* * *
Недовольная парочка встала из-за стола на забитой людьми летней веранде, выясняя отношения на всю улицу. Лишь благодаря их ссоре Ника сумела занять столик восхитительным жарким вечером в кафе на туристической тропе, у стены, с которой свисали переплетённые плющ и гирлянды. Официантке она надиктовала заказ из пиццы, большого молочного коктейля и кувшина минеральной воды. Мимо проходили, шаркая шлёпками и цокая каблуками по брусчатке, туристы всех мастей, одиночками, парами, группами — шумно, радостно, восхищённо разглядывая улицы Рима. Ника сама вдоволь нагулялась вчера, город увлёк её до поздней ночи, и в кровать она рухнула в обнимку с бумажными пакетами совершенно без сил. А наутро проснулась сильнее, чем прежде. