Робб
Король Севера. К этому нужно было привыкнуть, хотя он убеждал себя в этом почти месяц. И всё же каждый раз, когда он это слышал, этот звук заставлял его чуть ли не выпрыгивать из кожи. Дело было не столько в словах, сколько в убеждённости голосов, которые произносили или выкрикивали это чаще всего. Эти люди искренне верили в него с каждой секундой. А юноша, который стал королём, был в ужасе от того, что мог подвести их всех. Робб откинулся на спинку стула, протирая глаза, когда слова на военной карте начали расплываться. Ему было легче, когда был жив его отец. У них была цель: отправиться в Королевскую Гавань и освободить его. Теперь, когда его не стало, война становилась сложным делом. Насколько он слышал, ни одной из его сестёр не было в Королевской Гавани, а он сомневался, что Ланнистеры упустят возможность сообщить ему о своих ценных заложниках. Так зачем вообще отправляться дальше на юг? Чтобы разграбить столицу из мести? Никто не хотел этого трона меньше, чем он сам. Должен ли он вместо этого разграбить утёс Кастерли на Западе? Дать менестрелям новый куплет для «Рейны из Кастамере»? А что будет после? На Севере его называли королём, но Речные земли тоже присягнули ему. Когда всё будет сказано и сделано, должен ли он отступить в Винтерфелл и оставить половину своих людей в ловушке между силами Ланнистеров? Робб вздохнул. Он ненавидел смотреть на всё это объективно. Его мать ударила бы его, если бы услышала, как небрежно он отмахнулся от смерти отца. Но теперь он был королём, а не юношей, играющим в войну. Эмоции были опасны. Всё должно было быть фигурой на доске, не более того. Его взгляд переместился на Драконий Камень. Это был такой маленький остров, что на карте он был едва обозначен, но этот клочок скалы значил для него больше, чем утёс Кастерли или Королевская Гавань. Там была Мира. Он почувствовал, как его рука сжалась в кулак. Остров. Как, во имя Семи Кругов Ада, он должен был переправить свою армию на остров? Если бы только Теон уже вернулся… Робб был так поглощён своими мыслями, что едва заметил, как полог палатки приоткрылся. Краем глаза он заметил две фигуры, но не мог оторвать взгляда от этого острова. — Робб! Наконец подняв глаза, он заметил рядом с собой свою мать с безумными от радости и страха глазами, а позади неё мужчину, грязного и измождённого после долгого путешествия. Он выглядел почти как… — Джори? Капитан стражи его отца улыбнулся, устало, но благодарно, и слегка наклонил голову. — Я полагаю, теперь стоит говорить Ваша Светлость. Робб медленно поднялся, глядя на мужчину так, словно только что очнулся от сна. В последний раз, когда он видел его, половина его семьи направлялась в Королевскую Гавань. Видеть, как кто-то возвращается из этого места, было… нереально. Это подтверждало реальность ситуации, развеивая всякую надежду на то, что каким-то образом всё, что произошло в столице, было ложью. — Как тебе удалось сбежать? — спросил он, нисколько не сомневаясь, что Джори отдал бы жизнь за отца, если бы он присутствовал при казни. Лицо Джори стало серьёзным, мысли, без сомнения, отражали его собственные. — Меня не было в Королевской Гавани, когда лорда Старка предали, Ваша Светлость. Я был с вашей сестрой на Драконьем Камне. — Он принёс сообщение от Миры, — добавила Кейтилин, её голос практически срывался. Его мать в последнее время плохо спала, не получая вестей ни от одной из своих дочерей. Робб решительно кивнул. — Расскажи мне всё. И Джори рассказал ему. Робб разрывался между яростным гневом на Станниса и растущей гордостью за свою сестру. Мира не была склонна к ярости, но он знал, какой силой она может обладать, когда доведена до такого состояния. Можно было сказать, что он был экспертом по сдерживанию ярости своей сестры. Тем не менее он никогда не думал, что услышит, как она противостоит кому-то вроде Станниса. Знаменосцам отца — вполне, но она выросла в их компании и знала их границы. Мужчина, который в данный момент держал её в плену, был совершенно другим чудовищем. Казалось, многое изменилось для его близнеца. Многое изменилось для них обоих. — Она сказала, что вы не должны преклонять колено, — продолжил Джори. — Что Старки не склонятся ни перед каким королём. Мне кажется, что, несмотря на расстояние, вы двое всё равно знаете, о чём думает другой. Робб натянуто улыбнулся. Он хотел, чтобы всё было так просто. Её ворчание помогло бы ему держать себя в руках. А ещё ему очень хотелось опробовать на ней титул принцессы. «Всё ещё мальчик, — подумал Робб. — Мальчик и король». Кейтилин выглядела взбешённой, как будто этих слов было недостаточно. Он предположил, что ничего не будет достаточно. — А что с её сёстрами? Санса и Арья, они с ней? Джори