. Как кто-то мог думать, что это место может быть лучше? Когда она осмелилась снова выглянуть за дверь, мужчина снова принялся трясти чашкой, но в глубине её души он всё ещё наблюдал за ней. С неё было достаточно. В момент полного отчаяния Санса распахнула дверь своего убежища и выскочила наружу. Мужчина тут же бросился к ней, тряся чашкой и ухмыляясь. Он весь истекал слюной, и от него пахло чем-то гнилостным. Санса взвизгнула, проталкиваясь мимо него в переулок. Все вокруг, мужчины и женщины, которые были ещё более грязными, чем она считала возможным, оборачивались на неё, и их взгляды были пугающими. Некоторые смеялись, другие хватали её за подол платья, но она двигалась слишком быстро, чтобы кто-либо успел ухватиться за неё. Они кричали ей вслед ужасные слова, от которых предостерегали её мать и септа. На мгновение Санса подумала повернуть назад и вернуться в знакомое место. Каким бы ужасным оно ни было, оно было таким знакомым. Но как только Санса повернула голову, чтобы оглянуться на переулок, она поняла, что заблудилась. В ужасе она поворачивала то в одну, то в другую сторону и сбилась с пути. Все двери выглядели одинаково, все люди были одинаково ужасного вида. Насколько большим может быть Блошиный Конец? Неужели она застрянет здесь навсегда? Маленькая фигурка налетела на неё, отбросив Сансу в ближайший прилавок. Опасаясь худшего, она начала бить того, кто это был, пока он не начал сопротивляться, визжа голосом, который был ей слишком хорошо знаком. Санса схватила за запястья того, кого сначала приняла за маленького мальчика, но тут же узнала серые глаза, смотревшие на неё в ответ. — Арья? Её младшая сестра прекратила сопротивляться. — Санса? — Ты вся в грязи. — Ты вся в крови. — Арья замолчала. — Это… — Септа Мордейн… она… Санса не смогла закончить мысль. Они обнялись, прижавшись друг к другу, как будто от этого зависели их жизни. Санса не могла вспомнить, когда в последний раз обнимала свою сестру искренне, а не потому, что их мать или отец заставляли их делать это в качестве какой-то формы наказания. Но прямо сейчас Арья, возможно, была самым замечательным человеком, которого она когда-либо видела. Она с трудом узнавала свою сестру в бриджах и грязной тунике. У неё было такое выражение лица, словно она наткнулась на лужу грязи и искупалась в ней. Но каким-то образом она сохранила свой дурацкий маленький меч, который, по её словам, подарил ей Джон. Ей было интересно, чувствовала ли себя Арья с ним безопаснее в этом месте. — Ты должна пойти со мной, — сказала Санса, когда они отстранились. — Я возвращаюсь в Красный замок. Арья покачала головой. — Я туда не вернусь. Они убили Сирио. — Кому какое дело до твоего учителя по танцам, Арья? Нам здесь не место. Мы дочери десницы короля. Её младшая сестра внезапно вскочила, широко раскрыв глаза. Она всегда так выглядела, когда мать звала её по имени, обычно потому, что та забывала сделать что-нибудь по хозяйству; она предпочитала проводить время стреляя из лука и заставляя их брата завидовать. — Нам пора идти. — Что ты имеешь в виду? — Отец! — крикнула Арья, протягивая руку. — Они уводят его в Септу Бейлора. Несмотря на своё маленькое телосложение, Арья быстро потянула Сансу и бросилась прочь, как только её сестра твёрдо встала на ноги. Санса застонала и побежала за ней, внезапно забыв, что всё ещё находится в самом ужасном месте, в котором когда-либо бывала. Казалось, она была в Винтерфелле и снова преследовала свою сестру после того, как та что-то сломала. Толпы редели, и люди обращали все меньше и меньше внимания на молодую девушку, одетую в красивую одежду. Они были больше озабочены звоном колоколов вдалеке и толпами, собравшимися в дальнем конце улицы. Вдалеке Санса разглядела Красный замок, возвышающийся над маленькими домами. Один только его вид был для неё утешением. Они подбежали к краю толпы, где Арья немедленно взобралась на статую, чтобы лучше видеть. Санса наблюдала за ней, нервничая, когда её снова оставили одну. Даже если бы она захотела подняться, чего она не сделала, её платье никогда бы этого не позволило, оставляя её среди простолюдинов. Над толпой, на широких ступенях, ведущих в септу, Санса разглядела королеву и Джоффри. Оба они выглядели великолепно в одинаковых красных нарядах, но Джоффри выделялся больше из-за золотой короны на голове. «Теперь он король», — вспомнила она. Его отец был убит. А её отец… Он стоял ниже них. На одно короткое мгновение её сердце воспарило, Санса полностью поверила, что его вот-вот простят за преступление, которого он явно не совершал. Но потом она увидела, как он стоит, такой слабый, со связанными руками. И тогда один из стражников заставил его опуститься на колени. Нет. Они не могли. Что они делали? Её отец был десницей короля! Лучший и