***
Быстро вбегающая в полицейский участок Юджин — последнее, что Хэину сейчас хотелось бы видеть. Так он думал, пока не заметил того, как следом за ней в здание входит хромающий Сынджо, выглядя крайне озадаченным. Не таким встревоженным и сердитым, как его будущая жена, но для парня даже одного присутствия босса здесь достаточно. Если бы Хэину срочно не нужно было встретиться с Джису и довести всё же её побег из плена Джехёна до конца, он был бы не против провести ночь в участке. Однако отмазать его от полиции могла лишь Юджин. — Хэин, ты меня с ума сведёшь! — кричит на него женщина, чуть не дав ему подзатыльника при сотрудниках полиции, но успевает вовремя остановить ладонь в воздухе, сжав пальцы в кулак. — Я вообще не должен был тебе звонить, — бурчит он в ответ, не поднимая на неё головы, и тяжело вздыхает, когда Сынджо наконец дохрамывает до его стула, на котором он сидит перед полицейским, принявшим жалобу на него. Хэин чувствует, как история вновь повторяется. Как Джехён вновь причиняет Джису боль, как он избивает его до почти потери сознания за это, как за ним опять приезжает служебная машина и забирает в участок. Но в этот раз он не позволит Джехёну настроить любимую девушку против него, хоть и понимает, что сейчас ему будет сложнее, потому что перед ним стоят Сынджо и Юджин. — Думаю, нам предстоит серьёзный разговор, сынок, — произносит мужчина, разочарованно качая головой, и, не замечая того, как лицо Хэина морщится от подобного обращения, медленно подходит в сторону офиса начальника полиции, громко стуча тростью по кафельному полу. — Ты и ему рассказала, да? — сердито ухмыляется Хэин, посмотрев на громко дышавшую у него над головой Юджин, в глазах которой нет ни капли сожаления. Это лишь сильнее раззадоривает его обиду и злость к этой женщине. Он, конечно, никогда не доверял ей, но не думал, что человек, к которому он постарался отнестись с теплом и пониманием, так мерзко поступит по отношению к нему. — Не увидела причин не делать этого, — отвечает Юджин в самодовольной форме и скрещивает руки на груди, гордо вскидывая вверх кончик носа. — Чего ты пытаешься добиться, нуна? — тихо спрашивает Хэин, резко вскочив на ноги, и вглядывается в её удивлённые от его неожиданного действия глаза. — Я не откажусь от Джису, даже если она будет единственным, что у меня останется. — Тогда ты понимаешь, что тебе придётся уйти, — произносит она через минуту молчания. Её голос звучит грустно. Юджин искренне не хотела бы, чтобы это произошло. И самое главное, она старается показать взглядом, что ей так же неприятен подобный исход событий. Она сильно рисковала сегодня, когда пришла в центр искусств, чтобы с глазу на глаз поговорить с Джехёном. Тот не сразу согласился встретиться с ней и лишь когда она сказала, что дело касается отношений его жены с Хэином, поняла, что он сможет помочь ей как можно скорее разлучить их. Рассказав парню о том, где Джису провела эту ночь, она взяла с него обещание о том, что он решит эту проблему так, чтобы не навредить ни Хэину, ни их бизнесу. Ей, конечно, пришлось ради этого шантажировать его тем, что если он постарается их потопить, она использует факт того, что Джехён был тем, кто предложил им спонсировать центр искусств. Хэин ничего не отвечает на её слова. Его губы дрожат, изгибаясь в кривой ухмылке. Он и сам хорошо это понимает. Как бы сильно ему не нравилась его работа и то, что она ему даёт, Джису он любит сильнее. В этом он убедился, когда она сбежала из-за того, чем он занимался. Но Хэин пока не мог взять и уйти из наркобизнеса и из их рыбной компании, так как всё ещё нуждается в том влиянии, которое помогло бы ему добиться того, чтобы Дальби осталась с Джису. Да и власть опьяняет и вызывает у него зависимость, а, именно работая на Сынджо, он смог её ощутить. Было не так-то просто реально взять и отказаться от этого. — Уходим, — вмешивается подошедший к ним мужчина, который предугадывал то, о чём они могли говорить. Ещё в машине Юджин успела прожужжать ему всю голову о том, что если Хэин будет так себя вести с невесткой политика Чон, рано или поздно тот начнёт копать под них. И если в первый раз он не стал ничего предпринимать, то сейчас он метил на место депутата, да и Джису официально считается членом его семьи. Он обязательно захочет убрать с дороги мешающие ему факторы. Хэин не смотрит на босса и быстрым шагом выходит из полицейского участка, само собой, не собираясь ехать с ними куда-то. Перед его глазами всё ещё всплывает лишь лицо Джису, когда она смотрела на то, как его увозят полицейские, скрутив ему руки за спиной. А также лицо выбежавшей из комнаты Дальби, которая кричала и плакала, увидев то, как его насильно тащат к лифтам. Он понимал, что вновь создал Джису проблем, однако верит в то, что когда от них все отстанут, они смогут жить спокойно. — Хэин! — Строгий голос Сынджо, который кричат ему в спину, когда понял, что парень не собирается садится в их машину, не останавливает его. Поэтому боссу приходится взглядом приказать своему коренастому телохранителю остановить Хэина тем способом, который тот хорошо понимает. Громила, ждавший начальника, стоя у машины, быстро подбегает к парню и хватает его за плечо, останавливая на месте. Хэин, без того злой и на эмоциях, предугадывал то, что Сынджо не даст ему так просто взять и уйти, поэтому сразу же замахивается кулаком, чтобы хотя бы через водителя босса показать мужчине то, как он сейчас их всех терпеть не может. У него получается ударить лишь воздух, так как бодигард вовремя уворачивается от его замаха и мигом скручивает его руку, заставляя парня громко закричать от боли. — Джухон, пусти, блять. Больно же! — рявкает он на мужчину, пытаясь вернуть руку на место, и смотрит на то, как Сынджо с Юджин спокойно садятся на заднее сидение машины. Они определённо видели то, что ему вот-вот могут сломать руку, и, зная босса, Хэин не сомневается в том, что он мог приказать своему телохранителю сделать это. Но со сломанной рукой он не сможет ещё больше изуродовать лицо Джехёну, когда будет забирать Джису и Дальби, поэтому поднимает свободную руку в сдающейся позе. — Хорошо-хорошо. Я сяду в машину. Отпусти, прошу тебя. — Мужчина сразу же слушается, выпуская его руку из крепкой хватки, и направляется к водительскому сидению машины. — Чем тебя босс кормит, чёрт возьми? — раздражённо бурчит под нос Хэин, послушно топая за ним, и садится на переднее сидение, как можно ближе прижимаясь к двери, так как у амбала невероятно устрашающая энергия. Он подумывает о том, чтобы на день одолжить этого громилу и пойти вместе с ним к Джехёну. — Рад, что ты послушался голос разума, — саркастично произносит Сынджо, усмехаясь на заднем сидении, и Хэин лишь сильнее насупливается, уставившись в окно. Он не знает, куда они едут, но надеется, не куда-нибудь на склад, где Джухон выбьет из него всё желание завершить начатое. Потому что тому придётся хорошенько ради этого постараться. — Ага, голос разума, — шепчет Хэин под нос, ощущая себя провинившимся сыном влиятельных родителей. В какой-то степени, это так и есть. За четыре года своего проживания в Сеуле у него получилось искренне привязаться к Сынджо, поэтому он по-настоящему расстроен тем, что он и Юджин не захотели принимать его любви к Джису. — Думаю, надо начать с того, что я уже давно знаю про твою связь с ней, — говорит Сынджо, когда машина трогается с места, и смотрит на парня через зеркало дальнего вида. Хэин быстро поворачивает на него голову, полубоком разворачиваясь телом назад, и затем обращает взгляд на Юджин, которая качает головой, показывая, что это не её рук дело. — Как давно? — Первое, что