Завод

Несколько дней подряд Труа боялся появиться на террасе. Он обошёл множество блоков, даже спас одного человека от жестокой расправы, лишь бы не появляться на базе. Нашёл место для нового гнезда и обосновался там. Это была замурованная комната, совсем далеко от их башни. Наверняка когда-то это была спальня какого-нибудь начальника. Большая, с отдельной душевой комнатой и кухней. Правда ничего из этого не работало. И из мебели остался лишь каркас железной кровати, выпучивший свои гнилые рёбра, угрожая сломаться от малейшего прикосновения. Было окно, но, естественно, закрытое стеной соседней комнаты. Видимо, сначала был этот блок, а потом к нему пристроили следующий. Первым делом парень стал возиться с водопроводом - самым сложным во всём обустройстве. Нельзя было перекрывать трубы, чтобы спокойно приделать к ним ответвления для своих нужд, потому что перепады давления сразу улавливались на бойлерах. И на исправление неполадок отправляли несколько человек. А это было опасно - могли обнаружить. Но за время жизни на базе Труа приноровился, и проблемой оставались только поиски нужных материалов и брызги от горячей воды. Разделавшись за день с водопроводом, он приступил к электричеству. Но закончил его даже быстрее, чем планировал изначально, потому что поблизости проходила магистраль основных проводов. Пристроиться к ней не было проблемой. Сложнее было найти матрас и принести его. С ними всегда возникали проблемы. Они находились только в одном блоке. По крайней мере больше ребята ещё не нашли. Тащить за несколько километров матрас по узким застенкам было сущим адом. Но не таким, как быть рядом с человеком, которого больше нельзя любить... Появлялся Труа на базе раз в день, вечером, только чтобы проверить результаты дневных вылазок ребят. Но раз за разом никто ничего особо нового не рассказывал. Ни о людях, ни о сплетнях. Только Джуго один раз упомянул о странном поведении надсмотрщиков. Но это не особо пока волновало лидера. Он запомнил, хоть пока ничего конкретного приказать на этот счёт не мог. Уно сначала лишь косо поглядывал на друга. Но когда тот уходил не весть куда третий день подряд, подошёл и задал закономерный вопрос: куда и какого чёрта уходит парень так надолго? На что получил расплывчатый ответ о работе где-то далеко. И сразу понял, что что-то не так. Но всё ещё ничего не мог предъявить в качестве обвинения. Только понял, что Труа давно расстался с Мусаши. И Труа почувствовал, что раскрыт. Поэтому ещё меньше хотел появляться на базе. *** Он подошёл к стальной двери и тихо постучал. Обернулся, проверяя, не следит ли кто за ним, и с облегчением выдохнул. Вокруг был полумрак, пронзаемый местами лучами жёлтых прожекторов. В их золотых дорожках плясали хороводы пыли и сажи, спадавшей откуда-то с потолка. За стенами гудели внутренности Завода, но бетон хорошо заглушал их. И казалось, что за его толстым слоем что-то невообразимо большое шевелится и дышит в бесконечной дрёме. Живое, но обездвиженное, пронзённое сотнями труб и канатов, стонущее от боли и изрыгающее пар, не в силах освободиться. За дверью послышались шаги, и вскоре замок щёлкнул. На тёмный пол легла горящая полоса, слепящая глаза с непривычки. Человек не показался из-за двери, но был слышен его недовольный шёпот. Он не предназначался пришедшему - лишь бесцельно сотрясал пропахший смолой и металлом воздух. Труа вошёл, когда человек отступил внутрь комнаты, словно приглашая последовать за ним. Дверь закрыли и заперли. И только тогда оба расслабились. Повысили голоса и поздоровалась как подобает. Мастер отошёл к столу и присел на его край. Взгляд его сощуренных глаз скользнул по Труа и остановился на маске. Мастер покачал головой и побрёл к ящикам в углу комнаты. - Чего не снимаешь? - мрачно спросил он. - Раньше же всегда снимал при мне. Труа сел за стол, уложив за спиной объёмный плащ. Долго разглаживал ладонью его складки, опустив глаза в пол. Он хотел бы уйти от ответа, но в маленькой тихой комнате этого было сделать практически невозможно. - Не хочешь, не говори, конечно, - пожал плечами Мастер. - Я тебе почти никто, чтобы вот так допрашивать. Но мне, как, возможно, твоему другу, - он выделил последнее слово, будто сомневаясь в уместности его употребления, - было бы интересно понять, что происходит. - Это ничего не изменит. Всё уже нормально, - отрезал Труа, но голос его предательски дрогнул. - Тем более. «Нормально» - это не «хорошо». На столе возникла глубокая стальная миска, наполненная водой. Мастер опустил внутрь спираль кипятильника и подключил провод к розетке. Достал из-под стола две кружки, сверкнувших серебристыми боками, и одну протянул Труа. Оттуда же достал картонную коробку. От неё исходил свежий аромат зелёного чая. - Даже боюсь представить, что такого могло опять случиться, - бормотал Мастер, насыпая сухие листья в миску. - Ты чего вообще припёрся? Труа пожал плечами. Подтянул колени к груди и опустил на них подбородок. Потухшим взглядом следил за появляющимися пузырьками на воде и кружащимися в ней листьями. Ароматный пар успокаивал его, призывая закрыть глаза и заснуть. Он не мог противиться этому. Лишь старался не провалиться в забытье, пока находиться в темноте. Мастер не прерывал его дрёмы. Не шевелился, чтобы не спугнуть его умиротворение. Но сам понимал, что оно неправильное. В нём таится нечто опасное и горькое, как ледяная корка, готовая разбиться и оскалиться своими острыми краями. Мастер не знал всего, что происходило с другом в последнее время, но догадывался. Ещё раньше, когда база только образовалась, Уно успел рассказать Мастеру об особенностях поведения его старого подчинённого. И Мастер был благодарен Уно за это. Потому что сейчас он мог хоть примерно понимать чувства Труа. Вода в миске бурлила, подкидывая вверх обжигающие капли. Мастер достал из неё кипятильник и зачерпнул чай сначала одной кружкой, потом второй. Первую осторожно придвинул к гостю. А вторую взял сам. Сел полубоком к столу и опёрся на локоть. В ожидании смотрел на Труа. Сверлил его взглядом серых холодных глаз, стараясь найти ответы на свои вопросы. Труа неохотно приоткрыл один глаз и взял чашку. Долго смотрел на мерные покачивания зеленоватой жидкости в ней, а потом вдруг обратился к Мастеру: - Ты достал то, о чём я просил? Мастер покачал головой. Понял, что поговорить о душевном состоянии Труа не выйдет, раз тот настроен на работу. - И да, и нет, - ответил он ему вяло и встал. Покопался в ящиках в углу и извлёк с самого дна одного из них плотный кожаный мешочек. Он был небольшим, но, ко всему, ещё и наполовину пустым. Мастер осторожно передал его Труа и снова сел перед ним. Парень взвесил мешочек на ладони, досадливо покачал головой, но всё-таки убрал в сумку. - А почему так мало? - Потому что, - ворчливо ответил Мастер. - Попробуй достать порох здесь. Это почти самоубийство. А лучше