Особый вид плохого II: Недооценённая юность

      Джису сидит на диване в гостиной, крепко прижимая к груди уже заснувшую дочь, и гладит её по спине, больше для своего успокоения. Дженни о чём-то говорит с домработницей, которая всё ещё убиралась после того, что Джехён устроил у них в доме час назад.       — Госпожа Джису, уже поздно. Если хотите, я могу остаться на ночь. Просто мне нужно будет предупредить домашних, — обращается к ней Гоын, несколько минут не решавшая заполнить словами тишину, нарушаемой лишь звонкими звуками осколков разбитой посуды, которые домработница аккуратно заметает в совок.       — Нет, Гоын. Можешь идти домой. Спасибо, — произносит Джису, не узнавая собственный голос.       Он был посажен и хрипел от долгих слёз, которые она в начале держала в себе, так как не хотела сильнее расстраивать дочь. Джису хоть и разрыдалась почти не слышно, когда убедилась в том, что Дальби крепко спит, всё равно ощущает себя так, словно очень долго и вымученно кричала.       Подруга, приехавшая к ней за пять минут, силком заставила её выпить успокоительное, но Джису не хотела расслабляться. Джехён мог вернуться в любую минуту. И хоть Дженни убедила её в том, что Тэхён сидит у телефона и примчится в любую секунду, как только она ему прикажет, Джису всё равно тревожно.       После того как Хэина увезли, Джису первым делом обняла Дальби, выбежавшую из комнаты. Как бы она не старалась, как бы не вылезала из кожи вон, у неё не получалось защитить девочку от подобных сцен. Дочь брыкалась в её объятиях и плакала, крича о том, чтобы Хэина не забирали.       И для Джехёна это стало ещё большим ударом, чем те, что он получал от давнего врага. Он вспылил пуще прежнего и стал вымещать свою злость на посуде и бытовой технике, а затем, ничего не сказав, вышел из квартиры. Джису не знала, ушёл ли он, чтобы вновь создать ей и Хэину проблем, однако не желала того, чтобы он возвращался.       — Жизель, Люнэ нужно уложить спать, — тихо информирует её Дженни, робко садясь рядом, и кладёт руку ей на плечо, чтобы показать, что она рядом.       Тело девушки уже затекло от неподвижного состояния, да и самой Дальби было бы удобнее продолжить сон у себя в кровати, но Джису боится. Ей кажется, что если она хотя бы на секунду отлепится от дочери, та может в любой момент исчезнуть из её жизни. Она думает о том, чтобы позвонить Хэину, узнать у него, где он и смог ли выбраться из участка. Джису не сомневается в том, что Джехён не написал на него заявление, как и в тот раз. Как и тогда, он продолжал оставаться сыном влиятельного политика, а вдобавок к этому, сейчас является именитым балетмейстером. Пресса не должна прознать о том, что его так унизительно избили. Джису уверена, что Джехён даже несколько дней не будет приходить в центр искусств, чтобы не светить лицом, потому что, как и его родители, всегда ставит своё реноме на первое место.       Да и девушка не будет сидеть на месте. В отличие от него, она больше волнуется о качестве своего искусства, чем о том, какое впечатление создаст перед публикой. Поэтому с лёгкостью наплюёт на их репутацию и выявит миру всю действительность семейной жизни четы небезызвестных в мире балета артистов.       — Ты же останешься? — тихо спрашивает Джису у подруги, когда слышит то, как щёлкает дверь после Гоын.       — Нет. И ты тоже, — твёрдо отвечает Дженни.       — Но Дальби…       — Уложишь её спать в нашей квартире. Она у нас не такая просторная, но это лучше, чем ночевать в этом хаосе, — произносит она, смотря на то, как домработница поднимает с пола сломанную Джехёном лампу и относит её к мусорной урне, так как она была непригодна к использованию.       Джису хочет согласиться и поехать с подругой, так как Дженни единственная, к кому она могла бы податься вместе с дочерью. Но все её мысли сейчас с Хэином. Она злится на парня, но недостаточно сильно, чтобы не волноваться за него.       