I believe in a miracle

      Квартира, которая вся пахнет давно полюбившимся парфюмом.       Коридор, который ведёт в давно знакомые комнаты. Где в гостиной стоит диван на своем месте — напротив окна. Где на кухне прямо возле двери стоит этот несчастно одинокий стул, на который обычно ставится пакет с продуктами перед тем, как из разобрать. Где в спальне стоит большая двуспальная кровать, а над ней этот большой портрет, где изображены мы — два влюбленных человека, не считающих дней до конца жизни. Живущие здесь и сейчас… Жившие здесь и сейчас… Не считающие дни до конца жизни…       Сейчас же я захожу в эту квартиру спустя столько месяцев. Все осталось прежним, только нет ощущения жизни.       Квартира не похожа на хаос, даже наоборот. Она идеально прибрана, нет пыли и разбросанных вещей, чистая посуда, которой вряд ли пользуются регулярно. Светлые и просторные помещения с неоновыми подсветками под потолком и тёплые оттенки гирлянд. Казалось, что здесь живёт настоящий эстет, который насмотрелся картинок из Пинтереста.        — Как у тебя дела? — спросил Чан, готовя два зелёных чая на кухонной зоне.       У меня все плохо. Ты не представляешь даже насколько все плохо. Насколько я погрязла в работе, лишь бы не думать о том, что произошло тогда. Не думать, что мы расстались и я не вижу тебя каждый день. Как мне больно осознавать, что я потеряла тебя. Как тяжело жить в этом глухом одиночестве и думать, что весь мир настроен против тебя, что никто не слышит и не понимает того, о чем ты так отчётливо твердишь день изо дня.       — Нормально, пока не жалуюсь. Твои как дела?       Ему тоже тяжело. Он не признается в том, что он тоже плачет почти каждую ночь и задыхается от чувства одиночества и ненужности в этом мире. Не расскажет о том, что женские прикосновения теперь приносят ему только дискомфорт и он сразу же готов бежать в горячий душ, лишь бы снять с себя отпечатки чужих рук. Он не похвастается своим телом, которое работает в зале почти 24/7, лишь бы как-то занять голову. Не скажет с виноватым голосом о том, что почти не спит ночами, занимаясь мелодиями и текстами песен, которые рвут душу всем, но не ему.       — Работаем, занимаемся делами. Все хорошо, — он улыбнулся почти искренне, поднося мне мою кружку с чаем.       Сел рядом, смотря в окно. Город уже погружается ночной тьмой, но улицы все равно будут сиять светом и яркими вывесками.       Я помню то, как мы любили смотреть на все это и обсуждать новые идеи Чана. Слушали его новые песни и мелодии, а он только краснел и прятал лицо мне в плечо, умоляя прекратить хвалить его.       — Я слышала твою новую песню, — вдруг сказала я, даже забыв, что это может надавить на больное не только мне.       — И как тебе?       Душераздирающе. Убивающе. Просто невыносимо.       Только ребята, я, стафф и некоторые наши общие знакомые поняли искренний посыл данной песни, которая передала всю нашу историю и грусть итога этих отношений.       Он до сих пор не может простить себе того, что уехал тогда. Не может позволить себе вернуться ко мне даже спустя год. Но не может и разлюбить. Я знаю это.       Чанбин как-то стащил его блокнот и принес мне к университету, когда я хотела вернуться домой. Он сказал, что я должна буду вернуть его вечером того же дня, но после прочитанного я не выходила из дома дня два или три. Настолько я зачитывалась этими записями, захлебываясь в собственных слезах и чувствах, что просто опухла и выглядела как гоблин, которого испугаются на улице. Со пришел ко мне через несколько дней, когда Бан не мог найти свой блокнот и начинал сильно нервничать.       — Чан начинает злиться, давай я заеду и заберу его блокнот, иначе он съест нас, — говорил Чанбин, пока я пыталась придти в себя перед его приездом.       Я согласилась и ждала друга, который заберёт у меня эту адскую писанину, что не давала мне покоя.

