На тебе заканчивается бесконечность

Страдания по Сану, как кот Шредингера — они вроде есть, а вроде нет. Словно кто-то прикалывается со светом — включить-выключить. И что делать мотыльку с этим бесоебством? Уен ждет, когда само перегорит. Участвовать в разборках лень, даже не смотря на то, что, кроме него, никому до этого нет дела. Говорят, время лечит, но точных цифр к лечению не прикладывается. К пенсии отпустит или к предсмертному вздоху. А отпустит ли? Вся энергия уходит на избегание Сана. Уён чувствует себя Нео из «Матрицы», который уклоняется от нежелательных разговоров о своем избраннике, как от пуль. Когда натыкается на него взглядом, то у Уёна появляются срочные дела и моментальная перестройка маршрута. Да и вообще-то покормить несуществующего песика — очень важное дело. Прямо посреди учебного дня. Кто, если не Уён, будет поддерживать его существование своей больной фантазией? Лишь бы находиться подальше от Сана, неконтролируемых эмоций и фантазий. Не быть и не чувствовать. Уён сидит на траве в позе лотоса спиной к универу. Пары закончились, а он ещё нет, но, по ощущениям, вот-вот сточится в ноль, как карандаш. Юнхо пользуется моментом, пугает его, резко положив руку на плечо, и молча садится рядом. Понятно, почему монахи съебывают из города, — тут кругом одни помехи и скримеры. И Сан, по какому-то вселенскому сговору, обнаруживается на периферии Уёна чаще, чем когда-либо. Может, тоже свалить? По учебным итогам фотографию Сана повесили на первом этаже с успевающими студентами. Для его родителей это, наверное, гордость, для Уена — пытка. Странно избегать человека, который за тобой не гоняется. Какая-то сюрреалистичная цель — научиться воздерживаться от Сана, от которого воздерживаться не хочется. — Как думаешь, все ботаны — зазнавшиеся уёбки или только один? — спрашивает Уён у неба, но адресуя Юнхо. — Только один. Так ты, наконец, объяснишь, почему сверкаешь пятками, когда натыкаешься на Сана? Если он тебя обидел, то будет сдавать зачет у Бога. — Ему даже Бог автомат поставит и покажет лучшее место в раю, — Уён откидывается назад и ложится на землю, твердую, как пресс Сана…наверное. О, дьявол, лежать на Сане, конечно, в сто раз лучше. Как заставить чувства исчезнуть? Удалить сердце? Но ведь без этого органа и ко всему остальному пропадет симпатия. Чертов ботан забрал себе огромное количество любви и даже не подозревает об этом. Уён ведет подсчет процентов, которые Сан должен возместить, и валюта не материальная. — Ты, правда, думаешь, что Сан заслуживает переживаний больше, чем заваленные экзамены? Он тебя на работу не устроит, зарплату платить не будет, жизнь за тебя не проживет, — Юнхо пытается указать Уёну на проблемы первой важности, но знает ли он, что у Уёна своя последовательность препятствий и пирамида Маслоу. На каждой потребности стоит добавление в виде Сана. Безопасность + Сан, уважение + Сан. Это совсем не гиперболизация, просто Уён, если влюбляется, то по другому чувствовать не умеет. Правильно влюбляться же на парах не учат. Это вроде должно быть чем-то совместным и взаимным, но на деле готов отдавать только Уён. А получать тоже хочется. — Я бы хотел избавиться от надоедливых мыслей или поменяться с кем-то мозгами. И сердцем. Но все кажется бессмысленным и происходит так, как происходит, — Уён мрачнеет с каждой секундой все сильнее. Будь он зимой, то за одно мгновение погрузил бы город в темноту. Без всяких прелюдий. — Давай сегодня приглушим твои мысли? Какой-то чел из параллели устраивает вписку в честь окончания семестра. Пойдешь? — Пойду. Уён отвечает почти без раздумий. На весах выбор: забыться в алкоголе и людях или мысленно стать гражданином страны одиночества, где только страдать, страдать, страдать. Первый вариант побеждает, он хотя бы не выглядит как что-то суицидальное. Небо хмурое, тучи сгущаются, и на щеку Уёна падает первая дождевая капля. Ему тоже хочется все выплеснуть, не держать в себе осадки и обернуться из темно-серого в яркое. Вдвойне обидно, что цунами накрывает только его. Никто не должен тонуть вместе с ним, но в рамках приличия и лозунгов про человечность, можно было бы к нему присоединится. И когда успело появиться нерациональное желание тонуть вместе, а не чтобы его спасли? Дождь прогоняет людей с улицы. Он с Юнхо расходится по домам. Уён идет, шаркая ногами, и ловит свое отражение в окнах кафешки. Пустота смотрит в пустоту. Выглядит он жалким. Как подавить ненасыщаемое чувство голода по вниманию и проявлению любви? Уёну сейчас это нужно от конкретного человека. Или двух; от мамы, кстати, тоже было бы неплохо. Увидеть бы немного гордости в ее глазах за