покачал головой. — Я не получал от них никаких известий, миледи. Она снова замолчала. Робб покачал головой. — Моя сестра всегда была такой самоотверженной. Я знаю, что означают её слова. Не приходить за ней; не позволять Станнису использовать её в качестве рычага давления. Кейтилин резко вдохнула. — Робб, ты же не собираешься оставить её там! Она твоя сестра! Он поднял руку. — Я не собираюсь этого делать, мама. Когда Теон вернётся, я отправлю флот его отца на восток. Кракенам понравится заниматься грабежом. Я дам им что-нибудь сжечь. Джори выглядел гордым. Его мать была в ужасе, но быстро успокоилась. В конце концов, они оба пообещали убить их всех. — Ты вернёшься к ней? — спросил Робб. Капитан кивнул. — Вернусь, Ваша Светлость. Я поклялся служить ей. — Лучшего защитника она и желать не могла, — ответил Робб, схватив мужчину за плечо. — Скажи ей, что я иду, Джори. Так или иначе, её брат собирается вернуть её.~***~
Мира
Боги горели. Она никогда не поклонялась Семерым, несмотря на все усилия своей матери, но она знала их имена: Отец, Мать, Дева, Старица, Воин, Кузнец и Неведомый. Каждый предпочитал что-то своё, но на пляжах Драконьего Камня все были в равной степени отвергнуты. Толпа собралась в полном молчании. Было ли это проявлением уважения или насмешки? Мира с отвращением отвернулась от этого зрелища. С её балкона открывался замечательный вид на ужасную церемонию. Ей стало интересно, приняли ли они это во внимание. По крайней мере, они не потрудились взять её с собой. Наверное, было бы немного неловко, когда она отказалась бы склониться. — Что происходит? Ширен сидела на её кровати и листала книгу, которую принесла с собой. Мира просила её держаться подальше от окна. Она не сомневалась, что девочка нарушила несколько указаний своего отца, находясь с ней в одной комнате, и не хотела, чтобы стражник поднял голову в неподходящий момент. Ради них обеих ей следовало просто отослать девочку прочь, но Ширен привязалась к ней, и, по правде говоря, Мире было одиноко. С уходом Джори говорить было не с кем, разве что со стенами, хотя в Королевской Гавани её научили, что и у них есть уши. Ширен, вероятно, была единственным человеком на Драконьем Камне, который мог говорить так, словно война не охватила всю округу. Как же она скучала по этой неосведомлённости. — Твой отец всё сжигает, — пробормотала Мира, возвращаясь в комнату. — Мама говорит, что именно так Рглор говорит с нами, через пламя, — задумчиво ответила Ширен. — Я никогда ничего не слышу. Только потрескивание. Мира подошла и села рядом с ней. — Наверное, это к лучшему. Почему боги должны говорить с нами? Они там, наверху, а мы здесь, внизу. Казалось, все были там, где её не было. Несколько мгновений прошли в тишине. Ширен продолжала листать свою книгу, хотя было ясно, что она не сосредоточена на ней. У девочки что-то было на уме. — Прости, — внезапно выпалила она, взглянув на Миру. В темноте комнаты казалось, что её лицо всё ещё цело. — Я спросила отца, почему он не отпускает тебя домой. Он не сказал мне, но я знаю, что это нехорошо. Он всегда делает одно и то же лицо, когда что-то нехорошо. Мира и не подозревала, что Станнис способен корчить рожи. — Мы враги? Камень, в который Мира начала превращать своё сердце, слегка дрогнул. Она почувствовала, как её лицо смягчилось, а на губах появилась лёгкая улыбка, которую матери приберегали для своих детей, когда те слишком остро реагировали на глупости, что было свойственно их натуре. — Ты ненавидишь меня? — спросила она. Ширен моргнула, как будто она сказала что-то безумное. — Конечно, нет! Мира почувствовала, что её улыбка становится шире. — Хорошо, потому что я определённо не испытываю к тебе ненависти. Теперь я клянусь никогда не драться с тобой, пообещаешь ли ты то же самое? Девочка кивнула. — Во имя старых богов и новых. «Только не красных», — отметила Мира. — Тогда мы не враги. Улыбка Ширен могла осветить всю комнату. Однако этот момент был прерван, когда сир Давос переступил порог её комнаты. Ширен забыла закрыть дверь, когда вошла внутрь. Мира не очень возражала. К ней не приставили стражу. Куда ей было идти? В открытое море? — Простите, что прерываю, миледи, но… — Он замолчал, заметив её гостью, и широко раскрыл глаза. — Принцесса? Что ты здесь делаешь? Если Его Светлость обнаружит, что ты здесь, или твоя мать… — Я знаю. Я знаю, — сказала Ширен, соскальзывая с кровати. — Ей действительно пришлось бы обратить на меня внимание. — Мира поджала губы. Давос выглядел расстроенным. — Принцесса… — Спокойной ночи, сир Давос, — ответила Ширен, проскользнув мимо него. — Спокойной ночи, Мира! Старк и Луковый рыцарь смотрели друг на друга в неловком молчании, пока Мира не встала, поправляя