Лабораторный дневник убежища №6
Подопытная № 34/6 (Хината Хьюга)
Орочимару склонился над лежащей на операционном столе безглазой девочкой-подростком. Нос и верхнюю половину лица покрывала прозрачная маска наркоза, вскрытый живот подопытной с оттянутыми в стороны краями аккуратного разреза открывал вид на внутренние органы. — Подай экземпляр триста семьдесят семь, — нукенин возбуждённо облизнул губы. — Может, не стоит разбрасываться упавшим с неба минералом? — неуверенно отозвался ассистирующий мастеру Кабуто — Мы достаточно много потратили… — Замолчи, — зрачки посмотревшего саннина превратились в две вертикальные щёлочки. — Какой толк от пылящегося на полке артефакта? Никакого. Или тебе жалко девчонку? — добавил он вкрадчиво. Кабуто отрицательно мотнул головой. — Я успешно извлёк бьякуганы. Ценное приобретение, которое принесёт весьма недурную прибыль, — снизошёл до объяснения Орочимару. — Хьюга уже отработанный материал, так зачем упускать возможность эксперимента с носителем улучшенного генома? Может быть, в отличие от остальных, она выживет? Саннин строго зыркнул на подчинённого: — Неси и больше не подвергай мои приказы сомнениям. Иначе я найду другого помощника. — Хорошо, как скажете. Проглотив готовые соскочить с языка возражения, Кабуто вышел в соседний отсек лаборатории, где с помощью зажимов достал из бокса на столике небольшой минерал овальной формы. Серебряный камень призывно заблестел в свете ламп, словно живой, заиграл тонкими голубыми прожилками. Преодолев возникшее искушение потрогать его голыми руками — жить ещё охота — ассистент вернулся обратно. Перехватив зажимы, Орочимару погрузил артефакт во вскрытый живот бессознательной наследницы клана Хьюга. Раздался звук как от шкворчащего на раскалённой сковородке масла, над разрезом заклубился серебряно-голубой дым. По телу подопытной пробежала дрожь, затем спину выгнуло дугой. Так, что не удерживай девочку ремни на руках и ногах, свалилась бы на холодный кафельный пол. Не приходя в сознание, она задёргала конечностями, забилась в конвульсиях, рот открылся в немом крике. Делая записи в блокноте, Орочимару с интересом наблюдал за реакцией. Кабуто равнодушно прикрыл зевок рукой — ему было плевать. Вдоволь насмотрелся подобного. Внезапно шкворчание стихло, дым исчез, и вместе с ним прекратились конвульсии. А затем с тихим шипением края раны сошлись, будто её не существовало вовсе. Упавшие зажимы зазвенели о напольную плитку. Взглядам удивлённых нукенинов предстал совершенно целый живот без единого следа недавнего разреза на бледной коже. Змеиный саннин хмыкнул, длинный язык взбудоражено облизнул губы: — Любопытно.***
Превратившись в бумажное облако, Конан спешила навстречу двум Путям. Если Нагато приказал любой ценой перехватить предполагаемую шпионку Конохи, то дело крайне серьёзно. В голове беспорядочно роились тревожные мысли, холодок упрямо поселился в груди. Сколько ни пыталась Конан отогнать навязчивые думы — Нагато легко расправился с Ханзо, что может ему противопоставить обычная, пусть даже хорошо подготовленная куноичи? — они отказывались уходить. Троих тел-то более не существовало, а четвёртое повреждено и выбыло из сражения. Тендо и Шурадо Конан почувствовала сразу. А вот ту, кого они преследовали, не смогла. В виде роя бумажных бабочек куноичи теряла способность видеть обычным зрением. Но взамен резко возрастали сенсорные способности, что позволяло на многие километры чувствовать и различать чакру, а также улавливать малейшие колебания воздуха. Сейчас же она не чувствовала ровным счётом ничего, будто Пути гонятся за пустотой. Удивительно, но Нагато оказался прав — эта женщина напрочь лишена чакры. Двигаясь как можно быстрее, Конан безуспешно пыталась засечь жертву преследования, но всегда с нулевым результатом. Наконец, плюнув и помогая сенсорикой, она сосредоточилась на колебаниях воздуха. Сначала не улавливалось практически ничего. Но чем ближе становились Пути, тем усиливались колебания плотности. Из простых пятен чакры перед внутренним взором начали вырисовываться фигуры Тендо и Шурадо. Затем, спустя десяток секунд, Конан засекла ещё один источник колебаний. Слабый, трудно уловимый, но он присутствовал. «Это она!» — обрадовалась куноичи, но тут же взяла себя в руки. Источник резко сместился вниз и влево, Конан тотчас изменила направление. Сенсорика засекла, как в направлении Шурадо слабенькие очаги чакры вдруг разметало в стороны, а потом, будто погашенные ветром огни, они сразу пропали. Конан мгновенно поняла смысл видения — пытаясь поразить неизвестную, Шурадо убил множество гражданских. В