скажи: зачем это тебе? Труа неопределённо пожал плечами, отводя взгляд, и Мастер понял, что всё не так просто. Но как бы он ни хотел спросить, понимал, что сейчас ответа не получит. Поэтому постарался сменить тему в очередной раз, желая подобраться поближе к загадке испорченного настроения друга: - Как там у вас на базе? Слышал, вас ещё больше стало. Плодитесь как кролики. - Уно сказал? Труа будто почувствовал, что к нему подбираются, и стал ещё более мрачным, чем был. Он пришёл к Мастеру, чтобы расслабиться и хоть немного забыть обо всей этой ситуации, но она словно преследовала его. Как бы он ни пытался убежать, всё равно падал в липкое озеро боли. И тонул в нём, не имея сил выбраться. Хотел бы наконец найти спокойствие, но, видимо, вечный страх был его наказанием за ошибку. За ту, что сначала принесла счастье, а потом сковала душу раскалённым обручем. - Думаю мне пора. Он встал, не допив чай, и пошатнулся в сторону двери, словно изнутри его внезапно пробил мороз. На глаза навернулись слёзы. Он пытался натянуть капюшон ниже, чтобы спрятать их, но дрожащие пальцы не слушались. Он уже не слышал, что говорил Мастер. Лишь почувствовал, как его потянули за плащ, а потом за руки. Голову пронзала боль, в ушах шумел гул сердца, а над ним нависло взволнованное и строгое лицо друга. Труа пытался отбиваться изо всех сил, стиснув зубы, со вскипевшей за секунду яростью, но Мастер прижал его руки к стене. - А ну успокоился! - сурово прохрипел он. Труа всхлипнул и обвис без сил. Обречённо опустил голову, чувствуя себя жалко и глупо. - Сейчас вот что будет, - сказал Мастер уже тише. - Ты успокоишься, сядешь за стол, выпьешь чай и всё мне расскажешь. Да? Труа не ответил, но больше не сопротивлялся. Дал усадить себя и долить чай. Долго молчал. Не хотел говорить. Слишком много человек уже знают об этом. Но выбора не было. Мастер смотрел так, будто Труа сделал что-то, что сильно ему навредило. Но была в этом взгляде крупица беспокойства. Поэтому он всё рассказал. С самого начала и до самого конца. Не забыл ничего, что и сам бы хотел. Слепо доверился Мастеру, как всегда, устав от бесконечной замкнутости в своих переживаниях. Он не стеснялся говорить другу о своих чувствах, как постеснялся бы раньше. Просто потому что больше не мог обращать на это внимание. Мастер внимательно его слушал. Не произнеся ни слова поражался новой, до этого неизвестной, стороне Труа. Никогда бы не подумал, что парень может быть таким разбитым и уязвимым. Тем более бы не подумал, что он переспит с почти незнакомым парнем. Когда Труа закончил и замолчал, ожидая, реакции друга, как вынесения смертного приговора, тот сидел в абсолютной растерянности. Как бы он ни старался держаться непоколебимо, всё равно невольно нервная дрожь прокатилась по телу. Рассказ Труа показался ему сначала тревожным, а потом горьким и несчастным. Все травмы, полученные до этого, всплыли алыми пятнами, постепенно закрыв собой историю несчастной любви полностью. В тишине лампочка навязчиво задребезжала, нагнетая атмосферу только сильнее. Чай начал остывать. Всё вокруг словно замерло, прислушивалось и тоже ждало развязки. Мастер не выдержал этого молчаливого давления. - Почему ты мне раньше ничего не сказал? Он старался сделать голос мягче, но не настолько, чтобы это выглядело как сочувствие. Мастер уже знал, что парень не любил, когда его жалели, как какого-то беспомощного. Однако слова его прозвучали слишком громко - он неосознанно хотел заглушить тяжёлую тишину. Труа сжался, закрываясь под плащом, и опустил голову ещё ниже, почти упёрся ею в грудь. Он начинал жалеть, что рассказал всё. - Прости, я не кричу на тебя, - попытался реабилитироваться Мастер. - Просто... Просто я думал, ты мне доверяешь. - Я уже слишком много кому доверяю, - мрачно произнёс Труа и немного успокоился. - Я бы не был лишним, - Мастер вздохнул и отпил остывшего чая, как бы ставя точку в бессмысленном споре. - Ладно. Скажи, если не секрет: ты его любишь? Если бы не маска, то он бы увидел, как щёки Труа налились краской. Парень никогда не думал о таком и не произносил подобных слов даже в одиночестве. Не то, чтобы перед Мусаши. Но теперь задумался. Изнутри грудь пронзила ледяная игла, но она словно бы лучше дала понять, какой правильный ответ. - Нет! - Врёшь! Мастер громко опустил кружку на стол и сделал такое лицо, что Труа оробел, но внутренне взорвался от негодования. Возмущенный такой попыткой залезть глубже в его потемневшую душу, он будто очнулся. И неожиданно сам для себя понял, что друг всё-таки прав. Пусть он раньше и не думал о подобном, но это не меняло того, что он всё же испытывал и испытывает до сих пор подобные чувства. И что они ранят его с каждым днём всё сильнее и сильнее. - Ты пришёл просто поговорить? Просто чтобы сбежать от него с базы? - продолжал допрос Мастер, хоть уже и знал ответы на все вопросы. - Нет же! - Труа упрямо продолжал отстаивать свою шаткую позицию. - Я ушёл, потому что у меня были дела! - Дела приходят во время побега от реальности! - усмехнулся Мастер. - Уж я то знаю. Я сорок с лишним лет на этой земле живу, так что даже не пробуй меня обдурить. - Что такой дед может знать о моих чувствах?! - шипел в ответ парень. - Да и знать то не надо. У тебя на лице, даже пусть и под маской, всё написано. Не думай, что твои боевые заслуги это скроют! Под «боевыми заслугами» Мастер подразумевал шрамы, и Труа это понял. Мастер вообще довольно часто говорил, что этот ожог - не уродство, а символ освобождения. Что плохого в том, что свидетельствует о твоей борьбе с несправедливостью? - Короче, я к тому, - продолжил Мастер, - что ты даже не знаешь, как он отреагирует на шрам. Ты говорил, что он несколько дней за тобой таскался, чтобы помириться. Так он, получается, любит тебя. - Даже если так. Со шрамами, и тем более ожогами, у него связана мутная история... - Да ты меня задолбал. Ты как баба какая-то сегодня, ей богу! - не выдержал Мастер и рассмеялся. Труа сначала смутился. А потом вдруг почувствовал облегчение. В голове крутились мысли о том, что он действительно поспешил. Однако пока что смелости подойти к Мусаши и поговорить у него не было. Но он был благодарен другу за такую разгрузку. Сам бы никогда не смог так успокоиться. *** У него хватило сил вернуться на базу. Вечером, чтобы увидеть всех сразу. Он не понял, зачем ему это, но почему-то захотел сделать именно так. На террасе, на удивление, не было тихо. Все оживленно о чем-то спорили и просто болтали. Стоя за дверью, Труа вдруг понял, какую тягостную атмосферу создавал для ребят своей хандрой. Пусть он пока и не был готов всё исправить, но ради благополучия товарищей хотел оставаться позитивным. Вошёл на террасу, и все замолчали. Посмотрели на него, как на призрака, но тут же радостно позвали его к костру на ужин. Всё-таки раньше он так поздно уже не приходил. Сейтаро подал ему новый плед, найденный на свалке и отремонтированный им. Хани подал тарелку макарон с тушёным мясом. Уно стал рассказывать о своих открытиях и разведках. Мусаши сказал, что его глазу уже лучше, и он тренировался с гарпунами, пусть пока и не летал. Джуго коротко сказал, что нашёл небольшой источник пропитания на одной из кухонь и что будет туда ходить каждую неделю. Новости захлестнули Труа бушующей волной, от которой он уже успел отвыкнуть. Каждый наперебой твердил о своих достижениях и выполненных заданиях, словно бы до этого всё время ждал только его. От этого поднималось настроение, и когда оно достигло своего предела, Труа рассмеялся. Все мгновенно стихли, широко открытыми глазами глядя на весёлого лидера. А тот лишь громче заливался пронзительно смехом, позабыв на минуту о своих проблемах. Его так рассмешила мысль о том, что он безоговорочный лидер, что он просто не смог себя контролировать. - Ебать! Он умеет смеяться! - насмешливо наигранно воскликнул Уно и заулыбался. - Точно, - подхватил Хани, - а то я уже забыл, что у нас есть лидер. - Но при этом всё равно ждал меня, чтобы доложить об успехах в разведке, - сощурился Труа. Постепенно успокоились и стали готовиться ко сну. Долго ещё болтали, пока кто-то не возмутился, что хочет спать. Поставили общий будильник на шесть утра - решили позавтракать вместе и вместе же отправиться по делам. Но как ни странно, Уно не заснул. Подождал, пока все затихнут, а потом встал и подошёл к Труа. Растормошил его, ещё не успевшего полностью погрузиться в сон, и жестом показал, что хочет отойти с ним с террасы. Парень кивнул, и скоро оба забрались на верхнюю крышу. Прошли мимо самодельных сушилок, с развивающимся на них бельём, и перешли к одному из выходов вентиляции. Он представлял собой огромный стальной квадратный тоннель, частично лежавший на полу и заворачивающийся вглубь Заводского тела. Залезли в него, чтобы ветер не мешал говорить. - Ну, рассказывай, чего такой весёлый и почему решил вернуться? - сразу начал Уно. - Да ничего, просто так. Ты меня только за этим разбудил? - Конечно же нет. Уно скрестил руки на груди, отклонившись к стенке. Они сидели рядом, слушая, как воет ветер где-то далеко в вентиляции. Было темно и тихо - сюда не доставали лучи прожекторов, и от костра было далеко. Уно косо поглядывал на товарища, а тот замечал его взгляд и чувствовал себя как на иголках. После двух минут молчания не выдержал: - Так зачем тогда? - Тебе не понравится этот разговор. - Не ходи вокруг да около, - проворчал Труа и вдруг понял. - Это опять с Мусаши связано? - В смысле «опять»? - насторожился Уно. - Я с тобой ни разу об этом не говорил. Но ты прав. Труа почему-то знал, что рано или поздно Уно заговорит об этом. Но не думал, что это случиться настолько скоро. - Послушай... Мы с ним уже расстались и... - Ну, это то я понял, - шумно выдохнул Уно. - Ты мне лучше расскажи, почему ты это сделал? Из-за шрама и того, что Мусаши его увидит? Внутри внезапно всё вскипело. Труа подскочил с места и двинулся к выходу, но Уно проворно схватил его за ногу, даже не поднимаясь. - Да подожди ты. Я просто хочу сказать... - Да хуле вы лезете ко мне со своей помощью?! - взорвался Труа. - Я вас не просил давать мне советы! Вы только хуже делаете! Мне не нужны эти отношения больше! Эхо подхватило его неистовый крик и унесло в глубины вентиляции. Отразившись десяток раз о стены, он вернулся к Труа, и парень с ужасом услышал, насколько грубо ответил на попытку друга помочь. Но тот лишь пожал плечами и отвернулся как ни в чем не бывало. - Прости... - испуганно пробормотал Труа. - Я просто... Я не хотел... Он опустился перед Уно на корточки и сел, повиновавшись моральному шантажу. - Да не, всё нормально. Я понимаю, что лезу не в свое дело, - отмахнулся парень. - Просто права одного человека заканчиваются там, где начинаются права другого. Сам понимаешь. Так что, если тебе от этого станет легче, то я забочусь не о тебе, а о Мусаши. Представляешь, насколько ему сейчас плохо? Ты бросил его, не объяснив причины, и не желая с ним говорить. Да ты тот ещё эгоист. И всё из-за шрама. - Нет! Я просто не хочу, чтобы он разочаровался... - В тебе? Ой, брось! Ни хрена это так не работает. Ты понимаешь, что я знаю о Джуго кое-что, чего не знает даже он сам? Это ужасная вещь, о которой я когда-нибудь ему расскажу. Но я к тому что... каким бы ни был человек, если ты его любишь по-настоящему, то не отпустишь никогда. Это может быть и плохо, в каких-то ситуациях, но это значит, что тебе повезло встретить человека, который тебя полюбит таким, какой ты есть. А Мусаши тебя любит. - С чего тебе это знать? Обескураженный его словами, Труа затих и заговорил почти шёпотом. Для него то, что сказал друг, оказалось невероятно важным. Пусть он и пытался до сих пор этому противиться. - С того, что он давно уже может видеть. Одним глазом точно. Я видел однажды, как он пытался его открыть, но останавливался. Как будто не решался. Мне кажется, он не видит смысла смотреть на мир, пока он может наткнуться взглядом на тебя. Ты ещё и рожей ничего, так что ему будет вдвойне обиднее, если он тебя увидит. Он ведь помнит тебя ещё по Нанбе, где вы с Хани мерились, кто красивее. - Ты хочешь сказать...? - Что он очень хочет тебя увидеть, но так, чтобы ты остался с ним после этого. Такие элементарные вещи ты бы замечал, если бы не лелеял свои собственные печальки и был на базе как нормальный лидер. Ей богу, бегство - не решение проблемы. Она всё равно тебя настигнет. Так встреть её не как баба, а лоб в лоб, как мужик. Резкость, но прямолинейность Уно, всколыхнула Труа изнутри. - Мне... - Труа почувствовал, что к горлу подступает ком, а на глаза просятся слёзы, - мне нужно время... Он встал, покачиваясь, и вышел. Бросился бегом, скорее пытаясь укрыться в тихом месте. Уно проследил какое-то время за ним и понял, что парень скорее всего побежал к бреши, перед которой когда-то раньше Уно решал свои собственные недопонимания с Джуго. Усмехнулся, удивляясь тому, как этому клочку разорванной стены удаётся притягивать к себе проблемы с отношениями. Вдруг к нему кто-то подбежал в темноте. Тяжело дыша, схватил за рукав и упал лбом в плечо. Сжал так крепко, что Уно вздрогнул и взял фигуру за плечи. Быстро понял, что это Джуго, и улыбнулся. - Что случилось? Ты чего такой нервный? - Уно, я... - задыхаясь то ли от быстрого бега, то ли от волнения, пробормотал Джуго, - я рассказал Мусаши об ожоге Труа... Случайно, но... - Чего-чего ты сделал?! - чуть ли не вскрикнул Уно. - Ну он увидел, что его нет, и подошёл ко мне. Разбудил и стал задавать вопросы. Ну я спросонья случайно и рассказал... У него такое лицо было... - Ёб его мать! - Уно дёрнулся куда-то в сторону, но вернулся обратно к Джуго и быстро спросил: - Что он сейчас делает? - Да не знаю я! Хорош вопить - я сейчас оглохну! Он пошёл его искать