Desire — Under your spell
***
Ричард не мог объяснить, что же такое творил с ним Коннор. Увидев его впервые он буквально глаз не смог свести с него, от шоколадных глаз, мягких и блестящих волос… от улыбки, что была настолько притягательной, что казалось его внутренний зверь готов сдать свои позиции, лишь бы увидеть ее вновь. Такую теплую, что задействовала множество мышц на лице, образовывала приятные ямочки и совсем неприметные морщинки у глаз. Он был демоном, что пришел разрушить его жизнь… Таким прекрасным, таким недоступным… Не только внешность была ему интересна. Характер… Он не мог прочитать ни единой мысли Андерсона, что было невыносимо. Никогда он не был рад своему дару, но теперь он готов рвать и метать лишь бы понять, что прячется за этой прекрасной мордашкой. После ужасного, отвратительного инцидента с теми подонками в Порт-Анжелесе Коннор был вполне спокоен и не был на грани истерики, которую почему-то ожидал Ричард. Это симпатизировало ему ещё больше, хоть он бы и не возражал, если бы у Андерсона была другая реакция. Но когда тот не испугался и после признания Каллена о своей «второй личности», то зверь внутри Ричарда, как и он сам были в восторге от подобного «экземпляра». Конечно он чувствовал опасение со стороны Коннора и даже был бы рад если бы тот боялся его и не искушал, но судьба будто специально водила его за нос все эти века, чтобы наконец привести к его идеальному партнеру. К тому, для кого он сам мог бы стать опорой, и кто был бы его собственным оберегом. Коннор даже не представил бы насколько он очаровывает всех вокруг. Ричард слышал каждый комментарий в адрес брюнета, каждый мысленный комплимент, каждую завистливую шуточку. Так ему было спокойнее, в какой-то степени, хоть в отдалении, но он спокойно мог знать, когда Коннору нужно будет помочь отогнать назойливых поклонников. То и понятно — не только он один попал под чары кареглазого. Поэтому он был в недоумении, когда стал слышать комментарии от Коннора к самому себе. «Неуклюжая серая мышь»? Да он шутит! Коннор был стройным, высоким брюнетом, что имел превосходный вкус в музыке, фильмах и книгах. За все сотни лет на Земле он так и не смог найти в своей памяти настолько интересного человека. Поэтому он заваливал брюнета вопросами обо всем, чтобы наконец понять… Кто мог заставить этого прекрасного юношу оценивать себя так низко? И его семейство было бы счастливо такому интересному партнеру для него. Но была еще одна проблема, кроме той, что его выбором был человек… Он надеялся на девушку. Хотя нет, не совсем. Они надеялись на неё.***
На ярком солнце он выглядел более чем странно. Я никак не мог привыкнуть, хотя и наблюдал за ним уже несколько часов. Бледная кожа, слегка покрасневшая после вчерашней охоты, сияла, словно усыпанная алмазами. Ричард неподвижно лежал на траве, а расстегнутая рубашка обнажала сверкающий мускулистый торс и блестящие руки. Мерцающие цвета бледной лаванды, веки были полузакрыты, хоть он, конечно, не спал. Мне казалось, что передо мной статуя, вытесанная из неизвестного людям камня, гладкого, как мрамор, сверкающего, как хрусталь. Побледневшие губы то и дело двигались, причем очень быстро, словно подергиваясь дрожью. Я его окликнул, и Ричард сказал, что поет, но слишком тихо, чтобы я мог услышать. Как хорошо на солнце! Я бы с удовольствием лег на траву рядом с ним, подставив солнцу истосковавшееся по теплу тело. Вместо этого я сидел, упершись коленями в подбородок, и не мог отвести глаз от Ричарда. Легкий ветерок ерошил мои волосы, колыхал цветочные бутоны, обвевал неподвижное тело Каллена. Поляна, очаровавшая меня своей неброской прелестью, меркла по сравнению с великолепием Ричарда. Очень неуверенно, боясь, что он растает, словно мираж, я потянулся к нему и робко, одним пальцем, погладил мерцающую руку. Кожа у него гладкая и холодная, как камень. Глаза его были открыты, он наблюдал за мной. После вчерашней