***

Сколько бы дней не прошло, а я просто не способен простить себя за все. За то, что я родился таким, какой я есть. За то, что не могу исправить ситуации, которые встают у меня на пути и какие были до того дня. По сей день я скучаю по тебе и не знаю даже одного повода, который поможет мне увидеться с тобой и забыться Сегодня было интервью и я сказал, что мое сердце занято. Это вышло спонтанно, но искренне, поэтому я ни о чем не жалею. Да, многие стей расстроится и вновь начнут оскорблять меня и считать меня плохим человеком, но это не сравнится с тем, что я был когда-то счастлив. Счастлив даже сейчас, когда не могу сказать тебе о том, что я так люблю тебя. Был день, когда я шел по улице к дому и почувствовал знакомый запах парфюма. Меня тогда как током ударило, серьезно. Я сразу вспомнил, что это был твой парфюм, который мы вместе выбирали в магазине. Я вернулся домой и заказал его вновь, чтобы чувствовать твой запах иногда. Чувство одиночества съедает меня изнутри, потому я пытаюсь затупить его такими дурацкими способами. Знаешь, я будто одержим тобой. Все вокруг напоминает о тебе. Я так хотел переехать в другую квартиру, купить новый дом где-то подальше от этого района, но я не смог свалить отсюда из-за воспоминаний. Это больно. Чертовски больно и неприятно. Мне нужно к врачу, это единственная здравая мысль. Я смог забыться на месяц о том, что ты когда-то была в моей жизни. Тур по странам был такой выматывающий и я отдавал всего себя стей и музыке. Спал я мало, ел по возможности, но это того стоило. Боль притупилась, пока я не вернулся домой и не зашёл в квартиру, где было непривычно пусто и безжизненно. Потому мне пришлось позвать ребят на недолгую посиделки с пивом и закусками, чтобы я смог уснуть спокойно и быстро. Это вышло успешно, я был рад. Моя маленькая девочка, если вдруг я когда-то дам тебе прочесть эти записи, то ты должна знать, что я люблю только тебя. Это не пустые слова, не пустой звук и не ветреные фразы. Это мой искренний зов, буквально крик о том, что ты нужна мне. Я знаю, что ты никогда их не прочтешь. Даже если судьба вновь сведёт нас вместе, я не дам возможности прочесть это. Порву, выброшу или сожгу. Все, что угодно.

***

      — Хорошая песня. Я слышала ее по радио, пока ехала в такси и очень удивилась, — слегка улыбнулась я, стараясь не расплакаться прямо сейчас.       Чан улыбнулся. Ему приятно, что она мне понравилась.       — Это не единственная песня, которая была написана о тебе. Их около пятнадцати, — признался он, отводя взгляд в сторону.       Кудрявые пряди осветленных волос манили к себе. Мне хотелось погладить его по затылку и сказать все то, что так долго накопилось во мне.       За этот год во мне действительно накопилось достаточно слов, которые Чан должен был услышать. Но говорить я не готова.       Сердце забилось в невероятном темпе, когда он сказал эти слова. Пятнадцать песен? Это же не шутка? Сколько вышло релизов, смысл которых я не поняла и не подумала, что они посвящены мне? Или эти песни он тщательно скрывает у себя и не хочет, чтобы публика слышала строки о печали и радости нашей с ним жизни?       — Пятнадцать песен? — переспросила я, предательски дрожащим голосом. — Зачем?       Чан опустил голову и перебирал ткань белой футболки, словно смущаясь данного вопроса.       — Не знаю. Я просто выливал все свои эмоции на бумагу, а потом мы с Джисоном и Феликсом были на студии и я записал треки. Просто хотелось как-то сохранить это в таком виде, чтобы никогда не забыть обо всем, что случилось.       Сильная неловкость слопала нас даже не подавившись. Мы оба были в смятении, словно чужие друг другу люди, которые делятся сокровенным под дулом пистолета у затылка. Подобное было только в начале общения, но обстановка не была такой гнетущей и терзающей. Тяжело.