по базе. Кажется сейчас пошёл в мастерскую. Уно нервно сжимал плечи парня, но в голове его созрел план. Он расплылся в довольной улыбке и хитро прищурился. Джуго в недоумении смотрел на него и боялся представить, что задумал Уно на этот раз. - Итак, вот наш план, - провозгласил парень. - Ищи Мусаши и тащи пулей его на то место, где ещё стена разломана, и мы разговаривали по поводу наших отношений. Помнишь, где это? - Ага... Вроде да. А что ты вообще собираешься делать? - То, что они давно уже сделать не могут! Раз сами не справляются, надо бы их подтолкнуть! *** Труа сидел перед проломанной стеной и сквозь слёзы смотрел на огни Завода. Завернулся в плащ, пытался глубоко дышать, чтобы успокоиться, но это не помогало. Он искал в себе силы наконец подойти к Мусаши и всё рассказать, но лишь натыкался на леденящий ужас. Ничего в своей жизни он ещё так не боялся. Вокруг было пустынно и тихо. Ни единый шорох не нарушал спокойствие ночной башни. Но внезапно в этом непоколебимом молчании бетона послышались шаги. Медленные, неуверенные шаги, звук которых нарастал с каждым ударом сердца. Труа обернулся и обомлел, завидев в проёме между труб высокую фигуру с повязкой на глазах. Она застыла, как только почувствовала на себе пронзающий взгляд, и двинулась немного быстрее, когда услышала судорожные шорохи впереди себя. - Труа, не уходи! Прошу тебя! Мусаши подскочил к парню и поймал его за руку. Не отпустил, даже когда Труа попытался его ударить. Прошипел что-то сквозь зубы, но Мусаши отчётливо услышал слёзы в его голосе. Замер в нерешительности, а потом прижал вырывающуюся ладонь к своей груди. Он выглядел скорее напуганным, чем расстроенным. Не обращая внимания на попытки Труа сбежать, склонил голову и нежно погладил его руку. От волнения он дрожал, а кожа казалась ещё более тёплой, чем обычно. Труа в недоумении смотрел на выражение лица парня и понимал, что что-то не так. Поэтому прекратил свои попытки освободиться и попытался понять, о чём сейчас думает Мусаши. В голову сразу пришла страшная мысль, но он выбросил её из головы, так как про ожог на базе не мог рассказать никто кроме Уно. А Уно всё время был с ним рядом. Мусаши понял, что парень готов слушать, и выпустил его из своей хватки. - Труа, послушай меня, умоляю. Хоть один раз. Его голос звучал настолько печально и мягко, что Труа просто не смог сдвинуться с места. В непонимании смотрел на Мусаши, боясь, что сейчас упадёт. Тот замялся ещё ненадолго, но эти секунды показались Труа вечностью, а когда Мусаши наконец заговорил - окончательно ослаб. - Послушай... - Мусаши было потянулся к его руке, но тут же одёрнул себя, - у нас никак не получалось нормально поговорить. Прости, если надоедаю... Но... Господи... Я кажется понял, что случилось тогда... Труа окаменел. С каждым словом парня ему становилось всё труднее дышать, но на последний фразе он почти потерял сознание. - Труа, - продолжил Мусаши. Взял парня за локти и наклонился ближе к его лицу, - я хочу тебя увидеть. Сейчас. Пока не слишком светло и я могу спокойно открыть глаз... - Нет! Труа дёрнулся от Мусаши, как от раскаленной трубы. Наткнулся спиной на стену и сполз по ней, потеряв способность держаться на ногах. Больно ударился затылком, но сейчас было не до этого. Мусаши моментально оказался рядом. Не зная, что сделать, взволнованно касался Труа. Тот отбивался, пытаясь встать, но сильные руки за плечи пригвоздили его к стене. - Труа, прошу, - шептал Мусаши. - Я хочу, чтобы первым, что я увижу, было твоё лицо. Прошу, прошу, пожалуйста... Позволь мне, и я больше не буду к тебе приставать. Труа не мог пошевелиться. Слёзы текли по его щекам, дыхание сбилось. В груди бешено стучало сердце, словно желая выпрыгнуть наружу. Язык будто налился свинцом, не давая сказать ни слова. И Мусаши не услышал протестов. Снял с парня капюшон и с трепетом сдвинул свою повязку, оставив её только на правой стороне. После долгого прищуривания и моргания, Мусаши наконец распахнул глаз. В далёком свете Завода на смуглом лице вспыхнул всеми гранями голубой сапфир. В его бездонный хрусталь упало вздрогнувшее отражение Труа. Он, приоткрыв рот, завороженно смотрел на глаз, внезапно появившийся из ниоткуда. Холодный в своём цвете, но с невероятным теплом внутри. Мусаши тоже потерял дар речи. Он не обратил внимания ни на обстановку вокруг, ни на панораму Завода за стеной. Осторожно, как во сне, протянул руку и коснулся лица Труа. Провел пальцем по оправе очков, и почувствовал, как подступают слёзы. Непрерывно смотрел на алые глаза за блеском линз, нежную мраморную кожу, которую раньше мог только трогать, на блестящие мятные волосы, и был не в силах оторваться. - Ты прекрасен... - лишь смог пробормотать он и потянулся к маске. - Я сниму её. - Не надо... Мусаши, только не её, - дрожащими губами взмолился Труа. - Всё хорошо... Труа, я знаю, что под ней... Труа разрыдался окончательно. Закрыл лицо руками, мотая головой из стороны в сторону. Слёзы текли по щекам и пальцам. Парень не пытался успокоиться, а наоборот, старался плакать как можно сильнее. Чтобы раз и навсегда излить боль, что съедала его долгое время. Мусаши придвинулся совсем близко. Осторожно убрал руки с его лица и уже без сопротивления стянул маску. К своему ужасу увидел то, что боялся показать Труа столько раз. Сердце обливалось кровью, но своё сожаление и сочувствие он никак не проявил. Он понял, что хуже всего для Труа именно это. Поэтому просто обнял его и легонько поцеловал в порозовевшее ухо. С восторгом снова ощутил в своих руках трепетное тело. Он знал его наизусть, но только на ощупь. А сейчас мог видеть всё. - Я больше не могу так, - шептал он. - Труа, ну зачем? Зачем ты отдал таблетку мне? Вырвавшись на мгновение из горького забвения, Труа обвил руками шею Мусаши, и тихо сказал, как будто боясь отпугнуть его: - Мне показалось, что зрение тебе нужнее, чем мне лицо. И ещё... - парень стих, но пальцы Мусаши сжали его крепче, - я... ты... Ты мне нравишься... Очень сильно... Мусаши... Я... Я тебя люблю! И снова утонул в слезах, обвис в руках шокированного парня, цепляясь за него, как за спасательный круг посреди шторма. Тот крепче обхватил дрожащую фигуру, усадил к себе на колени и заглянул в лицо. Провёл по щеке рукой, не обращая внимания на шрамы, и коснулся губами его губ. Труа с жадностью ответил ему, ухватил за голову и воротник, притягивая к себе. Наслаждался скольжением горячих ладоней по своему телу. - И я тебя люблю, - едва оторвавшись от поцелуя, произнёс Мусаши, и снова слился с ним в страстном порыве. Прошло немного времени, пока Труа успокоился. Он в полудрёме лежал на руках и коленях Мусаши, наслаждаясь видом его лица. Особенно глаза. Он казался ему невероятно красивым, и то, что он только один, выделяло его голубой свет сильнее. Мусаши заметил на себе взгляд, но, посмотрев на парня, смущённо отвернулся, покраснел