охоты они были цвета утреннего океана, светлее и теплее, чем обычно. Губы дрогнули в чуть заметной улыбке. — Я тебя не напугал? — Не больше, чем обычно. Ричард улыбнулся, и на солнце сверкнули ослепительно-белые зубы. Я придвинулся ближе и теперь уже положил всю свою ладонь на его предплечье. Рука дрожала, и я знал, что он это заметил. — Не возражаешь? — Конечно, нет, — зажмурившись, проговорил Ричард. Следуя взглядом за голубоватыми венами, я добрался до локтевого сгиба. Мне захотелось перевернуть его ладонь. Без его помощи у меня ничего не вышло бы, но он, поняв, чего я хочу, перевернул ладонь — так быстро, что я испугался. Пальцы чуть отдернулись от его холодной кожи. — Извини, — пробормотал Ричард, и я заглянул в голубые глаза, — с тобой так легко быть самим собой! Как терпелив был он, позволив мне играть с его рукой. Я вертел ею и так, и эдак, любуясь сиянием солнца на блестящей коже, даже подносил к глазам, чтобы убедиться, что на ней нет бриллиантовой крошки. — О чем ты думаешь?.. Так странно — не слышать мыслей другого! — Зато ты знаешь, о чем думают все остальные, — примирительно улыбнулся я. — Это не всегда удобно. — Неужели в его голосе прозвучало сожаление? — Но ты мне так и не ответил. — Пытался угадать, о чем думаешь ты. — А еще? — Мечтал, чтобы сегодняшний день длился вечно. И чтобы мне не было так страшно. — Не хочу, чтобы ты боялся, — пробормотал Ричард. Жаль, он не может сказать, что бояться мне нечего. — Ну, страх не совсем то, что я испытываю, хотя какие-то опасения, конечно, есть. Опершись на руку, Каллен с молниеносной скоростью поднялся. Лицо греческого бога оказалось всего в нескольких сантиметрах от моего. Я мог и должен был отстраниться, но не было сил пошевелиться — тигриные глаза подчинили меня своей власти. — Чего же тогда ты боишься? — шепотом спросил он. Я даже ответить не смог. От свежего аромата его кожи мой рот захлопнулся словно капкан. Боже, что он со мной делает! Низко опустив голову, я судорожно сглотнул. Он отошел, вырвав руку. Пока я приходил в себя, он укрылся в тени раскидистой ели, в десятке метров от меня. Глаза его потемнели и пристально смотрели на меня. Наверное, на моем лице отразилось разочарование. Руку, только что ласкавшую его предплечье, саднило. — Прости меня, — тихо сказал я, зная, что он все равно услышит. — Подожди, — прошелестел он, и я замер, не решаясь пошевелиться. Через десять бесконечно долгих секунд Ричард медленно вернулся на полянку и присел на траву всего в метре от меня. Он был похож на тигра, что метался от одного конца клетки к другому, не находя себе места. Сделав два глубоких вдоха, он сконфуженно улыбнулся. — Это ты прости меня, Коннор. Жаль, не могу сказать, что я всего лишь человек! Его шутка меня не рассмешила, я просто кивнул. Кровь бешено забурлила, и впервые за весь день мне стало не по себе. Видимо, он это почувствовал, потому что его улыбка тут же превратилась в усмешку. — Я самый совершенный хищник на земле, ясно? Тебя привлекает все: мой голос, грация, лицо, даже запах?.. Можно подумать, мне это нужно! — Неожиданно вскочив, Каллен скрылся из вида, а через секунду возник под елью на краю поляны. — Можно подумать, ты мог бы скрыться! Я бы добился своего и без смазливой физиономии! Отломив толстую еловую ветку, он быстро обломал ненужные побеги, а потом швырнул в соседнюю сосну с такой силой, что бедное дерево еще долго качалось как на сильном ветру. И вот он снова в метре от меня — неподвижный, как статуя. — Можно подумать, ты смог бы мне сопротивляться… Я оцепенел от страха. Никогда раньше Ричард не показывался мне в своем истинном обличий. Зверь, настоящий зверь… но какой прекрасный! Лицо мертвенно-бледное, глаза блестят… Глаза. От них я просто не мог оторваться. Всю жизнь я то и дело залипал на голубоглазых людей, но никогда не знал, что они могли быть настолько притягательными. Настолько чистыми, но хищными, обрамленные темными