***
— Мне теперь одному что ли ехать, — Чимин дует губы, смотря на него обиженным взглядом. Тэхен старательно игнорирует. Иначе поведется. Иначе останется и довершит начатое. Джин в своем репертуаре, прервал их во время завтрака. Завтрака, который Тэхен поедал прямо из киски Чимина. Их утренний ритуал. Но дяде он, видимо, сейчас нужнее. — Чимин, напоминаю, что ты раньше всегда ездил на работу сам, — Тэхен кидает на него быстрый взгляд, тут же раздраженно сжимая челюсть. Обнаженный, перевозбужденный и не успевший кончить Чимин выглядит так, что у Тэхена внутри все поджимается. То ли от желания взять, то ли от потребности позаботиться. Черт его разберет, он и сам не знает. — Это раньше! — Чимин недовольно бьет кулачком по сбитому одеялу, бедрами елозя в лужице собственной смазки. — На такси теперь тратиться. — Я не твой личный водитель, — Тэхен поджимает губы, застегивая ширинку и тут же крупно вздрагивая, чувствуя, как между бедрами протискивается чья-то пухленькая и настырная стопа. — Чимин… — Не уходи, — Чимин переходит на вкрадчивый шепот, ведя ногу выше, вжимая прямо в его поджавшуюся промежность. — Не оставляй меня так, Тэхени, я все еще хочу кончить. — Вечером! — Тэхен мягко отталкивает его от себя, просовывая руки в рукава вишневого джемпера. — Вечером компенсирую. Чимин недовольно всплескивает руками, падая на спину. Гаденыш широко расставляет ноги, совершенно не стесняясь демонстрировать свою текущую девочку. Тэхен на это только насмешливо фыркает. И правда, что он там не видел. С киской Чимина он уже знаком лучше, чем с собственной. Да и они между собой… Кажется еще чуть-чуть и он покраснеет от воспоминания, как Чимин задался целью поцеловаться вагинами. Они долго искали подходящую позу, но змееныш был настойчив, так что в итоге… В итоге Тэхен чуть не умер от греховности ощущения, когда они терлись друг о друга прямо кисками. Мягкие влажные складочки словно губы идеально попали друг на друга, прижимаясь и потираясь. Скользко, шумно и до мурашек чувствительно. Их киски, пухленькие и мягонькие, совершенно беспрепятственно ластились друг к другу. Тэхён никогда не забудет то ощущение гладкой нежности, что испытал. До мурашек, до острых иголочек по всему телу. Ему не хотелось останавливаться и в то же время было невыносимо сложно раз за разом вскидывать бёдра, чтобы толкнуться в вагину Чимина. Они, в тот самый первый раз, кончили невыносимо быстро. Прижались клиторами, не пришлось даже проталкивать в хлюпающие дырочки пальцы — достаточно и того, как две налившиеся кровью и возбуждением бусинки пружинисто отталкивались и возвращались. Чимин стонал громко и протяжно, в то время как Тэхён пытался подавить шумный низкий рык. Не смог. Зарычал. Чем довел впечатлительного и падкого на низкие звуки Чимина до второго моментального сухого оргазма. Пожалуй, это чувство было самым возбуждающим из всего, что он успел испытать раньше. — Собирайся давай, — он бросает последний взгляд на распластанного Чимина, прежде чем быстрым шагом идет в коридор. Джин ждать не любит, и лучше помириться с ним сейчас, чем и дальше слушать многозначительные вздохи в свою спину на работе. — Сам знаю, — бурчит Чимин в спину, но продолжает валяться дальше. Тэхен лишь пожимает плечами, натягивая пальто и зимние ботинки. На улице холодрыга, и он с нетерпением ждет весну. Тэхен ненавидит зиму, хоть и родился в ее разгар. Он всегда предпочитал осень. Прохладную и до одури приятную. Не душную и влажную, как лето. Не суровую, как зима. Осень ему идеально подходит. Быстро прощаясь с Чимином, он запускает машину и спускается на лифте, недовольно