В такси не подвозят таких негодяев В метрополитене таких не бывает Поправляют наушники усталые ребята Службы безопасности Сетевые осьминоги вычисляют наши коды Диспетчеры включают-выключают электричество и воду Студентки со встроенными видеокамерами <…> Кипяченые сотрудники с нормированным мозгом Пробивают по сети достаток, вес, возраст Мой номер, твой номер Привычки, страхи, регистрации МультFильмы «За нами следят»
— Елле Балкененде и его сторонники продолжают обвинять в его отставке агрессивную очерняющую пиар-кампанию в социальных сетях и официальных новостных источниках. Мы обратились за комментарием к официальному представителю «Хольт интернешнл», вице-президенту Яну Мариусу Вардену. Добрый день, мистер Варден. Скажите, пожалуйста: что в «Хольт интернешнл» думают об обвинениях Балкененде? — Добрый день. Что мы думаем на этот счёт? Откровенно говоря, то же, что и все здравомыслящие нидерландцы: кое-кто не умеет проигрывать. Думать, что одна компания смогла бы опорочить образ честного, чистого на руку бургомистра откровенной клеветой, и король бы поверил ей на слово и избрал другого кандидата, начитавшись газет… Это из серии веры в плоскую Землю. — Мне кажется, вы преуменьшаете роль «Хольт интернешнл» в информационном пространстве. В ваш медийный холдинг входят десятки телевизионных каналов, радиостанций и анимационных студий, вам принадлежит крупнейший видеохостинг, самая популярная поисковая система… — Ну уж не мне. — Я хотела сказать, вашей компании. — Ну уж не моей. — Мистер Варден, переформулирую вопрос. Вы заявляете, что у «Хольт интернешнл» не было бы даже возможности развернуть клеветническую кампанию против Балкененде? — Гипотетически… мы могли бы попытаться, конечно. Но мы с вами живём в эпоху информационного шума. Мы бы крикнули — правдолюбы закричали бы громче. Мы бы попытались навязать свою точку зрения — люди через неделю переключились бы на что-нибудь новое и забыли о нас. Интернет сейчас разбит на великое множество эхо-комнат, где все слушают только то, что хотят слушать. Управлять общественным мнением в новую эпоху решительно невозможно. На людей давит слишком много информации, а чем больше площадь, тем меньше сила давления. Мы держим нейтралитет и подаём людям информацию в чистом виде, а уж как они ею распорядятся — их дело. — Спасибо за обстоятельный комментарий. А что в «Хольт интернешнл» думают о предстоящем судебном иске? — Мы думаем, что если бы мистер Балкененде тратил меньше времени на беготню за мифическими обидчиками, глядишь, тратил бы это время на работу и получил тот пост, который, по его мнению, он заслуживает. — Вы, как всегда, обезоруживающе прямолинейны, мистер Варден. — Просто, в отличие от мистера Балкененде, мне совершенно нечего скрывать.***
Лениво раскачиваясь в поскрипывающем гамаке, растянутом между двумя краями пропасти, с дальней-предальней глубины которой доносился приглушённый рёв горной реки, Ника после долгого молчания провозгласила: — Скучно. — Да, я знаю, — ответил вклеенный наушник голосом Джонни. — Но платят очень хорошо, как за полноценное дело, а нужно всего-то сделать пару фоток. — Пару фоток на военной базе. — Нет, не на самой базе, а за ней. Проберёшься без проблем, пройдёшь несколько десятков километров, как просит заказчик, и пофоткаешь людей на станции. Тебе это раз плюнуть. — Вот именно. Звучит ужасно скучно. Неужели закончились заказы на кражи? В Эрмитаже, вон, открывается выставка… — Я не успел, извини, обе кражи отхватили другие. — Да не извиняйся. Эрмитаж скучновато брать в восьмой раз, скульптуры, вазы и картины осточертели. Когда уже снова закажут украсть по-настоящему уникальную вещь? — Я мониторю все предложения на чёрном рынке, ничего подходящего. — В таком случае… я не знаю, отдай заказ кому-нибудь другому. Как там твоего шустрого подопечного звали? — Статист. — Всё никак не запомню. — У второго тоже прикольная кличка: Пушечное мясо. Но вроде и спрашивать их, почему они такие имена взяли, как-то неловко, к слову не приходится. — Вряд ли за их кличками стоят весёлые истории. Ладно. Раз нормальных заказов нет, я ухожу в отпуск. — Подожди, я думал, ты сейчас в отпуске. — Собиралась, но ты слышал про налёт на фургон «Де Бирсов»? — Который был недели две назад? — Да. Я сходила допросить единственного выжившего налётчика. Он сказал, одна сумка улетела в воду. По моим расчётам, течение должно камушки сюда принести сегодня. — Ценность бриллиантов искусственно раздута, вложилась бы лучше во что-нибудь реально ценное. В акции техногигантов, например. — Ага, чтобы погореть, как ты? — Да это истерички, которые жопой новости читают! — завёлся по новой Джонни. — «Тенхао» — передовые разработчики микропроцессоров, и они на пороге большого, суперважного анонса, это будет крышесносно! Но по СМИ разлетелись сплетни, что нам все врут и что правительство Китая собирается закрутить гайки, снизить им экспорт в пять раз, потому что новый продукт не пройдёт западную сертификацию качества… — Джонни, укорачивайся. — Никто не читал эти новости дальше заголовков! Речь шла о сокращении экспорта для компаний других сфер, пересматривать зарубежные системы сертификации они предложили по совершенно другому поводу, а про растраты их НИОКРа и якобы пустой склад по адресу их лабораторий вообще был вброс, который опровергли в тот же день. — Ещё короче. — Паникёры обрушили мне цены акций. Как упадут до самого минимума, закуплю их побольше и истеричным идиотам после анонса обратно не продам. — Хорошо. Можешь параллельно со своими коварными планами мести подыскать мне место для отдыха? — Да, конечно, куда ты хочешь? — К лазурной воде, белому песку, сочным фруктам, полной беззаботности. Элитный отель с частным пляжем — идеал. Буду валяться на песке, купаться и бездельничать. — Ага. Закончится тем, что ты опять выбесишь не тех людей и они погонятся за тобой с пулемётами, а ты будешь удирать с украденным под мышкой. — В этот раз нет, всё будет по-другому. — Ну-ну. Скажи, острова в Океании для тебя достаточно элитны? — Прекрасная идея. — Ника свесилась с гамака. — О, внизу что-то проблеснуло. — А вдруг там ничего нет? — Мне не впервой. — Ника отмотала от катушки на поясе трос и закрепила его на краю гамака. — Хоть развлекусь в процессе, последние полгода не работа, а тоска смертная. — Удачи. Перемахнув через край гамака, Ника с громким «уииии!» и отчаянным визгом разматываемого троса полетела навстречу реке на дне пропасти. Три дня. Три дня ушло у задницы Ники на притягивание очередных приключений. Как в итоге Ника ухитрилась пересечься с юным шейхом на практически необитаемом острове и ввязаться в престольные интриги, она сама не понимала. Но стоило ему произнести заветное «где-то здесь спрятан ритуальный нож, способный переломить ход истории» — и она продалась идее поисков с потрохами. Вместо того чтобы растянуться на пляже, потягивая коктейли, или флиртовать с миллионерами, она ныряла с военного катера, замаскированного под рыболовное судно, и опускалась на дно океана, обшаривала руины подводного храма, ну и конечно, столкновение с водолазами-соперниками было неизбежно. Отхватила сувенир — летевшую к ней стрелу из гарпуна. И всё зря: никакого ножа в руинах