верный друг Роберта! Он сражался бок о бок с ним, сражался за Королевство; он должен был стать отцом Джоффри, когда тот женится на ней! Это было неправильно. Всё неправильно. Этого не могло случиться, просто не могло. — Нет, они не могут! — закричала Арья, хватая свой маленький клинок и ныряя в толпу. Санса не последовала за ней. Нет, она поступила наоборот. Она попятилась, как можно дальше. Это было неправильно. Всё неправильно. Джоффри никогда бы. Он не мог. Но он сделал. — Лорд Эддард Старк признался в убийстве моего отца, Роберта Баратеона! — крикнул Джоффри, и его голос эхом разнёсся по двору. Как сладко он звучал для неё когда-то. Теперь он верещал у неё в ушах. — И за этот отвратительный поступок я лишу его головы! Санса наблюдала, как сир Илин Пейн поднимается по ступеням с её собственным фамильным мечом в руках. Нет. Пожалуйста. — Глупая девчонка! На её плечи был накинут плащ из колючей коричневой ткани, скрывавший цвета её платья. Сирена появилась рядом с ней, её тёмные глаза горели. — Я сказала тебе остаться! — закричала она, тряся её за плечи. — Где твоя сестра? Я видела её. Куда она ушла? Санса едва заметила женщину, её взгляд был прикован к ступенькам. — Они не могут… они… Сирена посмотрела на ступеньки и попыталась развернуть её. — Мы должны идти. Ты не должна смотреть. — Мы должны помочь ему, пожалуйста. Служанка обхватила лицо Сансы ладонями, пристально глядя ей в глаза. — Послушай меня, Санса. Мы не можем спасти его. Никто не сможет. Слёзы застилали ей глаза. Это не могло быть правдой. Этого просто не могло быть! Её отец был лордом Винтерфелла! Она была будущей королевой Семи королевств! Этого просто не могло быть правдой! А затем она услышала взмах меча и неистовые крики кровожадной толпы.~***~
Мира
Было время, когда Мира думала, что из-за неё убили её отца. Когда ей было четырнадцать лет, Нед Старк взял дочь на вечернюю прогулку верхом. Робб надулся, как маленький мальчик, каким он и был, но, услышав от их отца, что он отвечает за Винтерфелл, пока их не будет, он выпрямился и принял самый мрачный образ лорда. Мире он показался довольно глупым, но она не стала дразнить его за это, хотя бы потому, что там был их отец. Они спокойно ехали по густому лесу, позволяя своим лошадям осторожно пробираться сквозь заросли, разговаривая о том о сём. В тот день у него не было никакой особой причины приглашать её куда-нибудь, кроме желания провести с ней немного времени. Имея шестерых детей, она представляла, что трудно оставаться наедине с кем-то одним, особенно с ней, поскольку Робб всегда был практически привязан к ней. Она не могла вспомнить, кто предложил устроить гонку, но воспоминание о лукавой улыбке отца подсказало, что именно он. Это был один из редких моментов, когда он свободно рассказывал о своих брате и сёстре и о том, как они однажды мчались по лесу, безрассудные и гордые. Конечно, Брандон никогда не выигрывал. Он был крупным, и его скакун был таким же. Волчий лес был создан не для таких, как они. Но Лианна и её скакун могли передвигаться по извилистым зарослям гвардейских сосен так, словно родились среди этих деревьев. Мира, всегда стремившаяся воспользоваться моментом беззаботного общения со своим отцом, помчалась вперёд на Буре. В тот момент, прокладывая себе путь через Волчий лес, она не возражала против того, чтобы быть похожей на Лианну. Ветки, полные иголок, хлестали её по лицу и прилипали к волосам, когда она летела по покрытым мхом камням, но с таким же успехом это могли быть перья. Она ничего этого не замечала, ощущая лишь растущее удовлетворение, когда вырвалась из-за деревьев, одержав явную победу. Повернувшись лицом к своему опытному противнику, Мира с удивлением обнаружила, что отца рядом с ней нет. На мгновение она решила расстроиться из-за него, как будто он нарочно проиграл, потому что именно так поступают отцы ради своих детей. Но время тянулось, а он всё не появлялся. Когда его лошадь без всадника выехала из-за деревьев, Мира запаниковала. Она развернула Бурю и помчалась обратно в Волчий лес. — Отец! — закричала она, вглядываясь в зелень в поисках его плаща. — Отец, ответь мне! Отец! Она задавалась вопросом, правильно ли молиться старым и новым богам? Не будет ли это означать двойную помощь? В конце концов, она обнаружила тёмную фигуру, поднимающуюся из кустов, немного потрёпанную, но относительно невредимую. Она была так взволнована известием о том, что с её отцом всё в порядке, что спрыгнула с лошади в его объятия, тем самым вернув лорда Эддарда Старка в кусты, откуда он появился. Её отец застонал от резкого движения, но это быстро перешло в низкий смешок. — Давай не будем рассказывать об этом твоей матери. Мира могла бы искать его сейчас, звать по имени, пока её голос не охрипнет, но она знала, что