One for the Money, Two for the...

      Несмотря на то, что Нора пробудила проклятую энергию внутри себя недавно и по печальному стечению обстоятельств — а удачей это точно не назовёшь — она уже успела научиться отличать одних существ от других и немного разобралась в том, как устроен этот мир — мир шаманов и проклятий. Проклятия могут быть как очень слабыми, так и сильными, а потому опасными. К сожалению, все те проклятые духи, что обитают в данной колонии, могут определённо доставить неприятности, а потому девушка их всегда обходит стороной. Не-шаманов здесь практически нет и не было — хотя на парочку она наткнулась в самом начале Игры, находясь в не лучшем состоянии, и убила их совершенно случайно, не помня даже как.       Шаманов, разумеется, вокруг было очень много, причём, как при помощи Когане она успела понять, они делились аж на три типа. Первый тип — обычные люди, которые были выбраны для участия в Игре и оказались наделены проклятой энергией; к этому же типу относилась сама Нора. Второй тип — шаманы, которые существовали и до начала Игр, жили бок о бок с обычными людьми, охотились на проклятий и занимались своими шаманскими делами. Третий тип — редкий, необычный и, откровенно говоря, наводящий жуть одним своим упоминанием — шаманы, которые жили много веков назад и оказались возрождены в настоящем времени. Их отличает и необычный внешний вид, и необычные техники, и, что самое главное, необычайно высокий уровень силы. Они очень опасны — это ясно как божий день. Нора бы никогда не пожелала натолкнуться на ожившую недо-мумию, и, в общем-то, ей везло и прекрасно удавалось избегать их всё это время.       Но сейчас, в шоке уставившись на взявшегося из ниоткуда странного парня, вокруг которого, кажется, наэлектризовался даже воздух, Нора понимает: везение закончилось. С чего такой вывод? Пожалуйста: необычные шмотки — есть, необычное оружие в виде длинного шеста как предмет, подходящий для использования необычной техники, — есть, и необычайно высокий уровень силы тоже есть. Между ними расстояние метров в пятнадцать, а она всё равно чувствует исходящую от него энергию, мощь; хотя он особо и не старается скрыть её даже. Может, хочет таким способом привлечь к себе других игроков?       Ну, в случае с Норой сила выступает как отпугивающий фактор.       И Когане как будто специально исчез перед самым его появлением. Не иначе как почувствовал что-то. Маленький летающий засранец.       — Кто это тут у нас? — парень прищуривает бирюзовые глаза с фигуристыми шрамиками и приставляет ладонь ко лбу, как козырёк. Нора неловко улыбается и потихоньку пятится, потому что запахло жареным.       В буквальном смысле, к слову.       — Абсолютно никто, — отвечает девушка. — Я просто мимо проходила, ну да мне уже пора. А для Вас я совершенно никакого интереса не представляю. Вы мне верите?       Она знает: использовать свою бесполезную технику против человека с таким уровнем проклятой энергии — а она чувствует, насколько он высок — заведомо провальное дело. Однако попытаться хотя бы просто выиграть для себя капельку времени, чтобы найти путь к отступлению и сбежать, стоит попробовать. А может, он увидит, что из неё шаман вообще никакой, и отпустит? А ну как сжалится? Ну или пусть даже сочтёт её за ничтожного противника, о которого руки марать жалко — так тоже будет неплохо.       Незнакомец просто моргает пару раз, поковыряв пальцем в ухе, потом недоумённо выгибает брови и снова говорит:       — Ну-ка скажи ещё что-нибудь, — и начинает приближаться к ней.       Нора округляет синие глаза. Зачем он… Нет, неужели он догадался, как работает её техника? Чёрт, неужели древние шаманы настолько круты? Или она просто настолько слаба?       «А что говорить-то?» — думает девушка, а у самой взгляд метается из стороны в сторону. Они оказались рядом с замороженной стройкой: там есть многоэтажка с голыми стенами, есть какая-то строительная техника и есть брошенные вагончики, пригодные для житья. В теории, туда можно забежать и где-нибудь спрятаться. Но вопрос в том, не загонит ли она себя таким образом в ловушку? Ведь если другого выхода со стройки нет, она может застрять там и в конечном счёте оказаться пойманной. И убитой.       Не радужная перспектива.       Однако на ограниченном пространстве у неё будет больше шансов остаться в выигрыше. Если она тупо бросится бежать через весь квартал, то рискует либо нарваться на других шаманов, либо попасть в тупик, либо… Либо этому парню просто станет лень за ней гонятся, и он убьёт её. А может, плюнет и бросит, чтобы найти другую жертву? Чересчур много вариантов развития событий! И почему Норе не дали силу как у Доктора Стрэнджа?..       «Да-а, с этим попробуй ещё договорись», — проносится у неё в голове, когда её глаза в очередной раз перемещаются с наступающего противника на открытые железные ворота в ограждении стройки, которые — как удачно — находились прямо напротив неё.       — Эй, ты оглохла? — доносится до девушки его сердитый голос. Этот парень явно не из тех, кто любит ждать. В последний раз скользнув по его недовольному, но вполне симпатичному лицу взглядом, Нора вдруг резко бросается в сторону и быстро шмыгает на территорию стройки, скрываясь от противника. — Куда?! — слышит она вслед себе его голос и чувствует, как парень кидается за ней, но бежит, на ходу выискивая, где бы спрятаться, и не обращает на него никакого внимания.       Кирпичные стены, деревянные панели, вырытые ямы, горы песка и строительный мусор, окружающий железные вагончики — вокруг правда много всего. Идеальное место для игр в прятки. Или в кошки-мышки. Оба варианта, впрочем, Норе не прельщают. Она так взволнована и сосредоточена изучением всего этого богатства, что даже не замечает, как возле неё невозмутимо появляется Когане.       — Почему Вы убегаете? — интересуется он. Нора в ужасе округляет глаза, понимая, что дурацкий шикигами может выдать её болтовней, и шипит на него:       — А сам как думаешь? И будь тише!..       Шикигами дёргает раздвоенным хвостиком.       — Неужели не хотите попытать счастья и сразиться со стоочковым игроком?       «Он ещё и стоочковый?!» — возмущению девушки нет предела. Она на мгновение косится на собеседника и шепчет: — Как его зовут хоть?       — Кашимо Хаджиме, — отвечает Когане. — Именно он совсем недавно добавил новое правило в игру.       «Так это был он? — Нора резко забегает за угол недостроенного дома и видит проход к лестнице, ведущей в другое крыло. — Вот урод».       В ответ на её неосторожные мысли стена по правую сторону от неё взорвалась, и на мгновение в столбах пыли даже заискрилась молния. Ударная волна оказывается такой сильной, что едва успевшая закрыться чемоданчиком Нора пробивает собой вторую стену, и её выбрасывает на улицу, прямо на сваленные в кучу блоки утеплителя. Повезло, что стена была тонкой и деревянной, а приземление произошло на действительно мягкое место.       Громко скуля от неприятных ощущений во всём теле, зажмурившись, Нора кое-как принимает положение сидя и подтаскивает к себе кейс, который продолжала сжимать одной рукой. Будь она хоть немного проворнее и способнее, научилась бы использовать проклятую энергию для своей защиты, как это делают остальные — она видела. В этот раз ей просто повезло. В следующий, если он будет, может и не свезти.       — Если ты думаешь, что меня возбуждают погони, то ошибаешься, — снова раздаётся голос того парня. Девушка приоткрывает синие глаза и щурится, глядя вперёд. Пыль почти осела, и теперь в образовавшейся дыре в стене стоит Кашимо с белой палкой, закинутой на плечо. Ну или не с палкой — с шестом, посохом, или как это ещё можно назвать? Не суть важно. — В этом времени что, все такие трусы? — он делает шаг вперёд и спрыгивает с выступа, оказываясь близко к ней. — Или только мне так везёт, что попадаются одни слабаки?       Нора дует губы с обиженным видом и прижимает к груди кейс, уставившись на парня исподлобья. Вблизи он выглядит в самом деле довольно симпатично, но его манера речи выдаёт в нём не самого приятного человека. Оно и понятно, если это в самом деле шаман из прошлого, то его душе сейчас должна быть не одна сотня лет. Из какой он эпохи, интересно?       Заметив, как она цепляется за уже значительно побитый чемоданчик, парень, ловко крутанув в руке своё оружие, вдруг тыкает им в её сторону, указывая на сумку.       — Что у тебя там? — спрашивает он.       Нора, глупо пялясь на него в ступоре, наконец с трудом проглатывает ком в горле и крепче сжимает пальцами ручку кейса. Он заинтересовался её ношей — этим можно воспользоваться. Однако, принимая во внимание их огромную разницу в силе, сноровке и, наверное, даже в смекалке, ей навряд ли удастся обыграть его. Все её предыдущие противники оказывались просто недалёкими дурачками, которые слушали её, развесив уши, и замечали подвох, когда уже было слишком поздно. Но что, если..? Ну а вдруг..?       Скрепя сердце девушка хорошо знакомым жестом щёлкает замочками и раскрывает содержимое кейса.       — Господин желает совершить обмен? — её голос почти не дрожит, хотя всё равно звучит выше обычного от волнения.       Кашимо с недоумением изгибает тонкие брови, уставившись на неё.       — Обмен? — переспрашивает он. Собеседница кое-как удерживается, чтобы не выдохнуть от облегчения. Он зацепился за нужное слово — отлично, возможно, у неё ещё есть шанс.       — Здесь десять миллионов йен ровно, — она стеснительно улыбается как обычно, но сейчас её улыбка выглядит испуганно-неуверенной, а не соблазнительно неловкой. — Деньги — это важный ресурс, актуальный в любое время. С языком денег поспорить сложно. И поэтому я хочу предложить Вам сделку. Вы выслушаете меня, господин?       Хаджиме склоняет голову набок, показывая свою заинтересованность. Его губы тоже кривятся в подобие улыбки, а в ярких бирюзовых глазах начинают плясать искорки вместо чёртиков.       — Выслушаю, — отвечает он, используя правильное слово. — Излагай.       — Я отдаю Вам десять миллионов йен, а Вы меня отпускаете. Согласитесь, деньги будут Вам гораздо полезнее, чем жизнь какой-то слабой девчонки. С деньгами Вы сможете привлечь к себе множество противников, а после, когда Игра подойдёт к концу, деньги помогут Вам зажить как императору! — Нора даже не пытается скрыть надежду в своём голосе. — Разве моё предложение не заманчиво, господин?       Парень улыбается шире, обнажая зубы.       — Очень заманчиво, — соглашается он и начинает подходить ближе к ней. — Только скажи мне вот что, дорогуша: зачем вообще оставлять тебя в живых, раз ты такая бесполезная? Ну продержалась ты два-три дня в Игре, и что? Думаешь, и дальше так прокатит? Может, мне лучше проявить милосердие и избавить тебя от страданий здесь и сейчас? — Кашимо опускается перед ней на корточки и заглядывает в её вытянувшееся от тревоги лицо. — Чего молчишь-то? — он вдруг резко выхватывает из её обмякших рук кейс, так что тот сам по себе захлопывается. — И нахер кому-то вообще сдались твои бумажки, когда мы все сейчас полагаемся на свою силу и эти чёртовы очки?       Нора молча хлопает глазами, наблюдая, как собеседник откидывает её драгоценный чемоданчик в сторону, а после снова устремляет на неё изучающий взгляд.       — Хотя, может, не такая уж ты и бесполезная, раз не сдохла до сих пор. Ещё и смогла заработать что-то даже. Ты своими сладкими речами их всех разводила, да? — он неожиданно резко хватает её мозолистой рукой за подбородок и поворачивает её лицо из стороны в сторону, разглядывая. — Странно, меток нет. Инумаки новый вид Проклятой речи вывели?       — Отвали! — через страх Нора отпихивает от себя его руку и пытается попятиться, отползти, да только преграда в виде наваленного утеплителя за спиной мешает. Мало того, что он кошмарно сильный, так что от одной его энергетики в обморок упасть хочется, так ещё и догадливым оказался. Нет, этот парень ей точно не по зубам. И угораздило же…       Кашимо издевательски хмыкает.       — Неужели заговорила? Я уж испугаться успел, что ты от страха язык проглотила, — он подпирает щёку кулаком и пристально смотрит на неё. — Ну так что будем делать, дорогуша?       Девушка невинно хлопает ресницами.       — Разойдёмся тихо-мирно?       — Хе, — шаман обманчиво дружелюбно усмехается. — Ну нет, так не пойдёт, — и вдруг дёргает её за короткие тёмные волосы на макушке, заставляя запрокинуть голову. И вот пока Нора болезненно жмурится, ойкает и машет руками, пытаясь вырваться, он заглядывает ей в лицо и продолжает: — Ты за жизнь свою бороться отказалась, время моё без пользы потратила, а я тебя отпустить должен? Твоя смерть мне принесёт куда больше выгоды.       Нора шипит, понимая всю плачевность своего положения. Ситуация аховая. Неужели для неё всё закончится вот так? Гибель не от лап мерзкого проклятия, не от ручонок какого-то жалкого игрока — такого же жалкого, как она, откровенно говоря — а от рук сильного древнего шамана. Наверное, она могла бы даже возгордиться и поблагодарить за оказанную ей честь, но нет. Чёрта с два она согласится так просто сдаться. Она всё ещё молода, чтобы умирать, и она ещё не успела потратить эти несчастные десять миллионов, ради половины которых прогорбатилась сама, а другую половину умыкнула у своего бывшего босса, который решил вышвырнуть её аккурат перед тем, как началась вся эта канитель с Игрой.       Если бы Нора не напилась в ту ночь вдребезги, может, она бы сейчас была далеко отсюда, вне колонии, жива и здорова. Но жалеть об этом уже поздно, и как бы там ни было, это её деньги. Она их заслужила и она их с радостью спустит сама на себя. А для этого ей надо пережить это чёртово состязание.       Но вот ведь какое дело: предложить-то Норе Хаджиме нечего. Деньги он не берёт, в её слабой силе не заинтересован, поэтому, как шаман, его внимания она не удостоится. Значит, она сыграет на другом: Кашимо — мужчина, она — женщина. И из этого следует, что…       Теперь, когда Нора думает об этом, она осознаёт всю иронию. Насколько же всё-таки забавная штука жизнь. Босс уволил её за отказ раздвинуть перед ним ноги, потому что она «не такая», а теперь она сама готова сделать это, лишь бы не пасть бесславной смертью не-храброй.       — Ну, — зовёт её Кашимо, вырывая из мыслей, снова дёрнув за волосы, и наклоняется ближе, самодовольно улыбаясь, — скажешь что-нибудь напоследок? Я готов проявить снисхождение и убить тебя быстро и безболезненно. Согласна, госпожа? — он её откровенно дразнит, насмехается.       Девушка приоткрывает глаза, вперивается в его бирюзовые и цедит с серьёзной миной:       — У меня есть предложение получше.       Кашимо удивлённо приподнимает брови.       — Ну-ка, ну-ка, интересно послушать.       Нора надувает щёки, нахмурившись и зажмурившись, потому что всё ещё поверить не может, что собирается пойти на это, а после на одном дыхании тараторит:       — Я могу предложить… себя.       Парень несколько мгновений молчит, а затем одаривает её своими унизительными смешками, ещё сильнее натягивая волосы. Голова под напором его ладони поднимается выше, обнажая шею и открывая хороший обзор на её лицо. Зажмурилась, бедненькая, стыдно, наверное, признать, что ради своей никчёмной жизни она даже готова лечь под него.       — Трусиха. Открой глаза и повтори то, что сказала, — пока Кашимо поражается дерзости этой девчонки, его взгляд оценивающе проходится по её искусанным губам, по открытым — и почему их так мало? — участкам кожи, по бёдрам, которые она неосознанно сжимает вместе. Он видит искреннее желание выжить по тому, как смиренно сидит она перед ним на коленях, используя своё тело как средство.       Нора осознаёт, что, если уж и секс ему не интересен, то ей дорога только на тот свет, поэтому резко открывает глаза, смотрит на него с колючей ненавистью, вплетённой в стойкое желание выжить любой ценой, и повторят более отчётливо:       — Я предлагаю тебе воспользоваться собой в обмен на жизнь.       — И на кой чёрт мне сдалось пользоваться тобой, девочка? Думаешь, мне это интересно? Думаешь, я буду тратить на тебя ещё больше своего драгоценного времени? Или ты думаешь, что сможешь ублажить меня так, как мне того хочется? Хаа… — Хаджиме уже откровенно забавляется, наблюдая, как её зрачки от испуга почти заполняют радужку, как дрожат её ладони, вцепившиеся в его штаны в попытке удержать равновесие. Однако, вопреки его ожиданиям, запал её не пропадает, напротив, она готова доказать ему, что может быть полезной, даже если ей придётся ползать перед ним на коленях и унижаться.       Ну а кому сейчас легко?       — Я подчинюсь тебе. Любому приказу. Я сделаю всё, что захочешь, что бы это ни было, если ты не убьёшь меня.       — Настолько отчаялась? — Кашимо убирает руку с её головы и поднимается в полный рост, за секунду показывая всю разницу между ними. Нора под его тенью сжимается в комок напряжённых мышц, но от своих слов всё ещё не отказывается, хотя и предполагает, что будет непросто. Ох как непросто.       — Так ты отпустишь меня? — недоверчиво уточняет она.       — Хмм… Возможно. Если хорошо постараешься, — уголки губ его тянутся выше, превращаясь в предупреждающий оскал, однако взгляд показательно незаинтересованный, словно он прямо сейчас делает ей одолжение. Нора чувствует, как у неё в венах кровь закипает от злости, но всё же протяжно выдыхает, сжимает челюсти, чтобы не выказать и толики сопротивления, и тянется к нему, ощущая подступающую к горлу тошноту.       Тело Норы превращается в один сплошной оголённый провод нервозности, когда до неё вдруг доходит, что, чёрт возьми, они посреди какой-то стройки, куда может забрести любой желающий, ведомый ощущением их проклятой энергии, а ещё она совершенно не умеет ублажать мужчин. Ведь ублажать таких, как он, действительно надо уметь, иначе не только без зубов останешься, но и без жизни.       Её пальцы лихорадочно трясутся, пытаясь зацепиться за ткань его одежды, пока Кашимо обманчиво нежно подушечками пальцев проходится по её взмокшему лбу, прикидывая, насколько действительно послушной она может быть, чтобы угодить ему и не тратить впустую его время.       — Быстрее. Это всего лишь штаны, — видя, как девчонка мешкает, Хаджиме сильнее втаптывает её в грязь собственной слабости, отдавая приказы скучающим тоном. Нора знает, что ей нужно быть смелее, настойчивее, упорнее — просто так на жизнь себе не заработать, но и переступить черту оказывается сложнее, чем просто об этом потрепаться. Преподнести себя в подарок диковатому шаману, смотрящему на неё с душащими нотками веселья… это кажется чем-то из разряда невозможного, конец её достоинству, впрочем, выжить ей хочется всё-таки сильнее, чем устраивать прямо сейчас самокопания.       