***
Хината пришла в себя, когда небо за окном начало окрашиваться в бледно-розовый — рассвет прогонял уходящую ночь. Широко распахнула глаза. Взгляд упёрся в знакомый каждой трещинкой и щербинкой кремовый потолок с маленькой люстрой лавандового цвета, заметался по комнате. Мебель, окно, дверь — всё знакомо. Она дома! Бухающее сердце сбросило обороты. Хьюга принялась вспоминать. Путь в родное селение оказался долог и непрост. Сначала на самой границе Страны Огня наткнулась на четвёрку АНБУ Скрытого Тумана — еле ушла от погони, потом нарвалась на крупный отряд бандитов. Обезвредила всех, но выжала себя почти досуха. Едва не теряя сознание от усталости, на последних остатках сил перелезла через стену, потом… Что случилось потом? Ах, да — куноичи встретил Джирайя-сенсей и сама Хокаге! Наверное, учитель и принёс её домой. Ох, это смущает: чувствуешь себя маленькой девочкой, заснувшей у дедушки на руках. Как дела у родных? Хьюга подавила порыв активировать сенсорную технику. Нет, только не в Конохе. Разве если на самом слабом уровне, чтобы смотреть сквозь маску. Забавно, но именно дома Хината боялась использовать Сверхвосприятие. Главным образом потому, что могла увидеть что-то слишком интимное и личное. Специально разработанные фуин-печати для размытия бьякугана оказались бессильны перед её сенсорикой. За несколько лет осторожных опытов Хьюга выяснила, что ни один барьер, ни одна печать или какая другая техника никак не влияли на Сверхвосприятие. Оно просто их игнорировало. Хината видела всё, в том числе эти средства защиты от подглядывания, причём сходу понимала схему и принцип их работы. Из-за чего ей часто становилось по-настоящему страшно — иногда лучше оставаться в неведении, чем видеть всё, а умение сознательно блокировать нежелательные образы она до конца не освоила. Ей не нужны чужие секреты в родной деревне. Своих хватает с избытком. Что-то шевельнулось в районе груди, и только сейчас Хината почувствовала давление в той области. Выпростав свободную руку из-под одеяла, потянулась туда. Пальцы погрузились в гладкую массу волос на чьей-то макушке. Нет, не чьей-то — Ханаби! Младшенькая пришла её проведать, да и уснула. На сердце Хинаты потеплело, она принялась ласково поглаживать сестру. На груди завозились, засопели. Разбуженная Ханаби вздохнула и подняла голову. — Сестрица? — прозвучал сонный голос. Губы Хинаты тронула улыбка. Не отвечая, старшая дочь главы продолжала гладить. — Сестрица! Мы все так волновались за тебя! По Хьюга закарабкались, словно по дереву. Она не успела досчитать до двух, как сверху нависло обрамлённое растрёпанной причёской лицо Ханаби. Прижавшись, она крепко-прекрепко обняла старшую сестру, зарылась носом в её волосы. — Отпусти, задушишь ведь, — смеясь, шутливо отбивалась та. — Врушка, — не ослабляя хватки, где-то у уха пробурчала младшая. — Я вся извелась за эти бесконечные восемь дней. Посмеиваясь, Хината ласково потрепала сестру по голове: — Кто ещё тут врушка. Когда случилось задание в страну Горячих Источников, меня почти месяц не было. Не помню, чтобы ты так горячо встречала. Отпустив Хинату, Ханаби села ровно, упёрла руки в бока. — Считай это сестринским чутьём на опасность, — подняв вверх указательный палец, важно заявила младшенькая. Сестра выглядела так потешно с её надутыми губками, серьёзной миной и всклокоченными волосами, что старшая дочь Хиаши по новой прыснула со смеху. — Не смей ржать, дылда! Я серьёзно! — грозно нахмурилась Ханаби. Старшая лишь громче захохотала. Ханаби заколотила маленькими кулачками по груди сестры: — Заткнись! Заткнись! Заткнись! Кулаки отскакивали резиновыми мячиками. — Отрастила себе… амортизаторы, — несмотря на возмущение, в словах младшей улавливалась зависть. «Амортизаторы? Нашла же слово», — заливающаяся Хината схватилась за бока. — Завидно, да? — старшая из сестёр давилась смехом. — Не переживай, ха-ах. Вот подрастёшь, хи-хи-хи, тоже обзаведёшься парочкой. Кто надо, оценит по достоинству, ха-ха-ха! — Замолчи! — Ханаби