до кончиков ушей. Труа слабо рассмеялся и прижался щекой к его плечу, нежно поцеловал. - Я тебе так нравлюсь? - прошептал он. Мусаши вздрогнул и слабо кивнул: - Да. Очень. Несколько раз поцеловал Труа в щеку и лоб. Погладил по талии, касаясь слегка живота. - Глаз болит? - Уже нет. Всё хорошо. Мусаши продолжил целовать его, уложив на пол. Рукой придерживал голову парня, чтобы она не лежала на жёстком бетоне. Но не решался пойти дальше поцелуев, хоть постепенно желание этого захватывало его мысли. Но Труа останавливал его и задавал вопросы. Смотрел на парня с радостью и слезами одновременно, и тот просто не мог оторвать взгляда от его лица, теряя волю и подчиняясь ему всецело. - Я думал, тебе будет неприятно смотреть на этот шрам, - шёпотом говорил Труа. - Все таки у тебя в прошлом было много неприятного с этим связано. - С чего ты взял, что мне будет неприятно? Наоборот же, ты должен был думать, что я как никто другой пойму тебя. Но на самом деле шрамы у нас разной природы. Всё-таки мои остались от моей силы, которую я когда-то не умел использовать. Кстати, расскажи про него. Мусаши осторожно провёл рукой по щеке и губам Труа и нежно поцеловал. Ему был не важен ожог. Он просто очень сильно хотел, чтобы парень был рядом. - Ты же знаешь, что мне не важна была внешность. Ты был одним из тех немногих, кто смог полюбить меня несмотря на мою силу. Так что уж я то знаю, что такое бояться расстроить близких. - Как её можно бояться? - пожал плечами Труа и вдруг покраснел. - Можешь... нагреть ладонь? Мусаши улыбнулся. Взял ладонь Труа в свою, пропустив пальцы сквозь его, и тот почувствовал мягкое нежное тепло. Закрыл глаза. Дрожащие губы растянулись в блаженной улыбке. Мусаши приблизился к его лицу снова, прижался носом к щеке, провёл кончиком языка по скулам до уха и бережно, но сильно прикусил его мочку. Припал губами к шее. На ней тоже виднелись следы от ожогов. Но Мусаши не смотрел на них. Он и так навидался в своей жизни ожогов. Сгорая от внутреннего нетерпения, он прикусил белоснежную шею. Долго смотрел на алый след, который оставил, и поцеловал его. Почувствовал, как Труа вздрагивает и жмётся в его руках. - Я тебя люблю, - прошептал Мусаши, глядя парню прямо в глаза. Тот поёжился и обнял его. Ногами обхватил ногу, а руками крепко-накрепко вцепился в рубашку. Потом вдруг прошептал: - Прости меня... Я такой дурак! Заставлял тебя страдать просто так, из-за своих тупых комплексов. - Не волнуйся об этом, - усмехнулся Мусаши. - За это время я стал любить тебя только сильнее. Так что ты просто дал мне время разобраться в своих чувствах. - Как гладко ты оправдываешь мои поступки, - не смог не улыбнуться Труа. - Давай пойдём на террасу. - Как скажешь. Мусаши подхватил его на руки и встал. В полумраке он уже совсем хорошо видел - глаз даже не слезился. Поэтому он смело двинулся по обратному пути, прижимая парня к себе так крепко, будто боялся разбить. - Стой, стой, стой!... - всполошился Труа, хватаясь за его плечи. - Не надо, я же тяжёлый, а ты видишь плохо ещё. Да и маршрут там непросто... Мусаши не дал ему договорить, нежно и долго поцеловав. Насмешливо прищурился и пошёл дальше как ни в чём не бывало. Труа покраснел до кончиков ушей и притих. Доверительно прижался к нему, закрыл глаза. Только теперь он понял, насколько ему не хватало этого тепла. Очнулся только когда Мусаши остановился перед дверью на террасу и попытался открыть её, не отпуская парня. - Слушай, давай я всё-таки слезу, - прошептал Труа. - Будет странно, если мы вот так и войдём. - Ну, наверное. Если тебе неприятно... Мусаши бережно поставил его на ноги и снова залюбовался лицом. На этот раз в профиль. Прежде чем Труа открыл дверь, обнял его со спины и поцеловал в шею. Тот вздрогнул и тихо засмеялся, накрыв его руки своими. - Мне не то чтобы неприятно, - сказал Труа. - Просто не хочу сейчас им всё объяснять. - Необязательно было оправдываться, - улыбнулся Мусаши. - Знаешь, а ты ведь сейчас познакомишься с Заводом по-настоящему. С крыши открывается отменный вид на него. Труа не спешил пока открывать дверь. Словно бы хотел сначала подготовить парня к тому, что он увидит. Чтобы эффект был сильнее. Но Мусаши и сам уже стал оглядываться по сторонам, рассматривая обстановку вокруг. Многого он увидеть не мог из-за темноты, царившей на этаже. Но общую атмосферу этого странного места он почувствовал. И на её фоне образ Труа казался ещё более привлекательным. Но, несмотря на шрамы, он сильно выделялся своей чистотой и светом. Окружение ему совсем не подходило. Но его размышления были прерваны - Труа взял его за руку и распахнул дверь. К тому моменту, как они вышли на террасу, ветер стих. Ночной покой не прерывал ни единый звук. Но к удивлению вошедших крыша оказалась пуста. Никого из ребят не было видно. Пропали даже их матрасы, кроме одного: матраса Труа. Он был аккуратно застелен, совсем не так, как бросил его сам парень в спешке. Пламя костра неторопливо поглощало свежие дрова. Значит ушли совсем недавно. - Что тут происходит... - пробормотал Труа, но вдруг опомнился и отбросил мысли о странностях из головы. Он точно понял, что ничего не случилось, и за ребят можно не волноваться. Сейчас же он хотел наконец поставить точку во всём том кошмаре, что внезапно свалился на него и Мусаши. Крепче сжал ладонь парня и, миновав костёр, подвёл его к парапету. Мусаши застыл, а потом отшатнулся назад. Протёр глаз и снова окинул взглядом бесконечный серовато-рыжий лес зданий Завода. Бесконечный, растянувшийся от края до края. Разнообразный и бугристый. Открытый настолько, что можно было утонуть. А над ним раскинулся не менее просторный шатер серого пушистого неба. В обрывках самых низких облаков играли золотые лучи прожекторов, а те, что парили выше, чернели грозной ночной густотой. Мусаши неотрывно смотрел вперёд, вверх и вниз. Но через минуту пошатнулся. Голова закружилась, в виски оглушительно ударил кровоток. Парень опустился на колени, взялся за край парапета. Он не боялся высоты. Но за долгие годы, проведение во тьме, открывшаяся ему бесконечная даль сдавливала грудь, заставляла сердце биться с безумной скоростью, а живот наполняла трепетом. По щеке потекла слеза. Но не от избытка чувств. А от непривычной яркости, что раздражала свежий, ещё не закаленный светом и воздухом, глаз. Внезапно он почувствовал тошноту. Словно желудок стянули изнутри. Голову пронзила глубокая боль, в носу и глазах закололо. Руки задрожали. В ужасе зажмурившись, он бросился в ванную, и едва успел, прежде чем его вывернуло наизнанку. Голову пульсацией сжимало изнутри. Он ничего не слышал вокруг себя - его поглотил глубинный шум, затуманивая мир перед глазами. Но вдруг почувствовал руку на своём плече. Однако головы не поднял, пока не откашлялся. Пошатываясь на дрожащих ногах, подошёл к раковине и быстро умылся. Глаз не открывал всё это