не нашлось. Впрочем, выяснилось, что шейху гораздо важнее были сами руины, выделанные из очень редкого камня, название которого Ника не разобрала: её вниманием завладели дула пистолетов охранников, нацеленные на неё. В общем, отсидевшись в тропических зарослях пару дней, чтобы преследователи решили, что она покинула остров, Ника угнала катер и помчалась на соседний остров с давно запримеченной вертолётной площадкой, костеря себя за каждое принятое решение, особенно — за то, что не разведала ни руины, ни шейха. Но если бы она обратилась за помощью с поисками информации к Джонни, он бы узнал, что она не отдыхала; своего смартфона у неё не было, выходить в интернет с чужих компьютеров без крайней необходимости не рисковала. — Привет, — сказал наушник, когда Ника развалилась на сиденье вертолёта, поднимавшегося над землёй. — Сейчас, Джонни, один момент. — Ника высунулась из открытого проёма в стенке кабины и показала средний палец стремительно уплывавшим вниз вооружённым людям, которые высыпали на вертолётную площадку. По обе стороны от неё сделали «пиу» отскочившие от металлической обшивки пули, и Ника нажатием на кнопку закрыла выдвижную дверь, принявшую выстрелы на себя. Невозмутимый пилот-наёмник продолжал полёт без комментариев. — Так, говори. — Отдыхаешь, да? — Как могу. Звонишь отчитать меня? — Нет. Я, честно… рад, что ты, э, отдыхаешь от отдыха. У меня для тебя тоже своего рода… работа. — Ваза или картина? — Это не совсем заказ, это скорее личная просьба… Ник, я не знаю, к кому ещё обратиться. — Он звучал на редкость растерянным и расстроенным, давно она его таким не слышала. — Помнишь то задание с фотографиями, о котором я тебе пару месяцев назад говорил? — Ага. Но я думала, ты хотел его передать другим. — Я и передал. В этом всё дело. Он туда отправился, отчитался, что территорию военной базы он миновал… и исчез. Но он и раньше пару раз так делал, все, кроме тебя, хоть раз да пропадали с радаров после выполнения задания, чтобы мне процент не отчислять. Предложение заказчика висело в актуальных, я решил отправить второго. С ним та же история: добрался до военной базы, вышел за её территорию, исчез. Я понял, что происходит что-то не то. Заказчик подтвердил, что задание всё ещё никто не выполнил, за наградой не обращался. Я подёргал все контакты этих двоих — никто их не видел с тех пор, как они отправились в Антарктиду. И… — Теперь хочешь отправить меня за фотографиями? — Да нафиг фотографии. Ника, я должен узнать, что с этими двумя случилось. Как подумаю, что они по моей вине… Ты возьмёшься? Предыдущие двое исполнителей бесследно пропали — двое крепких мужиков, опытных военных, по скудным описаниям Джонни, которые он бросал в разговоре от случая к случаю. Нику отправляли, по сути, в сухопутный Бермудский треугольник, где её скорее всего ждала та же судьба. — Оплата? — Твоя стандартная ставка плюс мой процент. — Возьмусь. Только сначала помоги мне выбраться на материк. — Уже в процессе. — Эй, ты опять за мной следил? — Начал присматривать, когда узнал, что тобой заинтересовался Багдадский вор. — Багдадский вор? — Ты же не поверила, что он реально шейх? Ника тяжело вздохнула. Хоть бы один приглянувшийся мужчина её не обманул. Один, ровно один! Неужели она так много просила у мироздания? Всего одного мужчину, умного, красивого, решительного, от неё без ума и полностью ей открытого. Это же не настолько сложный запрос. — Если тебя это утешит, — продолжил Джонни, — у него сильно прибавилось врагов, ему придётся на какое-то время залечь на дно. — Ну, акваланги у него есть, заляжет без проблем. Паковать чемоданы ещё никогда не было так сложно: Нике предстояло всего за три дня пересечь Африку, пробраться на самолёт с поставками припасов — и сойти уже в Антарктиде. Она решила вырядиться в лёгкие лонгслив и брючки днём, ночью надевать термобельё, которое потом позднее наденет и под наряд-капусту для Антарктиды. В рюкзак уместились и тёплые сапоги, и свёрнутые утеплённые брюки, и свитер с флисовыми штанами, и рукавицы, и солнцезащитные очки, и красный пуховик, свёрнутый в рулон и прицепленный сверху. После утрамбовывания также аптечки, недельных запасов сухого пайка, фляги-незамерзайки и очистительных таблеток для перевода снега в воду Ника забросила сверху фотоаппарат. Мало ли, глядишь заодно срубит денег на выполнении заказа. В кои-то веки ей повезло: перелёты сложились удачно, без долгих пересадок, в аэропортах не сходились на разборки два преступных клана и саму Нику не узнал внезапно кто-нибудь из ограбленных. Она прочла по диагонали стащенную из оставленного без присмотра чемодана пятисотстраничную книжку «Почему ты до сих пор одна» и пролистала с десяток глянцевых журналов. — Джонни, а накопаешь мне на этих? — спросила Ника во время перелёта до ЮАР, открыв в очередном журнале список «Самые желанные холостяки». — Что конкретно? — Раз они в этом списке, они все богатые. Прошерсти их личные коллекции. — С Хисакавой дохлый номер, о нём никому не удалось узнать то, что «Хольт интернешнл» не включили в пресс-релизы. По остальным пошарю. Ника вернулась к фотографии, которую изначально пролистнула так же быстро, как все прочие. Молодой японец, статный, безупречно одетый, но с потухшим взглядом — нехарактерная энергетика для главы медиахолдинга. Статейку в журнале накропали малосодержательную: Кенджи Хисакава — сын владельца японской корпорации «Накамото индастриз», при деньгах и чтит семейные традиции, зацепиться не за что. — Ого, у Сергея Разумовского коллекция очень впечат… — Нет, — резко закрыла журнал Ника. — К Разумовскому не лезем. Поверь, с ним лучше не связываться. — Ты пыталась? — Не совсем. — Услышав суетливый гомон за занавеской-перегородкой в эконом-классе, Ника обернулась к ней. И успела застать подъём с кресла качка в чёрном. — Один момент. Громкое объявление от качка и его коллеги в соседнем отделении салона не стало для Ники сюрпризом. — Погоди, у нас самолёт угнать хотят. — Что, опять? — простонал Джонни. — Помочь? — Да не. — Все телефоны сдать, — гаркнул качок, целясь в Нику из пистолета. — Я с радостью, — улыбнулась Ника. — Подойди и забери. Экипаж ещё долго недоумевал, почему отлупившая трёх террористов на борту пассажирка настаивала на том, чтобы взвалить бремя славы на стюардесс, но всё-таки уважил её волю. Пассажирам сказали, что именно стюардесса летела не в свою смену и проявила недюжинный героизм. Ника не осталась выяснять, поверил ли кто в их историю: она слилась с толпой пассажиров, растёкшейся гомонящей лужей у трапа в окружении журналистов и полицейских, поднырнула под самолёт, быстро села в подогнанный Джонни электромобиль с автопилотом и отчалила подальше от толпы. Перед тем как выйти, волосы она убрала под кепку, низко опустив козырёк, глаза спрятала за тёмными очками — на снимках и видео она получится невнятным пятном. Джонни договорился с парнем, который забрал за Нику рюкзак на выдаче багажа и привёз его к её припаркованной на обочине машине, потребовав вознаграждение наличными. Несмотря на протесты Джонни, мол, он уже оплатил эту работу, Ника рассчиталась с курьером: во-первых, двадцать долларов — не та сумма, ради которой стоило рисковать настроить против