Что если он захочет завершить начатое? А вдруг Джехён, не дожидаясь утра, пожелает отомстить ему за очередное избиение?       Джису не знает, как быть дальше, ведь опыт жизни никак не прибавлял ей уверенности в будущем и не помогал сделать правильное решение. История раз за разом повторяется, и девушка считает, что из этого замкнутого круга уже не будет выхода. Что он, словно змея, пожирающая свой хвост, будет лишь сильнее сужаться и в итоге задушит её в своих мертвецких объятиях.       — Боже, шери́, я аж в твоих глазах вижу то, что ты думаешь о нём. А ведь я даже не знакома с этим парнем, — усмехается Дженни, замечая то, что Джису слишком долго думает над её предложением, когда вполне очевидно, что она должна сделать. — Настолько сильно его любишь? — спрашивает следом, отчего Джису, еле кивая, глухо шмыгает носом, чтобы проглотить новый поток слёз. — Ох, бебé, — улыбается Дженни и обнимает её за плечи, тихо рассмеявшись.       Они просидели так ещё несколько минут, в течение которых Джису пыталась успокоить слёзы, чтобы после этого разбудить дочь и поехать с ней в квартиру, где Дженни живёт с Тэхёном. Она подумает о Хэине утром. Сейчас Джису не будет ни о чём волноваться, так как Дальби с ней, а важнее этого ничего нет.       Но в дверь неожиданно звонят, и Дженни быстро вскакивает на ноги, настороженно посмотрев на хозяйку квартиры. Джису испуганно расширяет глаза, решив, что Джехён вернулся домой и скорее всего забыл код от электронного замка. На мгновение она предполагает, что он пришёл подвыпившим, отчего ей становится ещё страшнее за себя и за дочь. Однако домработница не торопится открывать пришедшему дверь.       — Госпожа! — зовёт её женщина, вбежав в гостиную, и с ужасом в глазах смотрит на девушек. — Он опять пришёл! Тот бандит! — громко оповещает она Джису, отчего Дальби начинает медленно просыпаться, ёрзая в объятиях матери.       — Впустите его, — приказывают ей строгим голосом, на что домработница с ещё большим недоумением на лице застывает на месте, думая, что ей послышалось. — Госпожа Пак!       — Госпожа Пак, делайте, что вам говорят, — вмешивается Дженни, с понимаем кивая ей, ведь хорошо осознаёт причину, почему та не торопится слушаться данного ей приказа. Бедной женщине пришлось стать свидетельницей драки между хозяином и любовником его жены. А ещё потом больше часа убирать последствия ярости первого. — Жизель, мне позвать Тэхёна? — обращается она к подруге, когда домработница уходит в сторону прихожей.       — Нет, я доверяю Хэи… — Джису не успевает договорить, так как совсем не ожидает увидеть рядом с входящим в гостиную парнем его босса.       Сынджо медленно хромает следом за Хэином, опираясь на свою трость. Она резко вскакивает на ноги, придерживая на весу дочь за бёдра, которая, сонно разлепив глаза, широко раскрывает их.       — Тонтон! — зовёт она парня, широко улыбнувшегося ей.       Проходя мимо кухни, в которой домработница недоверчиво косилась на него и подметала осколки, он еле сдерживал себя, чтобы не вбежать в гостиную с криками. Однако они договорились с боссом о том, что он будет держать себя в руках и вести себя как взрослый человек. Сынджо был уверен в том, что Хэин знает, как это делается, просто частенько даёт себе спуску. Поэтому мужчина и поехал с ним. Он обязательно поможет ему, но с условием того, что Хэин будет адекватно себя вести.       — Ещё раз привет, — неуверенно произносит Хэин, ища глазами затаившегося где-то за углом Джехёна, который должен бы наброситься на него, чтобы дать сдачи. Потому что такова сущность этого парня, Хэин знает. И он уверен, что Джехён ещё успеет сделать свой ход, которого так сильно боится Юджин.       — Зачем ты пришёл, Хэин? — спрашивает Джису, пребывая в шоке от того, что в её квартире стоял сам босс криминальной группировки. Тот самый человек, который привлёк Хэина в грязный бизнес наркоторговли. Человек, что сейчас стоит и смотрит на неё и её дочь, вежливо улыбаясь.       — Детка, — бормочет парень, понимая, что только что сделал.       Он впустил босса в жизнь любимой девушки и теперь видит этот страх в её глазах. Но другого выхода он не нашёл. Юджин сама говорила о том, что, чтобы Сынджо впустил её в свою жизнь, ей пришлось частью стать частью его мира. Однако по-другому у Хэина не получится защитить Джису, и ему будет проще позаботиться о ней, когда она войдёт в его так называемую семью.       Он делает несколько шагов вперёд, желая, как можно крепко обнять девушку, но та продолжает прижиматься к дочери, и он не может винить её за это.       — Добрый вечер, Джису, — начинает Сынджо, заметивший замешательство в её глазах, и хочет поскорее объяснить причину своего присутствия. — Мы можем поговорить… наедине? — спрашивает, показывая взглядом на то, что девочке лучше не становиться свидетельницей их беседы.       Джису рефлекторно сильнее льнёт к Дальби, которая тянулась пальчиками к Хэину. Но он не успевает взять её за ладошку, так как Дженни, не понимающая, кто этот человек, зачем он здесь и почему у Джису затряслись коленки при виде его, перехватывает у неё с рук девочку.       — Allons-nous dans la salle et jouer un peu, d'accord? — произносит она и, игнорируя её отрицательно покачавшуюся голову, выходит с ней из гостиной.       Они все молчат, дожидаясь того, чтобы дверь в комнату Дальби захлопнулась. Уже через секунду Хэин, сокращая расстояние между ним и Джису, заключает её в крепкие объятия, звучно вдыхая любимый запах.       Он помнит о том, что босс всё ещё находится в комнате, и что он не должен видеть его таким. Сынджо не должен был узнать о его уязвимости и о том, что его слабость — Джису. Но сил не осталось уже терпеть. Хэин угасает с каждой секундой в разлуке с любимой девушкой и уже просто наплевал на все свои принципы.       Ему хочется уничтожить весь мир, чтобы их с Джису оставили в покое.       — Ты же был… в участке, — шепчет она ему в грудь, кусая губы, чтобы вновь не разрыдаться.       Джису чувствует его. Ощущает каждую клеточку его тела, которая содрогается от чувств к ней, отчего становится приятно, тепло и светло на душе. Кажется, что даже глубокая ночь за окном озарилась солнечными лучами из-за присутствия Хэина в комнате.       — Я помог ему выйти, — за него отвечает Сынджо, которому хочется вновь перевести внимание молодых к себе.       Он догадывался о том, что его подопечный влюблён, однако не ожидал увидеть подобных чувств в его глазах, что смотрят на эту девушку. Сынджо вновь видит в Хэине усопшего друга и начинает подозревать о том, что в своей любви тот идёт по стопам отца.       — Я могу присесть?       — Да, конечно, — кивает Джису, отпрянув от парня, и ощущает неловкость, когда понимает, что этот человек Хэину почти как отец. Ей всё ещё сложно сопоставить образ наркодилера и добро улыбающегося вежливого мужчины, который даже помог ей в тот вечер спастись от гнева мужа. Он мог бы пройти мимо. — Госпожа Пак, — зовёт она женщину, которая убиралась на кухне, — принесите, пожалуйста, чайник чая. И на сегодня вы свободны.       Мужчина не стал отказываться от горячего напитка, хоть и его ждёт невеста в машине. Юджин напрочь отказалась ехать домой, пусть он и всю дорогу до дома Джису пытался убедить её в том, что знает, что делает. И если бы не недовольный крик парня, который чуть было не перешёл в мат, женщине хватило бы наглости так же подняться в квартиру Джису.       Хэин сказал, что сейчас ему не до этого, но он никогда не простит ей того, что она скооперировалась с Джехёном за его спиной. Сынджо хорошо понимал парня. Того слишком много предавали и бросали, но, несмотря на свою тяжёлую жизнь, он никогда не переставал искать в других близости и семейных чувств.       