Не говори...
Не надейся...
Не... - ...в порядке? - Хорнет опускает руку Полому на плечо. Полый вздрагивает, резко выпрямляется - "не сутулься, это выглядит уродливо и жалко" - и переводит на Хорнет испуганный (затравленный) взгляд. Она замирает. В той же позе - с вытянутой рукой, которая уже не касается плеча, но выражение лица меняется от недоумённого к обеспокоенному... Почти сочувствующему. Не надо, не сочувствуй мне, я не заслужил... - Ты в порядке? - осторожно повторяет Хорнет свой вопрос. Нет. "Я в порядке", - Полый даже находит в себе силы слабо улыбнуться. - "Всё хорошо, я просто слишком сильно задумался. Извини". Хорнет врать бесполезно. Полый по глазам видит, что она не верит ни единому жесту. Однако всё равно старательно удерживает на лице эту фальшивую я-в-порядке улыбку, даже если от неё уже давно сводит все мышцы лица и выворачивает нутро наизнанку. Каким же поломанным он себя чувствует... Хорнет закрывает тему. Не продолжает расспросы, не пытается пробить эту (в общем-то хрупкую) защитную маску и заставить Полого озвучить (в общем-то очевидную) правду. Хорнет закрывает тему, не сделав ни одной попытки продолжить её. Не думай, что кому-то есть до тебя дело. Не говори о своих чувствах, которые никому не сдались. Не надейся, что ты хотя бы для кого-то не пустое место - будь то родной отец или не-совсем-родная сестра. Полый превращает эти напоминания в ежедневную мантру. Но, наверное, где-то всё же ошибается. И в глубине души надеется вопреки, в мыслях же мечтая быть не только немым, но и слепым и глухим одновременно. Полый на самом деле не хотел подслушивать, о чём Хорнет в очередной раз спорит с отцом. Просто проходит мимо приоткрытой двери... И, случайно уловив обрывки их ругани, замирает на месте, уже не в силах заставить себя уйти. Они спорят о нём. - Ты и сама толком не понимаешь, в чём пытаешься меня обвинить, - голос отца негромкий, но напряжение в нём так и сквозит. - Не лезь не в своё дело, ясно? И перестань путаться под ногами у твоего старшего брата, ты мешаешь ему... - Нет, это ты перестань обращаться с ним как с какой-то вещью! - возмущённо перебивает отца Хорнет. - Он тебе ничего не сделал, чтобы заслужить такое отношение! Полый не знает, от чего именно больнее всего колет сердце и хочется плакать - от того, насколько яростно Хорнет его защищает... Или от той небрежной лёгкости, с которой с губ отца слетает "твой старший брат" вместо имени. Как будто Полый и впрямь какая-то вещь. Нелюбимая, ненужная... Бракованная. Полый всё-таки смаргивает первые слёзы. - Ты думаешь, что я ещё недостаточно взрослая, чтобы понимать, что ты делаешь? - Хорнет, кажется, распаляется всё сильнее. - Довольно! - отец таки повышает голос и для верности хлопает ладонью по столу. Хорнет не выглядит особенно впечатлённой этим жестом. Зато Полый чуть ли не подпрыгивает за дверью. - Правда глаза колет, да? - должно бы звучать с издёвкой, но тоне из эмоций лишь сталь и ярость. Полый никогда не слышал, чтобы Хорнет разговаривала с отцом вот так. - То есть ты всё-таки понимаешь, что ты делаешь с собственным ребёнком, прикрываясь так называемой "заботой"? - Разговор окончен, - отрезает отец. - Нет, - намного твёрже. - И не закончится, пока ты не прекратишь... - Разговор. Окончен. - Скрежет металла. Полого начинает трясти. Хорнет, понятное дело, не останавливается. Их общие крики вновь наполняют комнату, звенят упрёками и рассыпаются под ногами Полого осколками болезненной правды, которую он вряд ли найдёт силы принять. Не думай, что отец хочет для тебя как лучше. Не говори, что ты делаешь всё, лишь бы отец тебя похвалил. Не надейся, что отец тебя на самом деле любит. Не любит. Никогда не любил. Хорнет доказывает это через скандал в режиме реального времени. - Пошла вон! - отец не выдерживает, взорвавшись криком. - Ты мне больше не дочь! - Да и слава Всевышним! - огрызается Хорнет. - Кто вообще в здравом уме добровольно захочет быть твоим ребёнком, которого ты будешь держать в клетке и лепить из него какого-то идола, вместо того чтобы просто его любить! Полый замечает быстро промелькнувшую тень. И списывает всё на разыгравшееся воображение, темноту коридора и пелену слёз на глазах, отказываясь верить в то, что отец действительно мог... Что он действительно собирался... Ударить Хорнет? Чем бы это не было, удара не происходит. Хорнет вылетает из комнаты точно огненный смерч и со всей силы хлопает дверью, будто пытаясь навсегда запечатать отца внутри. И только потом замечает Полого. Ошарашенного, напуганного и полностью разбитого. - Пойдём, - голос неожиданно мягкий, хоть и с ноткой устало отзвеневшей ярости. Хорнет осторожно берёт Полого за руку и уводит его на улицу. Полый не замечает уже ничего вокруг себя. Только вцепляется в руку сестры будто утопающий в соломинку, приковывает всё своё внимание к её маленькой ладошке и тонким пальцам с нежными прикосновениями и вновь позволяет кому-то другому решать всё за него. Хорнет молча держит его за руку. Полый потихоньку возвращается в реальность. Теперь не только рука в руке, но и прохладный осенний ветер, переплетение железных узоров скамейки, на которой они оба сидят, запах прелых листьев и мокрой земли, далёкий гул трамвая и еле уловимый звон колокола. Полому холодно - на нём только не сильно тёплый свитер - и горько от сладковато-солёного привкуса слёз во рту. Но отчего-то и спокойно. Вероятно потому что Хорнет всё ещё держит его за руку. - Возможно мои слова не смогут смягчить твою многолетнюю боль, - негромко говорит она, - но я просто хочу, чтобы ты понял одну очень важную истину: тебе не нужно заслуживать чью-то любовь. Любят не за что-то, а просто так. Просто потому что ты есть и что ты именно такой, какой ты есть. Если тебе приходится прикладывать кучу усилий ради несоразмерной капли любви - это и не любовь вовсе. Ради такого даже нет смысла стараться. Мысль кажется оборванной на середине, но Хорнет умолкает. А Полому впервые за несколько лет становится проще дышать... Даже если внутри по ощущениям рушится целый мир. Мир, к которому он привык, но в котором никогда не был счастлив.