платье. — Я прошу прощения, сир Давос, за то, что позволила ей остаться. Я знаю, что она… Давос поднял руку, ту, что с более короткими пальцами. — В этом нет необходимости, миледи. Принцесса умеет добиваться от людей именно того, чего хочет. Он говорил как человек, который слишком хорошо знал Ширен с этой стороны. Несмотря на все обстоятельства, Мире по-прежнему очень нравилось общество сира Давоса. Он был настоящим мужчиной, честным и обходительным до невозможности, полной противоположностью тем, с кем она сталкивалась с тех пор, как покинула дом. Он казался почти неспособным ненавидеть кого бы то ни было, независимо от того, на какой стороне в этой глупой войне они оказались. Но Давос не был на её стороне, по крайней мере, там, где это имело значение, так что даже сейчас ей приходилось быть начеку. Как это было утомительно. — Я полагаю, лорд Станнис желает видеть меня? — спросила Мира, возвращая стену, которую сама же и возвела. Это была мелочь, которая терзала её сердце, но с каждой угрозой её семье, с каждым словом, сказанным в её адрес, с каждой проклятой секундой, проведённой на этом проклятом острове, она становилась немного смелее и немного сильнее. Если Давос продолжал держать обиду на Миру из-за неверно произнесённого титула, то он этого не показал. — Его Светлость ожидает вас в Большом зале, миледи.~***~
Какая бы ярость ни овладела ею в тот день, когда Мира отослала Джори, она, казалось, осталась с ней и дальше. Если раньше Большой зал казался ей чем-то большим, зловещим, холодным, как воды, окружающие остров, то теперь она видела лишь комнату, каменную комнату с каменными людьми. Они были ничем по сравнению с тем, что она перенесла в Королевской Гавани, с тем, что она испытывала даже сейчас, когда потеря отца всё ещё терзала её душу. В свете всего этого Станнис стал таким же устрашающим, как один из котят Томмена. Сам мужчина не сидел на своём троне. Он смотрел на него, стоя спиной к ней, его корона покоилась на одном из подлокотников. Мелисандры нигде не было видно, но, несмотря на это, Мира чувствовала на себе взгляд женщины. — Похоже, твой брат не преклонит колено. Мира позволила себе слегка улыбнуться, хотя бы потому, что он не мог этого видеть. Может, она и вела себя вызывающе, но полной дурой не была. — На самом деле, он провозгласил себя королём, — продолжил Станнис, наконец повернувшись к ней лицом. На его лице было всё то же безразличие, которое она так хорошо знала, но слова его звучали напряжённо. Это беспокоило его. — Его называют королём Севера. Её брат — король? Это звучало как какая-то фантазия, но если она и могла что-то сказать о Станнисе, так это то, что он не лгал. Он не признавал ничего, пока не был уверен, что это факт. — Я говорила вам, что мой брат не отнесётся к этому благосклонно, — заговорила Мира, восприняв его молчание как намёк. — Кажется, ваше королевство с каждым днём становится всё меньше. До неё доходили слухи о Ренли, о том, как он бежал на юг после пленения её отца и присвоил себе титул короля. За его спиной стояли Штормовые земли и Простор, довольно грозная сила. — Думаешь, что несколько слов заставят меня задрожать, девочка? — спросил Станнис, наконец усаживаясь. — Ты можешь отказаться от своих титулов и любезностей, но ты не лидер, не стратег. Твои слова не имеют веса. Ты просто ребёнок, который впадает в истерику. Может, мне отказать тебе в ужине, чтобы преподать урок? Мира почувствовала, как её глаза сузились, но ничего не сказала. Он воспринял бы это только как ещё одно доказательство своего утверждения. — Похоже, ты стоишь перед выбором, Мира Старк, — продолжил Станнис, никоим образом не обидевшись на её молчание. — Несмотря на свои тяжкие ошибки, твой отец был благородным человеком, как и его отец до него. Он знал, как всё должно быть, что Железный трон принадлежит мне по праву рождения. Ты сама так сказала. Твой брат — предатель, и лорды, которые сплотились вокруг него, тоже. Когда я захвачу Королевскую Гавань, с ними будет покончено, но я не дурак. Никто из моих знаменосцев не может править Севером. Они сломаются, прежде чем подчинят его себе. Она смотрела, как он касается короны, нежно обводя пальцами золотые языки пламени; она боялась слов, которые он произнесёт дальше. — Преклони передо мной колено, и оно твоё. Я объявлю тебя леди Винтерфелла и Хранительницей Севера. Ты будешь вольна выйти замуж за того, за кого пожелаешь, и я позабочусь о том, чтобы твои дети были законнорождёнными Старками. Или, если хочешь, можешь передать титул кому-нибудь из своих младших братьев, при условии, что они поступят так же. На мгновение воцарилась тишина. Всё, что Мира могла слышать, — это звук своего дыхания и стук собственного сердца в