Она фыркает и, перебарывая дрожь собственного тела, цепляется пальцами за кромку его белья и вместе со штанами спускает до колен, оставляя человека перед собой полуобнажённым и открывая вид на… на… Она жмурится и в тот же миг слышит сверху очередной смешок. Да как он смеет?!       — Мне тебе инструкцию озвучить, а? Давай, открывай глаза, не разочаровывай меня уж совсем, — Кашимо, кажется, даже возбуждается немного от того, насколько забавная перед ним девка. Она не в его вкусе, да и не цепляет в ней ничего, кроме борьбы за жизнь, которую она таким извращённо-мазохистским способом хочет вырвать из его рук, но то, как она себя ведёт… вначале была так уверена в своих силах, а сейчас что? Сидит перед ним на коленях, зажмурившись, и дрожит, вероятно, уже вполне осознавая масштаб катастрофы, виновницей которой она стала же сама.       Потому что нужно думать, прежде чем что-то предлагать.       Нора знает, что нужно делать, но заставить открыть глаза и ещё раз посмотреть на то, что у него между ног, было… страшно. Кажется, это будет сниться ей в кошмарах всю оставшуюся жизнь. Если, ей, конечно, эту самую жизнь сохранят. Чем больше она тормозит, тем быстрее надежда спастись обрывается его скучающими вздохами. Шамана нужно впечатлить. Нужно его ублажить, а она вызывает в нём глухое раздражение и желание поиздеваться, а не трахнуть.       Ей же нужно выжить, верно? Никаких сомнений быть не должно! Нора глубоко вдыхает и открывает глаза, впиваясь взглядом в полувставший член. Осматривает его с какой-то нездоровой дотошностью, словно перед ней инструмент пыток, а не то, что может доставить наслаждение. Девушка неуклюже придвигается на коленях ближе, цепляет ткань балахона и немного задирает его, чтобы не мешался. Другую руку она подносит к своему лицу и, собрав слюну, обильно мажет языком по ладони, чтобы легче было двигаться, пока не привлекая к действиям рот. Кашимо чувствует возбуждение где-то далеко; оно было таким глухим, что он засомневался, что ей вообще удастся достучаться до него. Зато она его позабавила, а значит, время потрачено не зря.       — Я смиловался, дав тебе шанс повеселить меня, и ты повеселила. Но мне надоело, поэтому… — Хаджиме хочет договорить, но неожиданно застрявший в его горле выдох не позволяет больше произнести ни слова.       Это было… внезапно. Ощущение языка, проходящего по всей длине уже вставшего от её действий члена, жар её горла, в которое она сама загоняет его член, пытаясь выжать из себя максимум — всё это на секунду выбило из равновесия, однако он быстро совладает с собой, опуская взгляд ниже. Она на фоне него такая маленькая, хрупкая, а всё равно заглатывает больше половины и даже не давится.       — Глубже, — низко рычит парень, даже не собираясь помогать ей руками. Ему, конечно, хотелось схватиться за её патлы, насадить на свой член прямо до упора и смотреть, как она будет упираться маленькими ручками в его бёдра, хныкать и задыхаться, но ей нужно было самой себя загнать в это болото, самой сломать себя и свои границы, самой переступить через себя, чтобы выжить.       Это будет её платой, так уж и быть.       У Норы глаза уже слезятся от сдерживаемой тошноты, и она безмолвно ругается, но предпринимает попытку взять сверх того, что могли позволить её маленький рот и узкая глотка. Она старается помогать себе языком, смазывая тонкую кожу для более лёгкого скольжения, хотя в последствии потребность в этом отпадает — слюны, которая собирается в полости её рта, хватает не только на то, чтобы смазать член, но и чтобы унизительно струиться по подбородку. На её раскрасневшемся лице горькое принятие своего положения и сопли, отвратительно стягивающие кожу, в её глазах глухое воодушевление, что она всё же смогла выбить с него пару вздохов удовольствия, а между ног у неё неожиданно всё сводит.       Нора чувствует себя грязной, но благодарной за свою способность приспосабливаться к любому развитию событий, потому что тело, отточенное подчиняться хозяйке беспрекословно, начинает возбуждаться, собираясь сделать этот процесс для неё более… приятным.       — Так понравился мой член? — Кашимо отрывает её от себя почти насильно, схватив за волосы и запрокинув её голову для более детального обзора.       Нора облизывается.       — Я ожидала худшего, но да. Вполне себе ничего, — она смотрит взглядом, подёрнутым теперь уже не только дымкой желания выжить, но и выжать для себя максимальную пользу. Если уж шаман и позволит себе использовать её, она тоже получит свой кусочек наслаждения.       — Вставай.       