горле образовался противный ком. Как и все члены организации, Конан принимала конечную цель «Акацки», но планируемые методы принуждения к миру вызывали внутреннее отрицание, неприятие. Несколько раз она пыталась донести до Нагато, что чрезмерная жестокость в достижении результата может обернуться против него же, но лидер оставался непреклонен. И Конан была вынуждена смириться. В последнее время она ловила себя на мысли, что чаще и чаще называет Нагато Пейном. Бывший близкий друг отдалялся всё дальше, постепенно превращаясь в лидера и начальника. Эта метаморфоза не нравилась. Конан понимала, что стала частью бездушной машины, ради глобальной идеи безжалостно перемалывающей людские судьбы и жизни. Множество жизней и судеб. Например, как сейчас. Что с этим делать, она пока не знала. Отметя горечь с недовольством — над этим она подумает позже — куноичи приготовилась собрать тело, а затем атаковать. Противница не должна ускользнуть. К удивлению Конан, ожидавшей дальнейшего бегства шпионки, та вдруг устремилась прямо к ней. «Решила напасть на меня», — поняла куноичи. Шиноби из «Акацки» стало неуютно и немного страшно. Если преследуемая достаточно сильна и ловка, чтобы до сих пор ускользать от Путей, то сможет ли сама Конан справиться с противницей? Против воли, внутри зашевелилась неуверенность. Тем не менее, пересилив себя и отогнав беспокойные мысли, заместитель лидера спешно собирала тело. Как бы силён не оказался враг, она не отступит и даст бой. Первым делом Конан сформировала голову. И вовремя увидела, что беглянка, взмахнув рукой, отправила Шурадо навстречу мостовой далеко внизу. У Конан захолодило пока несуществующий живот. Женщина в плаще так запросто нейтрализовала один из Путей! Конечно, от падения Шурадо не пострадает, скорее мостовая, но примерно с минуту не сможет повлиять на исход сражения. С соседнего здания Тендо активировал технику притяжения. Вражескую куноичи потащило к нему и на этот раз противница не сопротивлялась. У Конан отлегло от сердца: «Ну вот и всё — выдохлась». А в следующий миг незнакомка повернула к ней голову и улыбнулась: жутковатые серебряные глаза будто смотрели насквозь и куда-то дальше. Капюшон плаща сполз, обнажая волосы. Блестящие чёрные, с синим отливом, слипшиеся от пота, они доходили до лопаток. Их враг оказался совсем юной девушкой! Конан оторопела. — Хьюга? Кажется, она задала вопрос вслух и, кажется, именно представители этого клана имели подобные глаза. Конан особо не интересовалась живущими в других странах шиноби, но о Хьюга и их улучшенном геноме не знал только совсем уж ленивый. Говорят, представители клана могли убить за один удар и были невосприимчивы к гендзюцу. Многие правители спали и видели как заполучить себе великое додзюцу. И вот здесь одна из них, даже без печати! Её глаза послужат на благо «Акацки»! Воодушевившись и собрав тело, кроме ног, Конан замерла в мгновенном предвкушении перед атакой. Словно подгадав момент, вражеская куноичи вытянула руку — с ладони в сторону Конан сорвался сияющий бело-голубой шар. «Одной атакой уничтожила два Пути», — тут же прострелило воспоминание. Конан спешно рассыпалась на бумажные листы — от несущегося распухающего шара исходили волны стремительно нарастающего жара. Она еле успела освободить дорогу белому снаряду, но даже так, тот смог поджечь и развеять в прах некоторую часть листков. Рано она радовалась! Шипя от фантомной боли, Конан вновь сформировалась в единое целое. Пробежалась глазами по себе — плащ местами обуглился, кое-где красные облака превратились в чёрные. Обожжённые части пренеприятно саднило. Куноичи перевела злой взгляд на шпионку Конохи — серебряные всполохи за спиной пропали. Сама неизвестная стояла на четвереньках у ограждения крыши и буквально поливала оставшийся Путь сюрикенами. У Конан едва не отвисла челюсть — метательное железо без всяких печатей рождалось прямо из раскрытой, угольно чёрной ладони врага. Что за чудо-техника! Может, вражескую шиноби стоит захватить живой и выпытать полезную информацию? Пожалуй, так и поступим — умертвить всегда успеется. Да и как-то жалко… Сердце Конан кольнуло — пусть и врага, но убивать вчерашнюю девочку совершенно не хотелось. Приняв решение, она не в полную силу выстрелила листками бумаги. Спина незнакомки вспыхнула серебром и, отразив часть, почти сразу погасла. Превратившись в подобие ежа, утыканная листками девушка упала и недвижимо распласталась у ограждения. На крышу в потрёпанном огнём плаще, рядом с поверженным врагом спрыгнул местами обожжённый Тендо. Только смотрел он не на шпионку, а тоже куда-то