ресницами, что отводили яркий голубой в тень, превращая его в более глубокий и благородный оттенок. Я чувствовал себя маленькой птичкой, завороженно смотрящей на королевскую кобру. Глаза, которые я так любил, глаза, горевшие от дикого возбуждения, через секунду потускнели. На бледном лице отразилась вселенская грусть. — Не бойся, — пробормотал Ричард, и никогда еще его голос не звучал так приятно. — Я не причиню тебе зла, клянусь! Мне показалось, что он старался убедить скорее себя, чем меня. — Не бойся, — повторил он и, подойдя ближе, нарочито медленно опустился на траву. Его движения были плавными и тягучими, и вот, наконец, наши лица оказались на одном уровне, сантиметрах в тридцати друг от друга. — Пожалуйста, прости, — очень серьезно проговорил Ричард и грустно улыбнулся. — Я в состоянии себя контролировать. Просто ты застал меня врасплох. Впредь обещаю вести себя примерно. Очевидно, он ждал от меня каких-то слов, однако разговаривать я пока не мог. — Сегодня мне не хочется ни пить, ни есть, — подмигнул он. Тут я рассмеялся, резко и хрипло, как истеричка со стажем. — Все хорошо? — заботливо спросил Ричард, и его рука осторожно коснулась моей. Я растерянно посмотрел на гладкую холодную руку, а потом в тигриные глаза: они были теплыми, полными раскаяния. Взяв его за руку, я стал водить по ней кончиками пальцев, а набравшись смелости, улыбнулся. Голубые глаза просияли мне в ответ. — Итак, о чем мы говорили до этого? — спросил Ричард. — Не помню, — честно ответил я. — По-моему, о том, чего ты боишься… ну, кроме самого очевидного, — робко напомнил он. — Да, верно. — Так чего же? Я бездумно водил пальцем по его руке. Ричард ждал ответа. — Видишь, как легко выбить меня из колеи? — рассмеялся он. Заглянув ему в глаза, я вдруг понял, что сейчас он очень не уверен в себе. Столько лет он мог беспрепятственно читать мысли любого человека, а тут попался я. От этой догадки мне стало немного легче. — Мне страшно… потому что скорее всего мы не можем быть вместе. А еще боюсь, что именно этого мне хочется больше всего на свете. — Признание далось мне нелегко. — Да, — согласился он, — этого точно стоит бояться. Желание быть со мной не к лицу юному красавцу. — Знаю. Наверное, стоит попытаться тебя забыть. — Мне бы очень хотелось тебе помочь. — Судя по выражению лица, Ричард говорил искренне. — Наверное, мне давно следовало все прекратить, а сейчас лучше уйти, только не знаю, смогу ли. — Не хочу, чтобы ты уходил, — чуть слышно пробормотал я. — Именно поэтому мне следует это сделать!.. Но не беспокойся, я эгоист до мозга костей и слишком долго ждал сегодняшнего дня. — Очень рад. — Совершенно напрасно! — Ричард отдернул руку. Даже лишенный обычной вкрадчивости, его голос казался мне самым мелодичным на свете. Я с трудом успевал следить за внезапными переменами его настроения. — Я хочу быть только с тобой! Никогда об этом не забывай! Помни, что для тебя я опаснее, чем для кого бы то ни было, — объявил он и стал смотреть куда-то вдаль. — Не совсем понимаю, о чем ты, — после минутного молчания признался я. Посмотрев на меня, Ричард лукаво улыбнулся, — настроение снова изменилось. — Как же объяснить, чтобы снова тебя не напугать? — задумчиво проговорил он и взял меня за руку. Я так и вцепился в прохладную мраморную ладонь. — Каким приятным может быть тепло, — вздохнул он. Несколько секунд Ричард собирался с мыслями. — Знаешь, у каждого свои вкусы. Кому-то нравится шоколадное мороженое, кому-то клубничное… Я кивнул. — Прости за аналогию с едой, лучшего объяснения не подобрать. Я улыбнулся. — То же самое с обонянием. Если запереть алкоголика в комнате со жбаном прокисшего пива, он скорее всего его выпьет. Он мог бы устоять, если бы захотел или обладал силой воли. А теперь представь, что случится, если в ту самую комнату поместить стакан старого бренди или коллекционного коньяка. Как поведет себя наш алкоголик? Мы сидели, глядя