сына, что он такой, какой есть, что он вообще есть. Как хорошо, что с каждым годом эта потребность тонет в лужах после дождя. Однажды Хонджун сказал: с родителями нет проблем, только когда нет родителей. Это самая грустная и правдивая фраза, которую Уён от него слышал. Внутри что-то защемило, но не за себя, а за друга. Трудно представить, как он справился с потерей близких. Эта тема почти никогда не поднималась по понятным причинам. Этажи наблюдают, как Уён направляется в частный дом на вписку. Ветровка «адидас», руки в карманах широких штанов, ноги в «найках». Вне его тела теплый вечер, внутри — замёрзший океан, и как это выплеснуть? Друзья встречают его на входе у забора. Рукопожатия, обнимания, хлопанья по плечу — их стабильное приветствие. Для Уёна куча тактильности, как подтверждение, что физическая оболочка не рассыпалась и у кожи есть рецепторы. Чувствовать все, как есть, — прекрасно, додумывать — полный отстой. В доме достаточно людей, чтобы захотеть уединиться через минут двадцать. За это время он успел со всеми поздороваться и упасть в усталость, что совсем ему не свойственно. Он обычно заполняет себя другими людьми и фонтанирует позитивом. Другим никогда не должно быть хуже, чем ему. Боже, блядь, как выпасть из этой подростковой драмы? Перерос же этот период или он отстает в развитии? Уён выходит из помещения, прихватив что-то высокоградусное, надоело быть плотью в бетоне. На заднем дворе почти никого нет — временное явление. Сначала люди наебенятся в доме, что нибудь разобьют и выйдут подышать воздухом. Он сразу перескакивает все стадии, как будто это более взрослый поступок. Уён выбирает самый темный участок и почти ложится на траву, опираясь на локти за спиной. Он подключается в режим ожидания, когда на небе появятся звезды. Самые яркие уже видны, но хочется больше. Рядом с ним плюхается полупьяный Хонджун. И как он вообще его разглядел со своим фильтром размытости на глазах? Уёна замечают все, кроме Сана. — А я видел Сани-и-и, — Хонджун кладет голову на плечо Уёна и продолжает растягивать слова. — Он меня та-а-ак удивил. Спрашивал про тебя. Интересно, слышит ли Хонджун его биение сердца? Оно долбит по ушам покруче музыкальных битов. Концентрация на звёздах полетела к хуям. Все, что связано с Саном, хочется отправить туда же. — И что он хотел? — в его голове вопрос звучал равнодушно, на деле — как будто школьники пишут слова заборчиком. — Спросил, не заболел ли ты, почему тебя редко видно, а когда видно, то почему выглядишь, словно у тебя кто-то умер, — Хонджун резко выпрямляется и становится трезвым, будто и не пил вовсе. Вот актер. — Я не стал говорить лишнего, потому что не знаю точной причины. Просто ответил, что ты по нему скучаешь. — Господи, ты придурок, — Уён тычет в него локтем несколько раз и толкает. Хонджун падает на бок и смеётся. — Так, значит, я угадал причину, или у тебя правда кто-то умер? Ты скажи, а то я не понимаю, могу ли продолжать смеяться, — он даже не сделал попытки прекратить смех. Уён полностью ложится спиной на траву и зажмуривается. — Он тебя обидел? — в голосе Хонджуна беспокойство, а в Уёне от такой заботы расползается тепло и вместе с ним желание сжаться до пикселя, потому что не любит обременять людей. Со стороны выглядит словно он принцесса, а вы догадайтесь, что у нее произошло и устраните причину. Нет Уёна — нет проблем. Это уравнение точнее, чем число Пи. — Есть немного. — Такое ощущение, что ты приуменьшил и там очень даже много. Тебя таким кислым давно не видели. Последний раз был, когда Минги тренировал маньячные удары ножом на подушке. Только вместо ножа — сникерс, а вместо подушки — твоя любимая мягкая игрушка. — Потому что Сквидвард не заслужил насильственной смерти! — Кстати, мне одна птичка напела, что Сан голубых кровей. — Он аристократ? — искренне удивляется Уен. Хонджун закатывает глаза. — Нет, я имел в виду, что он не гетеро. Неужели так трудно понять? — Неужели все, где есть слово голубой, у тебя ассоциируется с геями? — Я отказываюсь отвечать на этот вопрос без адвоката. Не хочу задеть твою тонкую душевную организацию. Чао. Хонджун вальяжно уходит, оставляя осадок после разговора. Уёну бы убавить мыслей о Сане, но ему их только подкидывают. На словах, что Сан не гетеро, внутри вспыхнула надежда, но на что надеятся, если в его глазах он инфантильный придурок. Уён планировал всю жизнь оставаться натуралом, но влечение — штука непредсказуемая. Почему именно Сан и почему не взаимно? Через время Уён лопатками чувствует, как надвигается шторм, необъяснимое явление. Он боится обернуться, чтобы не наткнутся на свою догадку. Это и не требуется. Сан