Девушка послушно поднимается на трясущиеся от слабости ноги, оглядываясь по сторонам. Не падать же ей на лопатки в песок, верно? Он же не настолько животное, чтобы брать её на земле? Пока у неё ещё остаётся время не убеждаться в обратном, Нора примечает на вид хлипкий строительный стол у полуразрушенной стены и отходит к нему, справедливо заметив, что эта находка всё же лучше, чем ничего. Девушка собирает в лёгких весь свой воздух и дует, развевая не-пойми-сколько-лет устилающую поверхность пыль, пытаясь этим самым сделать всё для себя по максимуму комфортно. Вот только Кашимо в целом плевать на её удобства.       Нора непроизвольно вздрагивает, когда ощущает тяжелое дыхание, сквозившее по её шее, и инстинктивно пытается отстраниться, однако стальное «Не смей двигаться», сказанное на ухо, пробуждает под костями отчётливый страх перед человеком позади неё. Она ощущает безмолвную власть над её дрожащим телом, его энергию, которая за секунду могла бы разорвать её на куски, и дело не в его силе — в нём самом. Он сам по себе пугающе огромный и пугающе дикий.       Но Нора обещала быть послушной. Нора сама предложила себя, поэтому сейчас не двигается, ощущая его ладони, по-хозяйски прошедшиеся по её бедрам, всё ещё скрываемым плотным слоем ткани. Не дёргается она и тогда, когда он тянет за язычок, опуская его туда же, куда и её самооценку. Ниже, ниже, ниже… В мёртвой тишине, окружающей их, вжик ширинки звучит оглушающе громко, как и его дыхание над её ухом. Шаман словно выжидает, будто хищник, когда же его зверушка встрепенётся, когда сдаст позиции и попытается избежать его прикосновений, вот только Нора действительно оказалась послушной, отвечающей за свои слова. И это, на секундочку, достойно капельки восхищения.       Нора старается думать о своём драгоценном чемоданчике с деньгами, о том, сколько их потратит и на что конкретно, когда этот ад закончится; она думает лишь о том, чтобы выжить, пережить этот… непростой этап в её жизни, пока её джинсы будто в насмешку неспешно спускаются ниже, к щиколоткам. Кожа тут же покрывается колючими мурашками, и дело совсем не в члене, который показательно упирается ей в ягодицу, нет, дело определённо в сквозняке, прохладой проходящем по уже оголённым участкам её кожи.       — Шагай, — снова почти животное рычание позади заставляет тело в очередной раз дёрнуться, однако Нора упорно держит в голове лишь одну мысль: подчиняться, оттого безропотно шагает вперёд, оставляя джинсы позади. Ей почему-то кажется, что шаман захочет понаблюдать за её унижением прямо, поэтому она решает развернуться, безмолвно позволяя взять её лицом к лицу, вот только грубый толчок в спину заставляет планы за секунду сменить направление.       Девушка едва не запутывается в ногах и не шлёпается на пол, в последний момент успевает упереться ладонями всё в тот же хлипкий стол, который под её весом сразу же отчаянно скрипит. Отвратительный звук эхом проходится по периметру всего помещения, заставляя её скривиться, но думать об этом дольше не позволяет огромная ладонь, давящая на спину. Ну нет, не собирается же он…       Нора чувствует себя беспомощной: не видеть и не понимать происходящего кажется сверх того, что она может принять. Вдруг Кашимо прямо сейчас собирается убить её, а она даже понять ничегошеньки не успеет. Она хочет видеть, наблюдать, замечать каждое его движение и в случае опасности хотя бы иметь возможность попытаться спастись, а он… вероятно, он собирается её этого лишить.       — Нет… Не так, — Нора пытается совсем чуть-чуть воспротивиться, не позволить ему уложить её на стол, но за секунду напор шамана увеличивается десятикратно, словно он не придавить её хочет, а раздавить, стереть кости её грудной клетки в порошок.       — Ты там что-то пискнула? — Кашимо опирается свободной ладонью рядом с её побледневшим лицом и шепчет ей прямо в шею, обдавая кожу жаром своего проснувшегося желания. Она задыхается от давления, уже припечатанная к столу не только его ладонью, но и тяжёлым телом, однако прикусывает язык, прекрасно осознавая, что её желания не будут учтены. Не здесь. Не в этой ситуации.       — Тебе показалось, — Норе бы хотелось послать его на все четыре стороны или плюнуть разок в его симпатичное личико, но сейчас она может лишь сжимать свои маленькие кулачки и ждать неизбежного. Ждать пришлось недолго; пара мгновений и её бельё спускается до колен, а Нора жмурится от внезапно накатившего стыда. И кто бы мог подумать, что она окажется в такой ситуации?! Раздвинуть ноги перед незнакомцем где-то на заброшке, на чёртовом строительном столе — что за шутка от жизни вообще?       Вот только жизнь, кажется, так и не научилась шутить.       