приходит в голову Хэину, хотя вопросов очень много, ответы на которые вряд ли помогут ему передумать. — Очень давно. С тех пор, когда ты ещё хотел просто… поразвлечься с ней, — отвечает мужчина, чуть откашлявшись со смущением. Такого ответа Хэин определённо не ожидал. Те дни были так давно, что он смутно припоминал их. Ему казалось, что он всегда любил Джису, что она всегда была в его жизни и с самого начала укоренилась в его сердце. — Ты ведёшь себя слишком импульсивно, когда дело касается её, поэтому я не стал тебе говорить о том, что знаю. О чём я сильно жалею, конечно. Думаю, знай ты, что я в курсе того, что ты бегаешь за одноклассницей, ты бы взял и сделал всё наоборот, — усмехается Сынджо, и Хэину приходится повернуться обратно, уставившись на лобовое стекло. — Это не так, — бормочет он, понимая, что мужчина прав. Хэин хочет представить себе, как бы всё сложилось, если бы он в своё время забил на Джису и то, что хотел затащить её в постель, но у него не получается. Он совсем не видит свою жизнь без неё; без той любви, которую испытывает к ней и которую получает от неё; без боли, которую они причинили друг другу и, скорее всего, не перестанут причинять. Хэин не знает и не хотел бы знать жизни без всего этого. — Допустим. Но ты уже взрослый мужчина и хорошо понимаешь, кто ты и чем занимаешься. — Сказал человек, который скоро женится, — произносит Хэин, не давая Сынджо договорить. Он, конечно, не завидует боссу в плане того, что у него в невестах была такая бестия как Юджин, но хотел того же. Называть Джису своей женой, а Дальби — дочерью. Разве он так много просит? — Это не одно и то же, Хэин, — вмешивается Юджин, чуть подавшись вперёд. Перед тем, как Хэин сел в машину, Сынджо попросил её быть помягче с ним, и она предпочитала молчать, потому что кипела от злости, не зная, как заботливее объяснить этому парню, что он подвергает их всех опасности. — Я сама в этом бизнесе. И мне тоже есть чем рисковать. — Значит, мне надо лишь взять Джису в бизнес? — отшучивается Хэин и само собой в жизни не позволит даже ногтю Джису погрязнуть в этом мерзком деле. Он сожжёт дотла офис их компании, если придётся, лишь бы ей никогда не пришлось в этом возиться. — Балерина, продающая наркотики, хм, — задумчиво произносит Сынджо и моментально получает нелёгкий удар локтем вбок от своей несерьёзности. — Ты не учитываешь того, что она мать внучки политика, метящего в депутаты. А ещё ты вновь забываешь то, каким назойливым и противным может быть Джехён, — продолжает Юджин, ощущая себя единственной адекватной в этой машине. Да и вообще в компании. — Поверь, уж это я никогда не забывал. Поэтому не мог позволить Джису оставаться с ним. Он… он причиняет ей боль, физически. Нуна, в этом твоя вина, ты же это понимаешь? — шепчет Хэин, опустив грустный взгляд к сжимающимся кулакам, костяшки которых больно натягивают израненную окровавленную кожу. — Опять? — вырывается у Сынджо, который начинает понимать то, почему Хэин, только выйдя из участка, так рьяно бежал туда, откуда его буквально утащили насильно. — Что значит опять? — мрачно спрашивает Хэин и вновь поворачивает голову к мужчине, жалеющего о сказанном. И дело не в том, что он обещал Джису не говорить об увиденном. — Тот парень чуть не изнасиловал её в саду отеля, — отвечает за него Джухон и получает лёгкий пинок в своё сидение от босса, сидевшего сзади. — Простите, — бурчит следом, вновь притворившись глухим и немым. — Останавливай, — тихо произносит Хэин, тяжело дыша, и Юджин на всякий случай проверяет, на замке ли его дверь, потому что уверена, что, если машина сейчас не притормозит, он может выпрыгнуть из салона. — Хэин, ты вновь натворишь глупостей! — строго говорит Юджин, глазами приказывая водителю не слушаться его, и, если нужно будет, вновь применить силу. Женщина хорошо видела