друг другу в глаза и пытаясь читать мысли. — Ну, может, аналогия не самая удачная, и перед бренди устоять несложно. Наверное, лучше заменить алкоголика на подсевшего на героин наркомана. — Хочешь сказать, что я и есть твой героин? — поддел я, пытаясь разрядить обстановку. Оценив мои усилия, Ричард тут же улыбнулся. — Да, мой личный сорт! — И часто такое случается? Подыскивая ответ, он всмотрелся в верхушки деревьев. — Я говорил об этом с братьями… Для Колина все люди одинаковы. В нашей семье он сравнительно недавно и с трудом приспосабливается к нашим правилам. Колин пока не чувствует разницы во вкусе и запахе. — Ричард внезапно замолчал и сконфуженно на меня посмотрел. — Прости! — Ничего страшного. Пожалуйста, не беспокойся, что можешь меня обидеть или испугать. Ведь именно это тебя тревожит. Я все понимаю. По крайней мере, стараюсь понять. Просто объясняй, как считаешь нужным. — Ты смелый парень, — с восхищением проговорил он. — Вовсе я не смелый. Настоящий трус! Если бы я был смелый, то держался бы от тебя подальше. — Ты не боишься смотреть правде в глаза. — К сожалению, ты не прав, но все равно продолжай. Глубоко вздохнув, Каллен снова посмотрел на небо. — Так что Колин не знает, встречал ли когда-нибудь кого-то… к кому бы его тянуло так сильно, как меня к тебе. Значит, не встречал. У Лютера, если так можно сказать, побольше опыта, так что он сразу понял, о чем я. Брат говорит, что у него было две подобные встречи. — А с тобой такое случалось? — Никогда. Мне показалось, что ответ Ричарда так и разнесся по поляне. — И как же поступил Лютер? — поинтересовался я. Проявлять любопытство, очевидно, не стоило. Лицо Ричарда потемнело, руки сжались в кулаки. Он потупился, и я понял, что ответа ждать не следует. — Кажется, догадался… Ричард поднял на меня уставшие, полные страдания глаза. — Даже у самых сильных есть маленькие слабости. — Чего ты ждешь? Моего согласия? — спросил я гораздо резче, чем собирался. Наверное, откровения дались ему нелегко, и я смягчился. — Значит, нет никакой надежды?Как спокойно я обсуждаю собственную смерть!
— Нет, нет! — закричал Каллен. — Надежда, конечно же, есть! То есть я точно не стану… У нас ведь все по-другому! Для Лютера те женщины были чужими, и это случилось давно, когда он еще не был таким… опытным и осторожным, как сейчас. — Значит, если бы мы встретились в темной аллее… — не решился договорить я. — В тот день я ценой огромных усилий сдержался, чтобы не вскочить и на глазах у всего класса и не… — он снова отвел глаза. — Когда ты прошел мимо, я был готов разрушить то, что годами создавал для нас Элайджа. Ричард мрачно на меня посмотрел, легко догадавшись, о чем я думаю. — Ты наверняка подумал, что я ненормальный! — Я просто ничего не понял. Как ты мог так быстро меня возненавидеть? — Мне казалось, что ты демон, явившийся из ада, чтобы меня уничтожить. А запах! Он сводил меня с ума! За час я придумал десятки предлогов, чтобы выманить тебя из класса и завести куда подальше. Я смог побороть все соблазны, думая о семье и горе, которое причинит им моя несдержанность. Ричард с любопытством наблюдал, как я пытаюсь осмыслить услышанное. Голубые глаза так и сверкали из-под опущенных ресниц. — Уверен, мне удалось бы увести тебя из школы, — задумчиво сказал он. — Вне всякого сомнения. — Потом я попробовал изменить расписание, чтобы не сидеть с тобой за одной партой. Но ты тоже пришел в административное здание. В той маленькой теплой комнатке у меня голова пошла кругом от твоего запаха. Я едва не поддался соблазну, ведь кроме нас там была только одна женщина, с которой бы я справился без труда. Представив события прошлого в его восприятии, я испугался. Бедная администраторша, она чуть не погибла из-за меня! — Но я вытерпел. Сам не понимаю, как я заставил себя не караулить на улице и не идти по твоим следам до дома. На свежем воздухе мне стало легче, и я смог принять верное решение. Откровенничать