Завод

В тишине тиканье часов заполняло собой всю комнату. Спокойное и медленное, оно демонстративно давало понять, что день вовсе не собирается склоняться к ночи. Ветер изредка звенел оконными стёклами. Карандаш скрипел по бумаге.   Но вдруг он замер. Стукнул по столу, упав, снова скрипнул, но в этот раз резко, оставив за собой не нужную черную полосу.   – Мусаши, слушай… Может отпустишь меня? Мне неудобно чертить.   Обернувшись на стуле, Труа осторожно отстранил от своей шеи голову и с умилением и лёгким смехом смотрел в голубой глаз. Карандаш остался на столе, на листе плотной бумаги, исписанной линиями и странными обозначениями.   Мусаши улыбнулся и поцеловал открывшиеся ему губы. Не долго, но его все равно отстранили вновь. Труа, внутренне сгорая от смешанных приятных чувств, снова постарался взяться за работу, но почувствовал на шее укус и замер. Мусаши жался к его плечу, отодвигая ворот рубашки, и тепло его губ разливалось по телу мягкими волнами.   Труа злился, но получалось у него это не слишком хорошо. Все чувства моментально перетекали в нежность, заполняя сердце до краёв. Как бы он ни хотел закончить работу, поддался и опять оставил карандаш. Это было воспринято как призыв к действию. Горячие пальцы скользнули по груди, расстегнув несколько верхних пуговиц. Но изящным движением руки, Труа остановил их нетерпеливый порыв.   – Не-ет, – щурясь в улыбке, на распев протянул он, взглянув Мусаши в лицо. – Нам идти через десять минут.   Тот склонил голову на бок в наигранном недоумении.   – И? Ты уже так привык к тому, что все длится, пока ты не отрубишься? – и с лёгкой ухмылкой добавил: – Я просто хочу тебя поласкать. Ничего особенного. И на это я не собираюсь спрашивать твоего разрешения.   – Слушай, давай потом… – попытался прервать его Труа, но Мусаши мягко закрыл ему рот рукой.   – Ты как будто собираешься меня с родителями знакомить, – усмехнулся он и поцеловал в щеку.   – Ну, можно и так сказать. В этом мире иного не имею, – ответил Труа, освободив лицо от тёплой ладони. – И если мы продолжим, то времени на ваше знакомство останется совсем мал... ах!...   Мусаши не дал ему договорить. Не выдержав укусил оголенное плечо, а рукой скользнул под его брюки. Парень попытался перехватить руку, но был бессилен против внезапного жара, окатившего все тело в одно мгновение. Сжал губы и закрыл глаза, откинулся на спинку стула и упёрся затылком в широкое плечо. Груди коснулись сильные пальцы и сжали, не обратив внимания на рубашку. Внизу все горело и пульсировало. Мусаши бесцеремонно обхватил его член, одновременно с этим одаривая плечи и лицо нежными суетливыми поцелуями.   – Д-давай не будем… Остановись… Ты не вовремя это… – шептал сквозь вздохи Труа.   – А когда что либо вообще было вовремя? – отвечал Мусаши, с трудом удерживая накатывающее возбуждение.   Труа заметил это, и в голове мелькнула мысль, что сегодня они точно опоздают. Он пересилил себя, нагнулся кое как и впился зубами в руку Мусаши, которая не переставала двигаться. Даже после укуса она лишь слегка замедлилась, но Мусаши оставил его плечо, с любопытством заглядывая в лицо.   – Ты чего это? Больно вообще-то.   – Знаю… Просто давай, раз уж мы все равно не успеваем…   – Так и знал, что ты сдашься, – усмехнулся Мусаши и отпустил Труа.   Тот, возмущённый его насмешками, попытался сказать что-то ещё, но его подняли и усадили на стол. Улыбающееся лицо оказалось совсем близко к его, растерянному и красному. Голова шла кругом у обоих. Мусаши стянул с парня все, оставив только рубашку, сделал то же самое с собой. С наслаждением припал губами к губам Труа, придвинувшись к нему в плотную. Руки скользнули на спину, а после опали ниже, сжав ягодицы.   – С-стой… – вдруг спохватился Труа, продираясь сквозь пелену наслаждения. – Тут мои бумаги…   – Ничего с ними не станется, расслабься.   – Но…!   Мусаши прильнул губами к его шее, стараясь не пустить в ход зубы. Осторожно водил языком, и его шероховатые прикосновения отдавались в висках Труа судорожным стуком. Он обхватил Мусаши ногами, прижимая к себе ещё сильнее, но тот внезапно остановился.   – Что такое?... – нетерпеливо спросил Труа, следя, как парень потянулся к одному из ящиков стола. Но вдруг вспомнил, что там лежит. – Зачем? Обычно мы ими не пользуемся…   – Ну, сейчас то мы торопимся, – язвительно улыбнулся Мусаши и, чтобы Труа не продолжал, поцеловал его и легонько укусил губу.   Одел презерватив сначала на себя, потом на него. Заметил, как смутился во время этого парень, и не смог не усмехнуться.   – Да уж, давно забытые технологии, а?   – Да замолчи ты… – с усталым стоном пробормотал Труа и прижался к нему. – Времени все ещё мало…   Мусаши провёл рукой по его волосам. Отстранил голову от себя и долго нежно целовал, будто и не услышал замечания про время. Потом осторожно уложил Труа на стол, запустил руку под рубашку и сжал сосок, одарив грудь трепетным жаром. Со стоном Труа накрыл его ладонь своей сквозь ткань и закрыл глаза с доверительной улыбкой, повергнув Мусаши в умиление. Он долго не мог оторвать взгляда от нежного лица. Тяжело дышал, распираемый изнутри возбуждением, но словно не мог решится. Опять прижался губами к его плечам. Ласкал их, пока Труа не остановил его дрожащим голосом:   – Хватит, прошу… Войди в меня уже…   Мусаши расплылся в улыбке, а Труа почувствовал, как раскаляется его тело. Почувствовал, как бёдер коснулись горячие пальцы. Но вдруг спохватился:   – Стой!... Не нагревайся так!...   Парень удивлённо посмотрел на него.   – Резина расплавится… – с трудом выдавил из себя Труа. – И плохо будет, если расплавится во мне…   Спустя мгновение, как бы не старался сдержаться, Мусаши рассмеялся так, что наверное услышали бы на террасе. Труа покраснел до кончиков ушей, и захотел спрятаться куда-нибудь подальше. Но Мусаши крепко обнял его, подтянув к себе. Долго продолжал хохотать, лежа на его плече, а, когда успокоился, нежно поцеловал парня в шею, и тот почувствовал, как температура понизилась до обычной: выше средней, но не такой раскаленной. Это было странно, но по своему возбуждающе…   – Я тебя обожаю, – все ещё улыбаясь, проговорил Мусаши. – Видимо, в этот раз тебе придётся немного померзнуть.   Он спустил Труа со стола и ловко развернул, мгновенно прижав телом к столешнице. Не почувствовав жара за собой, парень будто растерялся, но привычный мощный хват рук вернул его в реальность. Мусаши притянул его таз к себе и мгновенно вошёл, вспыхнув на секунду. Но тут же опомнился и с трудом подавил внутренний огонь. Ощутив внезапный всполох, Труа не удержался от стона, чем вызвал ещё один. Опять застонал, но на этот раз Мусаши не выдержал. Процедил, сквозь стиснутые зубы:   – Блять… Да пошло оно всё!   – П-погоди… чего? – всполошился Труа.   Мусаши раздраженно отбросил сдерживавшую его резину на пол и мгновенно с тяжёлым вздохом выпустил скопившийся жар на волю. Хоть прошло не много времени, но Труа с восторгом и изумлением ощутил огненный всплеск. Он обжег, но был таким нежным, что парень, лишь ощущая его, вздохнул с наслаждением. Мусаши довольно улыбнулся и, обхватив руками изящное тело, вошел в него с неистовой силой, не сдерживаясь и не обращая внимания ни на что. Под безудержные стоны двигался в нем, распаляемый его теснотой и мягкостью. Впился зубами в и без того покрасневшее плечо. Не отпускал, наблюдал сквозь пелену блаженства, как Труа сжимается, хватаясь непослушными руками за стол, сминая свои же бумаги, о которых недавно так беспокоился. Голос прервался на изнеможённый вскрик, и Труа опал, потеряв силу в ногах. Мусаши крепче ухватился за его бедра, продолжая входить пока сам не кончил, упав лицом на нежную спину впереди себя.   – Ещё… Ещё немного… Пожалуйста… – услышал он неразборчивое бормотание и крепче обнял Труа.   – А время?   – Да плевать… Мусаши, пожалуйста…   – На твоей совести будет наше опоздание, – тепло улыбнулся парень и поцеловал дрожащее плечо.   Держа едва стоящего Труа, он продолжал двигаться, утопая в прекрасных стонах, что питали его огонь, разгоняли сердце, затуманивали разум. Он закрыл глаза, вновь очутившись в пустоте. И в этой пустоте было лишь одно, идеальное во всем, тело, которое теперь было неотрывно связано с его собственным, пылающим и безвозвратно сожженном…   На этот раз всё кончилось одновременно. Мусаши опустился на стул, усадив уставшего Труа к себе на колени. Прижался носом к его шелковистым волосам и чувственно поцеловал, обнимая за плечи. Тот молчал, тяжело дыша, но улыбался, оставив голову на широком надёжном плече.   – Пора выходить, – с досадой сказал Мусаши, посмотрев на часы, лежащие недалеко на столе.   – Где-то в ящике есть влажные салфетки, – не открывая глаз произнес Труа. ***   Держась за руки, они шли по трубам над тканевым складом. Убедившись, что он пуст, спустились и меж стеллажей проскользнули к стальной двери. Вокруг царил мрак, и только под самым потолком лениво мерцали красные аварийные лампы. Из-за них пространство вокруг выглядело враждебным, и Мусаши сильнее сжимал руку Труа, настороженно вслушиваясь в окружение. Вздрогнул, когда Труа постучал в дверь. Но стоило стальной заслоне отодвинуться слегка в сторону, свет, пролившийся из-за неё, успокоил, и захотелось полностью погрузится в него, спрятаться от темноты.   Труа вошёл первым, увлекая Мусаши за собой. Когда они оба оказались внутри, кто-то закрыл и запер за ними дверь. Мусаши тут же обернулся и наткнулся на пронзительный взгляд серых глаз. Невольно напрягся, под плащом сжав кулаки. Но Труа весело поприветствовал недружелюбного хозяина маленькой комнаты:   – Мастер, я его привёл!   – Вижу. Уж я то не слепой, – сурово процедил тот, все ещё сверля Мусаши взглядом.   Он стоял в тени угла, грозно скрестив руки на груди. В серой робе без рукавов сливался со стеной, но его выделили чёрные волосы, рассыпавшиеся по плечам и мутно блестящие в свете единственной лампы под потолком. Но почему-то сразу Мусаши почувствовал в этом человеке что-то мягкое. Несмотря на холодность Мастера, ему показалось, что тому скорее безумно любопытно, но он пытается это скрыть за мрачной маской. Усмехнулся и спокойно помахал рукой в знак приветствия, чем заставил Мастера удивлённо приподнять брови. Он рассчитывал показаться суровым, однако его тут же раскрыли. И все же постарался повторить попытку, продолжая оставаться мрачным, чем вызывал у Мусаши внутренний смех.   – Это Мусаши, – не замечая их «холодной» войны, представил парня Труа. – Ну, а про Мастера ты уже слышал.   – Я тоже о нем раз сто слышал, – пробормотал Мастер.   Он прошёл к столу и сел на один из ящиков. Зачерпнул кружкой из миски уже подготовленный чай и неторопливо сделал глоток, не отрывая взгляда от Мусаши. Тот с вызовом посмотрел ему прямо в глаза, и так они гипнотизировали друг друга долго, пока Труа не понял, в чем дело.   – Мастер, ну ради бога, – недовольно сказал он, усаживаясь напротив друга и жестом веля Мусаши опуститься на соседний стул-ящик.   – А я то что? – тут же возмутился Мастер. – Как я должен смотреть на того, кем ты мне всю плешь проедал неделями? И он какой-то… стремный… Он, черт его дери, на голову выше тебя! Где ты нашёл такой шкаф?   На этот раз Мусаши не выдержал и зажав рот рукой рассмеялся. Старался сделать это как можно тише, однако заразил смехом и Труа. Оба уже не воспринимали придирки Мастера всерьёз. Тот возмущённо скривился, но под несмолкаемым смехом и сам улыбнулся, спрятав лицо за чашкой.   – А ты реально как заботливый отец себя ведёшь, – сказал Мусаши, наконец успокоившись.   – Ну а как без этих шуток? Мне что, молчать? – развел руками Мастер.   Достал откуда-то из под стола ещё две кружки и протянул гостям.   – Ты слишком быстро все понял. Так не интересно.   Мусаши пожал плечами, набирая себе и Труа чай по примеру Мастера. Тот молча наблюдал за тем, как ребята обмениваются заботливыми улыбками и принимаются за чай. И вдруг, сощурившись, обратился к Мусаши:   – Может чего покрепче предложить?   – Не спаивай мне парня, – тут же насмешливо упрекнул его Труа, приобнимая Мусаши.   Тот неловко улыбнулся, опустив руку ему на голову. Сказал не всерьёз:   – Если только пиво.   – Ща.   Мастер моментально, не вставая, потянулся к ящикам за собой.   – Что, реально? – удивился Мусаши, когда Мастер довольно опустил на стол перед ним пару бутылок.   – Ага, – гордо кивнул он. – Другого развлечения на Заводе не держим. Да и производят их тут недалеко.   Мусаши взял одну бутылку, рассмотрел. Она была без этикетки, из мутного стекла, которое под цветом напитка казалось грязно желтым. На жестяной крышка был вытиснута странного вида эмблема из двух переплетенных букв.   – Как мы поняли, – сказал Труа, заметив интерес парня, – это логотип Завода. Или что-то на подобие этого.   – Поговаривают, что это инициалы основателя, – добавил Мастер и откупорил свою бутылку гаечным ключом. – Но черт его сейчас разберёт.   Передал инструмент гостю и отпил немного, задумчиво подняв взгляд к потолку. Мусаши предложил открытую бутылку Труа, но тот отказался, опустил руки на стол и лёг на них подбородком. Снизу вверх смотрел на Мусаши и Мастера, а потом закрыл глаза, утомлённые этим суматошным днем. Мусаши погладил его по спине и оставил руку на плечах, а сам обратился к Мастеру после короткого глотка:   – Интересно, сколько же тебе лет?   – Ха-ха, неприлично такое у старших спрашивать.   – Не думаю, что ты настолько старый.   Мастер отклонился на стуле, скрестив руки на груди. Бутылку оставил на столе и, чтобы не встретиться взглядом с Мусаши, неотрывно смотрел на её горлышко.   – Я перестал считать после сорока. Здесь это не имеет значения.   – Это точно. На сорок ты не выглядишь.   В возникшей паузе в отдалении послышался грохот и выстрел. Невольно сидящие в неприметной коморке съежились, на мгновение растеряв свой покой. Но вслушиваясь в пустоту, поняли, что всё мирно и что им пока ещё ничего не угрожает. И все же невольно вспомнили, что находятся на вражеской территории.   – Почему ты не приходишь к нам на базу? – поинтересовался Мусаши, стараясь скорее разорвать тишину.   – А на кой черт? – отозвался Мастер небрежно. – Мне тут спокойнее, потому что я тут все знаю. С вами же так же? Вам там спокойнее, потому что там ваш «дом».   – Там нас не увидят надсмотрщики, – не открывая глаз поправил Труа.   – Да брось! Ты и сам знаешь, что если им приспичит, они и дотуда доберутся, – махнул рукой Мастер и снова взялся за пиво. – Но вы знаете, куда оттуда убежать, где спрятаться и так далее. Так же и со мной здесь. Тут все моё добро. Я как дракон, который его охраняет. Ну или как собака на цепи. Короче, ты понял, – он снова задумчиво осмотрел Мусаши. – Я уже сказал, что ты выглядишь как-то опасно что ли.   