то, в каком состоянии был Хэин всё то время до возвращения Джису, хоть и не знала причины этому. И на самом деле, она готова самолично напичкать его наркотиками и алкоголем, лишь бы он вернулся в те дни, потому что Хэин не безумствовал в опьянении, как это делает сейчас от любви к Джису. — Да, — честно признаёт он, медленно набирая ярость внутри с себя, и уверен, что ещё чуть-чуть, и он взорвётся от разрушающей его органы гнева. — Я хочу убить его, нуна. Честно. Хочу взять ствол Джухона и пойти к нему. Застрелить его при Джису, при их дочери. Насколько это глупо по-твоему? — нервно усмехается Хэин, уставившись немигающим взглядом вперёд, и сильно пугает сидевших в салоне ледяным тоном своего голоса. Никто не сомневается в том, что парень, никогда не нажимавший на курок оружия, готов сделать это. — Тебе определённо не стоило говорить с Джехёном, — тихо подмечает Сынджо, громко вздыхая, и обдумывает в голове варианты того, как помочь сейчас Хэину. Как бы сильно они не старались отдалить его от Джису, сейчас важнее сделать так, чтобы его безрассудство не вырвалось наружу. Сынджо впервые за эти годы замечает то, как в Хэине проявляется характер его старого друга и, к сожалению, не самые лучшие его воплощения. Он видит в сыне бывшего согруппника не талантливого амбициозного молодого человека, каким когда-то был и его отец, а того самого зависимого, который мог ударить ребёнка разбитой бутылкой соджу. И если Хэин всё же такой, как и его родитель, протрезвев и придя в себя, он будет долго и сильно сокрушаться от сделанного. В своё время Сынджо не смог помочь ни одному из них и не хотел бы повторить эту ошибку вновь. — Я поеду с тобой, — произносит он после нескольких минут раздумий и даже не поворачивает голову к громко удивившейся невесте. — Куда ты поедешь, босс? — переспрашивает Джухон, который никак не мог не волноваться за разразившуюся в салоне драму. Да и ему нужен адрес, раз они меняют пункт назначения. — К Ким Джису. Заберём её из лап того идиота, который додумался вернуться с женой в город, где живёт наш непутёвый балбес, — отвечает он и через зеркало дальнего вида смотрит в покрасневшие от сдерживаемых слёз глаза Хэина.13.
18 апреля 2024 г. в 08:58
Джису сидит на подлокотнике дивана и кусает губы, не поднимая головы. Они не говорили с Джехёном всю дорогу, и она понимает, что дело было в её словах, которые она сказала ему, когда они ехали в лифте. Джису не знала, притворялся ли он, что не услышал их, или обдумывал то, как поступить. Но не жалела о них, ведь была уверена, что не скажи она их, он вёл бы себя сейчас совсем по-другому. Так, каким она его никогда не видела и не хотела бы.
— Джехён, может…
— Сейчас вернётся Дальби. Может, поужинаем где-нибудь в городе? — произносит он и смотрит на неё с натянутой неискренней улыбкой.
Джису потирает ладонью синяки на локте и отрицательно качает головой. Значит, всё-таки он выбрал вариант притворства. Впрочем, она знала, что это его любимый способ. Игнорировать её чувства и желания и делать всё по-своему, даже если придётся применять насилие. Однако, Джису не позволит ему вновь забрать себя. И причина её уверенности не в том, что три с половиной года назад у неё не осталось никого, на кого она смогла бы положиться.
Она всё ещё не уверена в Хэине и в том, что у них получится возобновить их отношения, однако у Джису есть причина поважнее. У неё есть дочь, ради которой она эти годы притворялась, не понимая того, что делала только хуже. Дальби вряд ли скажет ей спасибо за то, что она пожертвовала своими чувствами ради неё.
— Давай разведёмся, Джехён, — повторяет она то, что сказала ему в кабинке лифта, на что Джехён лишь стал молча наливать себе второй бокал вина. — По-хорошему. Без скандалов и ссор. Мы всегда останемся родителями Дальби и можем остаться коллегами.