с Колином и Лютером не хотелось, поэтому я отправился прямо в больницу к Элайдже и заявил, что уезжаю. Я удивленно взглянул на Ричарда. — Мы поменялись машинами — у Элайджи был полный бак бензина, а мне не хотелось останавливаться. Заходить домой было страшно — Эсми наверняка устроила бы сцену и упросила никуда не ездить. Следующим утром я уже был на Аляске. Два дня провел среди старых знакомых, но очень скучал пo дому. Страшно не хотелось огорчать Эсми и остальных родственников, а чистый горный воздух выветрил последние воспоминания о твоем запахе. Я убедил себя, что убегать глупо. Я ведь и раньше сталкивался с соблазном, однако никогда не уступал! Разве можно позволить простому парню, — зло улыбнулся он, — сгонять себя с насиженного места? Ричард задумчиво смотрел вдаль, а я молчал. — Прежде чем вернуться в школу, я несколько дней охотился, ел и пил больше, чем обычно. Изо всех сил старался убедить себя, что смогу относиться к тебе как ко всем остальным людям. Судя по всему, я был слишком самонадеян. Несомненную трудность представляло то, что я не могу читать твои мысли. Пришлось действовать окольными путями: внедряться в сознание Джессики и выискивать то, что хоть как-то связано с тобой. Джессика — девушка недалекая, мыслит примитивно, так что копаться в ее мыслях — занятие не из приятных. Тем более что ты далеко не всегда откровенен. Ричард поморщился. — Мне хотелось, чтобы ты поскорее забыл о случившемся в первый день, и я решил сам начать разговор. Нужно было разобраться в твоих мыслях, но ты оказался гораздо сложнее и интереснее. И снова этот запах, исходящий от твоей кожи и волос… А потом на моих глазах тебя чуть не переехал фургон. Позднее я подумал, что все сложилось как нельзя лучше: если бы я тебя не спас и твоя кровь растеклась по асфальту, не думаю, чтобы смог сдержаться, и тайна нашей семьи была бы раскрыта. Но все это пришло мне в голову потом. Когда я увидел неуправляемый фургон Тайлера Кроули, единственной моей мыслью было:«Только не ты…»
Ричард закрыл глаза, будто признание забрало слишком много сил. Я внимательно слушал, понимая, что мне должно быть страшно. Вместо этого я чувствовал облегчение — наконец-то все встало на свои места — и даже сочувствие — он ведь так страдал и все же нашел в себе силы признаться, что хотел лишить меня жизни. — А потом мы попали в больницу, — подсказал я. — Мне было безумно страшно, — признался Каллен. — Ведь я вел себя безответственно и подверг семью риску. А потом я поругался с Кэрой, Колином и Лютером, когда они заявили, что сейчас самое время… Ссора получилась ужасная, мы столько друг другу наговорили! Зато Элайджа меня поддержал, и Хлоя тоже. — Назвав имя сестры, Каллен нахмурился. — А Эсми сказала, что я могу делать, что хочу, лишь бы никуда не уезжал! Весь следующий день я подслушивал мысли твоих собеседников и понял, что ты меня не выдал. Логическому объяснению это не поддавалось! Я понимал, что больше рисковать нельзя и от тебя следует держаться подальше. Но каждый день запах твоих волос, кожи, свежесть дыхания терзали меня так же, как и в первый. Теплые тигриные глаза смотрели так нежно! — Но, в конце концов, — продолжал Ричард, — лучше бы я выдал семью в самый первый день, чем причинить тебе боль сегодня, здесь, когда меня ничто не останавливает. Любопытный, будто глупая девчушка, я не удержался от вопроса — Почему? — Коннор, — Ричард шутливо взъерошил мои волосы. Я затрепетал от его прикосновения. — Конни, я не смогу жить, если причиню тебе боль. Ты вообразить не можешь, что я чувствую, когда представляю тебя, бледного, холодного, неподвижно лежащего на земле… — Каллен пристыженно опустил глаза. — Не видеть твоего румянца, блеска в глазах, когда ты разгадываешь глубинный смысл моих слов… Ради чего тогда жить? — В печальных глазах застыл вопрос. — На всем свете для меня нет никого дороже тебя. Отныне и навсегда. У меня голова шла кругом. От