дальше Конан. И впервые за всё время куноичи увидела тревогу на его лице. Шар! Конан совсем забыла о нём! Парящая безногая женщина крутанулась вокруг оси и замерла, от шока ладони машинально накрыли рот. Шар пропал — вместо него до базы почти долетел огромный симметричный крест. Сердце Конан сжалось и, казалось, остановилось. Крест врезался в стену башни прямо напротив секретной комнаты с телами Путей — во все стороны клубами взметнулся сизый дым, брызнул расплавленный камень. Пробив стену насквозь, крест исчез внутри, а затем оттуда ударил слепящий алый свет — сработал защитный барьер Нагато. Судя по интенсивности свечения, атака оказалась чрезвычайно мощна. Грудь сжали невидимые тиски — именно там он и находился сейчас. Обычно Нагато управлял телами Путей с самой верхушки, но появление бывшего учителя застало лидера в секретной комнате. А во время затянувшегося боя переместиться наверх не представлялось возможным, да и относительно небольшое расстояние позволяло управлять марионетками без потери эффективности. За считанные секунды уцелевшая часть стены налилась вишнёво-красным, раскалилась добела: воздух вокруг башни задрожал в зыбком мареве. Почти сразу верхняя часть базы дрогнула и поползла вниз. Конан задавила рвущийся крик — здание в месте удара оплывало, вспучивалось и разогретым пластилином выгибалось наружу. Наконец, не выдержав давления верхних этажей, стены зазмеились трещинами и лопнули упавшим на пол перезрелым помидором. Ветер принёс громкий треск. Вниз посыпалась туча разнокалиберных обломков, длинный острый шпиль покачнулся, а затем вся верхняя часть здания ухнула прямо на барьер Нагато. От страшного удара каменных масс у гигантского лица откололся язык, а затем и всё изваяние осыпалось дождём мелких камушков. Голова горгульи отвалилась целиком, крылья изошли каменной крошкой. Треск перерос в грохот. На глазах покрываясь ширящимися трещинами, всё здание выше удара огненной техникой угрожающе накренилось в сторону находящейся в ступоре Конан и, сшибая оснастку с соседей, в падении разваливаясь на несколько частей, рухнуло. Окружающие башню более низкие постройки вздрогнули, покачнулись, до куноичи донёсся звук тяжких ударов, а секундой позже с пустых улиц запретной территории к небу взметнулась туча пыли. Их башня теперь напоминала недогоревшую храмовую свечу, только вместо янтарных потёков воска на стенах застыли уродливые каменные слёзы. Барьер Нагато выдержал атаку врага и падение верхних этажей, сохранив жизнь его владельцу, но сжался до нескольких метров, а само здание разрушилось на треть. Неизвестная огненная техника неизвестной куноичи, словно дыхание могучего дракона, целиком слизнуло его верхнюю часть. Наблюдательный пункт, любимое место медитаций Нагато, откуда он мог часами взирать на ночные огни Амегакуре, зал совещаний и секретная комната, где хранились тела незадействованных Путей, канули в небытие. Хорошо, что помещение-дубль находилось в подвале, иначе могла возникнуть угроза исправного функционирования марионеток. На оставшейся голой, в потёках расплавленного камня, площадке, постепенно угасая, пульсировала алая полусфера — сделав своё дело, защитный барьер возвращался в неактивный режим. Потрясённая катастрофой Конан смотрела на проступающие силуэты огромного шагохода и склонившегося почти в пояс, будто лидер потерял сознание, Нагато. Звук упавшего тела вывел её из ступора. Женщина рывком повернулась обратно. — Нагато! Рядом с неизвестной куноичи, перевалившись за ограждение — ноги наполовину торчали в воздухе, ничком лежал Тендо. — Нагато! Подлетев к недвижимому телу, Конан отрастила ноги и присела рядом с распростёртым телом Пути. Схватила за голову, затрясла: — Очнись, Нагато! Очнись! Грудь затопил вязкий, ледяной страх. Забыв о недавнем сожалении, Конан яростно глянула на лежащего рядом врага. Если с Нагато что-то случится, девка умрёт прямо сейчас! Но веки Тендо дрогнули, поднялись — на Конан смотрел до боли знакомый узор глаз. Бескровные губы зашевелились: — Не… волнуйся. Я… не пострадал. — Что это было? — Техника. Очень сильная — барьер едва выдержал атаку. Слишком много сразу потратилось чакры, поэтому связь прервалась. Путь оживал на глазах. Сев на корточки, схватил лежащую куноичи за волосы, повернул лицом к себе. — Кто же ты? Задала нам жару, — прошептали бледные губы. Брови марионетки удивлённо поползли вверх. — Смотри-ка, сердце ещё бьётся. — Её лучше не убивать, а живой доставить в башню, — рассеянно отозвалась Конан. Напоследок рыкнув раненым тигром, ярость улеглась — главное, что Нагато жив и не пострадал, а