Хаджиме видит перед собой распластанное, несопротивляющееся, принимающее тело и проходится ладонью от шеи до копчика, удовлетворённо хмыкая от разницы в габаритах. Если он переборщит, надавит чуть сильнее, то от неё не останется и мокрого места: настолько хрупкой она казалась. Однако ему наплевать и на это — она сама позволила с собой играть, сама его возбудила. И сама должна с ним совладать. Иначе даже неинтересно будет — Нора так отчаянно предлагала себя за собственную жизнь, поэтому, если под ним вдруг откинется случайно, будет совсем не весело.       Шаман без церемоний проходится меж её ног, заставляя Нору протяжно выдохнуть.       — Предусмотрительная, — тихо смеётся Хаджиме, собирая пальцами влагу с её складок. Впрочем, ей это особо не поможет, готовить он её под себя не собирается. Не заслужила. Нужно было быть более инициативнее, что ли.       Когда Нора чувствует член, упирающийся в её промежность, становится по-настоящему жутко.       — Эй, подож… — тихий вскрик заглушает возможность продолжить свою гневную тираду. Ну, конечно, кто бы сомневался… Кашимо всё же решил сжалиться, рывком вошёл лишь наполовину, но этого хватило, чтобы Нора почувствовала, словно внутрь ей засунули не член, а какой-то раскалённый прут.       Всё-таки инструмент пыток…       Влаги определённо не хватает, чтобы сделать его движения менее болезненными для неё, но, понимая, что шаману нет дела до её удобств, Нора сама тянется к себе между ног, чтобы облегчить свою незавидную участь.       — Не смей. Ты здесь не для того, чтобы получать удовольствие, — Хаджиме резко хватается за её запястье и, скрестив обе её руки над её головой, вжимает их в стол почти до хруста, не позволяя больше совершать необдуманных движений. Отвратительное чувство беспомощности, теперь оно сквозит в каждом её болезненном выдохе. А что она ещё может сделать? Только раздвинуть ноги чуть шире, терпеть и слушать этот отвратительный скрип стола.       С каждым толчком шаман становится всё хаотичнее, безумнее, словно теряя остаток здравомыслия и выдержки — его свободная ладонь впивается в её бедро с такой силой, что, кажется, он попросту сломает его. Нора тихо хнычет, но старается максимально приспособиться, пока он выбивает из неё не только мозги, но и остатки адекватности. Она всё ещё пытается вывернуть свои запястья и избавиться от его цепких пальцев, но, очевидно, ничего не меняется, а сопротивление, пусть и такое мимолётное, видимо, подначивает его двигаться ещё жёстче.       — Не ёрзай, — Кашимо снова накрывает её тело своим, проходится языком по её щеке, заставляя девушку под ним задрожать от странно-болезненных мурашек. Её как будто ударяет током сразу в нескольких местах. Воздух уже давно кажется тяжёлым и разряженным, как перед грозой.       Если прислушаться, сквозь скрипы и стоны можно различить треск тока.       — Пожалуйста… дай мне…       — Заткнись, — парень всё же выпускает из плена её руки, понимая, что ещё немного и он просто не рассчитает с силой и раздавит её кости. Впрочем, двигать ими он тоже запрещает, предупреждающе рыкнув ей на ухо. А Нора ведь должна быть послушной — иначе никак. Иначе в этом даже смысла не будет никакого, зато повод убить найдётся достоверный.       Кашимо смотрит на её тонкие, уже посиневшие запястья, которые предусмотрительно не двигаются с места — лишь пальцы подрагивают да сгибаются, возвращая приток крови — и осклабляется почти безумно, ныряя освободившейся рукой ей под рубашку и грубо обхватывая грудь. Нора от контраста его холодной ладони и своего раскалённого тела невольно выгибается, позволяя Хаджиме войти в неё почти до упора. Они оба стонут в тон едва сдерживаемому столько происшествий за раз столу.       Хаджиме, исследовавший её тело как разъярённый безумец, который будто позабыл, что вообще такое женщина, мнёт кожу до ярких покраснений и недовольных мычаний под собой. Когда ладони, оставляя после себя омерзительно-болезненные отметины, достигают её талии, Нора стискивает зубы, стараясь не заскулить. Этот урод совсем меры не знает! Удобно обхватив её за бёдра, он буквально взял под контроль её тело, не давая ей ни соскочить, ни замедлить его. Ни-че-го. Полная беспомощность… Но шаман ощущает изменения.       Нора сдаётся от переполняющих её эмоций. Расслабляется. Действительно перешагивает через себя, позволяя ему взять контроль. Позволяя двигаться в себе легче.       То, что девушка возбудилась, Хаджиме понимает сразу по тому, насколько мокрой она стала, упрощая задачу не только себе, но и ему. Внутри неё узко и так жарко, что Кашимо кажется: ещё пару толчков, и этот жар сожрёт его заживо. Шаман теряется в ощущениях, движущихся по его телу волнами животной жажды переступить грань, сорваться, разорвать это тело на куски, услышать, как она кричит, умоляя его остановиться. Внутри всё горит, плавится от податливости тела под собой, и Хаджиме, в порыве обхватив ладонью заднюю часть её шеи, давит, используя большую часть своего веса. Нора чувствует отвратительно склизкий страх, оплетающий её тело беспомощностью, когда она не может сделать чёртов вдох, а он всё продолжает двигаться в ней, выталкивая последние крупицы кислорода.       