Мужчина хотел бы заменить ему если не отца, так хотя бы старшего брата, потому не мог позволить ему узнать истинную правду о том, что случилось три с половиной года. А значит, надо действовать в противовес привычного плана, который провалился, как только Джису вновь появилась на горизонте.       — Думаю, ты прекрасно знаешь, кто я, — начинает Сынджо, когда перед ним поставили чашки чая, и Джису, напряжённо сидевшая на диване, с ожиданием смотрит на Хэина.       Тот устроился рядом и крепко держит её за ладонь, показывая тем самым, что сейчас уже ни у кого не получится отобрать у него любимую девушку.       — И что это должно означать? — недовольно спрашивает Хэин, раздражённо нахмурившись, и, обхватив рукой талию Джису, одним движением как можно близко прижимает её к своему телу.       Хэин не хочет, чтобы Джису много знала о его боссе, но не потому что не доверяет ей. Он не доверяет Сынджо, ведь боится, что тот может посчитать её опасной для своего бизнеса и их конфиденциальности.       — Просто хочу сказать, что я с детства забочусь о тебе, Хэин, — устало отвечает Сынджо, не скрывая обиды в голосе, и отпивает из чашки травяного чая.       Он успел заметить кавардак в гостиной и понял, что дело не в плохой работе домработницы. Этот Джехён определённо является не настолько аристократичным, каким пытается себя показать.       — И я вижу то, что ты пытаешься сделать. Но вы ещё дети.       — Прекратите называть нас детьми, — бурчит в ответ Джису, которая слышала почти такие же слова от невесты мужчины.       Она не хочет быть грубой с ним, но не понимает, почему они решили, что имеют право обвинять их в молодом возрасте, когда и ей, и Хэину пришлось слишком быстро повзрослеть, потому что взрослые, которые должны были помочь им научиться жизни, делали это слишком извращёнными способами или не делали вовсе.       — Значит, ты согласна развестись с мужем ради Хэина? — спрашивает Сынджо, ничуть не оскорбившись от её тона, потому что он по-настоящему имел в виду свои слова о том, что они дети.       Дети, которые натворили много взрослых дел, и не знают, как их теперь расхлёбывать.       Хэин смотрит на девушку, ведь та не торопилась отвечать, когда он сам собирался выпалить вместо неё утвердительный ответ на данный вопрос. Но он понимает, что не имеет права навязывать ей своё желания, хоть и уверен в том, что она с ним солидарна.       — Я хочу сделать это ради себя, — твёрдо произносит она, и её ответ полностью удовлетворяет Хэина, который легко улыбается, искривив уголки губ. — Но так, чтобы дочь осталась со мной, — дополняет, желая показать мужчине, что Дальби всегда будет у неё в приоритете, несмотря на то, что она буквально вчера разрушила несколько лет строившийся домик, олицетворяющий её попытки вырастить дочь без сильных эмоциональных всплесков и разочарований.       — Я уже нашёл нужного нам юриста, Джису, — говорит Хэин, смотря в её уверенно уставившиеся на босса глаза, и не может перестать улыбаться от того, что она всё-таки сделала свой выбор уйти от Джехёна.       Даже если не ради него. Ему достаточно того, что она прижимается плечом к нему и позволяет его горячим ладоням согревать её ледяные пальцы.       — Сегодня я с ним встретился, он ждёт тебя на консультации. Я собирался тебе рассказать об этом, но… — он запинается на полуслове, не зная, как описать то, что успело произойти за вечер. Но сейчас это неважно, ведь в конце дня Джису рядом с ним.       — У меня есть связи в суде, могу помочь провести всё безболезненно, — добавляет Сынджо, в мыслях хваля парня за такую настойчивость, ведь в курсе того, как Юджин не самым приличным способом подговаривала большинство знакомых им юристов, чтобы не соглашались даже на консультацию с Хэином.       