остальное поправимо. — Думаешь? Тендо будто сомневался, но Конан знала, что таким способом Нагато хочет выслушать её мнение. И «бумажная» куноичи озвучила его. — Это должна быть Хьюга — ты видел глаза. Не помешает иметь одно из великих додзюцу. — Хм-м… — тело Пейна будто смотрело внутрь себя. — Сомневаюсь, но пусть. Упакуй её и отправь в пыточную. Выживет — допросим, если нет — просто вырежем глаза. Я заберу её маску и наведу порядок на улицах. Конан кивнула: — Сделаю. Потеряв к лежавшей противнице интерес, Тендо задумчиво посмотрел на посечённые сюрикенами руки, затем в сторону похожей на оплавленную свечу башню и спрыгнул с крыши. Затрепетав полами плаща, исчез внизу. Конан запоздало поняла, что не спросила, в чём сомневался Нагато. Решив поинтересоваться позже, она вытянула руку: повинуясь воле куноичи, торчащие в теле шпионки листы, мокро чмокнув, вылезли наружу. Конан сноровисто принялась облеплять тело девушки бумагой. Первый слой сразу же напитался кровью из ран, но куноичи споро накладывала слой за слоем, свободным оставив лишь часть лица у носа, чтобы пленная не задохнулась. Через минуту белая мумия взмыла в воздух и последовала за своей временной повелительницей. Не теряя времени, Конан заспешила к башне. Она не знала, что скрытые несколькими слоями бумаги раны медленно затягиваются.***
— Кто ты такая и чьё задание выполняешь? Привязанная к деревянному столбу с поперечной перекладиной сверху босая шпионка хранила презрительное молчание. Ноги с запястьями крепко держали грамотно наложенные путы с чакроподавителями — мера предосторожности. Шею стягивала верёвочная удавка, одежда насквозь пропиталась подсыхающей кровью. Перед пленницей, сверля её взглядами, стояли Тендо и Конан. Марионетка швырнула ангельскую маску под ноги привязанной куноичи: — Пусть у тебя нет татуировок, но это доказывает, что ты служишь в АНБУ одной из стран. Какой? Плотно сжав губы, девушка молчала. Когда-то ей ставили татуировки АНБУ Конохи, но ни одна не продержалась хотя бы день — повреждённая кожа регенерировала, затирая символ. — Лучше расскажи сама, — холодно обронила Конан. — Тебе же будет лучше. Пленница ответила не менее ледяным взглядом: — С террористами разговоров за жизнь не веду. В голосе шпионки вперемешку с презрением звучала неприкрытая издёвка. Она не боялась. Тендо молча поднял руку. Повинуясь его воле, удавка, словно змея, начала сжимать верёвочные кольца. Вражеская куноичи дёрнулась, напрягла шею, раскрытым ртом попыталась глотнуть воздух. — Говори, — бесстрастно изрёк Нагато через свой Путь. — Ты хоть... сам покажись... трус, — прохрипела пленная, — а не... марионетку посылай. — Не тебе ставить условия. Верёвочные кольца продолжали сжиматься. На щеках куноичи заходили желваки, упрямо вскинув подбородок, она гневно смотрела на пленителей. Тело дрожало из-за до предела напряжённых мышц, на шее и лбу вздулась и запульсировала вена, но взгляд не потерял своей холодной ярости. Наконец, серебристые глаза затянуло поволокой, они закатились, и вскоре голова бессильно свесилась вниз — пленная потеряла сознание. Тендо опустил руку, удавка ослабила хватку. — Как обычно, сам будешь пытать? Тендо еле заметно кивнул: — Да. — Мне присутствовать? — Если пожелаешь. Но сведения наверняка окажутся ценными, поэтому тебе лучше это слышать. — Хорошо, — кивнула Конан и вздрогнула, когда заметила, что пленница приходит в себя. — Хм, — Тендо подошёл к предполагаемой Хьюга на расстояние вытянутой руки. — Подозрительно рано очнулась. — Может, притворилась? — Нет, притворства не было. — Когда я её распеленала, кровь в ранах успела свернуться, — вдруг вспомнила Конан. — Вот как... — протянула марионетка Нагато. — После допроса отправим тело в лабораторию, — «бумажную» куноичи передёрнуло от будничности тона. Пленница подняла голову. Радужки девушки еле заметно светились серебром. — Ты должна быть одна из Хьюга, и, следовательно, работаешь на Скрытый Лист, — следя за реакцией, по-прежнему бесстрастно объявил Тендо. — И мы знаем, что ваш клан очень дорожит своими глазами. Плотно сжав губы, куноичи смотрела на него. Судя по напряжённому виду, пленница догадалась, что её ожидает, до предела напрягла мышцы, попыталась вырваться. Без толку. — Нам они тоже не помешают, поэтому... От сверхбыстрого движения руки марионетки смазались. Издав глухой стон, шпионка судорожно дёрнулась, из превратившихся в рваные раны глазниц хлынула разбавленная слезами кровь. Тем временем руки Пути вернулись на исходную позицию — в кулаках он держал по вырванному глазу. От отвратительного зрелища Конан внутренне поёжилась. Ей не хотелось, чтобы Хьюга прошла через пытки. Поверженный и пленённый враг вызывал скорее жалость, чем ненависть. А может, даже получится её перевербовать. — Советую рассказать всё, что знаешь, — холодно произнесла «бумажная» куноичи, — иначе тебя ждут жестокие пытки. Их ещё никто не выдерживал. — Шла бы ты… куда подальше, — запинаясь, прошептала безглазая пленница. Её голова бессильно упала — девушка вновь потеряла сознание.***