невинного обсуждения моей гибели мы плавно перешли к взаимным признаниям. Ричард ждал, и я, внимательно смотрел в его глаза, пытаясь понять себя. — Мои чувства тебе прекрасно известны. Я лучше умру, чем соглашусь жить без тебя. Знаю, я идиот! — Ты правда идиот! — рассмеялся он. Его глаза врезались в мои, и я тоже рассмеялся. Ну и ситуация, мы оба смеемся над моей глупостью. — Значит, тигр, или в моем случае, лев, влюбился в бедную овечку! — радовался Ричард, а мне стало не по себе. — Какая глупая овечка! — вздохнул я. — А лев — просто мазохист! — поддержал Ричард и снова рассмеялся. Интересно, о чем он сейчас думает? — Почему?.. — начал я, не зная, как продолжать. — Что почему? — улыбнулся Каллен. — Объясни, почему ты раньше убегал от меня? — Ты знаешь, почему. — Радостная улыбка погасла. — Просто хочу понять, что именно я делал не так. Нужно же мне знать, что можно, а что нельзя ни при каких обстоятельствах. — Коннор, мне не в чем тебя упрекнуть, — снова улыбнулся Ричард. — Все недоразумения произошли по моей вине. — Но я же хочу помочь, чтобы тебе было легче. — Ну, — нерешительно начал Ричард, — мне не по себе, когда ты подходишь слишком близко. Люди стараются держаться от нас подальше, инстинктивно чувствуя опасность… Когда ты совсем рядом, я чувствую запах твоего горла, — выпалил он, напряженно вглядываясь в мое лицо. — Тогда ясно, — легкомысленно произнес я, пытаясь разрядить обстановку. — Горло больше не показываю! — Да нет, все не так страшно, — рассмеялся Ричард. — Просто меня удивили собственные ощущения. Он поднял руку и осторожно положил мне на шею. Я не шелохнулся, и ничего похожего на страх не испытал. — Видишь, какая гладкая и нежная… Кровь бешено неслась по жилам, и мне бы очень хотелось как-нибудь замедлить ее бег. Ведь Ричард, очевидно, слышал, как стучит мое сердце. — Румянец тебе идет, — вкрадчиво проговорил он и, нежно коснувшись щеки, взял мое лицо обеими руками, бережно, словно хрустальную вазу. — Не двигайся, — попросил Ричард. Очень медленно, не сводя с меня глаз, он наклонился ко мне. Резкое движение, и холодная щека легла на мою яремную впадину. Пошевелиться я не мог, даже если бы очень захотел. Я застыл, слушая легкий звук его дыхания, наблюдая, как солнечные лучи играют на черных кудрях, словно на шерсти пантеры. Медленно, очень медленно его руки скользили вниз по затылку. Ричард затаил дыхание и остановился, лишь опустив ладони мне на плечи. Холодное лицо скользнуло по ключице и прижалось к груди. — Я нашел тебя, словно звезду на небосводе, что искал не одну сотню лет. — Он слушал, как стучит мое сердце. — Такую прекрасную и чистую… Как долго мы сидели без движения, я не знал; возможно, несколько часов. Постепенно сердце забилось спокойнее, я не шевелился и молчал, пока Ричард держал меня в объятиях. Я понимал, что могу умереть в любую минуту, так быстро, что и заметить не успею. Почему же мне не было страшно? И тут он меня отпустил, в сапфировых глазах воцарился покой. — В следующий раз будет легче. — А в этот раз было непросто? — Ну, примерно так, как я себе представлял. — Все в порядке. Ричард засмеялся. — Ты же знаешь, о чем я! Я робко улыбнулся. — Вот, — он взял мою руку и прижал к своей щеке. — Чувствуешь, как тепло? Бледная кожа, обычно холодная как лед, действительно казалась теплой. Однако меня мало волновали такие тонкости — моя мечта исполнилась, и я могу прикоснуться к его лицу. — Не шевелись, — прошептал я. Никто на свете не может замирать, как Ричард. Закрыв глаза, он тут же превратился в неподвижную мраморную статую. Очень хотелось растянуть удовольствие, мои пальцы двигались неспешно. Я провел по его щеке, аккуратно коснулся век и синеватых кругов под глазами. Я неловко очертил контур носа и красиво очерченного рта. Губы раскрылись, и тыльной стороной ладони я почувствовал его дыхание. Тянуло наклониться поближе, ощутить вкус его поцелуя, чтобы между нами не