— Я не понимаю, Джису. Объясни мне, пожалуйста, — тихо произносит он, не поворачивая голову на девушку. Он стоит у окна и большими глотками пьёт из бокала, задумчиво любуясь ночным городом. — Как так получилось, что несмотря на всё, что натворил и творит Хэин, его ты смогла простить, а меня — нет? После всего того, что я для тебя сделал…
— В этом-то и дело, — сразу же отвечает она и тяжело вздыхает. Она хорошо понимает его недоумение и сама не знает точного ответа на его вопрос. — Хэин никогда не пытался что-либо исправить. Я просто люблю его. Я никогда не любила тебя так, как я люблю его, — признаётся, поднимая голову, и виновато смотрит на его отражение в окне.
— Не смей! — кричит Джехён, готовый бросить этот бокал куда-нибудь в стену, но лишь залпом выпивает содержимое, так как ему надоело ощущать к самому себе отвращение, которое появляется каждый раз, когда он осознаёт то, как поступал со своей женой. — Не смей говорить мне, что ты его любишь. Только не снова!
Джису всё равно боится того, что он мог натворить, поэтому делает несколько шагов назад, надеясь, что домработница сможет помочь ей в случае чего.
— Ты знал это, когда мы уезжали в Санкт-Петербург. Ты был там, Джехён. Видел, как я умерла в тот самый момент в квартире Хэина. И что ты сделал? Воспользовался этим. Я благодарна тебе за это. Честно. Но что я могу поделать, если лишь рядом с ним я вновь ощутила себя живой? — говорит Джису в размеренном тоне, уверенная, что Джехён в любую секунду может опять схватиться за её локоть, чтобы она заткнулась.
Но он продолжает смотреть в окно, крутя пальцами тонкую ножку пустого бокала.
— А как же наша дочь? — задумчиво спрашивает Джехён, обдумывая в голове идею того, чтобы обратиться к отцу.
Он не знает, как скажет родителю о том, что мать их внучки, которую он так рьяно защищал при них, на самом деле, любит другого. Он не боится того, что отец, узнав, что этот другой занимается наркоторговлей, впадёт в бешенство от просьбы сына о том, чтобы тот помог ему засадить его на пожизненное. Он уверен, что рано или поздно, Джису надоест бегать к Хэину в тюрьму и она вернётся к нему. Джехёну просто стыдно перед родителями за то, что он не смог удержать чувства своей жены в кулаке, словно воду, вытекающую между пальцев.
— Я никогда не откажусь от Дальби, — твёрдо произносит Джису и уверенно смотрит через отражение, уставившись в его глаза.
Она видит в них хитрость и уже знает, что он использует дочь ради того, чтобы она осталась с ним. Ровно так, как и три с половиной года назад, когда он предлагал ей уехать с ним в Россию.
— Я не про это, — усмехается Джехён, не скрывая своей уверенности в том, что, несмотря на свою напускную решимость, Джису остаётся слабой, и он с радостью использует её уязвимость, то есть их дочь. — Как она отнесётся к тому, что мамон и папá не любят друг друга? Ведь ты была той, кто начал всю эту игру перед Дальби.
— Я… я… — Джису не находит слов для ответа.
Она заикается, обдумывая ответ, который никак не хотел формироваться в уверенное предложение. Она ещё не придумала того, что скажет дочери, и не уверена, что стоит ли. Как она объяснит четырёхлетней девочке то, почему мама и папа больше не живут друг с другом? Её радует лишь одно — Дальби привязана к Хэину, а значит она когда-нибудь сможет понять её любовь к этому парню.
— Прошу прощения, — вмешивается вошедшая в гостиную домработница и кидает неуверенные взгляды от девушки к парню, — но там за дверью какой-то незнакомец. Требует, чтобы я открыла дверь. Говорит, его зовут Чон Хэин.
Услышав это имя, Джису моментально бледнеет и затаивает дыхание. Она не смотрит на застывшего на месте мужа и в мыслях умоляет небеса о том, чтобы не произошло ничего катастрофического. Когда эти двое в таком близком расстоянии друг от друга, обязательно бушует ураган.