ушах. Было ли это истинным лицом Юга — власть любой ценой? Оставить семью, которую она знала всю свою жизнь, которую она любила всем своим существом, с которой она кричала, смеялась и плакала, ради какого-то красивого титула и места лорда? Она не была настолько невежественной, чтобы поверить, что этого никогда не случится. Блэкфайры много раз доказывали, что сила может заставить человека пролить кровь своих родственников, но судя по тому, что она видела за последние несколько месяцев, это казалось почти обычным делом. Те на Юге, кто называл её народ отсталым и варварским, были готовы нанести удар в спину своим братьям и сёстрам и заявить о своём превосходстве. Действительно ли её отец назвал бы это честью? — Нет, — прошипела Мира, стиснув зубы. Она дрожала, но не от холода. — Предать корону или свою семью — я знаю, что выберу. Я не преклоню колено ни перед кем, кроме моего брата, Робба Старка, короля Севера. Станнис вздохнул. Почему он вдруг напомнил ей отца? — Да будет так. По мановению его руки двое стражников окружили её с обеих сторон. На их кожаных одеждах, как она заметила, был изображён пылающий олень. Как быстро произошло превращение. Всегда ли Станнис так стремился обернуться против самого себя? Мира не смогла удержаться и бросила взгляд на ближайший к ней меч в ножнах. Заметив её движение, стражник слегка приподнял его, обнажив полированную сталь. Она посмотрела ему в глаза. Какой бы реакции ни ожидал мужчина, она была не той, какой должна была. Она почти ничего не чувствовала. Где же страх, спрашивала она себя? Станнис встал, надевая корону на голову. — Мира Старк, я, Станнис Баратеон, Первый Своего Имени, Король Андалов, Ройнаров и Первых Людей, повелитель Семи Королевств и Защитник Королевства, настоящим объявляю тебя предательницей короны. Наказание за такое преступление — смерть. Она смотрела, как он сходит с возвышения. Он только что взял её жизнь в свои руки и показал ей, как это делается, и всё же она не испугалась. Не было ничего, кроме спокойствия. Так ли встретил свой конец её отец? — К счастью для тебя, я отложу казнь до окончания войны, — продолжил Станнис, встав перед ней. Мира встретилась с ним взглядом. Она подумала, не разочаровала ли его её реакция. — Возможно, твой брат будет умолять сохранить тебе жизнь после того, как я сокрушу его армию.~***~
Тирион
Он никогда не ожидал тёплого приёма по возвращении в столицу, но чтобы его полностью проигнорировали? Похоже, у его сестры в запасе было ещё много сюрпризов для него. Они путешествовали со скромной группой солдат, численность которой для Ланнистера, даже печально известного Беса, могла составить не менее сотни человек. В конце концов, его семье нужно было поддерживать имидж. К тому же, после фиаско с Кейтилин, Тирион был уверен, что ему больше никогда не позволят путешествовать без охраны. К собственному стыду, он пришёл к выводу, что в том, чтобы доставлять неудобства, есть свои преимущества. Никто не встретил их ни у Драконьих ворот, ни у каких-либо других, меньших по размеру, после них. Из конюшен выбежал оруженосец, чтобы справиться о лошадях, но не было ни посыльного, который мог бы сообщить об их прибытии, ни какого-либо слуги, который мог бы их сопровождать. Даже Варис, который, несомненно, каким-то образом уже пронюхал о его новом титуле, не потрудился показать своё лицо. Если бы Тирион не бывал в столице так часто, ему, возможно, пришлось бы подзывать кухарку или кого-то подобного, чтобы ему указали дорогу. Смрад абсурдности всего этого явно шёл от Серсеи. Ему оставалось только гадать, не знает ли она уже о том, что сделал их отец. Когда он, наконец, добрался до её солярия, что после столь долгого путешествия по дороге заняло у него гораздо больше времени, чем он был готов признать, Тирион немедленно опустился на ближайший стул, чувствуя, как горят ноги. На соседнем столике, как нельзя кстати, стоял графин. С тех пор как его схватили, он не пил ничего приличного. Его отец, конечно, позаботился о том, чтобы в его караване не было ни капли, но с сестрой Тирион всегда мог рассчитывать на две вещи: она ненавидела само его существо и рядом всегда было вино. Серсея была слишком занята, переписывая что-то, чтобы обращать на него внимание. О, она знала, что он там, но ей нравилось притворяться, что она этого не замечает. Это доставляло ей огромное удовольствие, когда они были маленькими детьми, и, привыкнув к этому, он полагал, что действительно исчез. Так было до тех пор, пока Джейме его не переубедил. Очевидно, она так и не избавилась от этой привычки. Он сомневался, что она писала что-то важное. Возможно, сплетни или фразу «я ненавижу своего младшего брата», повторяя её снова и снова. Хотя на данный момент