осталось никаких преград… Но, не желая спешить, я отдернул руку. Ричард открыл голодные глаза, — и вот уже в который раз вместо страха я почувствовал, как внизу живота образуется узел, а кровь бешено несется по венам. — Как бы мне хотелось, чтобы ты понял всю сложность и запутанность моего положения, — прошептал он. — Объясни, — выдохнул я. — Вряд ли получится. С другой стороны, я рассказал тебе о своих потребностях и предупредил, что от такого мерзкого существа лучше держаться подальше… Думаю, в какой-то степени ты способен меня понять. Хотя, не страдая пагубными пристрастиями, ты не сумеешь представить себя на моем месте. — Однако, — холодные пальцы легонько коснулись моих губ, заставив меня дрогнуть, — есть и другие потребности и желания. Те, о которых я ничего не знаю. — Вот это я понимаю лучше, чем ты думаешь. — К подобным переживаниям я не привык. Уж слишком по-человечески! Интересно, так всегда происходит? — Не могу сказать, — признался я. — Со мной такое впервые! Ричард взял меня за руки. Мои ладони казались такими слабыми и безжизненными! — Я ведь не знаю, что такое близость, как духовная, так и физическая. Может быть, я даже не способен на нечто подобное! Стараясь не делать резких движений, я наклонился вперед и прижался щекой к его груди. Все остальные звуки исчезли, я слышал лишь удары его сердца. — Этого мне достаточно, — вздохнул я, закрывая глаза. Ричард обнял меня и зарылся лицом в мои волосы. Сейчас он вел себя как самый обычный парень. — Видишь, надежда есть, — проговорил я. — Во мне живут человеческие инстинкты. Возможно, они запрятаны слишком глубоко, но они здесь. — Грудь затряслась от смеха. Мы снова смеялись вместе, но я заметил, что солнечный свет потускнел, а тени сгустились. — Тебе пора. — Я думал, ты не умеешь читать мои мысли! — Ну, если я очень стараюсь, то иногда получается, — хитро улыбнулся Ричард. — Позволь кое-что тебе показать… — Что именно? — осторожно переспросил я. — Ты увидишь, как я передвигаюсь по лесу. Ничего не бойся, — взглянув на мое вытянувшееся лицо, попросил он, — и через несколько минут мы доберемся до твоего пикапа. — Его губы изогнулись в моей любимой кривоватой улыбке. — Ты превратишься в летучую мышь? — поинтересовался я. Ричард засмеялся: — С летучей мышью меня никогда не сравнивали! — Подожди, то ли еще будет! — Ладно, дурачок, садись мне на спину. Я надеялся, что Ричард шутит, но тут же понял, что ошибся. Сердце тут же заколотилось, и, хотя мои мысли были для него закрыты, дикий пульс выдавал меня с головой. Вот я действительно сижу на спине Каллена, так крепко обхватив руками его шею, что любой человек на его месте сразу же задохнулся бы. — Я потяжелее, чем школьный рюкзак! — предупредил я. — Ха! — фыркнул Ричард и наверняка закатил глаза. Раньше я не видел его в таком хорошем настроении. Потом он схватил меня за руку, прижал мою ладонь к лицу и глубоко вдохнул. — С каждым разом все легче… И побежал. Никогда в жизни мне не было так страшно… Быстрее пули он несся по темнеющему лесу, двигаясь совершенно бесшумно, как настоящий призрак, будто его ноги не касались земли. Как на такой скорости он не сшибал деревья, оставалось для меня загадкой. Закрыть глаза я не решался, хотя холодный лесной воздух заставлял их слезиться, словно я по дурости высунула голову в иллюминатор самолета. Меня замутило. Внезапно все кончилось. Мы шли к поляне несколько часов, а обратно вернулись минут за пять. — Здорово, правда? — радостно воскликнул Каллен. Он остановился. Я попробовал стать на землю, однако мышцы затекли, а голова кружилась. — Коннор? — Мне нужно прилечь, — пролепетал я. — Прости, — тихо сказал он, ожидая, пока я спущусь. — Кажется, мне нужна помощь, — не в силах пошевелиться, признался я. Негромко рассмеявшись, Ричард разомкнул мои объятия. Разве я мог сопротивляться его железной силе? Вот он взял меня на руки, словно ребенка, и осторожно положил на упругий