не увидит своего отца. Ни на волнах Узкого моря, ни в прохладной тени Волчьего леса. Она больше не услышит его глубокого смеха и не почувствует тепла его объятий. Он был не более чем воспоминаниями, которые она лелеяла. Эддард Старк, лорд Винтерфелла и хранитель Севера, был мёртв. У них хватило наглости сообщить ей об этом в Большом зале, как о важном событии. Упоминался суд и чистосердечное признание, но всё, что запомнилось ей — это способ его смерти: обезглавливание его собственным фамильным мечом. Она много раз сидела в богороще со своим отцом, когда он чистил Лёд, как и Робб с Джоном. Оба мальчика неоднократно пытались поднять его, но каждый раз терпели неудачу. Мире нравилось думать, что это было не из-за недостатка у них сил, а из-за того, что меч просто не хотел, чтобы они его держали. В нём было что-то потустороннее, как будто он был живым — по крайней мере для неё. Теперь эти воспоминания были запятнаны кровью её отца. Мира ничего не сказала Станнису или кому-либо ещё, кто мог задавать ей вопросы. Она просто развернулась на каблуках и вышла из зала, холодная и в одиночестве. Не было никаких слёз, не было ничего. Просто… ничего. Она предвидела, что это произойдёт, не так ли? Джори занял своё место рядом с ней, когда они стояли на скалах острова, глядя на море. В Драконьем Камне не было ни богорощи, ни чардрева, под красными листьями которого она могла бы укрыться; был только мрак замка и все те, кто жил внутри. Так что лучше всего было бы выйти на улицу, где никто не мог бы увидеть её лицо или услышать слова, которые она произносила. — Ты должен уехать, Джори, — сказала она необычно низким голосом. Её стражник, должно быть, не обратил на это особого внимания, потому что ему потребовалось некоторое время, чтобы ответить. — Миледи? — Лорд Станнис хочет, чтобы я осталась на Драконьем Камне. На тебя ему всё равно, — ответила Мира, поворачиваясь к нему лицом. Она задалась вопросом, действительно ли он выглядит старше, или это из-за угла наклона солнца. — Ты мог бы передать Роббу его условия. Его вороны никогда не найдут военный лагерь. Джори Кассель был не из тех, кто не подчиняется. Он верно следовал за её отцом большую часть своей жизни, не подвергая сомнению ни один из его мотивов и не давая повода усомниться в его верности. Но в этот момент она заметила искру в его глазах. Неповиновение. — Миледи, я не могу. Я не уеду, — Джори практически выплюнула эти слова, с трудом выговаривая их. — Я поклялся вашему лорду-отцу, что буду защищать вас, но я не могу сделать это, находясь на другом конце королевства. — Мой отец мёртв! — закричала Мира. Она быстро вытерла слезу, которая осмелилась скатиться по её щеке. — Мой отец мёртв, Джори, и ты освобождён от любых клятв, которые, возможно, давал ему. Теперь ты должен вернуться к Роббу и передать ему всё, что Станнис попросит у тебя. Джори покачал головой. Она знала, что причиняет ему боль, и это не доставляло ей удовольствия, но другого выхода не было. — Разве ты не служишь моему дому, Джори? — умоляла Мира, наблюдая за его внутренней борьбой. — Неужели ты не послушаешь меня, как послушал моего отца? — Миледи, я… Мира протянула руку и мягко коснулась его ладони. — Мне нужно, чтобы ты доверял мне. Казалось, это его успокоило. Джори глубоко вздохнул, встретился с ней взглядом и кивнул. Неповиновение сменилось яростной решимостью. Затем он отступил назад, обнажил свой меч и положил его к её ногам, прежде чем преклонить колено. — Леди Мира, я не рыцарь-южанин, но мои слова не менее правдивы. Я обещаю защищать вас, давать советы и выполнять ваши приказы. И если для выполнения этого долга потребуется моя смерть, то так тому и быть. Я клянусь в этом старыми богами. Молодая женщина в душе улыбнулась его пренебрежению к новым богам; леди, которую звали Мира Старк, шагнула вперёд и протянула руку. — Джори, ты гораздо более велик, чем мог бы надеяться стать любой рыцарь, и я клянусь тебе, что у тебя всегда будет место в моём доме и за моим столом, и что я никогда не попрошу тебя ни о чём, что могло бы обесчестить тебя. В этом я клянусь старыми богами. Он встал, убирая меч в ножны. — Что бы вы хотели, чтобы я сделал, миледи? — Когда отнесёшь письмо Станниса моему брату, передай ему сообщение от меня. Мира быстро оглянулась на Драконий Камень. Его облик был изменён. Олень дома Баратеонов, некогда свободный, теперь был заключён в пылающее сердце — творение Мелисандры и её странной религии. В порту за замком собрался флот, готовый к вторжению. Эти образы были зловещими, и всё же они не пугали её. Она обрела спокойствие среди хаоса. Это был не первый и не последний раз, когда смерть меняла её взгляд на мир. — Скажи ему, чтобы он не преклонял колено. Скажи ему, что Старки не склонятся ни перед одним королём.