он не мог с уверенностью сказать, о каком брате она говорила. — Я вижу, ты сделала перестановку, — заметил Тирион, оглядывая её покои. Она никогда не была из тех, кто пренебрегает своим наследием. В то время как большинство женщин должны были брать цвета и символику своего лорда-мужа, Серсея всегда поступала наоборот, противостоя Роберту на каждом шагу. Теперь, похоже, она добавила ещё немного красного и золотого. Вокруг определённо было больше львов. Серсея, конечно же, ничего не сказала, однако стала писать более яростно. Тирион выпил ещё немного, отстукивая пальцами мелодию, которую, как он однажды слышал, пел по дороге Бронн. Серсея по-прежнему не пыталась заговорить. Она даже, казалось, расслабилась, как будто приняла свою собственную ложь и поверила, что он ушёл. Вздохнув, Тирион вскочил со своего места, пересаживаясь на другое, напротив Серсеи. — Я собираюсь спросить один и только один раз: это ты убила Роберта? Серсея перестала писать. Она посмотрела на него так, как смотрят на слугу, посмевшего возразить, как будто само его присутствие оскверняло всё в комнате. Но его дорогая сестра всегда смотрела на него таким образом, поэтому это не произвело того эффекта, на который она рассчитывала. Тирион нахмурился. Он ненавидел быть более серьёзным, чем она. — Мы в состоянии войны, король мёртв… — Король — Джоффри. Что ж, по крайней мере, она была способна говорить. — Да, Джоффри — король, и какую же замечательную работу он проделал за это время. Он разрушил нашу надежду на восстановление мира лишь с Севером. Они застали гонца вскоре после того, как покинули военный лагерь. Тирион был рад, что в тот вечер ему не пришлось видеть лицо их отца. Даже Киван не смог бы противостоять этому. Серсея ухмыльнулась, как будто он сказал какую-то глупость. — Мира с Севером не будет, только их полная капитуляция. Это то, чего заслуживают предатели. — Ты давно смотрела на карту, сестра? Север — большая территория. — Да, большая, пустое место, заполненное собачьими лордами и фермерами, — ответила Серсея, наконец-то отложив пергаменты. — Почему ты вообще здесь, Тирион, и ведёшь эту дискуссию? Здесь нет шлюх, которые могли бы тебя развлечь. Тирион вздохнул, жалея, что она упомянула о его предпочтительной компании. Он бы всё отдал, чтобы вернуться к Шае прямо сейчас. Они нашли её недалеко от лагеря его отца, и она была единственным, что он получил от всей этой ужасной истории и что не вызывало у него желания размозжить себе мозги. И Бронн. Иногда. Вместо этого он достал письмо, которое дал ему отец, и протянул его через стол. Выражение, появившееся на лице его сестры, когда она читала его, почти того стоило. — Он не серьёзно, — сказала Серсея, скомкав письмо и отбросив его. — Ты когда-нибудь видела, чтобы наш отец шутил? — Отец — десница, а не ты. — И отец занят войной, которую ты начала. — Которую ты начал, брат, или ты что, забыл, как позволил схватить себя в плен? Как ты позволил Джейме попасть в плен? Как он мог? Все были полны решимости напоминать ему об этом каждый раз. Серсея откинулась на спинку стула, потянувшись за своим кубком. — Что заставляет его верить, что ты справишься с работой лучше, чем я? — Ну, во-первых, я бы не стал казнить Неда Старка. Он заметил, как у его сестры дёрнулись губы, прежде чем она сделала глоток. Значит, это не входило в их планы. Он всегда знал, что Джоффри был жестоким и неуправляемым мальчишкой, но никогда не ожидал, что тот зайдёт так далеко. С другой стороны, он надеялся, что у Роберта будет ещё несколько лет, чтобы дать Джоффри время повзрослеть. Казалось, мальчик-король был единственным, кто получил то, что хотел. — Это не имеет значения, — заговорила Серсея через некоторое время. — Нед Старк признался королевству в своей вине. Каждый дом в каждом уголке Вестероса знает, что он сделал. — Они знают, в чём он признался, когда ты приставила нож к горлу его дочери, — ответил Тирион, облокотившись на стол. — Эта месть, которую ты затеяла против Миры Старк, дорого тебе обойдётся. — И что ты можешь знать? Тебя здесь не было. — Ты забываешь, что Джейме — и мой брат тоже. Он рассказывает мне всякое. Что-то мелькнуло в её глазах. Гнев? Ревность? Он не мог понять почему. Их брат всегда смотрел только на неё, даже когда все девушки, незамужние или нет, практически бросались к его ногам. Он вёл себя так, словно в королевстве не существовало другой женщины. Серсея никогда не умела отвечать взаимностью на такую преданность. Разговор начал утомлять Тириона. Это была даже не самая враждебная беседа, которую он когда-либо вёл со своей сестрой, и он сомневался, что дальнейшие обсуждения пройдут так же гладко. Ему нужно было выпить. Ему нужно было поспать. Ему нужна была