бурча на застоявшийся гололед. К моменту, когда садится в салон, автомобиль уже полностью прогрелся, так что Тэхен спокойно отъезжает с парковки, сразу беря курс на район Джина. Удивительно, как редко он бывал за эти дни дома. Заезжал несколько раз за одеждой и уходовыми принадлежностями, проводя все остальное время у Чимина. Тэхен сам в шоке, но искренне верит, что это ненадолго. Скоро они наиграются, пресытятся и разбегутся. Хочется верить, что Юнги к тому моменту уже не будет. Тэхен каждый день умоляет Вселенную, чтобы альфа проиграл дело и пусть издательство потерпит огромные убытки, зато Тэхен будет отомщен. До Джина он добирается достаточно быстро, так как утренние пробки только начинаются. А когда поднимается к квартире, тут же сталкивается с огромными испуганными глазами. Дядя, затаскивающий его внутрь, явно перевозбужден. И совершенно не собран. Тэхен напрягается, когда видит, что тот все еще в утреннем халатике, взлохмаченный и без грамма макияжа. Хорошо, что он вернулся к Джуну. Но крайне тревожно, что Джин в таком виде. Он из тех омег, что встают раньше мужа, лишь бы успеть привести себя в порядок и к моменту пробуждения супруга быть во всей готовности. — Тэхени! — Джин громко всхлипывает, цепляясь за него так, будто никакой ссоры не было. — Тэхени! — Что случилось? — он позволяет уткнуться в свое плечо, осторожно поглаживая вздрагивающую спину. Тэхен ненавидит такие ситуации, потому что не знает, что думать. Когда-то давно он предполагал худшее, но потом понял, что такое может случиться и из-за сломанного ногтя. Из-за пмс. Из-за сюжета дорамы. Джин любит истерить по поводу и без, хер его знает, что на этот раз. — Джин, что случилось? — Я… я, — дядя громко всхлипывает, измазывая его пальто соплями. Дрожащий, можно было бы сказать даже жалкий, но сейчас он выглядит до ужаса напуганным. — Д-джуни… Тэхен резко напрягается, почувствовав неладное. — Что? — он цепляется за плечи, с трудом отстраняя дядю от себя. Просто, чтобы посмотреть на зареванное лицо. — С Намджуном что-то случилось? — Ч-что? — Джин повторяет за ним, непонимающе смотря в ответ. — Нет! — он снова заходится в громкой истерике, повисая на Тэхене как панда на бамбуке. Они медленно продвигаются вглубь квартиры и только там Тэхену удается отцепить от себя длинные пальцы, садя дядю на диван. — Джин, что случилось? — он попутно внимательно оглядывает помещение, но все в порядке. Как всегда идеально чисто и прибрано. Ничего, что могло бы напоминать о ссоре или скандале. Джин из тех, кто любил крушить все вокруг, когда был недоволен. Тэхен точно таким же изучающим взглядом проходится по дяде, но ничего не находит. Лицо, шея, ключицы, ноги, все в порядке. Ни синяков, ничего, что бы могло натолкнуть на применение силы со стороны альфы. Мало ли. Тэхен всегда готовится к худшему. — Джин… — он мягко напоминает о своем вопросе, переживая, что что-то упускает. Что на этот раз это не ноготь и не подгоревшие панкейки или убежавшая пенка с кофе. — Скажи, что случилось, чтобы я мог тебе помочь. — Тэхени, — дядя снова громко всхлипывает, крепко стискивая его руками. — Тэхени, малыш, я…. Тэ-хен… Господи. У Тэхена от неизвестности начинает леденеть кровь, и он не знает, что сделать, чтобы наконец-то получить ответ. Они поссорились? Или, наоборот, бурно помирились и теперь Джин чувствует себя во стократ виноватей? Было бы чертовски удобно треснуть дядю, но это могло бы и усугубить истерику. — Джин… — он шепчет совсем тихо, крепче прижимая дядю к себе. — Пожалуйста, скажи мне. — Я… — тот громко шмыгает, пряча лицо в его предплечье. — Я… — Ты?.. — Тэхен старается говорить мягко. Не давить. Джин почему-то кажется очень ранимым в этот момент. — Дядя, я не умею читать мысли. — Ах, да… — Джин трется носом о его пальто, беспардонно размазывая сопли, но Тэхена сейчас заботит не это. — Я… — он подносит руки к лицу, закрываясь длинными ладонями. — Тэхени, кажется, я залетел.***