себя сообщника, во-вторых, машину он подогнал со всеми необходимыми доработками заднего сиденья и багажника чётко по её инструкциям, в-третьих, она его разговорила. Нет, в городе ничего не происходило, военные ничего выдающегося не мутили. Слухи? Ну про порт говорили всякое, мол, с грузового судна доносилось мычание коров и блеяние коз, хотя формально оно следовало в Антарктиду, перевозило припасы для исследовательских станций. Местные жители полагали, что на самом деле скот везли на секретную нацистскую базу для жертвоприношений. К счастью, Нике не требовалось торчать на корабле с вонючим скотом, к несчастью, авиабаза охранялась гораздо лучше, чем она ожидала. Нужное плато на возвышении огородили высоченными заборами, пропускной пункт был не просто шлагбаумом, поднимающимся по нажатию кнопки заспанным охранником, а массивными бронированными воротами, разъезжавшимися в разные стороны после детального осмотра транспорта и всех людей в нём. Она, когда соглашалась, рассчитывала на куда меньшую бдительность: Джонни удивлённо сообщил, что концепцию камер слежения эти поставщики не уважали. — Будет проще своим ходом, — опустила бинокль Ника, сидевшая на крыше машины. Даже в тени, даже через постеленную отражающую плёнку она чувствовала жар, исходивший от прогретого металла. — Наймём частника, он подбросит. — Думаешь, я бы стал предлагать добираться их же самолётом, будь у нас другой вариант? — раздражённо спросил Джонни. — Чтобы полететь официально, тебе придётся тащиться в Кейптаун и лететь вместе с представителями туроператора. А неофициально ни один местный пилот не полетит в Антарктиду без разрешения и согласования маршрута, самый последний пройдоха откажется — его так же неофициально остановят, хорошо не собьют. — Собьют? Из-за полёта в Антарктиду? — Говорю же, происходит что-то непонятное. Парни асы своего дела, прошли через десятки горячих точек, Статист проникал в Форт-Нокс, вошёл и вышел, а в пустыне вдруг пропал. Я поначалу не был уверен, что военная база, о которой говорил заказчик, вообще существует… — Да, да, ты говорил, на всех картах пустошь и исследовательская станция, — приставила Ника бинокль к глазам, отдохнувшим от отблесков полосы дороги вдалеке. — Как думаешь, скот туда же везут? — Или учёным. Прецеденты были, в тридцатые привозили коров ради свежего молока и… — Выпишешь мне пропуск? — Нет. Ищу электронную базу данных сотрудников, не находится. — Ставлю на то, что под травой закопаны платформы с датчиками давления, — заключила Ника, проведя биноклем вдоль всей линии стены. — Вижу характерные швы. Как только я подойду к стене, они об этом узнают. — Может, тебе спланировать туда? — Спланировать на возвышенность незаметно? Чего не катапультой сразу? — Я пытаюсь помочь! — А как твои бравые ребята пробрались? — Один из них отправился на самолёте с туристической группой. Подозреваю, его выследили, когда он отбился. Второй, скорее всего, добрался по воде — я последний раз его засёк в аргентинском порту. — И мы не хотим плыть на корабле, потому что?.. — Та же история, что и с самолётами. От чего можно рьяно оберегать Антарктиду? Ника отложила бинокль в сторону и свинтила крышечку с бутылки. После пары глотков тёплой воды, смочившей пересохшие язык, нёбо и горло, к ней пришло озарение. Эта авиабаза вызывает много вопросов. А значит, логично, если их кто-нибудь явится задать. — Джонни, я поняла. — Что? — Агент Вика Цаплина снова в деле. По данным Джонни, почерпнутым от местного, знавшего пилота с этой авиабазы (нет, пассажиров не брали ни за какие деньги), в Антарктиду самолёт отправлялся в десять вечера. Около полдевятого Ника, в облегающей красной футболке и жёлтых брюках, подъехала к воротам. Они находились в небольшом углублении, благодаря чему водитель, приблизившись к ним почти вплотную, оказывался лицом к лицу с окошком в боковой стене, в которое была вписана физиономия юного охранника. — Агент Вика Цаплина, Интерпол, — подняла удостоверение Ника. Охранник нахмурился, она прижала удостоверение к пуленепробиваемому стеклу, чтобы он мог вбить её данные в компьютер и проверить по базе. Завершив проверку, охранник, мрачно-удивлённый, прижал трубку к уху и обратился к собеседнику с вопросом, что делать с «ещё одним» агентом Интерпола. — Там настоящий Интерпол?! — переспросил Джонни. — Беги, тебя раскроют! У Ники и самой возникла такая мысль, но она сдержала панический порыв. Интерпол — огромная организация, а не деревня, вряд ли все агенты друг друга знают в лицо. Документы у агента Цаплиной были в порядке, она числилась в базе персонала с чужим, но благообразным личным делом. — Вы здесь по какому вопросу? — явно повторил вопрос собеседника охранник. Ника творчески переработала недавно пережитое: — Сегодняшняя попытка захвата пассажирского авиасудна. Есть информация, что террористы использовали контрабандное оружие, возможно оно провозилось неподалёку от вашего пункта. Я ищу свидетелей. — Ваш коллега уже этим занимается, — скривился охранник. — Как?! Это моё дело! — Он приехал днём, тоже про оружие узнаёт. У нас нет оружия, хватит искать у нас оружие. — Вот же! — Ника заставила нижнюю губу дрожать, провела основанием запястья под глазом, будто вытирая ещё не выкатившиеся слёзы. — Каждый раз! Одно и то же! Голос её дрогнул, охраннику стало неловко: — Мэм, прошу вас… — Я никогда не получу повышение! — ударила кулаком по клаксону Ника. — Эти свиньи крадут мои делаааа! Ух как она разревелась во всю мощь, упав лбом в возложенную на руль руку. В ответ на любые попытки охранника её успокоить она громко выла. — Мэм, послушайте же меня! — докричался он. — Ваш коллега сказал, что у вас может быть важная информация по его делу. И просил, чтобы вы перестали реветь. — То есть… я могу проезжать? — с надеждой посмотрела на него Ника. — Проезжайте, — с тяжёлым вздохом сказал охранник. — На первом повороте направо, останавливайтесь у ангара номер два, вас встретят. Створки ворот с дребезгом разъехались в разные стороны. Прежде чем Ника сдвинулась с места, ей преградили дорогу два парня в майках и шортах, двое других обошли машину, наклонились, заглянули в открытый багажник, поводили сканером по всем вещам — и угрюмо разрешили въехать. База показалась Нике парадоксальной. Укрепления по периметру возвели такие, словно местные готовились оборонять позицию до последней капли крови, но защищали они палатки, бытовки, модульные ангары на скорую руку, прямо как в поселении, жители которого готовились в любой момент всё собрать и сбежать. На полосе для самолётов, видневшейся впереди, не выпалывали травы, не вбили в землю сигнальные огни. Очень любопытное логово противоречивых беглецов. Ника приостановила машину спросить у местного про агента Интерпола. Показания не изменились, он махнул в ту же сторону, что и охранник у входа. Расхаживали местные вольготно, изредка перекрикиваясь обо всяких рутинных процедурах и недоразумениях. И никто не носил камуфляж или жетоны. Ника начинала подозревать, что стены возвели исключительно для того, чтобы в случае чего эта база — перекати-поле в считаные минуты укатилась куда подальше. Выхода помимо ворот она не разглядела, даром что под предлогом «ой-я-заблудилась» объехала