время. Под руки его постоянно поддерживал Труа, с испуганным выражением лица, которое никак не мог скрыть. Когда Мусаши закончил, то парню пришлось поймать накренившееся тело. Труа крепко сжал его в объятиях. Понял, что его самого всего бьёт холодная дрожь. - Ну, - усмехнулся Мусаши, возвращаясь себе равновесие, - теперь я могу точно сказать, что от одного только вида Завода меня тошнит. По сжавшемуся ещё сильнее Труа, парень понял, что тот шутку либо не оценил, либо не услышал. Погладил его по голове и слегка отстранил от себя. Приоткрыл глаз и заглянул во встревоженное лицо. - Ты... в порядке?... - пробормотал Труа и крепко сжал рукава Мусаши. Парень погладил его по щеке и осторожно поцеловал. Приобнял за талию и прижал к себе, уложив его голову себе на плечо и запустив пальцы в нежные локоны. - Да, это нормально. Не переживай. Просто мозг перестраивается. Раньше я не видел, и он работал по другому. Ну, короче, это скоро пройдёт. Не парься так. Я всё-таки на врача учился, так что такое знаю. - А вдруг это эффект от таблетки? - Я вижу уже давно, так что как-то он запоздал, если так. - Не пугай меня так больше. - Не буду. Прости. Я сразу не подумал. Вышли на террасу. На ней по-прежнему было пустынно. Мусаши лёг на единственный матрас и посмотрел на чёрное покрывало неба. Головная боль не отступала, но тошнота прошла. Труа пошёл к двери, намереваясь найти товарищей, но удивлением обнаружил, что она запрета. Попытался навалиться на неё плечом, но ничего не случилось. Подошёл к люку - тот отказался поддаваться. Запасная дверь в ванной тоже оказалась закрыта с обратной стороны. В недоумении Труа вернулся на террасу и вдруг понял, что гарпунов нет. Ни его, ни Мусаши. А верёвочная лестница на верхнюю крышу оказалась заброшена наверх. Все пути отступления с террасы были закрыты. - Эй, Труа, - вдруг позвал Мусаши. - Тут тебе письмо. Он размахивал клочком вырванного из блокнота листа. Труа моментально выхватил записку. Прочитал, и лицо его сначала вытянулось в изумлении, а потом расплылось в угрожающе насмешливой улыбке. Он сжал листок с такой силой, что прорвал с одного края. - Уно!... - лишь только сквозь зубы процедил он, продолжая зловеще улыбаться. - А он шутник, - засмеялся Мусаши и лёг на бок, подперев голову рукой. - Интересно, как он выглядит. И как выглядит Джуго сейчас. - Уж поверь, лучше чем тогда. Труа опустился на матрас рядом с ним. Придвинулся ближе и растянулся на одеяле, зевнув. Вдруг поймал на себе взгляд Мусаши и оробел. Голубой глаз, в обрамлении огненных ресниц хранил в себе бездонную глубину. И Труа показалось, что он в ней тонет. Непривычным было то, что Мусаши теперь может его видеть. Раньше парень был спокоен, потому что не зацикливался на своём внешнем виде. Но теперь он спохватился и мгновенно собрался: лёг ровнее, поправил рукава рубашки. Но всё равно чувствовал себя неуютно под этим взглядом, полным обожания и нежности. - Стесняешься, когда я на тебя смотрю? Мусаши расплылся в игривой улыбке и провёл рукой по груди Труа, запуская пальцы под рубашку сквозь пуговицы. Доставал до кожи только кончиками, но от этого Труа покраснел только сильнее. Щеки коснулось тяжелое горячее дыхание. Мусаши едва ощутимо прикоснулся губами к розовеющей коже, а потом с неудержимой страстью впился в шею. Труа вздрогнул и зажал рот рукой, но не смог сопротивляться, когда парень убрал её и припал к его губам. Почувствовал его горячий язык, заполнивший собой всё пространство внутри, и тихо застонал, понимая, что уже на пределе. Рука Мусаши скользнула вниз, к животу и ниже, сжала через ткань брюк, но даже так Труа ощутил её жар. Поджал ноги к себе. Схватил парня за рубашку на груди. Судорожно расстёгивал пуговицы одну за другой, ничего не видя из-за непрекращающегося поцелуя. Но на половине сдался, раскинув руки в стороны, и утонул в сладостном блаженстве. Мусаши слегка отстранился, вновь глядя на желанное лицо. Прижался к нему с возбуждённым вздохом. Расстегнул ремень сначала на Труа, потом на себе. Стянул с парня всю нижнюю часть разом, отбросил в сторону его ботинки. Запустил руки под рубашку и сжал оба соска. Под частое дыхание и тихие постанывания, сквозь ткань прикусил один, сжал нежные бёдра. - Мы давно этим не занимались, - заметил Мусаши, остановившись. - Тебя надо растянуть. Или ты любишь, когда я вхожу пожёстче? Его голос вдруг стал тихим и глубоким, соблазнительно низким. Он окутывал собой рассудок, затмевая его и поглощая. И Труа затаил дыхание, теряясь в страшном смущении. А Мусаши наслаждался видом его лица: растерянного, алого, и сбитого с толку. Но внезапно в Труа что-то словно перевернулось. Глядя в прищуренный голубой глаз, он провёл пальцем по груди парня, коленями сжав его руку. Уверенным, но нетерпеливым голосом прошептал с лёгкой улыбкой на губах: - Ты прав. Давай, растяни меня. С секунду Мусаши пребывал в ступоре, удивлённый такой смене настроения, но только обрадовался этому. Резко взял Труа за ноги и развел их в стороны. Но потом вдруг остановился и коварно улыбнулся. - А может сам справишься? Отпустил Труа и сел перед ним. Пылающим взглядом наблюдал за тем, как растерянный парень приподнимается и выпрямляется напротив него, упёршись руками в матрас. - Не справлюсь. Сделай это, прошу. - Оу, - ухмыльнулся Мусаши, насмешливо коснувшись его лица тыльной стороной ладони, - ты же умеешь просить лучше. Я знаю. Труа прикусил его палец, обвил языком, глядя прямо в глаз. На четвереньках плавно подполз почти вплотную к парню. Встал на колени, нависнув слегка над Мусаши, и вдруг в нём что-то изменилось вновь. Он взял парня за воротник, притянул к себе. Не отрывал томного взгляда от его лица. И вдруг просиял пленительной улыбкой, от которой всё внутри Мусаши вспыхнуло и рассыпалось роем невесомых мотыльков. Медленно, скользя руками по его широкой груди, Труа сел к нему на колени. Всё в его движениях и взгляде было неуловимо прекрасным и лёгким, захватывающим, но одновременно неощутимым. Он незаметно оказался совсем близко к Мусаши, глядя на него чуть сверху и сжимая коленями его бёдра. Заговорил негромко, но каждое его слово было отчётливо слышно, а голос проникал в само сознание, будто бы подчиняя своей воле: - Ох, не будете ли вы так любезны растянуть меня? - осторожно касаясь, взял его руку, и поцеловал дрогнувшие пальцы. - Ваши руки такие мягкие сегодня. Грех упускать такую возможность. Задыхаясь в его соблазнении, Мусаши оторопел. Больше был не в силах отыгрывать выбранную роль, всецело поглощённый светом, будто бы исходившем от улыбающегося лица. Понял, что покраснел и на лице застыло выражение безмолвного восхищения. Вдруг Труа закрыл лицо рукой, и Мусаши услышал сдавленный смех. Наваждение рассеялось, а Труа не удержался и рассмеялся до слёз. Взял лицо Мусаши в свои ладони не в силах перестать хихикать, несколько раз легонько поцеловал его в