покраснела — поняла намёк. — Лучше про свою личную жизнь подумай! — И подумаю, мелочь пузатая, хи-хи-хи. — Кого ты назвала мелочью, дылда?! — девочка по новой ринулась в атаку. Без труда отбив наскок, Хината принялась щекотать младшенькую. — А-ах, — Ханаби заизвивалась, схватила старшую Хьюга за руки. — Хватит! Прекрати сейчас же! — Ничего не хватит, — усилив натиск, зловеще произнесла та. — Ты сполна ответишь за нанесённое АНБУ оскорбление. — Ха-ах… ха-ха-ха… Т-ты… дылда… Отпусти… Попавшая в ловушку цепких пальцев Ханаби начала задыхаться от смеха, но Хината была неумолима. — Будешь знать, — щекотала она, — как называть старшую сестру, — ловкие безжалостные пальцы прошлись по рёберному каркасу, спустились к талии, — дылдой! — Ладно, а-ах… не дылда, хи-хи-хи, не дылда… ха-ах, поняла?! От… пусти… — Так уж и быть, живи пока, — «смилостивилась» Хината, выпуская сдавшуюся младшенькую на волю. Воспользовавшись моментом, та переплела со старшей пальцы рук. Раскрасневшиеся от смеха и усилий сестры смотрели друг на друга. — Люблю тебя! — чуть отдышавшись, не отпуская сцепленных пальцев, выпалила вновь севшая на живот Хинаты младшая. Натренированные мышцы легко выдерживали вес тела Ханаби. — И я тебя, — разулыбалась Хината. Её глаза сияли. В груди стало тепло-тепло. Эти краткие и редкие моменты душевной и телесной близости с сестрой наполняли сердце искрящейся радостью и заставляли на время забыть о суровой реальности жизни шиноби. Жаль, ненадолго. Но ради них Хината готова неделями скитаться за пределами родной деревни, ночевать, где придётся, и делать далеко не самую чистую работу. Лишь бы потом иметь возможность обнять нежно любимую сестрёнку, повозиться и подурачиться с ней. Ханаби плюхнулась поверх, обняла за шею, старшая Хьюга притянула её к себе. — Без тебя так скучно! — сварливо пожаловалась младшая. — Неджи ходит весь рожа кирпичом, супер-пупер важный. Тренироваться со мной не хочет, поболтать у него, видите ли, времени нет — индюк надутый! Хуже нашего деда! Девочка негодующе фыркнула. — Просто братец Неджи и правда очень сильно занят, дорогая, — Хината утешающе погладила Ханаби по спине. — У него много дел и сложно выкроить время для маленькой… Сестра подскочила, вырвалась из объятий: — Говорю тебя, я не маленькая! Уже Академию почти закончила! — …кузины, — умиляясь на это сверкающее глазёнками сердито засопевшее чудо, докончила Хината. С лукавой улыбкой добавила: — Почти? — Подумаешь! Какой-то год остался! — горделиво вздёрнула носик Ханаби. Старшая сестра покачала головой: — Год — не такой уж маленький срок. — Но и не такой уж и большой, — отрезала младшая, а затем с хмыком скрестила руки на груди. — Но это всё лирика — ты же находишь время. Хотя занята ничуть не меньше буки-кузена! «И откуда она набралась подобных фраз? — подумалось Хинате. — Нахожу, — она игриво потянула младшую за щёки. — Просто ты ужасно милая. Ути-пуси… — Вот видишь! Ай, руки прочь! Ханаби стряхнула с лица домогающиеся до щёк сестринские пальцы. — Сюсюкаться с собой не дам! — девочка посмотрела с вызовом, и Хината вновь умилилась. Малышка растёт и скоро даже потискать себя не даст. Вены на лице младшей вспухли — она неожиданно активировала бьякуган. Долго смотрела на вопросительно поднявшую брови старшую сестру. Наконец, бьякуган угас. — Тебе никто не говорил, как ты красива в потоках чакры? Озадаченная Хината отрицательно помотала головой. — Н-нет. — Не знаю почему, но природная энергия не может проникнуть внутрь твоего тела и струится вокруг, — пояснила Ханаби. — Из-за чего кажешься целиком сотканной из небесно-голубого огня с ореолом завихрений чакры. Словно ты сама с неба сошла. — Ну, так у меня и позывной соответствующий, — маскируя удивление, подмигнула Хината. «Вот это да! — подумалось ей. — Теперь ясно, почему наши мальчишки часто восторженно глазели вслед. А я ещё не понимала: зачем они додзюцу активируют?». Ханаби улыбнулась: — Знаю. Отлично тебе подходит. За дверью демонстративно кашлянули. — А? — одновременно