Хината то выплывала из беспамятности, то вновь проваливалась в белое забытье. Из-за серьёзных ран и полного истощения внутреннего источника восстановление шло черепашьими шажками — марионетка с женщиной-бумагой хорошо постарались. Соответственно и привычно быстрая регенерация шла неприлично медленно. Впрочем, чтобы не вызывать подозрений и помочь накопить резерв энергии, в недолгие моменты бодрствования АНБУ решила снизить её до минимума. Проясняя сознание, лицо и тело вдруг окатило чем-то холодным. Хината целиком покрылась гусиной кожей. Проморгавшись, она потрясла головой — стекающая по волосам вода щипала развороченные глазницы. — Ну как, сама будешь рассказывать или?.. — неоконченный вопрос угрожающе повис в воздухе. Снова этот безжизненный голос живого (или мертвого?) подобия человека. Хьюгу не очень тревожили предстоящие пытки — она прошла соответствующее обучение и умела значительно притуплять боль. Стерпит. — Понятно, — раздался тот же бесстрастный голос. Все пальцы левой руки вдруг пронзил яростный жгучий огонь. От неожиданности Хината вскрикнула. «Деревянная кукла!» — дав мысленную затрещину за нерасторопность, про себя взвыла Хьюга. По телу разлилось оцепенение. Резкая, пульсирующая кипятком боль пошла на убыль, быстро превратившись в подобие укуса москита. Усилием воли Хината подавила начавшуюся регенерацию — пусть враги дольше ничего не подозревают. — Кто ты? — Так, мимо проходила, — удивляясь собственному сарказму, бросила Хьюга. — Вас было пятеро на одного. Решила немного уравнять шансы. Теперь «москит» ужалил вторую руку. — Ложь, — сообщил безжизненный голос. — Отвечай. Или вслед за глазами ты хочешь лишиться ушей? Точно, глаза! Как она раньше не сообразила? На минимальной силе сенсорная техника требовала всего ничего. «Сверхвосприятие». Мир вокруг проявился в кристально чётком монохроме. Перед пленной АНБУ стояла одна из марионеток, а за ней — бумаго-женщина. Наверное, это та самая Конан, о которой рассказывал Джирайя-сенсей. Хината еле удержалась от довольной усмешки — для действия Сверхвосприятия глаза необязательны. Ещё одно преимущество над бьякуганом. То, что они светятся — лишь побочный эффект, не более. И чем дальше пленившие не знают об этой особенности, тем лучше. Видимо, приняв молчание за отказ, марионетка молча подняла руки. Девушка почувствовала, как её уши оттопырило и начало тянуть в стороны. Вспомнилось детство, когда рассерженный результатами тренировки отец безжалостно их мял, какие они потом становились красные, распухшие и целый день противно ныли. Уши куснула боль — тянуло сильнее и сильнее. Терпя растущие неприятные ощущения, Хьюга сцепила зубы. С противным звуком рвущейся плоти источники зависти многих девушек в деревне оторвались и упали, свежей кровью пачкая бурый каменный пол пыточной. Вниз по шее с обеих сторон заструились тёплые ручейки. — Барабанные перепонки не затронуты, так что ты по-прежнему меня слышишь. Итак, повторяю вопрос: кто ты и кому служишь? Губы Хинаты тронула болезненная гримаса — это оказалось заметно чувствительней вырванных ногтей. Но она продолжала молчать и изучать то, что показывало Сверхвосприятие. А посмотреть было на что. От марионетки отходили прерывистые, пульсирующие белые нити. На расстоянии примерно двух метров от тела сплетаясь в яркий мерцающий жгут, они шли вниз на несколько этажей, где вливались в застывшую на странном устройстве тощую мужскую фигуру. Вернее, они расплетались и вливались в ярко светящиеся штыри, что торчали прямо из спины человека. Мужчина был явно измождён, сенсорная техника показывала удручающее состояние внутренних органов. Однако марионеточник обладал поистине колоссальным запасом чакры. Она же и поддерживала его жизнь — обычный человек давно бы умер от истощения. Хинату озарило — так это же Нагато! Тот, кого Джирайя-сенсей считал дитём пророчества. Да, и узор глаз — тот самый легендарный риннеган. Ошибки быть не может! Хлёсткая пощёчина вырвала из созерцания тайн пленителей. — Если продолжишь молчать, то я примусь за локти и колени. — Вот значит как… — не обращая внимания на угрозы, сама себе прошептала АНБУ. — Теперь понятно… — Что