почти всю базу. Отступать собирались или по воздуху, или под землёй. Занятная паранойя для поставщика антарктической базы, пускай и военной. — Может, не будешь говорить с ним? — боязливо спросил Джонни, когда Ника стёрла влажной салфеткой растёкшуюся тушь и вышла из машины. — Да брось, он будет рад меня видеть. Внутри ангара обнаружился грузовой самолёт, огромный и потрёпанный, как пожилой мул. Из его пуза спускался широкий трап, по которому шустро ковыляли загорелые грузчики с ящиками и контейнерами. В стороне от работы оставался только краснолицый бородатый блондин в футболке и шортах, и отсиживался он явно не из-за профнепригодности, уж с его-то ростом и крепкими руками ему ничего не мешало таскать стопки ящиков. Раз он меланхолично потягивал воду из бутылки, а на него ни разу не прикрикнул пожилой негр-руководитель, носившийся по ангару, да ещё учитывая его внешний вид… — Я так понимаю, вы из Интерпола? — встала перед ним Ника. Вопрос она задала по-русски — узнала сородича по взгляду. — Да, агент Радов, — вскочил блондин. — Вам нужна помощь? Хотите поделиться информацией? — Агент Вика Цаплина, — показала ему удостоверение Ника. — Вы… моё подкрепление, правильно? — А вы не рады? — Удивлён, — почесал в затылке Радов. — Думал, меня проигнорили, как обычно… — Мне сказали найти вас, потому что вы знаете, кто поставляет через эту базу оружие террористам. — Почему тогда не сказали об этом охраннику на въезде? — Конспирация, пусть думают, что я не уверена, что они замешаны. — Ааа, точно! Это правильно. Идём, поговорим в укромном месте. — Будь начеку, — напрягся Джонни. — Нашёл Андрея Ивановича Радова, он действительно числится в Интерполе, но пару лет назад засветился в громком коррупционном скандале. Странно, что его не уволили. Его обвиняли в том, что он брал взятки у торговцев оружием. И потом один раз пытались… сдать в психиатрическую лечебницу? Он два года гонялся за наркобароном, якобы приплачивавшим поп-звёздам за тексты с пропагандой наркотиков. Включился его коллега — выяснил, что этот наркобарон никогда не существовал. Получил запретительный ордер от четырёх сотрудников «Хольт интернешнл», которых он поливал грязью, пока его не забанили во всех соцсетях, кроме «Вместе». Заработал пожизненный бан от организаторов «Евровидения». Послужной список огонь. Радов провёл Нику в большую штабную палатку, из которой исключительно на языке экспрессивных жестов вытурил троих местных, и они оставили на раскладном столе пластиковые контейнеры с остатками круп и овощей. С заметным усилием Радов отвёл взгляд прочь от контейнеров, затем поднял его на уровень глаз Ники, державшейся от него на расстоянии трёх шагов, по другую сторону стола. — Агент Цаплина. Вам совсем никаких подробностей не сообщили? — Совсем, — с нарочито сожалеющим видом ответила Ника. — Ясно. Докладываю обстановку. Мы находимся на тайной оружейной базе. — Он помолчал, глядя Нике в глаза. — И они поставляют оружие в Антарктиду. — Опять пауза на разглядывание. — И я думаю, что нашёл след «Хольт интернешнл». — Медиамагната? — переспросила Ника. — Я знаю, какая у меня репутация, — затараторил Радов. — Но клянусь, я сам слышал их разговор, это могли быть только они, и я отследил координаты, звонок был сделан сюда. — Давайте по порядку, — перебила его Ника. У неё зарождалось дурное предчувствие. — Как я сюда пришёл, не важно. Важно, что мы должны прочесать эту базу, приостановить её работу, пока не найдём доказательства. — Доказательства чего? — Того, что «Хольт интернешнл» заметают следы. Эти ребята проворачивают очень тёмные дела, поверьте мне, они на прошедшем «Евровидении» очень активно вмешивались в техническую часть организации. Знаете, что произошло накануне? «Пейдж индастриз» заговорили об акустическом оружии! Совпадение? Я попытался копнуть глубже, провести расследование, и? Мне велели свернуть его, а они спешно начали вывозить своё оборудование в Антарктиду! А если у нескольких участников пустить песни задом наперёд, то обнаруживаются страшные послания! Тут явная связь! Он быстро её утомил, как и вся его конспирологическая братия. У Ники голова трещала от пересказов теорий заговора, которые любил смаковать Джонни, и выслушивать их в первозданном виде ей точно не улыбалось. Ещё меньше ей нравилась идея остановки работы авиабазы. Чем раньше она доберётся до Антарктиды, тем быстрее выяснит, что случилось с контактами Джонни. В Интерполе у него скверная репутация, гм… — Агент Радов, — упёрла руки в бока Ника. — Буду с вами откровенна. Штаб сказал: улики вперёд. Иначе никакой поддержки. — Вы не понимаете, они скрывают… — Так яро скрывают, что впустили двух агентов Интерпола? — Они знают, что мы без ордера никуда сунуться не можем. — Вы хотели предложить без ордера шариться? — Ну… да? — с вызовом ответил Радов. — Победителей не судят. Главное найти зацепку, но мне нужна помощь, я один не смогу. Радов выглядел человеком, способным на глупости. Большие глупости. А зря она собралась его прогнать. Немного карманного хаоса ей бы не помешало. Выслушивая более чем сомнительные новые доказательства того, что «Хольт интернешнл» действительно скрывали что-то страшнее интрижек власть имущих и цинизма корпораций, Ника смягчала суровое выражение лица. И высматривавший в её глазах понимание Радов эту перемену заметил, заговорил быстрее. — Я бы рада вам помочь, — устало перебила его Ника, — но руководство… — К чёрту руководство! — совершенно искренне воскликнул Радов. — Тех, кто мешает правосудию, самих бросить за решётку! — Тихо, тихо. Нет, так далеко я бы не стала заходить. Проблема в том, что вам никто не поверит, даже явись вы с мешком улик в руках. — Это да, — растёр затылок Радов. — Будут сопротивляться. — Но. Скажем, доказательства предоставит агент с безупречной репутацией? Ника хитро улыбнулась и, понизив голос, изложила недоумевавшему Радову свой план. Поднявшийся грохот заставил сбежаться людей со всей базы. Ошалевший Радов, глядя на продолжавшие сыпаться из пробитого ящика консервы, стоял с поднятыми руками и кричал, что он из Интерпола. Валявшаяся на полу ангара Ника громко стонала, держась за плечо, по которому растекалось бордовое пятно. — Я пыталась… его остановить… он хотел влезть… Как она и рассчитывала, ей на слово поверили, что Радов случайно её подстрелил при попытке помешать ему залезть в открытый ящик, а Радова, твердившего, что стреляла она, и слушать не стали. Дальше тоже всё шло по плану (пускай и не тому, на который согласился Радов). Она сама себе перевязала несуществующую рану, сама себе диагностировала заражение, из-за него ей нужно было срочно отправиться в городскую больницу — нет, силами местной санитарной палатки обойтись будет нельзя. Подвезти её должен был обязательно Радов, на её машине, заодно и перед руководством отчитается. Этот вариант устроил всех, кроме Радова. Стратегическим подмигиванием она убедила его сесть за руль, а сама легла на заднее сиденье, укрывшись тонким одеялом до шеи, и велела ехать через запримеченный ранее безлюдный тёмный проём между двумя ангарами. Прощаться она не стала. Когда они въехали под покров теней, Ника навалилась на спинку сиденья, и нижняя часть спинки провалилась