Парень усмехнулся и покачал головой.   – Не ты один так думаешь. В этом его особенность, – он погладил по голове Труа. – Не многие люди могут воспринять меня адекватно.   – Ну, при общении ты вроде ничего такой, – усмехнулся Мастер. – Труа рассказывал о тебе исключительно хорошее, и я сначала подумал, что он просто оправдывает тебя, а на деле ты какой-нибудь гандон.   – Шикарная логика. Но так обычно женщины делать любят. А он даже без особых причин умудрялся меня от себя отгонять. А уж если бы я ему что-то сделал…   Труа шумно выдохнул, и товарищи сразу поняли, что пора бы сменить тему. Никому бы не понравилось слушать об ошибках прошлого. Но новых идей для разговора так и не возникло. То ли так на людей действовал вечер, то ли тягостность атмосферы вокруг. Просто продолжали пить, украдкой осматривая друг друга. У Мастера из головы не выходил рассказ Труа в тот день, когда он сбежал с базы к нему и невольно попал на допрос. Он воспроизводил в голове слова, сказанные с нестерпимой болью, снова и снова, пока не понял, насколько Труа нуждался в этом необычном человеке.   Спохватился, когда бутылка опустела. Лампа моргнула и стала светить тусклее, что ещё больше клонило в сон. Но Мастер продолжал терпеливо ждать каких либо действий со стороны гостей. Сам не знал, что можно спросить, чтобы не задеть кого-нибудь за живое.   В конце концов Труа прервал свою дрему и поднял голову. Взглянул на часы и встал. Сказал, что им пора возвращаться.   – Уже? – тоскливо протянул Мастер, зря понадеявшийся на продолжение. – Мне тут одному скучно. Навещайте меня почаще.   – Да ладно тебе, старик, – усмехнулся Мусаши и звонко оставил на столе пустую бутылку.   – Не зови меня так, – скривился Мастер и взглянул на Труа. – Ну что ж, теперь я спокоен.   – Понравился? – усмехнулся тот, обнимая Мусаши за руку.   – Ага, держите моё благословение, – усмехнулся Мастер вяло. – А теперь ползите домой. А то ваши распереживаются.   Приведя себя в порядок перед обратной дорогой, Труа спохватился и нашёл в сумке листы бумаги, скрученные трубкой. Протянул Мастеру, виновато улыбаясь.   – Они слегка помялись, хе-хе…   – Обычно чертежи у тебя в порядке, – настороженно осмотрел листы тот, а Мусаши вдруг почувствовал себя неловко.   Мастер закопал чертежи среди своих ящиков и напоследок сказал Труа заговорчески:    – То, что ты просил, будет завтра-послезавтра.   – Спасибо, – отозвался парень с заметной радостью в голосе, но тоже с деланой осторожностью.   Распрощались наскоро, и дверь за парой захлопнулась, лязгнул замок. С довольным вздохом Труа взял руку Мусаши и скользнул сквозь темноту, нырнул под стеллаж с привычной ловкостью, двигаясь ко входу в потолочные застенки. Мусаши старательно не отставал от него, но в один момент остановился, когда они были уже почти на месте. Нашел в чернильном мраке Труа и крепко обнял его, упав лицом в волосы. Парень с недоумением погладил его по плечам и едва слышно спросил:   – Ну что такое?   Мусаши молчал. Только ещё крепче сжал тело возлюбленного. Потом наклонился и нежно поцеловал, долго не отстраняясь. Почувствовал, как щек касаются руки в кожаных грубых перчатках, и потянулся, намереваясь их снять. Но Труа не дал этого сделать.   – Я хочу вернуться на базу, – тихо сказал он, ложась головой на плечо Мусаши. – Все сделаем там.   – Прости. Просто задумался, – улыбнулся парень. – А Мастер крутой дед. Повезло тебе.   – Рад, что вы поладили. Жаль, что я задремал и половины вашего разговора не слышал.   – Да мы больше молча разглядывали друг друга.   – Взгляды – тоже часть беседы. Пойдём уже…