— Ну уж нет, он ещё ко мне домой ходить начал? — злобно усмехается Джехён и, положив бокал на стол, быстрым шагом направляется к двери, чтобы самолично убедиться в том, что правильно расслышал имя посетителя. — Вы, значит, у нас в доме трахались? — кричит он, пока идёт, и совсем не замечает того, как домработница огорошено прикрывает ладонью открытый в шоке рот.
— Не неси чушь! — раздражённо отвечает Джису, которой совсем не нравятся его обвинения. Она не признавала того, что как-то изменяла мужу, потому что никогда не чувствовала себя принадлежавшей ему. — Я не знаю, откуда у него наш адрес, — всё равно оправдывается и следует за Джехёном.
— Я хочу его убить. Я так хочу его раскромсать на кусочки, застрелить чем-нибудь или просто утопить в реке, — цедит он сквозь сжатые зубы и смотрит на монитор электронного домофона.
Чон Хэин собственной персоной стоит у их двери и несколько раз стучит по ней, так и не дождавшись приглашения.
Джису совсем не нравятся слова мужа, хоть она и понимает, что сказаны они в минутной агонии ненависти. Ей не хочется открывать Хэину дверь, но подсознательно она рада его видеть. Потому что скучала, потому что очень нуждается в нём. Джису слишком устала от попыток самостоятельно защитить себя от Джехёна и чересчур быстро вновь привыкла к тому, что Хэин стоит за её спиной.
— Что ты здесь… — начинает Джехён, на удивление девушки открывая перед Хэином дверь, но не успевает договорить, запнувшись на полуслове, так как тот в обуви входит в дом и первым делом обнимает Джису.
— Прости меня. Я не знал, что Юджин-нуна так быстро узнает и побежит к нему, — произносит он ей, вдыхая запах любимой, и совсем не замечает того, с каким удивлением на свою наглость смотрит на него хозяин квартиры.
— Хэин… — шепчет Джису, которой хочется смеяться из-за того, как себя ведёт этот парень, но её окутывает страх перед Джехёном, который лишь сильнее вспылит от этого.
— Ты, блять, в конец охренел? — кричит на него тот и тянет за плечо, чтобы отцепить от своей жены.
— Она дома? — спрашивает Хэин у Джису, отчего Джехён краснеет от дикой ярости. Он даже не знает, как реагировать на такое откровенно бесстыдное игнорирование себя, что даже пальцы слабеют и не могут собраться в полноценный крепкий кулак.
— Дальби? Ещё нет, — удивлённо бормочет девушка, не понимая, как реагировать на то, что сейчас происходит.
— Хорошо, — кивает Хэин и наконец обращает своё внимание к пыхтевшему от ненависти Джехёну. — Я позволю тебе ударить меня несколько раз. Обещаю не отвечать тебе на это. А потом я забираю её, и мы уходим.
— Что?! — в визгливом тоне спрашивает Джису, опередив мужа, который вопросительно смотрит на неё, подозревая её в том, что она уже давно запланировала это.
— Ты реально думаешь, что, ударив тебя, я смогу так легко отпустить Джису? — раздражается Джехён и хватается за воротник рубашки Хэина, чтобы вглядеться в его лицо и убедиться в том, что он серьёзен.
— Нет. Но я не хочу, чтобы Дальби видела то, во что я могу превратить твою морду, потому что без Джису я отсюда не уйду, — спокойно отвечает Хэин, поражая Джису своей хладнокровностью.
Глубоко внутри ей нравится его уравновешенность. Это то, чего ей не хватало в последнее время, ведь Джехён вёл себя в полную противоположность этому.
— Хэин, я… я не могу уйти, — бормочет Джису, нежно хватаясь за его плечо, и боится поднять глаза, потому что в мыслях, как только она услышала это предложение, уже собирала сумку с вещами.
— Можешь, — коротко бурчит в ответ Хэин, убирая сердитый взгляд с довольно ухмыльнувшегося от слов жены Джехёна. — Хочешь ведь?