Джису не спрашивает о том, насколько хорошие эти связи, ведь ей придётся разводиться не с кем попало, а с сыном дипломата. Но она быстро вспоминает о том, что политик Чон в своё время не дал Джехёну копать дальше под Хэина и компанию, на которую тот работает. Всё-таки слухи о том, что над Сынджо стоит кто-то из парламента, небезосновательны.       И Джису совсем не мучает совесть за то лёгкое чувство облегчения, которое она ощущает, осознав этот факт. Она очень давно отбросила все принципы морали на задний пыльный план и может лишь тихо радоваться тому, что Джехён не сможет навредить Хэину, если обратится к отцу.       — Спасибо, — тихо бормочет Джису, не зная, как себя вести с этим мужчиной. Ей хочется доверять ему, но она не была даже уверена, доверяет ли ему сам Хэин.       — Ладно, уже поздно, — подытоживает парень, когда замечает, что Сынджо допил свой чай. Сейчас его больше всего волнует Джису, которая сильно вжимается в него, словно ищет укрытия и спасения, и Хэин обязательно его ей даст. — Джису надо отдохнуть, — произносит, смотря в её усталые глаза, веки которых еле держались открытыми.       — Ты уходишь? — шепчет девушка, взглянув на него взглядом, полным мольбы и ожидания.       Хоть она и планировала поехать с дочерью к Дженни, Джису сложно вновь расставаться с Хэином, который, находясь рядом, заставляет её верить в то, что всё наладится. С ним она не боится, и отсутствие страха прекрасное чувство, учитывая всё то, что она пережила за последние несколько дней. Она не может попросить его остаться в этой квартире, так как ей самой невыносимо тут находиться, и не думает о том, что вообще скажет дочери, ведь Дальби не знает о том, что связывает её с этим дядей.       — Нет, мы уходим. Ты, я, Дальби, — отвечает Хэин, вставая на ноги, и, заботливо держа её за ладонь, помогает ей подняться следом.       Джису смотрит на него, удивлённо раскрыв глаза, и Хэин хорошо понимает, что ей сейчас предлагает. Но это самый оптимальный вариант.       — Твоя машина на парковке, да? — спрашивает Сынджо, думая о том, что надо бы оставить их наедине. Получив короткий кивок, он, опираясь на свою трость с головой дракона, встаёт. — Позвонишь мне завтра, когда освободишься, — произносит мужчина и, когда Джису ринулась вперёд, добавляет: — Можешь меня не провожать, а то на полу слишком много осколков, — проговаривает он, заботливо улыбнувшись девушке, и та застывает на месте, прокручивая в голове уверенную мысль о том, что ему можно доверять.       — Ты же не поранилась? — тихо интересуется Хэин, когда Сынджо уходит, и оглядывает гостиную, замечая то, что, хоть тут и попытались второпях убраться, этого было недостаточно, чтобы скрыть того, как Джехён агрессивно выражал свою ярость.       — Нет, — бормочет Джису и, пусть думает о том, что надо бы пойти в комнату дочери, разрешает себе пять минуток наедине с парнем.       Она подходит к нему вплотную и крепко обнимает, встав на носочки, чтобы уткнуться носом в его горячую шею. Хэин незамедлительно обвивает руки вокруг её талии и целует в висок, убаюкивая её своим голосом.       — Всё будет хорошо, детка. Я больше никому не дам тебя в обиду, обещаю, — шепчет он, на что Джису еле кивает, показывая, что верит его словам. — И Дальби тоже. Возьми всё, что необходимо на ночь, остальное купим, — произносит через несколько минут молчания, в которые он мерно поглаживал её по спине.       Хэин хорошо понимает, что в ней бушует ураган мыслей и эмоций, которые ей приходится держать в себе, чтобы не показывать дочери свои страхи и неуверенность. Но с ним она может быть собой, поэтому не хочет больше находиться вдали от Джису.       — Мы можем остаться у Дженни, — произносит она, противореча собственным желаниям, потому что до безумия хочет провести остаток ночи с ним.       — Можете. Но не останетесь, — лукаво улыбается Хэин, отчётливо видя в её глазах порыв поехать с ним. — У меня ты сможешь чувствовать себя как дома. Как раньше, — добавляет, не зная, как сказать, что каждый день скучал по тем дням, когда они жили вместе.       