Чимин еле сдерживается, чтобы не разнести кабинет к чертовой матери. Каждый из присутствующих подчиненных невероятно бесит и безумно сильно хочется сорвать злость на них. На всех разом и каждом по отдельности. Тэхен только что написал, что на работу не приедет. Что если все будет хорошо, то они встретятся только вечером у Чимина. Чимин не хочет проводить целый день без своей крыски. А как же совместный обед? Как же жаркие поцелуи в дальнем туалете? Как же куча сообщений, в которых Чимин в красках расписывал как именно он хочет его этой ночью. Сегодня Тэхен на сообщения не отвечает. Говорит, что задержится у дяди и что не сможет отвечать. Серьезно так, без привычной иронии. Чимин понимает, что писать ему и правда не стоит. Но пальчики сами тянутся к телефону, сами заходят в ставший любимым диалог. Ему хочется провоцировать. Хочется соблазнять. Хочется, чтобы этот день был таким же, как и все предыдущие, но сука… Точнее, Джин. Джин опять вмешался и забрал его мышонка себе. На целый день! Чимин все еще хорошо помнит, чем его появление обернулось в прошлый раз. И он не намерен снова это терпеть. Чимин не хочет делить Тэхена даже с его дядей. Ни с кем. Он хочет его только себе. По крайней мере, пока не насытится. Он чувствует, что это случится еще не скоро. Несколько часов похожи на мучения. Чимин зло пыхтит, неуемно ерзая по стулу и притираясь бедрами. Несмотря на раздражение, он продолжает оставаться мокрым и неудовлетворенным. А мысль о том, что вечером он снова заскочит на свои любимые карамельные пальцы приятно согревает изнутри. Когда наступает время обеда, Чимин первым срывается с места. Но спешит он не на кухню и даже не в одно из их любимых кафе, хотя легкое чувство голода совсем чуть-чуть сводит пустой желудок. Нет. Чимину срочно нужно подрочить, потому что до вечера он явно не дотерпит. Он привык к регулярному утреннему сексу и к хорошей полуденной добавке. И если первого Чимин лишился, он может обеспечить себе второе. Быстро проносясь по коридорам, он игнорирует тихий оклик, даже не смотря в сторону, с которой его зовут. Плевать. У него обед. Подождут. Заворачивает за последний угол и с разбегу влетает в их туалет, тут же щелкает замком изнутри и впервые за все утро испытывает легкое облегчение. Наконец Чимин один. Наконец он может получить хоть немного приятных ощущений. Снова проверив телефон и убедившись, что Тэхен так и не написал, Чимин кладет его на раковину, аккуратно присаживаясь на крышку унитаза. Вспоминает, как вчера Тэхен ласкал его здесь пальцами, как позавчера Чимин объездил его бедро, как до этого… Так, стоп. Еще немного и он кончит до того, как коснется собственной киски. Чимин осторожно стягивает с себя брючки сразу с бельем и с облегчением разводит ноги, раскрывая свой цветочек. Жаль, что на этот раз на него никто не смотрит. Чимин быстро привыкает к вниманию. Особенно к своей малышке. Грустно вздохнув, он дает себе время нормально отдышаться и только потом накрывает поджавшуюся от прохладного воздуха киску, позволяя воспоминаниям вернуться в уставший мозг. Чимин гладит себя не спеша, у него есть целый час. Даже на кухню заскочить успеет. Черт, он такой мокрый. Такой скользкий. Чимин мечтает, чтобы трогал его Тэхен, но вполне довольствуется и собственной