назад, сбросив её в багажник, как ковш мусоропровода — мусорный пакет, и на её место мгновенно подтянулся бывший кусок сиденья с укрытым одеялом рыжеволосым манекеном. Сама Ника, держа рюкзак в объятьях, тихонько вывалилась через люк в багажнике. У неё мелькнуло опасение, что Радов заметит подмену раньше выезда за ворота, но она сама себя успокоила: его целиком поглотила собственная тирада «Почему меня никто не воспринимает всерьёз?» — У тебя минут двадцать, не больше, — сообщил Джонни. То есть времени впритык, как и задумывалось: самолёт загрузили и осмотрели, повторно не сунутся. Ника бежала на полусогнутых сквозь тени, плавно перетекавшие друг в друга, — их пятна она запомнила во время первого объезда базы. Если кто дёргал головой в её сторону — она замирала, потом семенила дальше, удерживая рюкзак на весу, чтоб не шумел. Около приоткрытых ворот второго ангара Ника положила похожую на камень звуковую приманку и протиснулась между створками в самую густую тень вокруг полосы тусклого света, омывавшего силуэт самолёта. Трап всё ещё торчал из металлического брюха, и двое грузчиков, стоявшие прямо напротив него с планшетами, как раз обсуждали, что неплохо бы его поднять. Ника нажала на кнопку пульта от приманки — и в ангар вползли шорох и шарканья. Грузчики дружно повернули головы к воротам, прочь от трапа. Смотреть мало, мысленно подначивала их Ника, сходите. Камушек воспроизвёл грохот от удара по металлу. Один из грузчиков, нахмурившись, спросил «Кто там?» и медленно пошёл проверять, а его коллега неуверенно сделал пару шагов к воротам, мол, ты иди, я прикрою твой тыл. Ника, пригнувшись, тихо пробежала вверх по трапу. Тыловик дёрнулся на дрогнувший в последний момент трап, но поздно спохватился, Ника забралась по расставленным на полках контейнерам на верхний ряд и забилась вплотную к стенке. В темноте он ничего не разглядел бы, для проверки понадобилось бы включать свет и заходить внутрь, на что, как напомнил вошедший пожилой негр, требовалось время, да и они уже всё проверили триста раз, створка ворот небось на ветру грохнула. Как только трап поднялся, закрыв собой единственный источник света, Ника шёпотом произнесла: — Получилось, я на борту. Голос Джонни проквакал невразумительное в ответ. Должно быть, сигнал глушила плотная обшивка самолёта. Ведь не стали бы они специально ставить глушилки из-за ящиков с едой и шмотками, верно? Конец тягомотине полёта, тисками выдавливавшей из висков волю к жизни, положил заход на спуск. Обрадовавшись восходящему рёву двигателей, Ника присела. Конец беготне по проходу туда-сюда и растираниям плечи: для ящиков никто не предусмотрел обогрева, холод грузового отделения пробирал до костей сквозь слои полного антарктического обмундирования. Теперь Ника могла сосредоточиться на главной проблеме: как покинуть самолёт. Ящики все до одного опечатанные, в них не влезешь. Подкараулить грузчика и треснуть его по голове легко, но это вариант на крайний случай. Шансы найти ребят Джонни живыми и так были микроскопическими, а после поднятия тревоги на базе они бы упали до нуля. В конце концов Ника остановилась на самом рискованном варианте. Она выждала, пока грузчики вытащили один за другим ящиков пять, определила, что переругивались они на немецком, и едва грузовое отделение опустело на минуту, она взвалила рюкзак на очередной ящик, с кряхтением оторвала последний от ложа в виде точного его близнеца и шаткой походкой направилась к башне на платформе погрузчика. — Эй, эй! Стоять, ты кто! — засуетились грузчики. — Я та, кто заколебалась ждать! — бросила к своим ногам ящик Ника. Её лицо более-менее надёжно прятали воротник пуховика и зеркальные лыжные очки. — Вы триста лет простую поставку не в состоянии выполнить! — Опять «Инкогнита» бунтует, — простонал один грузчик, заставив другого закатить глаза. — Сколько раз говорить. У нас план. Вы в плане есть. Но… — Но на самом дне! Я и подумала, — поставила Ника ногу на ящик, — что проще забрать самой, чем вас дожи… — Это не для вас, это для базы. Опа. Интересно. А «Инкогнита» — это что? Попробует выяснить. — Всё для базы, — всплеснула руками Ника. — А мы тогда зачем? Всё всегда для базы. Я вас спрашиваю, нафига мы великой и могучей базе?! — Да хрен знает, с вашей работой скотовод справится, а понтов столько, как будто вы каждый день по лекарству от рака варите. — Вас вообще роботы скоро заменят. — Слушай сюда, — вступил в разговор второй грузчик. — Вали обратно на «Инкогниту». Или «Терру», откуда ты там припёрлась. Довезём мы ваше, нечего чужое тырить. — Ну и пошли вы все, — пнула Ника ящик. Она затянула завязки капюшона потуже и, взвалив на плечи лямки рюкзака, двинулась к двери с заросшим морозными узорами окошками. Грузчики ругались вполголоса; встреча их разозлила, но не встревожила. Потянув дверь на себя, Ника едва не улетела от порыва ледяного ветра вглубь ангара. Она взялась за дверной косяк и втолкнула себя внутрь бурлившей в ночи метели — та немедля отвесила колючую пощёчину. — Слава богу, ты долетела, — заговорил наушник чуть громче воя вокруг. — Погодка чудо, но через полчаса утихнет. Не хочешь переждать в ангаре? — Запомнят, — сказала Ника и выплюнула забившийся в рот снег. — Транспорт? — Понятия не имею, я твой-то сигнал с трудом получаю, и то не могу понять, откуда. Для меня всё одно большое белое пятно. Я этого не предвидел. — Слушая Джонни, Ника топала по снегу вдоль стены ангара в надежде найти машину, гараж, ну или хотя бы снегоход. — Ника, если ты не хочешь перемещаться вслепую, я пойму, это очень опасно. То есть мы знали, что это опасно, но не знали, что я не смогу тебя подстраховать. Я не хочу подвергать… — Джонни. Я не они. Меня так просто не возьмёшь. — Последнее она сказала с уверенностью, разглядев в серой снежной дали рассеянный шар света. — Говори, что знаешь про базу. Я нашла транспорт. У грузовика Ника затеяла новую ссору: простая просьба подкинуть до «Инкогниты» вызвала бурю негодования у водителя, мол, и на кой чёрт ему после базы тащиться километров пятьдесят до станции ради бабы, которую он видел впервые в жизни. Ника же, догадавшись, что её будут проверять много строже, чем на авиабазе, и удостоверение агента Интерпола сподвигнет закрыть двери покрепче, ответила, что ей, в свою очередь, никуда не упёрлось тратить время на входе и на выходе с базы. В итоге сошлись на том, что водитель вышвырнет (судя по его интонации) Нику на станции «Терра», находившейся по пути на базу. На фоне агрессивного молчания водителя, скрипа от раскачивания кабины и воя ветрины за окнами энергично вещал Джонни. Про военную базу он ничего не накопал, зато отыскались упоминания станций «Терра» и «Инкогнита»: первая принадлежала чилийцам, вторая — голландцам. Работники этих станций вели странички в соцсетях, где постили фотографии и ссылки на подкасты. Их открытость слабо вязалась с неуместной секретностью отправной авиабазы. Уж не пропали ли ребята Джонни в другом месте: какие злодеи будут спамить снимками своего очень секретного логова? Грузовик крякнул, пшикнул и плавно остановился рядом с большим оранжевым пятном со стороны Ники. Хотелось бы надеяться, что это маячила сквозь снег стена постройки на станции. Спрыгнув