обернулись обе сестры. Дверь комнаты отъехала в сторону, являя главу клана. — Вижу, ты проснулась, — Хиаши окинул дочерей невозмутимым взглядом. Глаза главы потеплели. — Забавляетесь? — А что, нельзя?! — как ранее на Хинату, Ханаби с вызовом смотрела на собственного отца. — Можно, — сетка морщин на лбу главы разгладилась, кончики губ чуть приподнялись. Хиаши тоже потешало поведение младшей. Взгляд остановился на старшей из дочерей: — Молодец, Хината. Я горжусь тобой. — Спасибо, отец, — смутилась не ожидавшая похвалы девушка. — Но не забудь про отчёт, — строго напомнил он. — Скоро сяду за него. Одобрительно кивнув, Хиаши закрыл дверь. Даже чрезвычайно тонкий слух Хинаты с трудом уловил звук удаляющихся шагов. — Фу-ух, — облегчённо выдохнула Ханаби. — Думала, ругать начнёт. Она посмотрела на дверь: — Кажется, в последнее время батя несколько размяк. — Ханаби Хьюга! Младшая вздрогнула. На неё строго взирала старшая сестра. Но, если присмотреться, в глазах притаились озорные искорки. — Так неуважительно отзываться о главе клана! Придётся напомнить о манерах, юная госпожа наследница. Ханаби взвизгнула, когда пальцы Хинаты настигли свою жертву.***
Утро застало Хинату в мемориале Конохи. Ступая по каменным плитам, Хьюга подошла к высеченной из чёрного мрамора могиле. Бережно положила букет белых лилий у надгробия, присела на колени. АНБУ следила за этой особенной для неё, наряду с местом упокоения матери, могилой. Часто приходила сюда и убиралась, возлагала цветы, тихо жаловалась или просто разговаривала с умершим, будто живым. — Знаешь, позавчера я была на волосок от смерти, — Хината поправила выбившуюся прядь, помолчала. — Даже сама не до конца верю, что удалось выбраться из капкана. Пальцы прошлись по красным штрихам выбитых иероглифов имени. Подушечки ощутили шероховатость — краска немного облупилась от времени, и Хината дала себе обещание в следующий визит поправить надпись. — Твои прекрасные тренировки по кендзюцу опять спасли мне жизнь. Да и не только по кендзюцу. Впрочем, ещё чаще ты сам меня спасал. АНБУ подняла затуманенный печалью взгляд. На неё смотрело ясное голубовато-синее небо. Как же не хватало присутствия, шутливой поддержки, искренней и капельку лукавой улыбки. Не хватало того, на кого всегда можно было положиться и доверить любой секрет. Поэтому он единственный посвящённый в тайны истинной силы её самых сильных техник. Был посвящён. Все остальные, включая ближайших друзей, родственников и Хокаге считали Сверхвосприятие бьякуганом с усечёнными возможностями, преодолевающее любые барьеры (тоже тайна) Пространственное перемещение видоизменённым шуншином, а о Карающей длани не знал никто из ныне живущих, кроме Фукасаку-самы. Пусть так. Развеивать людское заблуждение — смертельно опасная ошибка. Прознай основатель Корня хотя бы об исключительности сенсорной техники номинальной Хьюга... по телу АНБУ пробежала незаметная дрожь. Шимура попытается сделать то же самое, что и с Шисуи, а потом убить и замести следы. По щеке Хинаты поползла одинокая слеза. Юная куноичи повесила голову, сгорбилась — сердце грызла скорбь. Почему умирают самые лучшие? Они бы могли… Склонённая АНБУ застыла подобно окружающим надгробиям Мемориала. Приветствуя новый день, кругом радостно щебетали птахи, снующие туда-сюда насекомые деловито жужжали, ветер шевелил листву. Природе не было дела до человеческих мертвецов и оплакивающих их живых. Показавшееся из-за горы солнце пустило первый луч на кладбище героев Конохи. Иероглифы на надгробии вспыхнули, засияли красным огнём. Таким же, как и его глаза. Хината очнулась от почти транса, в котором пребывала. Горестно вздохнув, поднялась с колен, отёрла застывшую на подбородке каплю. — Прощай и до встречи, самый лучший и верный друг.***