фантазией. Он представляет, что его мышонок сейчас здесь. Придирчиво смотрит за тем, как Чимин ласкает свою девочку, неторопливо втирая обильно льющуюся смазку в давно пропитавшуюся ею кожу. Чимину приходится сдерживаться, чтобы не застонать. Никто бы не услышал, но он помнит об осторожности. Тэхен научил, когда зажимал его рот своей ладонью и властно приказывал быть тише. Грубый низкий голос и крепкая хватка сделали тогда нечто совершенно невообразимое. Чимин падок на властность, падок на силу, падок на то, как его могут взять и использовать. Чимин любит, когда ему приказывают. Так сильно, что сжимается внизу, выдавливая очередную каплю тягучей смазки. Он представляет это. Представляет, как Тэхен говорит раздвинуть ноги шире. Как приседает, внимательно рассматривая его киску, а потом несколько раз хлопая, говоря Чимину течь больше. Нет, приказывая Чимину течь больше. Кто Чимин такой, чтобы его не слушать. Даже если в данный момент это всего лишь выдумка, ему плевать. Тэхен здесь. С ним. Это он говорит. Он трогает. Он втирает, задевая клитор. Он-он-он. Чимин всхлипывает, растворяясь в собственной фантазии так же, как его девочка в текущих соках. Чимин пахнет. Так сильно, что его запах уже пропитал всю уборную. Хорошо, что после него сюда никто не зайдет. Иначе сразу бы стало ясно, чем он занимался. Чимин стонет. Совсем тихо, прикусывая костяшки острыми зубками, но все же позволяет себе эту маленькую слабость. Сложно не стонать, когда терпел полдня. Чимин очень хочет кончить. Очень-очень. — Господи… — он тихо выдыхает, двигая ладошкой все быстрее. Остервенело притирает клитор, совершенно игнорируя дырочку. Чимину. Просто. Нужно. Кончить. Он слышит, как хлюпает, и от этого заводится еще больше. Господи, дрочит в рабочем туалете, до такого он еще не опускался, но все бывает в первый раз. Чимин бы предпочел, чтобы его здесь трахнули, но в качестве исключения хотя бы разок, но может сделать это сам. Пальцы мягко надавливают на клитор, а тело само выгибается навстречу жадной ладони. Ноги дрожат, но это до того приятное чувство, что Чимин не отказался бы, чтобы хоть кто-то обхватил его чуть выше колен и властно притянул к себе. Уткнулся лицом в промежность, отодвинул уставшие, перенапрягающиеся пальчики и… Шлёпнул. Ах. Ему сложно сдерживать скулящие звуки, но Чимин сдерживает. Сдерживает, дурея от накатывающей волны, заставляющей трястись пышные бедра. Может быть это был бы не один шлепок, а даже несколько. Тэхён бы сказал насколько Чимин ненасытная шлюшка, поругал бы его, а потом прижался бы ртом к дырочке и толкнулся бы языком, завершая начатое. Он кончает быстро. Резко. Не дает себе насладиться, позволяя лаве мгновенно растечься по замершему на миг телу. Ему просто нужна была разрядка. Что-то, что поможет дотянуть до вечера. И Чимин ее получил. Тело наливается приятной истомой, а дрожащие пальцы нехотя отлипают от киски. Они мокрые, все в вязкой белёсой смазке. Тэхён бы слизал её с пальцев, но раз его нет… Чимин мягко ведёт языком по указательному, довольно жмурясь от того, насколько он сладкий. Глупо улыбаясь, он вытирается, осторожно возвращая трусики с брючками обратно. Не спеша моет руки, медленно приводя себя в порядок. На всякий случай пшикает стоящим здесь освежителем и ругается на себя, потому что не додумался прихватить парфюм. Ему бы освежиться, окончательно перекрыть запах только что кончившей омеги, но он знает, что аромат рассеется по пути. А на кухне и вовсе всегда стоит стойкий запах кофе. Чимину не о чем волноваться. Ровно до момента, пока он не выходит из туалета и не сталкивается со