Он ласково гладит её по щеке и тянется к её опухшим от слёз губам за поцелуем, одной рукой держа её на весу, так как Джису теряет равновесие и полностью расслабляется в его объятиях. Она держится за его широкие плечи и рьяно отвечает на его страстный поцелуй, с трудом успевая дышать, так как каждая часть тела трепещет от чувств к этому человеку.       Она быстро отпрядывает от его ненасытных губ, когда слышит громкий топот маленьких ножек, и чуть было не падает от паники быть разоблачённой дочерью. Хэин успевает вовремя схватить её за плечо и удержать в воздухе. Ему совсем не нравится то, что придётся скрываться перед Дальби, но он готов ждать столько, сколько Джису посчитает нужным.       Он видел, что она прекрасно справлялась со своей ролью матери, но этот успех давался ей не так легко. Как и в балете и учёбе, Джису приходится чуть ли не наизнанку выворачиваться ради достижения этой цели, поэтому он не мог из-за своего эгоизма испортить все её старания.       — Мамон! — зовёт её девочка, и Джису быстро подбегает к ней, сразу поднимая на ноги.       — Креветочка, я же сказала не наступать пока на пол, — строго произносит она и сердито смотрит на заходящую за ней подругу.       — Прости, — виновато отвечает Дженни, стараясь наступать по местам, где не блестят осколки разбитой посуды. — Её очень сложно удержать на месте, когда она не спит, — устало говорит девушка, по которой видно, что девочка её сильно утомила.       Хэин замечает то, как Дальби сильно дрыгает ногами, и Джису еле держит её на руках, слишком уставшая за день. Девочка, скорее всего, успела выспаться в объятиях матери, поэтому сейчас была полна энергии. Им нужно было занять ей чем-то, пока Джису будет собирать её вещи.       — Дальби, хочешь поиграем в игру? — спрашивает он, подойдя ближе, и, забрав её с рук матери, удивлённо вытаращившей на неё глаза, нежно улыбается девочке, активно кивающей его вопросу. — Игра называется «Пол — это лава». Знаешь такую игру? — Хэин ставит её ногами на мягкий диван.       — Да! — весело отвечает она, запрыгав сандалиями по мягкой обивке, и Джису тепло улыбается, посмотрев на парня, который так же вскакивает ногами на диван.       — Мамон, тата! Вы наступаете на лаву, — смеётся Дальби и перепрыгивает на стоявшее рядом кресло, откровенно наслаждаясь игрой.       Дженни вопросительно смотрит на подругу, лицо которой медленно озаряется радостью, когда она наблюдает за тем, как Дальби прыгает от одного кресла к другому, а Хэин, подключившись к игре, перепрыгивает на стулья, но продолжает стоять как можно ближе к девочке, чтобы, если что, успеть вовремя её подхватить.       Джису не может сдержаться и встаёт в кроссовках на журнальный столик перед диваном и тянется удивлённую Дженни, чтобы присоединилась к игре.       — Нам это всем нужно, Джен, — отвечает Джису на её немой вопрос, и та нехотя поднимается на рядом стоящий пуфик. — Моя креветочка, вы пока с тонтоном поиграйте, а нам надо кое-что сделать в комнате. D’accord? — обращается к дочери, которая была слишком увлечена перепрыгиванием от кресла к стульям, а от стульев к тумбочкам, пытаясь убежать от Хэина, который делал вид, что догоняет её.       — Но пол — это лава. Не забывай, мамон! — произносит Дальби и звонко смеётся, когда Хэин наконец прыгает к ней на журнальный столик и стоит на одной ноге рядом с ней.       — Иначе лавовый монстр унесёт твою маму с собой, — устрашающе хохочет Хэин, делая вид, что он чудище, которое хочет схватить Дальби, и та, громко смеясь и крича, прыгает на тумбочку, совсем не волнуясь о том, что её за это поругают.       Джису, с любовью смотрит на них двоих, желая продолжить с ними играть, но ей нужно срочно собрать вещи, чтобы как можно скорее уехать из этого дома, пока Джехён не вернулся. Если он вообще собирается это сделать.       