губы. Пока парень окончательно не опомнился. - Боже, что это была за ебучая чёрная магия? - смеялся он, растерянно глядя на Труа. - Неужели даже с изуродованным лицом работает? - сам себе рассуждал тот, а потом, снова взорвавшись смехом, обратился к Мусаши: - Ну почему это сработало уже на двух мужчинах?! Видимо это со мной что-то не так. - В каком смысле на двух? - наигранно строго переспросил Мусаши, крепко взяв Труа за подбородок. - А, ну, это долгая история. Ещё со времен Нанбы. Потом как-нибудь расскажу. Труа прижался губами к губам парня, и тут же получил ответ. Мусаши повалил его на матрас, не прекращая поцелуя. Только на секунду оторвался, обильно смочил пальцы слюной и, продолжив поцелуй, осторожно ввёл сразу два. Почувствовал, как внутри их сжало. Труа застонал, прикусив губу, и обняв Мусаши за шею. Сам вскоре просил быстрее закончить с прелюдиями. Но Мусаши специально не спешил, наслаждался каждым содроганием Труа, каждым звуком, что срывался с его губ. Но всё же и сам поддался нетерпеливому желанию. Поцеловав, словно напоследок, выпрямился, представ перед парнем могучей высокой фигурой, что ловила на своей смуглой коже блики костра. Взяла его за бёдра и приподняла над матрасом. Локтями прижала безвольно болтающиеся ноги к себе и в мгновение проник в тело раскалённой волной. Внутри всё сжалось, стало тесным и мягким. Труа выдохнул с надрывом, и голос его сорвался на стон. Взмахнув руками в воздухе, он попытался ухватиться за Мусаши, но не дотянулся, и руки упали на матрас, сжали одеяло так, что костяшки побелели. Входя снова и снова, Мусаши наслаждался видом лица Труа. Чем глубже он в него входил, тем больше парень изгибался, зажмурившись и истекая слезами. Их блеск струился по щекам и падал на приоткрытые в стонах губы. Труа пытался закрыться рукой, заметив на себе пристальный взгляд, но на внезапном пике блаженства ему стало не до того. Он вздохнул и тяжело, со стоном, опал. Живот покрылся белёсыми каплями. Мусаши наклонился к нему. Провёл рукой по румяной щеке и поцеловал. Прихватил слегка его губы, но наткнулся на страстный, полный глубокой любви, поцелуй. В его порыве Мусаши носом уткнулся в оправу очков и попытался их снять. Однако Труа остановил его. - Ты чего? - прошептал Мусаши. - Мешают же. Надо было их ещё раньше убрать. - Нет... - Труа обхватил его шею и устало пролепетал: - Не надо... Без них я тебя не увижу. - Раньше твоё зрение было не настолько плохим. Ещё в Нанбе... - Здесь оно село. Очень сильно. Тогда, в котельной, я тоже старался их не снимать, но всё-таки снимал. Но теперь я хочу тебя видеть. - Блять... - Мусаши упал ему на плечо, крепко обнял, чуть ли не рыдая. - Блять... Труа, ну зачем?... Зачем ты пожертвовал этой долбаной таблеткой ради меня?... Ты бы мог и лицо восстановить, и немного зрение улучшить. На это бы ушло меньше энергии, чем на восстановление глаза с нуля. Ну почему ты так себя не любишь?... - Потому что я люблю тебя. И я ни капли не жалею о своём решении. Труа расплылся в улыбке, с умилением поглаживая дрожащего Мусаши по огненным волосам. Потёрся с ним щекой и поцеловал. Наблюдал, как парень успокаивается, смущённый и немного растерянный. - Труа, больше так не делай, - твёрдо сказал Мусаши и приподнялся на локти, нависнув над ним. - Пообещай, что будешь любить себя так же, как и раньше. Парень рассмеялся, погладив его по щеке. Провёл большим пальцем по новому глазу. - Это была инвестиция. Я слишком себя люблю, чтобы кто-то на меня не смотрел. - Ах ты! Не уходи от ответа! Улыбаясь в счастливом забытье, они вновь прижались друг к другу. Вновь слились в безудержной страсти, пока не забыли за блаженством суть недавнего разговора. Мусаши выпрямился с очередным толчком и, ухватив Труа за ногу, осторожно её укусил чуть ниже колена. Парень дёрнулся, но не смог двигаться, как только за грудь его прижала к матрасу горячая ладонь. Внутри него, прорываясь сквозь мягкую плоть, всё разразилось жаром глубоких толчков. Он был не в силах сжать губы, чтобы удержать стоны. Их оголённое наслаждение достигло и передалось Мусаши, заставляя его ускориться, забыв обо всём вокруг. Он сел на колени и вскинул Труа перед собой, попутно развернув спиной. Парень попытался смущённо что-то пробормотать, но, когда Мусаши снова оказался внутри него, потерял дар речи и упал бы, если бы сильные руки не обхватили его за грудь. Пальцы сжали соски, а бёдра почти касались горячего тела. Ниже опустится Труа не мог, но силы бросились прочь из ног. Однако Мусаши поддерживал его какое-то время. Прижимался лицом к его шее и тихо, едва слышно, шептал, что любит. Потом резко насадил и повалил лицом в матрас. Впился зубами в шею и начал двигаться, стараясь погрузиться на сколько возможно глубже. Труа прикусил одеяло, но удержал стоны. От того, что он продолжал пытаться это сделать, становилось ещё более неловко. Руки сами впились в матрас, а тело двигалось навстречу жару. Поясница прогнулась и в животе парень ощущал движения чего-то твёрдого, от чего разливалось тепло. В один момент он сжался и вздохнул с надрывом, но Мусаши сжал его, не позволив кончать. - Пусти!... Прошу! Я больше не могу... - Тише, - голос прозвучал совсем близко, горячее дыхание задело ухо, - тише, не ври мне. - М-мусаши... не... не над... а-ах!... Мусаши стиснув зубы, едва сдерживался от желания пронзить его насквозь. Но с каждым звуком голоса Труа всё меньше мог себя контролировать. В конце концов шумно выдохнул и вошёл до конца. Стон Труа сорвался на крик и утонул в толще одеяла. Мусаши продолжал входить так, пока со сдавленным стоном не заполнил парня до краёв. И только тогда отпустил его. Труа упал и не мог пошевелиться. Из глаз катились слёзы, но на губах застыла блаженная улыбка. Он хотел повернуться и взглянуть в лицо Мусаши, но тот сам развернул его. Глаз лихорадочно блестел, обращённый прямо на Труа, но стесняться тот больше не мог. Просто закрыл глаза и только сейчас понял, что очки сильно впились в лицо, оставив алые ноющие полосы. Мусаши это заметил. Бережно снял их и отложил. Провел языком по щекам и носу, покрывая покраснения тёплой влагой. - Я же говорил, что нужно снять, - шептал он, целуя повреждённую кожу. - Больно? - Нет, всё хорошо. Труа обнял его из последних сил. Зажмурился, потому что не видел смысла пытаться разглядеть парня без очков. - Одним шрамом больше, одним меньше, - бормотал он. - Не говори так, - Мусаши взял его руку и поцеловал ладонь. - Не хочу, чтобы наш секс приносил тебе боль. - Именно поэтому ты не давал мне кончить? - усмехнулся парень. - Тебе же понравилось. Не ври, что это не так. - Не буду. Но было больно. Но честно, боль иногда даже приятная. - Я же говорил, что ты любишь пожёстче, - улыбнулся Мусаши. - А я и не отрицал. Тепло и спокойствие укрыли Труа мягким покрывалом. Он впервые за долгое время почувствовал себя хорошо. Ухватился за