Шая. И определённо не в таком порядке. — Скажи мне, что у тебя по крайней мере есть другие девчонки Старк, Санса и как её там. Серсея не ответила. Тирион моргнул. — Они же у тебя… Его сестра начала ёрзать. Она никогда этого не делала. Тирион встал и подошёл к другой стороне стола. Он вцепился в подлокотник и смотрел на Серсею, пока она не была вынуждена встретиться с ним взглядом. — Ты хочешь сказать, что ты не только убила лорда Старка, но и лишила нас единственного способа договориться с его сыном. Что удержит Робба Старка от разрушения этого города? — Наш отец, или ты сомневаешься и в нём тоже? — Ты помнишь последний поход Старков на Юг, когда король причинил им зло? Это плохо закончилось для Таргариенов; это плохо закончится и для нас. Совершенно недовольный тем, как развернулась беседа, Тирион решил покинуть её покои. Единственной проблемой было то, что он должен был найти выход из Твердыни Мейгора, а затем подняться на вершину Башни десницы. Возможно, Бронн мог бы донести его. — Это то, чего ты хочешь, не так ли? Видеть, как разрушается наш дом, — сказала Серсея тихим, но острым, как стекло, голосом. — Ты забрал мать. Ты забрал Джейме. Кого из нас ты хочешь забрать следующим? Тирион вздохнул, положив руку на дверь. — Моя дорогая сестра, я люблю свою семью, даже тебя. Возможно, однажды ты поймёшь это. В его жизни не было ничего, в чём он сомневался бы больше.~***~
Джейме
Миру Старк привели в подземелье два дня назад — по крайней мере, так ему казалось. Она бросила в его сторону тяжёлый взгляд, а затем села в дальнем углу своей камеры, куда не доставал свет факела, погружая её в темноту. Единственным способом, по которому Джейме мог узнать, что она на самом деле все ещё там и что он не сошёл с ума от заточения, было случайное шарканье ног, доносившееся из камеры, когда она выходила из темноты, чтобы взять то немногое, что им давали поесть, или за водой. Уже дюжину раз он открывал рот, чтобы заговорить, слова почти свободно слетали с его языка, но каждый раз он останавливался. Что-то в этом было не так. Возможно, дело было в манере, в которой он собирался говорить, в его обычной чёрствости, или, возможно, он просто слишком хорошо понимал желание остаться в покое от всех и вся. И всё же молчание начинало его раздражать. С момента их… конфронтации Джейме оставался один в темноте, если не считать стражников, которые скорее зарежут его, чем заговорят с ним. Он ничего не знал о внешнем мире, ни о своём отце в Речных землях, ни о сестре в Королевской Гавани; он ничего не знал о Тирионе, своём младшем брате, оставшемся наедине с единственным наёмником на территории горных кланов. Он знал, что они могли погибнуть, а справедливый лорд Станнис будет держать его в неведении. Неудивительно, что Нед Старк так отчаянно нуждался в его помощи. Они были сделаны из одного и того же серого, лицемерного теста. Джейме не мог сказать, что в конце концов заставило его заговорить, но когда он это сделал, его голос был почти неузнаваем. — Тирион жив? Отчаяние, прозвучавшее в этом голосе, вызвало у него отвращение. Долгое время царила тишина. Джейме не верил, что Мира спит, особенно после того, как не так давно слышал, как она передвигалась. Возможно, она игнорировала его, что имело смысл в свете всего случившегося, но Джейме было всё равно на смысл, он заслуживал пару слов в ответ. Её мать забрала его брата, брата, которого она сама объявила невиновным; она должна была ответить ему во имя чести Старк. Он почти сказал это, но её тихий голос эхом разнёсся в темноте. — Я не знаю. — Ты не знаешь? — повторил Джейме, начиная злиться. — Твой отец всего лишь поставил всё королевство на то, что он выйдет из всего этого живым. Ему следовало бы кричать об этом с вершины Красного замка, как будто это единственное, что удерживает моего отца от того, чтобы сжечь королевство дотла. Кстати, это не так. На данный момент он делает это назло. Шарканье вернулось. Джейме выглянул из своей камеры, наблюдая, как тёмная фигура Миры встала и направилась к решётке. Она осторожно сжала железные прутья, глядя на него. Он, должно быть, представлял собой то ещё зрелище: он не мылся неделями и от него ужасно воняло. Его волосы были растрёпаны, в вялых прядях застряла солома; у него отросла борода, и он подумал, что его можно было бы совершенно не узнать. — Я бы сказал, что старина Нед и Роберт сговорились держать меня здесь, но точно не тебя, — продолжил Джейме. Как только он вновь открыл рот, слова хлынули из него фонтаном, высвободив накопившееся за недели разочарование и потребность просто что-то сказать. — Что ты сделала, что так разозлило Станниса? Ты сказала «мальше» вместо «меньше»? Он ненавидит это слово. Или, может быть, это