останавливается рядом и смотрит на него искоса сверху. Без надменности, но все равно неприятно. У Уёна захватывает дыхание, будто над ним настоящая волна и она вот-вот обрушится. И все, больше не придется убегать, чувствовать, жить, в конце концов. Навыка плавания нет, поэтому страшнее вдвойне. — Сколько ты будешь ходить хмурый, как циклон? — спрашивает десятибалльный шторм и садится рядом. Уён не против такого сравнения, потому что вестник непогоды — Сан. Он как-то задумывался, если бы они остались на необитаемом острове, то Сан бы также игнорировал его существование или был вынужден с ним взаимодействовать из-за ситуации? Задний двор — не остров, но происходящее похоже на воплощение фантазии. Что удивляет еще больше — нужды взаимодействовать нет, но Сан первый начал. — Ты успел оглохнуть из-за музыки? — Ты пришел меня подоебывать? — Уён хотел сказать что-то менее грубое, но само так вышло и вообще-то его инфантильная часть все еще обижена. Он точно пришел не для того, чтобы лицезреть Сана. Хорошо справлялся с избеганием, но все равно проиграл в прятках. Глупо было надеяться, что он здесь не появится. Шанс, конечно, был, примерно как шанс попадания молнии в человека. Но был же. Сан прихватил две бутылки алкоголя, тяжело вздохнув, протягивает одну Уёну. В ответ ему перед носом качают такой же — уже есть. Уён отмечает для себя эту мелкую заботу. Напоить человека, милота. Они почти касаются плечами. Уён слишком близко находится к своему свету, что, кажется, сожжёт крылья. До Сана буквально сантиметр, а до его сердца километры. Марс и то ближе будет. Сан делает глоток и небрежно откидывает в сторону другую бутылку. Опасно смотреть на этого человека, сетчатка глаз может не выдержать. Уён и так сидит как на пороховой бочке, риск к повреждениям в любом случае остаётся. Как бутылку его не откинешь. — Есть подозрения, что каждое утро кто-то ворует звезды с неба, запихивает в рюкзак и прячет, — Сан делает губы трубочкой и не бросает попыток выйти на диалог. — Это называется Солнце, — а Уён по инерции стирает попытки. Он не хочет этого делать, происходит само собой, к тому же нервы на пределе. — Не ты смотришь на звёзды, а они на тебя. Фу, это так романтично, что Уёну нравится. К чему это вообще, кто написал ему реплики? Он поворачивает голову и сталкивается взглядом. Сан прожигает его насквозь. Что там может гореть, если Уён и так уже как решето? — Я хотел извиниться за сказанное, — глаза в глаза, на лице Сана сожаление, и выглядит он довольно искренним. Ему произнести это, наверное, было тяжело. Неужели придется «уёбок» заменить антонимом. Уён не был к такому готов. Выстроенная им трагедия в миг не растворилась, но дышать стало легче. Они надолго сцепились взглядом. Сан словно бесконтактно пытается передать свои угрызения совести. А потом не выдерживает, запрокидывает голову, делая глоток. Кадык прыгает три раза, под сердцебиение Уёна. — И все? Просто извини? — Иногда, когда тебе хреново, хочется сделать кому-то еще хреновее. Ты в тот день оказался не в то время не в том месте. А мне было хреново. Стечение обстоятельств. — То есть ты все скидываешь на стечение обстоятельств, а не берешь ответственность, что был эмоционально нестабилен и просто так сорвался на человека? И кто инфантильный? — Блядь, мне и так тяжело было сделать шаг к примирению, — Сан опускает голову, лица не видно, только приглушенный голос. — Но, если бы не сделал, страдал бы еще больше. Уен поплыл от самого факта, что Сан беспокоился о содеянном и правда пошел на примирение. И довольно мило общается без осадков в виде иголок. А когда он сидит перед ним такой кислый, то вину начинает чувствовать Уён, словно это он довел его до такого состояния. Но это же вообще иррациональность ебучая. Что за жалость к своему мучителю? Алкоголь выбрасывает за границы привычных рамок. Ты все такой же, но немного другой — бесстрашный и менее задумывающийся о последствиях, поэтому: — Извинения принимаются, но слов мало, нужны действия. Подтяни меня по предметам для пересдачи. Сан ненадолго зависает, как перегруженный процессор. — Хорошо, — он соглашается, а его глаза превращаются в полумесяцы. Улыбкой Сана можно кожу резать и без проблем добраться до сердца. Возможно, поэтому он довольно редко улыбается? По крайней мере в сторону Уена. Наверное, заботится, чтобы лишних травм не было. Звёзды, как по щелчку, зажглись ярче. Стоило ли просить Сана о помощи? Не будет ли это продолжением мучений для Уёна? Из-за алкоголя все лениво. Сейчас самое время отъебаться от всего, в том числе себя, и просто плыть по течению. Шторм когда нибудь закончится — с потерями или без.