Насыщенный событиями день угасал. Дневное светило почти закатилось на заслуженный отдых, из последних сил заливая оранжевым светом Деревню Скрытого Листа. Отражая закат, дома деревни полыхали окнами на фоне чистого с утра, но готовящемся потемнеть небе. Сидящая на энгаве Хината неторопливо потягивала ароматный чай. Она не ждала никого, но рядом с горячим чайником стоял ещё один комплект из чашки и блюдца. Просто на всякий случай — вдруг кто-то захочет присоединиться. Из носика вился пар, воздух постепенно насыщала свежесть грядущей ночи: скоро у каждого дома зажгут бумажные фонари. Не новомодные электрические, а настоящие, с фитилём и маслом. Что поделать — Хьюга консервативны до мозга костей. Затянут свою извечную песню цикады, квартал погрузится в мрак, освещаемый светлыми куполами там, где живут соклановцы. Темнота Хьюга не помеха, скорее, помощник, а фонарики — притомившиеся светлячки, присевшие отдохнуть в ночи. И тогда Хината встанет и затворит двери собственного дома до следующего утра. Малышка Ханаби к тому времени наверняка увидит десятый сон. Этот почти ритуал старшая дочь главы клана совершала лет с пяти, не давая служанкам касаться тёмного дерева сёдзи. Отец не возражал, лишь по временам беззвучно хмыкал под нос. «Хината, затворяющая двери» в шутку называли девочку, в назначенный час сдвигающую входные створки главного дома. Его шаги она услышала задолго до того, как родитель появился в проходе. Подошел и сел рядом. Мигнув на прощание лучом в отражении, солнце оставило после себя угасающую оранжевую полоску над верхушками крыш. Какое-то время отец и дочь молчали без движения, созерцая извечный круговорот дня и ночи. — Чаю? — не поворачивая головы, спросила Хината. — Не откажусь. Она ловко завозилась с посудой, придерживая одним пальцем крышку чайника, наполнила чашку почти до верха. — Благодарю. Хиаши поднёс дымящуюся чашку к губам, сделал маленький глоток. Чуть волнуясь, Хината наблюдала за отцом. Веки родителя самую малость опустились — значит, доволен. Дочь расслабилась. Хоть она уже не маленькая девочка, отчаянно ищущая внимания и похвалы папы, и может почти с такой же напористостью отстаивать своё мнение, как Ханаби, Хината глубоко уважала отца, поэтому его одобрение оставалось важно для юной АНБУ. — Сегодня я был на приёме у госпожи Пятой, — сделав ещё один неспешный глоток, Хиаши созерцал сгущающуюся над кварталом тьму. Дочь молчала, ожидая продолжения. Самые яркие звёзды проявились на чернеющем куполе неба, по местам робко застрекотали первые цикады. — Цунаде-сама намекнула, что пора бы тебе повысить звание. Саннин Джирайя того же мнения. Хината удивлённо вскинула брови, вполоборота повернула голову: — Они считают меня достойной стать джонином? От нахлынувшего волнения куноичи сделала сразу несколько торопливых глотков. Повернувшись в ответ, Хиаши взглянул на дочь: — Рассмотрев твой отчет и отчёт Жабьего саннина, Цунаде-сама официально присвоила заданию ранг «S». Оплата соответственно возросла. — Даже так… Пальцы Хинаты подрагивали. Когда Пятая выдавала задание, в ранге миссии значилось «А». — Ты противостояла крайне сильным противникам, проникла в логово самой опасной террористической организации в мире, вызнала ценную информацию. Думаю, этого более, чем достаточно для присвоения заданию ранга «S». Отпив из чашки, Хиаши тепло посмотрел на дочь: — Но, самое главное, ты вернулась живой. Я горжусь тобой, Хината. — Благодарю, отец, — борясь с волнением, порозовевшая девушка глотнула чаю. — Твоя похвала много значит для меня. — Ты её заслужила, — не отводя взгляда, серьёзно ответил глава клана. Дочь скромно глядела в пол. — После нападения Змеиного саннина на Коноху, наш клан потерял четырёх хороших воинов. Хьюга больше воздуха нужны молодые джонины. Хината подняла глаза, улыбнулась краешком губ: — Как всегда, в первую очередь, думаешь о процветании клана? — Это мой долг, как главы, — твёрдо ответил Хиаши. Поколебавшись, продолжил: — Но мой долг, как отца, вырастить дочь и сделать её сильной, способной постоять за себя куноичи. А звание джонина — официальное тому подтверждение. Хината не смогла сдержать улыбку: — Выкрутился. — Побудешь на собраниях кланов, тоже научишься, — отец с невозмутимым видом допил чай. — Я серьёзно рассмотрю предложение Хокаге-самы. Тянуть не стану, — пообещала Хината. — Ещё чаю? — Да. Он хорош, — Хиаши подставил бокал, старшая дочь наполнила его вновь. — Подумай. Впрочем, я не только об этом хотел поговорить. Брови Хинаты встали домиком: — О чём же? Сзади раздались тихие шаги. Прошуршав одеждой, из-дома вышла служанка. Свет от колеблющейся свечи потеснил вступающую в права темноту на энгаве. — Добрый вечер, Хиаши-сама, Хината-сама. Женщина поклонилась. Отец с дочерью синхронно кивнули на приветствие. Скрытый Лист накрывала ночь — пора зажигать фонари. Пусть Хьюга и без активации бьякугана могли видеть почти в кромешной тьме, традиция есть традиция. Без почитания установленных порядков, даже самых незначительных, не станет и клана. Оживающие один за другим бумажные фонарики заливали энгаву приятным глазу желтоватым светом. Мягкие нечёткие тени от сидящих людей упали на пол, чашки с чайником тускло заблестели. — Спокойной ночи, Хиаша-сама, Хината-сама, — ещё раз поклонившись, женщина исчезла в доме. Подождав, когда стихнут её шаги, отец и дочь продолжили разговор. — После экзамена на получение звания чунина и последовавшего за ним нападения на деревню старейшины начали колебаться, не ошиблись ли они с выбором будущей главы клана. Хината едва не выронила чашку: — Неужели? Хиаши самую малость дёрнул подбородком: — Ходят такие разговоры. Как среди главной, так и среди побочной ветвей. Шепотки усилились, когда ты вернула похищенный Ао бьякуган, а не далее, как вчера, об этом заговорили в полный голос. — Но почему?! — не сдержавшись, воскликнула Хината. Её руки нервно подрагивали. — Совет старейшин давно всё решил. — Решил, — согласился отец. — Но людям свойственно менять когда-то принятые решения. Что об этом думаешь ты? Старшая дочь замерла — отец раньше никогда не спрашивал её мнения, просто ставил перед фактом, а теперь… Неужели он так сильно зауважал когда-то не оправдавшую ожиданий химе? — Я считаю… — Хината тщательно взвешивала слова. — Смена наследницы будет недальновидным решением. Хиаши тоже сделал глоток: — Обоснуй. — Ты ведь знаешь, что я своего рода мутант среди Хьюга? — смотря на отца, Хината поджала губы. Неприятная тема, которую обязательно надо затронуть. Тот день грубо вырвал ученицу Академии из колеи не самой хорошей, но привычной жизни, изменил абсолютно всё. Хината как сейчас помнила: обычное задание по сопровождению, внезапный рывок за пояс, разверстая пасть огромной змеи и затем мрак. Она даже не успела испугаться. Очнулась уже связанная по рукам и ногам. Каждые новые сутки в скрытом убежище Орочимару были сродни пытке, кошмару наяву. Ночи казались нескончаемыми: из-за разъедающего душу страха, а тело — боли или изматывающего зуда. Хината практически не спала в плену. Впервые за весь разговор глава клана сделал недовольное лицо: — Ты наговариваешь на себя. — У меня нет чакры, отец, — со стуком поставив чашку, всплеснула руками Хината. — Что не даёт использовать Мягкую Ладонь и другие техники Хьюга! — Тем не менее, это не помешало тебе одолеть Неджи на экзамене, успешно выполнять задания и выходить победительницей из серьёзнейших поединков. Отзывы Пятого Казекаге тоже весьма положительны. — Гаара-кун? И он туда же… — пробормотала АНБУ. — Кроме того, — не остановился Хиаши, — осмелюсь предположить, что с последним заданием никто из клана, включая меня, справиться бы не смог. Хината поражённо уставилась на отца. — Я реалист, дочь, — спокойно пожал плечами тот. — Переоценивать свои силы главе клана опасно, как никому другому. — У тебя уникальные техники, им нет аналогов. Нигде. И в этом твоя ценность. — Согласна. Но в уникальности заключается и недостаток. Теперь брови поднял Хиаши. Не понял? Хорошо, придётся объяснить. — Скажи, чему я смогу обучить, скажем, своих будущих детей и других членов клана? — при мысли о возможных детях щёки Хинаты порозовели. Отец задумался, одним глотком допил чай и поставил чашку на деревянный пол. — Он прост — ничему. Ханаби