в сугроб, Ника провалилась по колено. Насмешливо фыркнув, грузовик отчалил, и Нику окатило снежной волной из-под его колёс. — Он тебя с западного или восточного края станции подвёз? — Кто знает, — высоким ножным гребком сделала шаг Ника. — Там есть флюгер? — Подожди. Ника протаранила себе сквозь снег путь к ближайшему зданию: квадратному оранжевому дому с подсвеченным фонарём скрипучим флюгером в виде лайки на крыше. — Да, есть, — сказала Ника в капюшон и прижалась лбом к запримеченному жёлтому окну. Стекло оставалось прозрачным, по ту его сторону спина мужчины в болоньевом комбинезоне, возившегося с допотопной громоздкой приборной панелью неизвестного назначения. — Отлично, это метеостанция, там всегда кто-нибудь да находится. — Есть советы, кем мне представиться? — протоптала дорожку к двери Ника. — Эээ, давай разнорабочим, у них бешеная текучка. Бешеная текучка? В Антарктиде? Ника бы расспросила подробнее, но в тепле и уюте. Сейчас же она со всей силы ударила по двери кулаком и крикнула на английском «Открывайте!», чтобы мужик внутри не принял стук за шалость ветра. Ей открыл другой абориген метеостанции: могучий блондин в оранжевом свитере, эдакий оживший портрет эталонного стереотипного скандинава. Он чуть нахмурился, прежде чем впустить Нику. — Ооох, спасибо, — ввалилась она в тепло и первым делом отряхнула снег с капюшона, плеч и обуви. Мужик в комбинезоне на четвереньках уполз в самые недра приборной панели. — А вы кто и откуда? — спросил блондин с акцентом, который вполне мог быть шведским. Или норвежским. Может, датским. — Уф, я новый разнорабочий на «Инкогните», но никто мне не организовал транспорт. — Нам бы тоже не помешала помощь. — Извините, они меня застолбили первыми. Меня Вика зовут, а вас? — Я Руаль, это, — показал он на раскачивавшийся болоньевый зад, — Роберт. — Очень приятно. Я могу у вас переждать бурю? — Да, — равнодушно ответил Руаль. Его интерес к Нике заметно упал, когда она провозгласила свою лояльность «Инкогните». — Вы сильно не раздевайтесь, она скоро пройдёт. Ника с недоверием отнеслась к его прогнозу, уж больно лютовала метель, но всё же остановилась на снятии рюкзака и пуховика. Разделить с ней её паёк Руаль отказался, предложив вместо этого выпить чаю. Собеседником он оказался малообщительным, на все вопросы отвечал коротко, от разговоров о базе отделывался тяжёлым взглядом и переводом темы. Изредка Роберт вворачивал в разговор пару деталей. Улов вышел скудный. Форпост Руаля и Роберта находился сильно далеко отсюда. Но «Терра» запросила помощь у антарктических собратьев, больше никто не откликнулся, эти двое вытянули короткий жребий. С тех пор для них на крохотной станции всё время находилась работа, техника всё ломалась и ломалась, вся разом, а потом с их родной станции пришло сообщение, что она временно закрыта из-за обвала стен и крыши. На время ремонта они застряли на метеостанции. — Ой, странно. Совсем некому было больше сюда ехать? — По их словам, — ответил Руаль. — Хммм. Но… а, неважно. — М? — Да я… я сюда ещё пару месяцев назад собиралась. Но мне в последний момент дали отбой. Нашлись два крепких мордоворота, оба американцы, они вызвались на моё место. А мужикам отдаётся предпочтение, и… Почему их сюда не отправили, к чилийцам, а вас не отпустили? Вы не спрашивали? — Ты первая новенькая за несколько месяцев, — сказал Роберт. — Разве? — глянул в его сторону Руаль. — Матео говорил про парня, которого он не успел отхватить. — А, этот. Да, — почесал Роберт отвёрткой в затылке. — По-моему, он сказал, что его два раза подряд прокатили. — Ну. — Так это другое. Что он, что второй, который потом приехал, — они на базу отправились. Ребята с базы станциям не светят. — Почему? — захлопала ресницами Ника. — Они же новенькие, им без разницы, а на базе и так полно народу, почему не отдать? — Это было бы слишком просто, — раздражённо ответил Руаль. — Ага, вся история мрак. То был новенький на базе, то не был. То приезжал он в «Инкогниту», но его развернули и отправили обратно, то никто его не видел. Они сами с легендой не определились. Если речь шла о ребятах Джонни, то получается, они попались. Или, во всяком случае, засветились на территории базы. Джонни говорил, что им удалось пройти дальше. Как бы узнать, насколько далеко они продвинулись? — Стихло. И правда, метель унялась, за окнами искрились полянки света на гладких тёмных полях. — Как внезапно, — улыбнулась Ника. — А кто-нибудь на вашей станции подвезёт меня до «Инкогниты»? — Подвезёт. Руаль. — Ты что задумал? — На, — положил на стол листок, испещрённый карандашными каракулями, Роберт. — Список инструментов и запчастей, я точно знаю, что они у них есть. — Это не значит, что они их отдадут, — спрятал список в карман Руаль. — Тебе отдадут, они тебя боятся. — Пф. — Боятся, — повторил Роберт, обращаясь к Нике. Руаль тем временем вяло обувался. — Они привыкли быть самыми высоченными, а Руаль на всех сверху вниз смотрит. — Так чего, едешь? — Да, конечно, — вскочила Ника. Руаль посмотрел на неё, вздохнул и направился к двери, всё в тех же оранжевом свитере и чёрных штанах, не накинув ничего сверху. На улице, где было по-прежнему холодно, но — без ветра — сносно, он кашлянул и невозмутимо направился прямиком в тёмно-синюю пустыню, прочь от ярких островков цивилизации. — А куда мы? — следовала по его лыжне Ника. — У меня лайки там припаркованы. Сядем в сани и поедем. — Выслушав озадаченное молчание за спиной, Руаль на ходу обернулся: — Шутка. Серьёзного объяснения он не предоставил, поленившись и дальше перекрикивать скрип снега под ногами. Вышел он в итоге к серому ангарчику, который даже с помощью горевших ламп Ника не сразу различила на фоне серых же валунов, сгрудившихся посреди сугробов. — Жди. Отпинав снег прочь от порога металлической двери, Руаль махнул запястьем перед чёрным квадратиком на стене — и, протолкнув тугую дверь, пролез внутрь постройки. — Хм, в рукав пропуск спрятал, что ли. — У них чипы вживляются, — ответил Джонни. — Заодно их используют для поисков пропавших. — Чипирование? Какой ужас. — Не в мозг же. Удобно, такой пропуск не утопишь в сугробе и не задолбаешься выуживать из кармана. — Я за классику. — Нет, ты против прогресса, это не одно и то же. — Я не против, мне не нравится, когда за мной… Их разговор прервали дикие скрежетания разъезжавшихся в стороны створок дверей ангара. Раздался грозный утробный рык двигателя. К Нике выкатился… танк. Нет, не танк — бронированный фургон на гусеницах. — Залезай, — толкнул ей навстречу дверь кабины Руаль. — Тебе помочь? Ника, приценившись, в два прыжка влезла в кабину, затем бросила себе рюкзак под ноги и захлопнула дверь. Одобрительно кивнув, Руаль дёрнул за рычаг, выкрутил руль и направил свой бронетранспортёр в объезд пёстрой деревни. — С кем воюем? — спросила Ника. — С нацистами. У них база неподалёку. — Ника, расспроси его во всех подробностях! — Шутка? — Бесстрастное обветренное лицо Руаля похоронило любые шансы понять, каков был правильный ответ. — А чем вы с Робертом занимались на своей базе? — Изучали землетрясения. — Землетрясения? В Антарктиде? — А то. На берегах чувствуются, а те, что подо льдом, нет. Но глобальное потепление и это поправит. Поправило же оно кучу всего… — И как, много их засекли? — Порядочно. А недавно… хм, в марте? Месяца три назад. Толчки в буран были такие сильные, что у нас всё на станции подпрыгивало. Ребята с «Инкогниты» над нами издевались, когда мы рассказали. Думаю, это они огромный след оставили. Типа динозавры прошли, вот земля и тряслась. — Не лень учёным мужам следы динозавров изображать? — Работа у них тоскливая: присматривать за скотиной да измерять температуру. Заняться нечем. Иногда ездят туристов пугать на Южном полюсе. То нацистами вырядятся, то пещерными людьми. — Косплееры, — пробормотал Джонни. — Но зачем разводить скот в Антарктиде? — Сама у них спросишь. — Ну а вы как думаете? — Я думаю, голландский король обкурился и родил план по колонизации Антарктиды. Страны побольше громко ругаются и двигают границы ломтей. Мелкие под шумок пытаются прописаться и выпнуть остальных. Приезжала к ним канцелярская крыса. В деловом костюме носился, выступал важный, всех строил. Галстук носил оранжевый. Они на своём языке бубнили, я его плохо знаю. Разобрал про территорию, про то, что многие будут жить… или что большая жизнь… что-то в этом духе. Он зол был на них, что кто-то упал и сломал забор. Или через границу вломился. Но мы постоянно ездим друг к другу, никто не умер. Хотелось бы верить, что никто не умер. Ника осторожно вернула разговор к новеньким, мол, а её не перенаправят на базу? — Вопрос для экстрасенса. Обычно переводят с одной станции на другую. — Я просмотрел ещё раз все их посты за последние два месяца, — сказал Джонни. — Мои там не засветились, новеньких никто не упоминал. — О, Руаль, — оживилась Ника. — А вы с Робертом есть в соцсетях? Я на вас подпишусь, вы на меня, будем соревноваться, у кого работа тупее. — Нет, я это дело не люблю. А тебе постить не позволят. — В смысле? Я же видела фотки с «Инкогниты»… — Опять забивают на инструктаж, — вздохнул Руаль. — «Инкогнит» две. Одна там, — махнул он рукой влево, — ближе к берегу. О ней знают все. Мы же говорим про вторую, о ней знают только свои. Увидят тебя с фотиком — повяжут. — Надо же. Спасибо, что предупредил. Джонни воспрял духом, Ника насторожилась ещё сильнее. Что за скотобаза такая, вокруг которой выстроили три слоя конспирации и сломанный забор? И при чём тут голландцы? Они с семнадцатого века сделали хоть что-нибудь интересное в мировой истории? Снеговой бронетранспортёр подъехал к тёмной залысине в седине Антарктиды: островку чёрной земли с амбарами и двухэтажными серыми домишками. Никаких заборов. И больше никакой полярной ночи: небо окрасилось в серый цвет, снег посветлел до дневной белизны. Руаль ссадил Нику у крохотного одноэтажного кубика с окном в каждой стенке: там сидел управляющий, регистрироваться полагалось у него. А сам Руаль поехал дальше, к просторному амбару, перед которым пуховик пинал со злости самоход. Устроиться на «Инкогниту» было проще простого. Бородатый коренастый мужчина в зелёном пуховике, пропитанный запахами травы и навоза, чуть на голове не стоял от радости, простил новой рабочей силе «забытые» документы — потом, мол, разберёмся — и повёл работать. Он втащил Нику в амбар, оглушивший тёплой терпкой вонью навоза, шерсти и сена. Под высокой крышей тянулись от входа к маячившей в далёкой дали стене загоны с мычавшими коровами, блеявшими овцами и фыркавшими лошадьми. От тесноты загонов щемило сердце: стенки вплотную прижимались к бокам животины, места им хватало на шаг вперёд, шаг назад. — Это подготовительный хлев. А остальное расскажет Тейс. Тейс! К тебе новенькая, объясни ей, что да как. Русый лысеющий мужик под два метра ростом приостановил вскрытие контейнера ломом и подозвал Нику вялым взмахом руки. Обязанности оказались элементарные: пройти раздать животным корм, потом каждому в шею воткнуть шприц, анализирующий кровь, посмотреть, не заразился ли кто какой болячкой, — такие высокие технологии в таких варварских загонах. Их точно держали на убой — тем грустнее было их кормить, — но на станции жило человек сто максимум, куда им столько мяса или молока? Вслух Ника задала другой вопрос, когда зашла на второй круг по хлеву. — Кроме меня совсем некому больше помочь? Я слышала про двух добровольцев. — Помню, помню, — неожиданно ответил Тейс. — Сначала один явился, потом другой. Крепкие, как по заказу. — Ух ты, а мне говорили, что они на базе работали. — Это они сами говорили, что оттуда пришли. Чёрт их знает, были они там или нет. Не стоило им верить. — Обманули вас? — С ними разобрались, какая разница. — «Разобрались»? Тейс отмахнулся, Ника не настаивала. Самым тревожным в её открытии было молчание Джонни. Последний раз она слышала его голос в кабине бронетранспортёра. — Ну спасибо, красавица, — сказал Тейс Нике, отмывавшей руки от смердящей грязи. — Осталось финальное задание и можешь отдыхать. «Финальным заданием» оказалось запрягание двух дюжин коров в одну длинную упряжку, которую Тейс прикрепил к огромной махине, эдакому трактору для снега. Бедных животных, еле переставлявших ноги, плавно вытаскивали на холод, в гущу снежных завихрений. Ника тоже не осталась отдыхать. Вывернув пуховик наизнанку и превратив его таким образом в сплошное серое пятно, она дала фору в десяток шагов последней корове в упряжке — и пошла за ней, ступая по продавленному следу от гусеницы машины в постоянном поклоне наперекор хлеставшему по лицу и вгрызавшемуся под одежду ветру. Она помнила, как выглядел мир за кабиной бронетранспортёра Руаля, и была уверена, что в зеркало заднего вида Тейс её не увидит: она сама-то сквозь метель не видела, что происходило впереди дальше шестой коровы, всё сливалось в серую кашу. Коров заставили остановиться высокие тёмные силуэты впереди, похожие на гигантский частокол, протыкавший гущи сливок. Вскоре процессия вновь двинулась вперёд, и Ника за ними. Силуэты росли всё выше. Наконец, подойдя к ним почти вплотную, Ника узнала в них ледяной хребет со врезанными в него раскрытыми металлическими воротами. Подивившись, что не заметила горы со станции в короткий ясный промежуток погоды, Ника на полусогнутых пробежала мимо машины в тёмный туннель. И правильно поторопилась: двери лязгнули, скользнув ветерком ей по спине на прощание. Теперь — следовать по кромешной тьме за мычанием коров и понуканием Тейса. Почему молчал Джонни? Он мог дозвониться хоть в бункер, хоть на международную космическую станцию, что ему мешало отследить сигнал Ники? В конце туннеля открылся ослепительный квадрат из ярких зелёных красок, навстречу которому ломанулась вся упряжка. Ника приблизилась к самым первым зёрнам света на краю темноты и замерла, выжидая, что произойдёт дальше. Тейс хлопнул по заду последнюю корову, покинувшую туннель, и вышел за ней. Эта дверь автоматически не закрылась, свет продолжал литься вместе с теплом, мычанием и пробивавшимся сквозь вонь запахом… влажной зелени? Принюхавшись, Ника подшагнула ближе. Её не заметили. Послышались щелчки зажигалки, подначивающий возглас на незнакомом языке и звуки удаляющихся шагов. Ника рискнула сделать перебежку к дверному проёму — и обомлела, выглянув наружу. Туннель привёл их всех в раскинувшийся под чёрным звёздным небом тропический сад, пышущий зарослями