Страшно-страшно-страшно, он же сейчас убьёт её!       С каждым толчком её тело напрягается всё сильнее. Нора сжимается, хрипит бессвязные проклятья, дрожит и пытается вывернуться из-под тяжёлого тела шамана, но, кроме как ухудшения своего положения, не добивается ровным счётом ничего. Кашимо как будто только и ждал, когда она воспротивится, когда наконец треснет её выдержка, а осознание своего положения заставит её сжиматься так сильно, что…       О да, с губ парня срываются низкие рычания, пока он продолжает покрывать её кожу уродливыми напоминаниями о том, насколько она жалкая, и врываться в неё, как сумасшедший. Её тело поистине великолепно, ведь Хаджиме с лёгкостью удалось найти, куда давить, чтобы довести себя до края наслаждения, а её — до края собственного существования. Нора понимает, что её жизнь как тогда, так и сейчас всецело в его руках, и ей остаётся лишь надеяться, что Кашимо будет в хорошем настроении, когда закончит с ней. Если первой, конечно, не закончит она.       Своё бренное существование на этом скрипучем столе.       Перед глазами всё плывёт, превращаясь в месиво серого, пока боль от резких толчков неумолимо распространяется по всему телу. Ну, а на что она надеялась-то? Что этот дикарь будет нежным и заботливым? Пф. Ей ещё повезло, что он… дал ей шанс?       Нора, болтаясь на границе собственного сознания, чувствует, какими напряжёнными становятся движения парня, однако обдумать это как следует не даёт резкий приток воздуха к лёгким. Она давится, и горло её раздирает кашлем, пока Кашимо достигает пика своего удовольствия, вгоняя свой член в неё до упора. Девушка пытается максимально быстро прийти в себя, стараясь вдыхать равномерное количество кислорода, оттого теряет момент, когда Хаджиме выходит из неё и бесшумно одевается, брезгливо осматривая распластанное на столе тело.       Когда Нора понимает, что её больше ничего не придавливает к столу, она подрывается с него так резко, что к горлу тут же неумолимой волной поднимается тошнота. Рот наполняет кислый привкус, и она чувствует, как по её бёдрам стекает его… что?       — Ты… — осознание бьёт больнее произошедшего в целом. Этот ублюдок… он просто взял и кончил в неё?! Отвратительно! Мерзко!       Норе хочется вымыться, хочется оттереть каждое его прикосновение, избавиться от ощущения боли в промежности и жжения внутри, однако она до крови кусает губы и опускает голову, не позволяя себе выходить из себя. Сейчас, особенно сейчас, это чревато.       Девушка косится себе за спину и отступает, наклоняясь, чтобы подобрать свои вещи, потом, брезгливо морщась, начинает судорожно одеваться. Пытка закончилась — пора сваливать отсюда. Не оборачиваясь на шамана, разворачивается и проходит чуть в сторону, чтобы подобрать несчастный кейс. Что ж, по крайней мере, она осталась не только при жизни, но и при деньгах. Это же не может не радовать, правильно?       Она поворачивается лицом к вставшему напротив неё шаману, но даже не смотрит на него, смотрит вниз и торопливо идёт, собираясь обойти его и покинуть чёртову стройку. Но неожиданно её снова хватают за ноющее запястье.       — Далеко собралась?       Нора вздрагивает и непроизвольно дёргается, отчего по телу пробегает новая волна боли. Синие глаза расширяются от испуга и непонимания. Что ему ещё надо? Он же обещал отпустить её!       Он же… не обманул её?       — Что это у тебя с лицом? — он криво ухмыляется, явно довольный её реакцией, и хмыкает. — Не боись, не убью. Не сегодня, — он отпускает её руку, но Нора не спешит двигаться, уставившись на него. — Просто помни, что в следующий раз тебе так не повезёт.       Девушка едва заметно кивает, чуть дыша, а сама даже не моргает. Ни капли смелости не осталось. Всё, чего ей сейчас хочется, это просто добраться до убежища и хотя бы на мгновение почувствовать себя в безопасности. А ещё отмокнуть в ванне с густой пеной полчаса, а лучше час.       Хотя прикосновения и следы Кашимо с неё, наверное, ни один гель для душа не смоет.       Молчание затягивается. Кашимо цокает языком, прокручивает в руке подобранный с земли шест, и прикрикивает:       — Свободна!       Этого оказывается достаточно, чтобы подстегнуть выпавшую на миг из реальности Нору, и она быстрым шагом, едва ли не убегая, скрывается в пробитой ранее её же телом стене.