дело рук его жены. Ты выглядишь красивее, чем она. Это из-за ушей. Может, она подумала, что ты пришла, чтобы украсть ещё одного Баратеона у… — Ты ведь не знаешь, не так ли? Джейме сделал паузу. Он посмотрел на Миру, действительно посмотрел на неё. Она не была сердита, совсем, на лице даже не было слабой попытки скрыть какие-либо эмоции. Она как будто не слышала ничего из его тирады, как будто внезапно он перестал быть человеком, который пытался убить её брата. В её глазах была только жалость и печаль, глубокая и всепоглощающая. Такие, какие приносит только смерть. — Кто? — спросил он, резко выпрямляясь, страх придал энергии его ослабленному телу. — Кто?! Мира отступила назад, словно его слова ударили её. — Король Роберт мёртв, убит, и… Он видел, как она съёжилась, как печаль овладела её телом. Однако она почти так же быстро пришла в себя, и странное спокойствие охватило её, когда она снова посмотрела на него. — И твой бастард казнил за это моего отца. «О боги, Серсея, что ты наделала?» Джейме прислонился к решётке, позволяя холодному металлу охладить разгорячённое лицо. Казалось, что всё вокруг начинает вращаться. Всё ради чего они трудились, всё, что они создавали, рушилось, выходя из-под контроля. Как они могли надеяться оправиться от этого? — Станнис объявил себя королём. Ренли объявил себя королём. Мой брат был коронован как король Севера, — продолжила Мира, хотя ему не было дела до её слов. Ни до королей, ни до корон, ему было наплевать на всё это. — И за то, что я поддержала его, я была объявлена предательницей. Меня должны казнить. Говоря это, она рассмеялась срывающимся голосом, как будто её неминуемая смерть была всего лишь ещё одним несчастьем в череде ужасных событий. Джейме слишком хорошо знал это чувство. Мира посмотрела на него, качая головой. — Похоже, нам суждено быть несчастными вместе, Джейме Ланнистер.~***~
Джейме не был уверен, сколько времени прошло с тех пор, как она говорила в последний раз. Возможно, она и сейчас продолжала что-то говорить, но ему было всё равно, что она скажет. Это не имело значения. Мир снаружи горел, а он был заперт на этом жалком острове, неспособный защитить тех, кто в нём нуждался. Разве он не сказал Серсее, что все, кто встанет между ними, сгорят? Разве это не его слова? Сжечь их всех! Он предпочёл не обращать внимания на голос, который звучал в его голове столько лет; он хотел думать только о своих брате и сестре. Единственные два человека в мире, которые имели для него значение; единственные, кто поддерживал в нём жизнь в этом ужасном месте. Факел почти погас. Именно так он любил определять время. Ночные стражники были менее склонны что-либо делать для бедных душ, за которыми им приходилось присматривать. Однако в темноте виднелся свет, далёкий, но приближающийся. Джейме подумал, что, возможно, ему это показалось, пока краем глаза не заметил стоящую Миру. — Ширен! — прошипела она, когда свет приблизился, демонстрируя черты девочки с лицом, искажённым серой хворью. Легендарная дочь Станниса Баратеона. Девочка вновь зажгла их угасающий факел и встала перед камерой Миры. — Что ты здесь делаешь? Как… — Отца нет. Он забрал свои корабли и уплыл, — ответила она. — Я не позволю ему причинить тебе боль. Ты мне не враг. Мира опустилась на колени перед ней, гладя её по волосам сквозь решётку. — Как и ты мне, Ширен, но это опасно. Твой отец… — Неправ, — категорично заявила Ширен. — Ты хороший человек. Богам не нравится, когда убивают хороших людей. — Ширен… — Стражники меня не найдут. Они спят. Ширен отложила факел и потянулась за чем-то в складках своей юбки. Что-то звякнуло, и внезапно в свете огня блеснул металл. Ключи. Джейме подошёл ближе к решёткам, наблюдая, как девочка пробует каждый, и его сердце замерло, когда он услышал глухой звук открывающейся камеры. Она тут же бросилась в объятия Миры. Они коротко обнялись, прежде чем Мира опустила её обратно вниз. — Ты должна уйти, сейчас. Тебя не должны видеть со мной. Что бы ни случилось. Ширен кивнула. — Я буду скучать по тебе. — И я по тебе. А теперь уходи! Девочка с факелом снова исчезла в темноте. Джейме наблюдал, как Мира схватила ключи, которые были оставлены в двери. Девушка, казалось, не особо беспокоилась о побеге, когда вертела в руках кусочки металла. Затем она посмотрела на него, и Джейме внезапно понял, что его спасение не так уж и очевидно. Она направилась к его камере медленно и осторожно, как будто он мог укусить её. В свете факелов её глаза казались тёмными, она внимательно изучала его. Он чуть не рассмеялся. — Я бы на твоём месте этого не сделал. Мира кивнула, почти незаметно, затем начала подбирать ключи в его двери. — И именно поэтому ты — не я. Может, ты мне и не