потенциально может освоить любое клановое дзюцу и обучить ему достойных. Я — нет. Мой бьякуган усечён, энергетика совершенно другая. Учить нечему. Хиаши продолжал хранить молчание. На его лбу пролегли горизонтальные складки. Так всегда случалось, когда отец усиленно о чём-то думал. — Но самое главное, — Хината продолжала наступление. — Ханаби придётся поставить печать. Я категорически против этого. — Но тогда… — глава клана умолк. — По-хорошему надо бы поставить печать мне, — усмехнулась Хината. — Помнишь, что случилось, когда я отказалась от повторного поединка с сестрой? Словно пытаясь высмотреть что-то, Хиаши глядел в ночь за пределами освещённой энгавы: — Печать на тебе не продержалась и сутки. — Верно. Она ещё и не действовала — проверяла, — Хината меланхолично вздохнула. — С учётом того, что мои бьякуганы невозможно украсть, ставить её совершенно бессмысленно. Не скрывая удивления, отец воззрился на неё: — Ты не побоялась активировать печать? — В АНБУ учат терпеть боль — морально я была готова, только ничего не произошло. Хиаши уважительно хмыкнул. — Татуировка АНБУ сошла за час, а печать Корня… — Тебя хотели завербовать в Корень? — перебил отец и весь подобрался, как готовый к прыжку тигр. — Да. Шимура-сан предлагал… — И что ты ответила? Хината изобразила тень улыбки: — Не реагируй так ярко, папа. Сказала, что если его печать не исчезнет, вступлю в Корень АНБУ. — Ты сильно рисковала, — недовольно нахмурился глава клана. — А если бы она удержалась? И ты даже ничего не сказала мне! Обычно каменно-спокойный он с трудом сдерживал эмоции. «Неужели сильно переживает?» — мысль откликнулась благодарным теплом в сердце. — Прости, отец, но я посчитала это излишним. Ты бы высказал Шимуре-сану своё негодование. — Высказал бы, — согласился глава. — Вот-вот. А напряжённость между ним и кланом Хьюга нам ни к чему. Хиаши на миг закрыл глаза. — Ты права. Предположу, что печать не удержалась. Хината демонстративно показала язык: — Чисто. Сошла меньше, чем через полдня. — Не придавая значения неподобающему поведению дочери главы клана, — притворно выговаривающим тоном произнёс отец. В его молочных глазах еле-еле угадывалось несвойственное доселе веселье. — Доказательство более, чем убедительное. Хината тихо хихикнула в подставленный кулак. — Как ты себя чувствуешь? — Я стала сильнее, — куноичи повертела в руках опустевшую чашку. — Боялась, что после запредельных нагрузок очаг надорвётся, однако случилось обратное. Он стал вырабатывать больше энергии. Буквально впившись взглядом, Хиаши не скрывал интереса. Он чуть подался к дочери: — Как ты это поняла? — Бьякуган начал видеть дальше примерно на два километра, техники стали сильнее и менее затратными — проверяла некоторые на полигоне и в Лесу Смерти. — Понятно, — изрёк отец. — То есть, сейчас радиус обзора составляет… — Пять с половиной километров. — Хм-м, неплохое усиление… Жаль, всё равно серьёзно не дотягивает до обычного бьякугана. Хината молча развела руками, как бы говоря: «Ничего тут не поделаешь». — Хорошо, дочь, — глава Хьюга гибко поднялся на ноги. — Твою позицию я понял. Основания для отказа весомые, посмотрим, что скажут старейшины. Благодарю за вкусный чай. Хиаши зашёл в дом, тоже вставшая Хината, опустив руки, смотрела ему вслед. Пройдя во внутренний коридор, отец остановился и обернулся: — Прекрасно сработала, Хината. Отдыхай. Она поклонилась, он ответил кивком и исчез в недрах главного дома. Куноичи прижала руку груди — сердце радостно билось в ладонь. После всех тренировок, превозмоганий и лишений отец ясно дал понять — он ценит и горд за старшую дочь. Для Хинаты это была высшая похвала, о которой только можно мечтать. Оставив чайный набор на полу энгавы — служанки завтра утром приберутся — она шагнула вслед за отцом. Пришло время для ежедневного ритуала. Повернулась лицом к ночному саду. Бриллиантами рассыпанные по безоблачному ночному небу звёзды загадочно мерцали в недостижимой высоте. Сдвинула входные створки. «Хината, затворяющая двери».