скучающе подпирающим стенку Юнги. Не возле уборной, нет. Альфа ждет сразу за углом. — Черт, — Чимин не успевает сдержать тут же возникшее в мыслях ругательство и неловко улыбается поднимающему в непонимании брови Юнги. — Хен? — он привычно зачесывает волосы назад, надеясь, что альфа не унюхал. Хорошо, что все животное в них давно исчезло под гнетом эволюции, но возбуждение все еще имеет сильный запах. — Здравствуй, Чимин, — Юнги ведет носом. Практически незаметно, но Чимин знает, куда смотреть. И отчетливо видит, как крылья аккуратных ноздрей совсем чуть-чуть раздуваются, а взгляд напротив темнеет. Черт. Он заметил. Он понял. Чимину неловко от этой мысли, но вместе с ней он испытывает кое-что еще. Господи, он и забыл, насколько Мин Юнги возбуждающий. Зато его вновь запульсировавшая киска отчетливо помнит. Если бы альфа сейчас схватил его за руку и молча потащил в туалет, чтобы выебать, Чимин бы не стал сопротивляться. Он бы развернулся, схватился за раковину и оттопырил свою очаровательную задницу, красуясь и подставляясь. Чимин чертовски сильно хочет, чтобы Юнги его трахнул. Прямо сейчас. — З-здравствуй, — он краснеет. Черт, Чимин чувствует, как румянец разливается по его щекам, как во рту пересыхает от лютейшего возбуждения, вновь захватывающего его с ног до самой киски. Как в глазах мутнеет от потребности отдаться. Но Чимин сдерживает внезапный порыв. Лишь сильнее стискивает бедра между собой и быстро пробегается кончиком языка по губам. Он видит, как Юнги прослеживает за его действиями взглядом и лишь сильнее возбуждается. — Я тебя звал, ты не слышал? — голос альфы становится хриплым. Хриплым и низким, выдающим его реакцию с ног до головы. Черт-черт-черт. Юнги тоже хочет его трахнуть. Чимин уверен, что альфа готов накинуться на него прямо здесь, но выдержка… Черт, его ебаная выдержка сильнее всего, что Чимин знает. — Н-нет, — он смотрит открыто, снова облизывая краешек губ. Чимину уже не стыдно. Не хочется скрывать возбуждение. Наоборот. Чимин хочет провоцировать, соблазнить и красоваться. И раз Тэхен его кинул, он будет делать это с Юнги. — Ясно, — кажется, Юнги хрипит еще сильнее. — Нам нужно поговорить. — О чем? — Чимин тяжело сглатывает, потому что видит, как взгляд альфы то и дело опускается ниже. Прямо на его судорожно сжимаемые бедра. — О работе, — Юнги почти не смотрит в его глаза. Водит своими туда-сюда, оглаживая не только бедра, но и все остальное. — Поднимемся ко мне? — К т-тебе? — Чимин краснеет еще сильнее, совершенно не пряча судорожный выдох. — С-сейчас? — Да, Чимин, сейчас, — Юнги звучит серьезно. И смотрит так властно, что Чимин готов обкончаться от одного его взгляда. — Пойдем. Он приказывает. Не просто говорит, он, черт возьми, приказывает, заставляя Чимина до боли закусить нижнюю губу и слабым шагом двинуться вперед. И Чимин идет. Идет, сгорая от фантомного взгляда на своей заднице. И вместо лифта почему-то выбирает лестницу. Черт, а что если… Он готов расхныкаться от мысли, что поднимая ножки, может показывать свои брючки. Брючки, настолько тонкие и светло-серенькие, что на них отчетливо можно увидеть то, как сильно он хочет побыстрее добраться до кабинета Юнги. Чимин готов поклясться, что слышит, как Юнги позади него запинается. Как дыхание альфы становится тяжелее, а изо рта вырываются тихие хрипы. Совсем не те, что у не привыкших к нагрузке людей, нет. Юнги звучит так, будто обернись Чимин и посмотри на его ширинку, там будет явный бугор. Так, будто он нагнет его, стоит матовой двери закрыться за их спинами, оставляя наедине. Так, будто Чимину не придется ждать до вечера.