тебе понятно? — на этот раз спросили требовательно, почти зло. — Ты делаешь приятно, — издевательски засмеялась Хината — она сообразила, как дальше себя вести. — Открою маленький секрет: у меня есть мазохистские наклонности. Когда хочу, получаю удовольствие от боли. Так что давай, пытай дальше. Конан вздрогнула, расширившимися глазами посмотрела на Хьюгу — поверила лжи. Марионетка оказалась не столь легковерной. — Враньё. Когда я вырвал глаза и ногти, ты издала стон боли, а не удовольствия. АНБУ не растерялась: — Так ты застал меня врасплох, дружок-пирожок. Не успела настроиться на нужную волну — предупреждать ведь надо! Но сейчас я готова, так что продолжай. Сделай даме приятное! От вынужденной актёрской игры Хинату корёжило внутри. Она ненавидела ложь, но, по специфике службы, часто приходилось обманывать и вводить в заблуждение. Хокаге как-то на высказанное неудовольствие заметила, что это военная хитрость, а не ложь. Лучше солгать и спасти жизни или вызнать ценную информацию, чем сказать правду и потерять и то, и другое. Надо признать, в какой-то степени глава Конохи была права. Поэтому Хьюга смирилась и приняла это как данность, но всё равно противное послевкусие от обмана никуда не девалось. Хмыкнув, марионетка наклонила голову: — Сейчас посмотрим. Пытка продолжилась. Вслед за ушами оторвали нос. С омерзительным хрустом, тяня на себя и при этом на полоборота поворачивая из стороны в сторону. Радуясь, что техника смягчает муки пыток, Хината продолжала играть, как учили. Хихикала, слизывала текущую кровь, плевалась ей в марионетку и Конан, просила продолжения. Допросчик, вначале спокойный, постепенно раздражался. С громким хрустом под немыслимыми углами выворачивал суставы, обнажая влажно блестящий скальп, выдирал волосы вместе с кожей. Сорвав почти всю одежду, с помощью разложенных здесь же на столике подручных инструментов, зверски кромсал юное совершенное тело, вытягивал жилы, калеча челюсть, с корнями высверливал зубы... Давно потерявшая бесстрастную маску, бывшая ученица Джирайи стояла бледным полотном с добела сжатыми кулаками, по её телу периодически пробегала мелкая дрожь. Было видно — она хочет оказаться далеко отсюда и не видеть этих ужасов. Даже с использованием техники чувствуя острую, режущую боль, Хьюга тем не менее томно вздыхала, дрожала всем телом, как от удовольствия закатывала глаза и срывающимся голосом требовала ещё. После каждого плевка, видя в ответ растущее озлобление на прежде спокойной физиономии, изображала довольный смех. Она упорно шла к своей цели — вдруг марионеточник-Нагато в гневе сболтнёт лишнего.***
Изощрённые пытки продолжались ещё час, пока позеленевшей Конан не стало совсем дурно. Перехватило дыхание, нетвёрдо стоящая на ногах женщина покачнулась и, закрывая ладонью рот, осела на холодный пол. Приостановив допрос, марионетка Нагато повернулась к ней. — В чём дело? — Давай на сегодня закончим… пожалуйста, — Конан с трудом сдерживала рвотные позывы. Обессиленная, тяжело дышащая и практически висящая в путах девушка медленно, с видимым усилием подняла голову. Перед «бумажной» куноичи предстала страшная в омерзительности картина: полностью лысая, с залитым красным, наполовину обнажённым черепом, безносая, безухая, с исковерканной, сочащейся кровью и слюной, дырявой челюстью пленница. Превращаясь в безобразную контрастную маску, мертвенно бледное лицо опухло и затекло, безгубый рот щерился кровавой кашей дёсен. Кровоточащие и капающие сукровицей пустые глазницы с выдранными веками будто смотрели в самую душу и о чём-то спрашивали. Конан не желала и предполагать, каким может оказаться вопрос. Остальное тело шпионки больше походило на освежеванную тушу, с которой от скуки поигрался базарный мясник: раздробленные суставы, красными лохмотьями свисающая с самых деликатных мест кожа, уродливыми штырями разодравшие плоть сломанные рёбра и кости, глубокие разрезы всевозможных форм и размеров. Казалось, на теле нет ни одного живого места, не познавшего пытки. Из грубо разорванного живота свешивались розовые обрывки кишок. Издавая клокочущие звуки, каждый раз содрогаясь телом, когда-то прекрасно сложенная пленница дышала рвано, с присвистом. — Как эфо факонфим?! — несмотря на жалкое состояние, беззубо оскалилась девушка. — Я фолко фо фкуф фафла! — Заткнись! Твоё время сочтено, — выведенный из себя стойкостью шпионки, Тендо злобно рыкнул. — А мы скоро вытащим Девятихвостого из вашего джинчурики и оставим от деревни лишь мёртвые развалины. Вы первые познаете боль! Шпионка попыталась сплюнуть на пол, но из-за развороченной челюсти