— Хочу, — честно кивает она, вновь заставляя мужа нахмуриться, — но…
— Тонтон! — Радостный крик девочки, увидевшей знакомого парня через проём открытой входной двери, заставляет их всех замолчать.
Джису несильно шлёпает Джехёна по одному из кулаков, на которых была намотана ткань рубашки Хэина, чтобы отпустил его, и тот нехотя слушается.
Уже через секунду Дальби прыгает в объятия к опустившемуся на корточки Хэину и крепко прижимается к нему. Джису не может сдержать улыбки, видя то, как её дочь прикипела к этому парню, а ещё от того тепла, с которым он обнимает девочку.
Но она не может вдоволь насладиться этой приятной картиной, ведь шумное озлобленное дыхание мужа слишком громко бьёт по ушам. Он выглядит сейчас так, словно по-настоящему готов сделать с Хэином всё то, о чём говорил ей перед тем, как открыть ему дверь. Но она не может позволить ему вновь показать дочери своего внутреннего демона.
— Гоын, отведи Дальби в её комнату, — приказывает она няне, которая застыла на пороге, боясь открыть рот.
Девушка начинала догадываться о том, что Хэин всё-таки не друг семьи и даже не друг лично Джису. Эти сомнения сильнее укоренились у неё в голове, когда он полчаса назад позвонил ей, чтобы узнать их адрес. Сейчас Гоын понимает, что не должна была его говорить, и если Джехён разузнает о том, что это она выдала эту информацию, то её точно уволят.
— Я не уеду без Дальби, — шепчет Джису, когда няня потянула за ладонь девочку, не желающую уходить в свою комнату.
Джису смотрит на Хэина с мольбой сделать что-нибудь, хочет показать ему глазами, что она готова поехать с ним куда угодно, но только с дочерью.
— Значит, никуда ты не поедешь, — твёрдо произносит Джехён и хочет поставить точку в этом бессмысленном визите своего недруга.
Когда он хватает девушку за локоть, желая пройти с ней в гостиную и на ходу приказать домработнице выпроводить нежеланного гостя, которому она больше не смела открыть дверь, Джису неосознанно вскрикивает.
Боль от его сегодняшней хватки и не только физическая, но эмоциональная, вырывается из её губ неспециально, но для Хэина этого достаточно. Он хмурит брови и, молча подойдя ближе, отцепляет его пальцы от Джису. Бледно-голубые следы были определённо получены не во время репетиций, и Хэин отчётливо помнит, как Джехён однажды оставил точно такие же следы на этом самом месте, три с половиной года назад.
В тот самый день, когда их отношения с Джису стали катиться в бездну.
— Это сделал он? — тихо спрашивает Хэин, смотря на её синяки, и не позволяет Джису спрятать их другой рукой, некрепко сдерживая её за запястье.
— Тебя это не…
— Конечно, он, — отвечает он сразу же, перебивая Джехёна, которому, не будь он настольно ослеплён яростью, могло бы стать стыдно за сделанное. — Считай, что тебя больше нет, Чон Джехён, — цедит сквозь сжатые зубы Хэин за секунду до того, как ударить хозяина квартиры, и, игнорируя вскрик домработницы, набрасывается на него с ещё более ненавистными кулаками.
Видят небеса, Хэин старался до последнего держать себя в руках. Вести себя как взрослый, трезво реагировать на слова бывшего одноклассника и решить всё мирным путём. Он обязательно отчитается о своих стараниях своему психотерапевту, который, он уверен, осудит его за то, что он вновь использовал кулаки для решения конфликта.
Хэину плевать на кричавшую домработницу, которая предупреждает о том, что вызывает полицию. Плевать на то, что Джису в слезах умоляет его встать с Джехёна, и на то, что Дальби может в любую секунду выйти из комнаты и увидеть его таким.
Хэин не может оставить без внимания то, что Джехён опять причинял боль Джису. Его Джису. А значит, нужно напомнить ему, что в таких случаях с ним может случиться.