мох. — Как ты себя чувствуешь? — Голова сильно кружится, — промямлил я, чувствуя, как распухает язык во рту. — Опусти голову между коленей. К сожалению, не помогло. Я дышал полной грудью, стараясь не делать резких движений. Через несколько минут я наконец смог поднять голову. В ушах звенело. — По-моему, зря я поспешил, — задумчиво проговорил Ричард. — Что ты, было очень интересно, — как можно бодрее проговорил я. — Знаешь, — рассмеялся он, — ты, конечно, очень бледный, но все же не такой, как я! — Наверное, стоило закрыть глаза! — В следующий раз напомню. — В следующий раз! — простонал я и зажмурился. Ричард засмеялся. — Хватит выпендриваться! — пробормотал я. — Открой глаза, Коннор! — тихо попросил он. Его лицо оказалось совсем близко. Как же он красив… слишком красив, чтобы я мог спокойно на него смотреть. — На бегу я думал… — Надеюсь, о том, чтобы не врезаться в деревья? — Дурак! — усмехнулся Ричард. — О таких мелочах я и не думаю! — Хватит выпендриваться, — повторил я. Он снова захихикал. — Мне бы хотелось кое-что попробовать… Ричард колебался пару секунд, а я лишь наблюдал за ним. Внезапно, холодные губы нежно прикоснулись к моим. Я раскрыл глаза, не зная, что и сделать от шока. Ричард был близко, а его руки легли мне на талию, совсем слегка больно сжимая ее. Я закрыл глаза и аккуратно зарылся в черные волосы. Каллен довольно прорычал мне в губы, что я вновь почувствовал себя жертвой перед хищником. Только теперь он смог меня заграбастать. Открыв глаза, я увидел его довольное лицо. Секунду спустя оно стало настороженным и он отпустил меня. — Черт, — выдохнул я. — Это еще мягко сказано. Ничего, подожди секунду. Я внимательно наблюдал, как голубые глаза становятся спокойнее, а дикий блеск угасает. Наконец его губы растянулись в лукавой улыбке. — Все. — Терпимо? — спросил я. — Я сильнее, чем думал. Очень приятно! — Жаль, что не могу то же самое сказать о себе. — Ты ведь просто человек, — усмехнулся Ричард. — Ну, спасибо большое, — съязвил я. Легко поднявшись, он протянул мне руку. Я так привык к отсутствию физического контакта, что немало удивился. Поддержка сильной холодной руки оказалась мне нужна больше, чем я предполагал: мне еще трудно было стоять на ногах. — По-прежнему мутит? Или все дело в поцелуях? Каким беззаботным, беспечным и веселым выглядел Ричард! На ангельском лице никаких признаков волнения. Таким я его еще не видел, и с каждой минутой увлекался им все больше и больше. Как же я раньше без него жил? — Не знаю, в голове полная каша. Наверное, дело и в том и в другом. — Хочешь, я сяду за руль? — Ты что, с ума сошел? — Я вожу в сто раз лучше, чем ты, — поддразнил Ричард. — С реакцией у тебя явно не все в порядке! — Не спорю. Боюсь только, твое вождение не по зубам ни моему пикапу, ни мне. — Пожалуйста, Коннор! Рука уже залез в карман и коснулся ключа. Но тут я набрался смелости, поджал губы и покачал головой. — Нет, даже не думай. Я шагнул к водительскому сиденью, однако неловко покачнулся. — Разве можно позволить другу садиться за руль в нетрезвом состоянии? — насмешливо спросил Ричард, крепко обняв меня за талию. Вдохнув дурманящий аромат его кожи, я снова потерял голову. — В нетрезвом состоянии?! — Ты пьян моим присутствием, — усмехнулся он. — С этим трудно поспорить, — вздохнул я. Ну как ему сопротивляться? Я собирался бросить ключ на землю, но Ричард молниеносно его поймал. — Осторожнее, мой пикап — настоящий пенсионер. — Постараюсь. — А тебя, значит, мое присутствие совсем не волнует? — раздраженно спросил я. Лицо Ричарда неожиданно смягчилось. Он не ответил и нежно провел губами по моей щеке от подбородка к уху. Я чуть не задохнулся. Каллен лишь промурлыкал что-то нечленораздельное. — И все же, — наконец разобрал я, — реакция у меня получше. Он уже устроился на водительском сиденье, а моя щека все еще горела от прикосновения его губ. Лишь скрип открывающейся дверцы вернул меня к реальности.