попала красным на розовую плоть выглядывающих внутренних органов: — Ну фи офлифно. Эфа Фонофа фем как фило ф офном фесфе. — Разве ты не из Конохи? — Офф… — шпионка хотела цокнуть, но смогла лишь вывалить окровавленный язык. Путь приподнял брови: — Беглянка? Изуродованная девушка отвернула голову, зло процедила: — Фаф эфо не кафаефа. — Возможно. Тендо взглянул на представляющую уродливую карикатуру человека пленницу, на из последних сил сдерживающую рвоту Конан и изрёк: — Думаю, допрос окончен. Пойдём. Подав руку соратнице, Путь легко поднял ту на ноги. Покачиваясь, куноичи прижалась к нему, прошептала: — Ненавижу это… — Флафафка, а не куфоифи, — звук плевка о камень оскорбил хуже пощёчины. Мгновенно обернувшись и вытянув руку, техникой притяжения Тендо вырвал язык изо рта допрашиваемой. Девушка поперхнулась, захаркала кровью, замычала, а бесполезный теперь кровавый кусок мяса с влажным шлепком упал у ног мучителя — Конан едва не вывернуло прямо там. — Так будет лучше, — лицо Пути выражало удовлетворение. Крайне редкая эмоция. Конан не помнила, как оказалась за дверью, как они с марионеткой Нагато спускались в подвал. Женщину качало словно на палубе во время шторма, окружающий мир размылся в нечёткие мутные пятна. Кажется, по пути вниз её всё-таки стошнило. Куноичи пришла в себя лишь тогда, когда в губы ткнулся горячий край кружки. Она подняла глаза — на неё смотрела грубо слепленная глыба Шурадо. Конан сидела за столиком посередине, вокруг нависали угрюмые, покрытые разводами тёмной плесени, стены подвального помещения. Сиротливая лампочка у высокого потолка кое-как разгоняла мрак по углам. — Выпей. Звучало, как приказ. Конан безропотно подчинилась. — Я знаю, что ты хочешь сказать — это жестоко, — в отличие от мягкого баритона Тендо, голос Шурадо прозвучал басовито и грубо, с механическими нотками. — Но иначе цели не достичь. Мир шиноби жесток, а победить жестокость можно лишь ещё большей жестокостью. Конан хотела с этим поспорить, однако хорошо понимала — пустая трата времени. Проходила уже. На миг приклеившись взглядом к единственному заполненному саркофагу, где восстанавливался Тендо, она сделала маленький глоток: — Ты говорил. — И повторю ещё не раз, — скрестив две пары рук на груди, Путь отвернулся. Женщина отпила из кружки, погоняла, смывая горечь рвоты во рту, терпкий напиток. Проглотила. — Что будешь делать дальше? Куноичи не желала слышать очевидный ответ на вопрос — замученную девушку было по-человечески жаль. Хотя прикончить шпионку — логичное и обоснованное решение. — Сомневаюсь, что она — Хьюга, — после недолгого молчания через Путь откликнулся Нагато. Конан моргнула — куноичи ожидала других слов. — Почему? — Хьюга используют исключительно техники ближнего боя. Ты слышала про их Мягкий Кулак? Конан отрицательно покачала головой. — Хьюги не владеют ни стихиями, ни дистанционными атаками. Их удел — разведка и ближний бой, в чём, надо признать, они весьма хороши. Разрушительную же мощь и дальнобойность огненной техники этой… этого врага ты сама видела. К тому же, никто не слышал о бесчакровых Хьюга. Куноичи задумалась — вот значит откуда шли сомнения Нагато. В принципе, он прав. Но вдруг… — Может, здесь замешан Орочимару? — она озвучила первую пришедшую мысль. — К тому же, эта не-Хьюга определённо выследила тебя по чакре. Кто ещё так может? Двое помолчали. — Ничего не скажу про Змеиного саннина и его опыты, — разбил молчание Шурадо. — В любом случае, с такими ранами жить ей осталось не больше суток. — Было бы неплохо вызнать её техники. — Вряд ли что-то выйдет. Удивительная стойкость — впервые столкнулся с подобным, — Путь изучал взглядом стены каменного мешка подвала. — Добровольно она не поделится. — Тоже верно. Сделав паузу, Конан упрямо поджала губы: — Но всё равно можно попробовать. Хуже не будет. Зачем она стоит на своём? Ясно же, что затея глупая. Просто хочется возразить или это нечто другое? Разбавляемая слабым гулом аппаратуры работающего саркофага, в помещении надолго воцарилась тишина. Медленно, смакуя каждый глоток, погружённая в свои мысли куноичи пила горячий чай, Шурадо, глядя перед собой в одну точку, замер недвижимым изваянием. — Попробуй, пока она жива, — задумавшаяся Конан вздрогнула от неожиданного раската баса. — Я установил на пыточной защитные печати. Тебя они пропустят. — Хорошо. Внезапная сонливость придавила неподъёмной каменной плитой, куноичи еле-еле подавила зевок. Глыбоподобная марионетка хмыкнула. — Т-ты… — Конан с трудом удерживалась от того, чтобы не упасть на столешницу — она поняла. — Что м-мне подсы… Уронив голову, женщина всем весом навалилась на стол. Стоящий Шурадо подошёл и, как пушинку, взвалил на плечо заснувшую соратницу. — Тебе нужно немного отдохнуть и прийти в себя. Массивный воин зашагал к выходу.***