Они с Дженни, всё так же делая вид, что пол — это лава, и прыгая от одной мебели на другую, оказываются в комнате Дальби и запираются там.       — Она счастлива с ним, — подмечает Дженни, когда за ними закрывается дверь.       Джису положительно кивает, застыв на секунду на месте, так как не может решить, что взять с собой, ведь не знает, надолго ли она покидает эту квартиру и вернутся ли они вообще. Аренда оплачена на год вперёд, а они продержались тут всего месяц. Девушка грустно усмехается этой мысли. Ей понадобился всего месяц, чтобы вновь безумно влюбиться в Хэина со всеми его недостатками и знанием того, что он натворил.       — Но Люнэ спрашивала о Джее. Ты думаешь, Хэин сможет заменить ей отца? — настороженно спрашивает Дженни, помогая девушке достать из верхней полки шкафа детский чемоданчик средних размеров.       — Я не собираюсь искать ей замену отца. Не хотела бы, — неуверенно добавляет она.       Джису, никогда не знавшая родного отца, несмотря на всех мужчин своей матери, которые в той или иной мере пытались наладить с ней дружеские отношения, никогда не могла воспринять их как родителя. И несмотря на то, каким Джехён сегодня предстал перед дочерью, она не желала того, чтобы они перестали видеться. Пусть и не знает, говорит ли в ней угрызение совести, ведь хорошо понимает, что её муж вёл себя так из-за неё и Хэина.       — Но Хэин её любит, — произносит Джису, тепло улыбаясь, когда представляет себе лицо каждый раз тянущейся к Хэину дочери и парня, который даже не побоялся её злости и тайно встречался с Дальби.       — Мне кажется, он просто очень сильно любит тебя, а она твоя точная копия, — усмехается Дженни, укладывая платья Дальби в чемоданчик на кровати.       — Разве это важно? — отвечает Джису, и ей хочется вновь предаться слезам от того, что её близким приходится из-за неё страдать.       Она признаёт то, что практически оставила Хэина без выбора, ведь если он хочет быть с ней, ему придётся принять и её дочь. Но она ни разу не видела в его глазах сомнений или нежелания делать этого, поэтому лишь сильнее, больше прежнего, влюбляется в этого парня.       — Жизель, а ведь ты никогда не рассказывала, почему вы тогда расстались, — подмечает Дженни через несколько минут тишины.       Ей всегда было интересно об этом узнать, но она не хотела напрямую спрашивать, боясь причинить подруге боль напоминанием об этом. Когда она обсуждала с Тэхёном эту историю, он выдвинул предположение, что, может, он не хотел принимать её с дочерью или у него мерзкий характер.       Но в жизни Джису единственным с мерзким характером был лишь её муж, и об этом знали все в их труппе, потому что Джехён никогда не скрывал своей заносчивости и безосновательной критики по отношению к танцорам. Только Дженни знает, что по отношению к Джису он был ничем не лучше, потому что они оба слишком красиво играют любовь. Настоящие профессионалы.       — Просто не сошлись жизненными принципами, — коротко бурчит Джису в ответ, не поднимая головы от чемодана.       Насколько близкой бы ей не была сейчас Дженни, она не может предать Хэина. Да и это уже не важно. Может, и не сразу, но у неё получится принять факт того, чем он занимается, хоть и она понимала, что ей придётся всегда жить в тревоге за его безопасность, а, может, и за жизнь.       — Опять отходишь от темы, а это лишь подпитывает любопытство, Жизель, — ухмыляется Дженни, но не давит на подругу.       У неё ушёл целый год совместной работы с Джису, после которого у них получилось понемногу начать сблизиться и в итоге подружиться. Эта девушка была настоящей Снежной Королевой, отчего так сильно манила огненную и темпераментную Дженни. И она совсем не ожидала увидеть под толстым слоем льда хрупкую, обиженную на весь мир и израненную режущими душу предательствами девочку, которая просто полюбила не того человека.