Зараза

      Её глаза — горький шоколад.       Её голос — услада. Особенно спустя месяц.       Елисей сидит под звёздным небом, уткнувшись головой в собственные руки, видя перед глазами мерцающие и плывущие в разные стороны точки. От раздумий начинает болеть голова. Всё время, что он провёл в дали от неё после их последней встречи, казалось мучительным. Ему снилось её тело, голос, лицо. Она вся являлась к нему во снах, маня и завлекая к себе в неизвестность. И вот он здесь — перед железной дверью подъезда, сидит на лавке и ждёт, когда Ярослава Олеговна решит явиться домой. А затем он слышит её смех. Громкий, но не искренний. Смотрит по сторонам и видит её в сопровождении неизвестного. На нем хорошая рубашка, правильного кроя брюки, а на запястье блестят серебрянные часы. Елисей же фыркает, отмечая, что на его волосах геля больше, чем того стоит для мужчины. О его манерности кричит брезгливое одергивание рубашки, а во взгляде видна надменность и самоуверенность. А рядом с ним она.       Улыбается натянуто, Елисей видит это. На ногтях новый маникюр, а на уставшем лице макияж, скрывающий синяки под глазами от бессонных ночей. Магнитом для взглядов противоположного пола является шелковое платье на бретельках с пикантным вырезом до бедра цвета изумруда. Елисей не идиот, понимает всё быстро, про таких говорят, что они схватывают на лету. Он видит на её острых плечах отвратительный мужской пиджак. Два плюс два его научили складывать ещё до школы, поэтому сейчас он активно пользуется этим. Складывает и приходит к выводу, что месяц у Ярославы Олеговны прошёл куда лучше, нежели у него. У неё выпадает мизинчик, натёртый от ходьбы в кровь, из босоножки, что переливаются под светом фонарей, — Елисей заметил даже такую мелочь, в то время как этот индюк, как он окрестил сразу же этого мужика, ничего не видит дальше своего кривого носа.       Она замечает его, подходя ближе к подъезду. Шаг не успевает сделать, как замирает на месте. Дышать начинает глубоко и рвано, обхватывая грудь рукой. Между ними с десяток метров, но он чувствует её волнение, видит в глазах страх. Он выучил эту женщину, полностью забравшую его внимание. И сейчас перед ним не уверенная Ярослава Олеговна, что любит кофе и командовать, а сжавшаяся от страха Яся, которая совсем не готова к этой встрече.       Мужик, индюк который, смотрит в полном непонимании то на Ярославу, то на Елисея, все больше хмурясь. Он же и прерывает тишину, воцарившуюся между ними:       — Ясь, это кто?       Она молчит.       Елисей чувствует её бегающий взгляд, смотрит в ответ, но ничего не говорит, давая возможность Ярославе Олеговне решить с этим индюком всё самостоятельно. Она приходит в себя медленно, бегая глазами по сторонам и начиная от волнения крутиться в разные направления точно юла.       — А-а, — сконфуженно тянет она, запуская наращенные ногти в аккуратно уложенные волосы. — Это ученик мой...       Они по-тихоньку приближаются друг к другу и тогда Елисей чувствует аромат, который снился ему мучительными ночами. Её кожа имеет сладкий природный запах, напоминая поле, полное земляники. И теперь он готов упасть в него, несмотря ни на что.       — Мальчик, — начинает индюк, когда они подходят уже совсем близко, настолько, что он чувствует её дыхание, — время уже не для встреч с учителями. Иди домой, — он машет рукой куда-то в сторону, намекая, что Елисею пора оставить их наедине. Но сам он так совсем не считает.       Елисей даже не сдерживает себя, закатывая глаза в ответ.       — У вас первое свидание? — спрашивает, смотря на Ярославу Олеговну.       — Елисей, — она делает небольшой шаг вперёд, но останавливается. Выдыхает громко и несдержанно.       — Тебе какое дело, шкет? Шуруй домой, пока родителям не позвонили и тебя в наказание не лишили приставки на всю неделю, — индюк начинает нервничать.       Елисей с встревоженных шоколадных глаз Ярославы переводит взгляд на распетушившегося индюка. Он расправляет плечи шире прежнего, трясёт ногой, точно стряхивает что-то с налакированной туфли, и смотрит из-под ресниц.       — Я знаю, что у неё родинка на внутренней стороне бедра, — фыркает Королёв, выдавая свой главный козырь, — так что теперь иди-ка ты домой, мужик.       — Королёв! — кричит Ярослава Олеговна, подскакивая к нему и пытаясь закрыть рот своей маленькой ладошкой.       — Чё? — пришёл в себя мужик, глупо хмурясь — похож на дибила. — Ты спишь со школьником?       Елисей несдержанно начинает кивать головой. Сдёргивает с женских плеч пиджак, заставляя нежную кожу от прохладного ветерка покрыться мурашками, и вручает хозяину обратно. Короткой фразы «Больше не нуждается» индюку хватает, чтобы успеть поймать собственную вещь, прижав к телу.       — Я не сплю... — пытается найти оправдание Ярослава Олеговна, отступая куда-то в сторону. — Тут всё очень сложно, понимаешь, Илья? — она разводит руки в стороны.       У индюка есть имя. Индюка зовут Илья.       Елисей не слушает глупые оправдания Ярославы. Он стаскивает расписанную на заказ белую кожаную куртку и накидывает на рядом подрагивающие плечи. Теперь его куртка будет пахнуть ей и он точно сойдёт с ума. Это как зажать гранату в руке и выдернуть чеку, но так и не швырнуть её ни в кого, а оставить для себя. Хватает секунд, чтобы внутри, где-то в области груди, произошёл мощнейший взрыв. Смешалось всё: чувства, эмоции, невысказанные слова.       — Ебать ты странная, — хмыкает индюк Илья. Теперь в себя приходит и Елисей. — Трахаться со школьником, конечно, мощно! — он аплодирует ей стоя. Красивое шоу. — Пацан, ты вообще в курсе, что это не ок? Как юрист тебе говорю, это уголовка, — ухмыляется, противно растягивая уголки губ.       Елисей не улыбается. Индюк юрист. Он хмыкает, неужели Ярослава Олеговна не смогла найти кого-то получше? Хотя бы поумнее.       — Иди от сюда, юрист. И выучи, когда в нашей стране наступает возраст согласия.       Мужик фыркает, выдавая напоследок:       — Да вы оба того, — крутит пальцем у виска и накидывает пиджак на плечи. — Не звони мне! Идиотка... — получается себе под нос, но слышно для остальных.       — Ну и вали! — кричит Ярослава Олеговна, поднимая руку вверх и показывая средний палец вместо тысячи слов в ответ. — Королёв! — под эмоциями продолжает она, но сразу же тушуется, отводя взгляд. — Ты чего тут забыл?       — Как чего? — он приподнимает бровь. — На звонки не отвечаете, сообщения не читаете. Месяц тишины. Не думал, что вы из команды «Трахнуть и пропасть».       — Елисей, пойми... — начинает Ярослава, но Елисей её перебивает, взмахнув рукой.       Он знает, что последует за этой фразой. Типичный набор слов, складывающийся в такое же типичное оправдание: «дело не в тебе, дело во мне, мы слишком разные, я — взрослая женщина, ты — восемнадцатилетний парнишка». Он слышал это ранее и сейчас это ранит его пуще прежнего. Но Ярослава Олеговна рассматривает собственные ногти вместо того, чтобы поднять голову и взглянула своей ошибке, раз она так считает, в глаза. Объяснить всё как есть. Да, переспала. Да, было классно. Да, поняла, что трахаться со школьником идея плохая. Хуйня идея, на самом деле. Но он — не просто школьник, не просто очередной ученик. И она сама это знает, Елисей видит это в её глазах, слышит это в её дрожащем голосе.       — Я знаю, что вы хотите сказать, Ярослава Олеговна, — хмыкает, не сдержавшись. — Придумайте что-то более оригинальное.       — Но это правда, Королёв! Понимаешь, мне уже за тридцать, у меня за плечами развод с делёжкой имущества и ребёнок. Ещё один в мои планы не входит.       — Так я ребёнок? — смеётся почти исторически. — А переспать с ребёнком по пьяни и пропасть на месяц — очень по-взрослому! — Елисей хлопает в ладоши, вымещая в хлопке всю скопившуюся злость. Ладони красные от силы удара и жжёт неимоверно, но он не обращает на это никакого внимания, будучи полностью увеличённым её подрагивающей губой.       — Согласна, не права, — она кивает головой. — Но всё так навалилось кучей... На стену лезть хотелось, а тут ты. Вовремя появился и сделал так, что на время я забыла обо всём. Ты как таблетка от головы стал.       Елисей смеётся, но ему совсем не смешно.       — Найс, так я тупо обезболивающие?       Ярослава замирает. Смотрит своими большими глазами и точно хочет прочесть его как открытую книгу. Но нет, этому не бывать. Он не стремится закрыться от неё и стать сложной загадкой, совсем нет. Слова из его уст вырываются сами по себе, он не молчит, а говорит прямо, как есть.       — Прости.       Только и произносит. Слово точно нож по телу. Рассекает кожу, являя луне алую кровь. От боли кричать хочется. Он месяц мучался, не знал, куда засунуть свои чувства, чтобы никого не донимать ими, чтобы сейчас узнать от той, ради которой он готов на всё, что стал для неё таблеткой от головы или от боли в суставах. Это ранит достаточно глубоко, а сердце вдруг перестаёт биться. Кажется, будто ещё чуть-чуть и целый мир остановится, планета перестанет вращаться и земля покроется льдом.       Елисей берёт её за руку и тащит к скамейке. Ярослава Олеговна ногами еле успевает перебирать, пытается вырвать руку из крепкой хватки, что-то говорит о личном пространстве, но он её не слушает. Усаживает на потертую деревянную поверхность и сам присаживается на корточки. Аккуратно растёгивает застёжку на босоножке и стаскивает, позволяя ноге расслабиться. Из кармана джинс достаёт одиноко лежащий пластырь. Несколько ловких движений и кровавый мизинец полностью скрывается под пластырем. Королёв чувствует макушкой внимательный взгляд Ярославы на себе. А после слышится шелест. Он совсем забыл о цветах.       — Елисей... — она берёт букет и рассматривает. Он знает, какие цветы она любит. Купил белые гвоздики, ровно пятьдесят пять штук.       — Что, Ярослава Олеговна? — он поднимает взгляд на неё.       Напротив него сейчас хрупкая женщина, которой впервые за долгое время подарили прекрасный букет цветов. Она с удовольствием рассматривает его и не может оторваться. Даже позабыла все слова. Тыкается носиком в букет и вдыхает полной грудью.       — Они прекрасны, но это лишнее. Я не могу принять их.       Елисей подскакивает на ноги.       — Какая же вы!... — кричит Елисей, смотря в грустные глаза напротив. В них целый мир он видит, своё отражение не замечает. Проваливается в томный взгляд точно в пропасть, забывая о словах. А она смотрит внимательно, выжидающе. Наблюдает. Он видит это в скользящих по его лицу глазах, в поджатой нижней губе. — Зараза.       Ярослава опускает голову, молча соглашаясь.       Он смотрит ещё несколько секунд, прежде чем еле слышно произнести:       — Так это конец?       Она недолго молчит перед тем как ответить:       — Так будет лучше. Зараза должна оставаться как можно дальше.       Он уходит. Она сидит в его куртке с букетом цветов. Одна слеза за другой текут по щекам, а стоит его фигуре скрыться за деревьями, как слышится женский плач. Он знает, что она плачет как в последний раз, стоит неподалёку и следит. Но не возвращается.       Он ушёл от заразы.