Потянувшись, Конан открыла глаза. Её окружал приятный полумрак собственной комнаты — за окном сгущались сумерки. Скинув одеяло, женщина рывком села на постели. Так… Припоминая последние события, куноичи наморщила лоб. Пытка шпионки, на которой Конан стало плохо. Затем Тендо сопроводил её в подвал… Зачем? Ах, да — для восстановления и экономии чакры ему нужно было отключиться в хранилище. Потом… Потом Шурадо дал ей выпить чай со снотворным, и Конан отрубилась. Стоп! Она же хотела напоследок поговорить с пленницей, попытаться узнать про техники. Сколько прошло времени? Забегавший по комнате взгляд остановился на часах: не веря, Конан протёрла глаза — почти сутки! Надо спешить! Удостоверившись, что её уложили спать прямо в одежде, куноичи стрелой выскочила в пустой коридор. Вспомнила, что лифт больше не работает, и нырнула в утробу слабо освещённых лестничных пролётов. Этажи мелькали один за другим. Выскочив на нужный уровень, Конан бросилась к единственной двери — допросной. В груди тревожной птицей билось сердце. Не понимая причины тревоги, куноичи подала чакру в ладонь и коснулась шершавой каменной поверхности. Косяк и дверь вспыхнули алыми узорами, тут же сменившими цвет на бледную синеву. Фуин-печати исчезли — её опознали. Дернув на себя ручку, Конан ворвалась в комнату. В нос ударил тягучий, тошнотворно-сладковатый запах разложения. Допросная была пуста, на голом полу около столика с разбросанными, заляпанными дурно пахнущей оранжевой слизью пыточными инструментами одиноко валялась брошенная вчера маска. К-как? Нагато же установил барьер, который… Глаза Конан округлились — пленница исчезла не одна, а вместе со столбом! Но это же невозможно! Барьер… Кто-то смог его обойти и унести шпионку? Конан сморщилась от отвращения: откуда на полу и столе вместо крови появилась зловонная слизь с трупным запахом? Растерянно бегающий по комнате взгляд упал на валяющуюся маску. Задыхаясь от бьющего в нос зловония, на негнущихся ногах куноичи подошла к обязательному атрибуту АНБУ, и, присев, взяла в руки. Это оказалась чудом не испачканная деревянная маска ангела. Странно. Насколько знала Конан, Скрытый Лист использовал фарфоровые звериные, Туман гравировал свои символом деревни, Песок предпочитал напоминающие тюрбаны повязки из ткани, Страна Древесины вообще использовала демонические. А эта чудная какая-то. Стараясь не обращать внимания на мерзкий запах, Конан внимательно осмотрела гладкую маску. Идеальный овал лица с совершенными пропорциями, светлые волосы вырезаны причудливо и красиво уложенными, глаза превосходно детализированы — такое ощущение, что пытливо и строго взирают из-под тонких бровей. По бокам из волос выступают стилизованные, искусно вырезанные, крылья. Без всякого сомнения, маску делал мастер своего дела. Куноичи поднесла к лицу непременный атрибут спецслужб, и принюхалась — маска источала перебивающий вонь тонкий пряный аромат древесины. Конан нахмурилась: что-то здесь не так. Женщина машинально завертела маску в руках, смотрела то так, то эдак. Крутящаяся назойливой мухой мысль не давала себя ухватить и постоянно ускользала. Откуда это непонятное чувство неправильности? Взгляд остановился на глазах. И тут женщину осенило: вот оно! У всех носимых АНБУ масок на месте глаз делали прорези, иначе как смотреть? Тут же никаких отверстий — сплошной деревянный монолит. То есть, шпионка либо слепа, либо… Либо может обходиться без зрения! По-прежнему держа маску, Конан вскочила на ноги. Получается, даже лишённая глаз, эта не-Хьюга представляла реальную опасность. А с учётом того, что противница — превосходный сенсор и ускользнула, последствия могут быть катастрофическими. Бесчисленные враги Пейна отдадут последнее за его тщательно охраняемые секреты. Прижав маску к груди, Конан нервно задышала — у шпионки наверняка имелся сообщник. Кто ещё мог вызволить её из плена? Не исключено, что он — превосходный ирьёнин и смог залечить смертельные раны. Мысли роились и путались, пока одна яркой вспышкой не затмила всё: надо срочно предупредить Нагато! Нельзя дать шпионам уйти! Конан сконцентрировалась. Где же ты… Вот! Тремя этажами ниже, у себя. Когда она буквально влетела на лестничную площадку, снизу раздался истошный, захлёбывающийся от боли, почти нечеловеческий вопль. Прежде чем поняла, чей это крик, «бумажная» куноичи одним махом преодолела разделяющие их этажи. — Нагато!!!