нравишься, Джейме, но я ненавижу Станниса, и мне доставило бы огромное удовольствие лишить его обоих трофеев. Вот с этим они оба могли согласиться. Как только Джейме услышал, что замок поддался, он вскочил на ноги и выскочил из камеры. Он схватил факел и направился туда, откуда пришла Ширен, а Мира следовала за ним по пятам. Они шли быстро и бесшумно, затаив дыхание. Джейме чувствовал, как его сердце бешено колотится в груди — лев, рычащий так громко, что он был уверен, что стражники услышат его. Если бы только в его руке был меч. Темница заканчивалась лестницей, ведущей наверх. Джейме медленно поднимался по ней, пригнувшись. Он вернул факел Мире. Она поняла ход его мыслей, держа огонь позади себя. Джейме, добравшись до вершины, вытянул руку и остановил Миру, выглянув из-за угла. Похоже, Ширен говорила правду. Стражники действительно спали: оба тихо похрапывали, их кружки были осушены и скатились со стола, на который они опирались головами. Он жестом указал ей медленно пройти. Широко раскрыв глаза, Мира внимательно наблюдала за происходящим, стараясь не издавать шума. Джейме схватил меч, прислонённый к стене. Он был в плохом состоянии, местами затупился, но всё равно мог убить человека, а это было всё, что ему было нужно. Ланнистер и Старк тихо бежали по залам Драконьего Камня. С уходом флота стражников стало немного. Они сосредоточены на периметре, а не внутренней части. В конце концов, это был неприступный замок на острове. Чего им было бояться? Когда на них наткнулся один несчастный стражник, Джейме оттолкнул Миру за угол, за который они только что свернули, и вонзил свой меч прямо в горло мужчине. Удерживаемый на месте лезвием и рукой, сжимавшей его плечо, стражник просто стоял и булькал, захлёбываясь собственной кровью. Джейме медленно опустил тело, его глаза бегали взад и вперёд по коридору в поисках других свидетелей. Когда больше никто не появился, он вытащил свой меч и вытер его о плащ незнакомца. Кровавый след мог привести к гибели их обоих. Он повернулся к Мире, которая разглядывала труп. «Не смей падать в обморок, девочка». Словно прочитав его мысли, она встретилась с ним взглядом и кивнула. Они продолжили путь, хотя Джейме и не знал, куда направляется. Он был не в том состоянии, когда они впервые протащили его через Драконий Камень, и теперь не был до конца уверен, как им выбраться с острова. Он не был хорошим моряком и сомневался, что девушка из Винтерфелла, не имеющая выхода к морю, тоже много знала об этом. Шаг за шагом. Он свернул в другой коридор, но Мира схватила его за руку. Она потянула его в другую сторону, прошипев на ходу «сюда». Джейме оставалось только следовать за девушкой, которая стала лидером, поворачивая то в одну, то в другую сторону, как будто знала замок наизусть. Они свернули в последний коридор, который заканчивался тяжёлой деревянной дверью, и остановились. — Где мы? — спросил Джейме, прислонившись к стене. — Комнаты для слуг, — прошептала Мира, оглядываясь по сторонам. — У них есть выход на скалы. Однажды Ширен показала мне. — Конечно, показала. Они тихо прокрались по залам, стараясь не потревожить тех, кто спал внутри. Служанка разводила огонь на кухне, но была слишком занята своей работой, чтобы заметить их двоих; другие были слишком сонливы или пьяны, чтобы отличить их от других работников. А лорды и леди не приходили туда, где жили слуги. Им не о чём было беспокоиться. В конце концов Мира привела их в коридор с зарешеченными окнами, выходящими наружу. Запах моря и соли был почти невыносимым, но Джейме двинулся вперёд. Они оба упёрлись в железную дверь, которая не давала им вырваться на свободу, протестуя, пока железные засовы не заскрипели. Как, во имя семи преисподних, им двоим удалось выбраться наружу? Когда она поддалась, оба упали в траву, покрывавшую большую часть скал. С острова дул сильный бриз, и волосы хлестали Джейме по лицу. Вдали взошла луна, отбрасывая на море жутковатый отблеск. Было на удивление спокойно, или, по крайней мере, настолько спокойно, насколько море может быть спокойным на Драконьем Камне. Джейме повернулся к Мире. Она действительно улыбнулась. Затем в землю перед ними воткнулась стрела. В одно мгновение они вскочили и побежали вниз по быстро исчезающим скалам. Когда Джейме был ребёнком, он часто прыгал со скал в утёсе Кастерли. Серсея никогда не ходила с ним, сколько бы раз он ни уговаривал её. Те скалы были выше тех, на которых они стояли сейчас. У них всё получится. — Мне нужно, чтобы ты доверяла мне, — сказал Джейме, когда они дошли до края, глядя на тёмные волны внизу. Вдалеке он услышал крики солдат. — Я доверяю, — без колебаний ответила Мира. Джейме коротко взглянул на неё, прежде чем схватить за руку. Они прыгнули.