Мусаши, прижимая его к себе, и тихо заплакал ему в плечо. Парень молча наблюдал за его эмоциями. Не пытался его успокоить, а только нежно поглаживал по голове. Легонько поцеловал в ухо и с тихим наслаждением прильнул к подрагивающему телу. Этого было достаточно, чтобы парень почувствовал себя счастливым. - Труа, - прошептал Мусаши, когда тот стих, и на его лице осталась лишь трогательная улыбка, - я люблю тебя. Всегда любил. - Я знаю. Прости меня за мой эгоизм. Он вздохнул, угнетённый неприятными воспоминаниями. Но прикосновение мягкой ладони вернуло ему умиротворение. - Не прощу, - сказал посмеиваясь Мусаши. - Не прощу и буду требовать компенсацию. Каждый день. Но сегодня я попрошу особенную. - А этого было недостаточно? - удивился Труа, смущённо покраснев. - Нет. Мусаши сел и потянул Труа за собой. Взял его лицо в свои ладони и слегка поцеловал. Он готовился сказать, но не мог собраться с мыслями, теряясь под растерянным взглядом. Труа спохватился и потянулся за очками. Но прежде, чем он успел их надеть, Мусаши перехватил его руку. - Не нужно. Тебе же больно. - Нет, я их надену, - твёрдо сказал парень. - Я хочу нормально тебя видеть. Мусаши улыбнулся и взял его ладонь в свои. - Тебе не нужно меня видеть. Ты и так знаешь, как я выгляжу. - Мне приятнее когда я могу рассмотреть тебя, - смутился Труа. - Я понял. Они на минуту замолчали. Просто с трепетом смотрели друг на друга и думали, что теперь всё в порядке. Вокруг стало темнее: костёр постепенно потухал. Его угли потрескивали, наполняли пространство терпким запахом дыма. Ни один иной звук не прерывал торжественной тишины. - Труа, - сказал наконец Мусаши, - я не буду долго ходить вокруг да около. Я действительно тебя люблю и знаю, что это взаимно. Поэтому давай встречаться. Чтобы больше не было неопределённости. Труа бросило в холод, мурашки пробежали по спине. Но в груди всё запылало. Поглотило мысли и душу, отражаясь стуком в висках и слезами, застывшими на ресницах. Он протёр глаза рукой и обнял Мусаши, ничего не сказав. Сел к нему на колени и утонул в его объятиях. Не шевелясь, сидел так долго, что Мусаши показалось, что он уснул. - Мусаши, прости, - опять сказал Труа. - Больше такого не будет. - Так ты согласен? - улыбнулся Мусаши и поцеловал его в щёку. - Да... Мусаши прижал его к себе за талию и уложил на бок. Слился с ним в долгом поцелуе. Опустил пылающую ладонь на живот и придвинулся ближе. Труа с трепетом почувствовал, как внутри всё снова заполняется. Вздохнул и упал на матрас. На этот раз Мусаши вошёл спокойно, медленно, стараясь насладиться каждым сантиметром. Словно бы ощущал впереди бесконечное количество времени, что ему наконец удастся провести с Труа. А тот больше не подавлял стоны. Наоборот, хотел, чтобы Мусаши слышал его голос и понимал, что всё замечательно. Что вновь он, полный горячей любви, принимает его в себя. Что его разум теряется и мечется перепуганной бабочкой, взлетает ввысь и, взмахнув легонько крыльями, кружится, падает. Что больше нет ничего, что может сдержать наслаждение и заставить их разлучиться вновь... Утомившись, они лежали в обнимку, глядя на Завод через парапет. Труа спиной жался к груди Мусаши, держал его руки. Грелся об его тело, несмотря на то, что лежал под одеялом. - Надо сходить в душ, - сказал он, зевнув. - У тебя силы есть? - усмехнулся Мусаши. - Тогда может ещё раз? - Нет, я всё. Но ты меня понесёшь. - Ага, конечно. Мусаши развернул Труа к себе и прижался носом к его лицу. С нежностью поцеловал сначала в щёку, потом в губы. Видя, как парень улыбается и щурится от удовольствия, сам сделался счастливым. Поднялся, взяв Труа на руки и пошёл с ним в душ. Придерживал его под локти, стоя под мягким дождём. Не мог перестать целовать его. Был готов смеяться от счастья во весь голос, но ограничивался широкой улыбкой. И внезапно почувствовал, что вновь возбуждается. Украдкой осмотрел Труа. Осторожно обхватил его со спины и прижал к стене. - Что ты...? - содрогнулся парень, пытаясь обернуться. Но Мусаши крепко сжал его, опустил голову на плечо и зажмурился. Жар его возбужденного дыхания достигал кожи, и Труа покраснел. Но с удивлением понял, что не хочет вырываться. Хочет, чтобы всё продолжалось. Не знал, как сказать об этом Мусаши, но тот всё понял сам. Придерживая Труа за бёдра, он медленно вошёл вновь. Прижал парня к стене своим телом и сжал его грудь. Внутри стало горячо, и Труа застонал. Ноги подкосились, но Мусаши крепко держал его. Усталость давала о себе знать, однако он не мог отказаться от удовольствия, которого чуть не лишился навсегда. Он готов был сгореть заживо, только бы Мусаши продолжал бесцеремонно врываться в его тело, сковывая его крепкими большими руками, ослабляя подкожным жаром всё его существо. Мусаши застонал сквозь зубы, и Труа почувствовал, как по бёдрам потекли горячие капли. Они заполнили собой всё изнутри. От них по телу разливалась трепетная дрожь, затуманивая мысли и не давая вдохнуть глубоко. - Ты едва стоишь, - прошептал Мусаши. - Я тебя люблю. - Как связаны две эти фразы? - из последних сил пробормотал Труа. Сияя счастливой улыбкой, Мусаши обнял его и помог отмыться. Завернул в полотенце, а запачканную одежду бросил в душевой. На улице стало холоднее. Летнее тепло скрылось в тёмных бетонных стенах, уступив место ночной свежести. Костёр окончательно потух. Над ним лишь сиротливо вилась сизая струйка дыма. В полумраке всё вокруг казалось инородным, будто из другой реальности. За краем крыши Завод тонул во мраке, изредка сверкая лучами суетливых прожекторов, поворачивающихся из стороны в сторону. Небо нависало над всем этим простором, лежало брюхом на вершинах дальних башен. Вокруг них скользнуло несколько чёрных точек птиц. Мусаши опустился вместе с Труа на матрас. Долго и тщательно вытирал его тело, особенно волосы. Сам же блестел капельками и дорожками воды на смуглой коже. И Труа стал водить по нему полотенцем. Но быстро утомился и уронил руки на колени. - Я сам справлюсь, спасибо, - улыбнулся Мусаши и поцеловал его в затылок. - Можешь уже засыпать, я тебя придержу. - Я хочу уснуть вместе с тобой, - прошептал Труа, но глаза его предательски закрылись. Мусаши отложил полотенце и укутал парня в одеяло. Сам вытерся и лёг рядом. Потом спохватился и натянул на себя белье и рубашку. Также одел и Труа, хоть тот и пытался отмахнуться. - А если ребята войдут? - качал головой Мусаши. - Да и хер с ними, - зевнул Труа и обнял Мусаши. - Давай уже спать, - голос стал совсем тихим и сонным. Видимо парень перестал контролировать то, что говорил, и его чувства струились нежным потоком прямо из души. - Ты моё солнце... Нет... Солнышко... Солнце всегда рядом... Я тебя люблю... Растроганный его бормотанием, Мусаши припал губами к его лицу. Но понял, что засыпает и сам. Шёпотом пожелал Труа спокойной ночи и почти сразу провалился в глубокий спокойный сон.