из сочной зелени, листьев с Нику высотой и красочных цветов. Ветви неведомых деревьев оттягивали огромные яркие плоды. Ника вышагнула в разогретый отсутствующим солнцем сад и поняла, что мгновенно сварится. Спрятавшись за листом-гигантом, она стянула с себя всю утеплённую одежду и, чувствуя, как холодная кожа напитывалась липкой жарой, оделась вновь в лёгкий прикид с тканевыми кроссовками и сделала несколько глотков из фляги. Поразмыслив, она забросила за плечо лямку от фотоаппарата, прикрепила к поясу флягу — а сам рюкзак вместе со всем остальным содержимым спрятала здесь же, затолкав в него антарктическую одежду и сапоги. От горячего удушающе влажного воздуха, обволакивавшего зелень в Антарктиде, кружилась голова. Земля пружинила под ногами, когда Ника останавливалась сделать снимки. Без мачете продраться сквозь заросли было бы слишком сложно, она предпочла следовать по вырубленной тропинке, пролегавшей вдоль горного хребта и уходившей в резкий поворот за гигантскими папоротниками. На круглой поляне паслись освобождённые от упряжек коровы, в траве лежал в одних трусах Тейс, а над ним парила громадная летучая мышь. Или… нет, у летучих мышей не могло быть гигантских клювов. Птеродактиль! Настоящий, живой птеродактиль! Всё ещё не веря своим глазам, Ника поднесла к ним фотоаппарат, сделала несколько снимков и тут же их просмотрела. Да, техника видела то же самое: огромного парящего кругами допотопного ящера. Может, в хлеве воняло так сильно, что крыша и у фотоаппарата поехала? Раздались трескучие щелчки, заставившие Тейса протянуть руку себе за голову и нашарить в кармане свёрнутого в рулон пуховика рацию. Шершавый голос забрасывал его вопросами на незнакомом языке, а Тейс бубнил в ответ оправдания, судя по интонации. То, что собеседник рявкнул в конце, заставило его сесть в траве и постонать. Хм. Он наряжался в запасной костюм, которого Ника на станции у него не видела: охотничий, в камуфляжной расцветке. С ветви дерева он снял висевшие на ремнях винтовку мачете и, попрощавшись с коровами, полез в заросли. То и дело поднимая к голову к птеродактилю, Ника по собственным следам вернулась к туннелю и подошла изучить укрытие из кустов поблизости. Вернуться в зиму она без Тейса всё равно не сможет, вопрос был в том, как лучше поступить: спрятаться поблизости, подсмотреть и подслушать пароль, или… Земля вздрогнула так сильно, что Ника пошатнулась, зашелестели деревья. Пресловутое антарктическое землетрясение? Ещё один толчок под ногами, и ещё, с каждым разом всё сильнее и… громче? Топот! К ней навстречу громко топало создание, заставлявшее дрожать весь тропический лес вокруг. И учитывая, что в местных джунглях водились птеродактили, — нет-нет-нет, только бы не… Деревья с треском раскланивались в разные стороны, и вот они расступились под натиском огромной хищной рептильей морды на высоте метров десяти — не приди Ника в животный ужас, посмеялась бы с задорного красного хохолка на макушке, портившего грозный вид челюсти с сотней клыков. Морда всё тянула и тянула за собой шею, тело, бесконечный хвост, одним ударом которого можно было расплющить человека. Все познания о динозаврах у пятившейся к туннелю Ники ограничивались содержанием «Парка Юрского периода». Громадина приостановилась. Динозавры видят тепло — или это из «Хищника»? Вибрации? Движение? Фыркнув, динозавр повернул морду к Нике. Довольно викторин по старым фильмам, бежать-бежать-бежать! Ника рванула вдоль гор обратно к коровам, динозавр потопал за ней, для небоскрёба он бегал резво, она запиналась от вздрагиваний земли. Он её нагонял. Нику обдало кислым вонючим выдохом, она поднажала, но и динозавр тоже. Вдвоём они вылетели к поляне. Коровы громко замычали, кружа в суматохе: кто сталкивался друг с другом, кто втискивался в протоптанную тропу, кто торчал задом из зарослей. Ника ринулась в самую гущу кутерьмы, упала на четвереньки и быстро-быстро поползла между мельтешившими над головой белыми и чёрными пятнами, уворачиваясь то от рогов, то от копыт. Её план сработал: динозавр схватил одну из коров. Мычание взмыло под небо, Ника вскочила на ноги и помчалась вперёд, на противоположную сторону поляны. Нырнув в папоротники, она обернулась. Чёртов динозавр не удержал в коротких лапищах корову, отбросил её — и, уставившись прямо в глаза Нике, потопал к ней. Под ногами у него разбегались кто куда огромные мешки мяса — чем они не угодили?! Ника ломилась сквозь хлеставшую её зелень, слыша треск цеплявшихся за острые ветви и листья рукавов, динозавр неотступно бежал за ней. Чёрт, и лианы не помогут, толку карабкаться: выпрямившись, он макушкой достанет до любой кроны. Оружие, почему она не брала с собой оружие! Первобытные предки и те сейчас были бы сильнее отродья века ядерного оружия! Она брала левее — динозавр ломился левее, он громогласно клацнул челюстями справа, она резко взяла вправо, к горам — и динозавр кинулся туда же, но не рассчитал, с разгона врезался боком в скалу, да так, что заверещал от боли и приостановился. Воспрявшая духом Ника запрыгнула обратно в чащу. Ещё парочка таких столкновений, и он сам сдастся. Заросли мешали её поймать, они стали её друзьями, в них она могла уцелеть! Ника разгонялась для следующего броска вправо. Динозавр сокращал отрыв быстрее прежнего, кусал воздух то справа, то слева — Ника отпрыгивала, уклонялась, лихорадочно соображала. Впереди, смахнув пот с лица, она заметила меж стволов деревьев и мельчавших вдали кустов черноту. Черноту и звёзды. Её спасение. С боевым кличем Ника замолотила ногами по земле и зелени, она превратилась в локомотив, за которым неслась Годзилла. Быстрее, ящерица, быстрее! Ух, чуть задницу не откусил, молодец, кусай воздух ещё ниже! Бежим! Через тернии — к звёздам! Всего сто метров до конца чащи! Пятьдесят! Двадцать! Пять! Динозавр цапнул воздух у щиколоток Ники, она прыгнула вперёд из зарослей прямиком в небо, кувыркнулась — и упала согнутыми пальцами на край обрыва. А вот динозавр сообразил, что его ждало, слишком поздно. Его морда и одна нога уже свесились с обрыва, когда он взвыл, извернулся, но хвосту не за что было зацепиться, вторая нога по инерции перешагнула через край. Изо всех сил стараясь не смотреть вниз, Ника подтянулась на край обрыва и, закашлявшись, перевернулась на спину отдышаться. Не посрамила своего древнего предка, не зря он ей свои гены сквозь века передавал. Чайкины против гигантских допотопных монстров: два — ноль. Как только дыхание и биение сердца успокоились, перестав отгонять любые мысли кроме «лежать, отдыхать», Ника спохватилась. Фотки! Возможность сфотографировать тираннозавра анфас она упустила, так хоть снимет его останки на дне ущелья. Ника собрала руки-ноги в кучу, одним волевым вздохом подавила волнение от предстоявшего неприятного зрелища — и поднялась. Пара снимков, всего пара снимков. Едва глянув вниз с обрыва, Ника вскрикнула. Она отказывалась в это верить. Но сколько она ни вертела головой, сверялась с фотоаппаратом, размахивала руками в попытке развеять иллюзию — видела одно и то же. Она не выдержала и, прижав тончайший вклеенный в ухо наушник пальцем, закричала: — Джонни, да куда ты пропал! Ответь! Джонни, динозавр упал с края Земли!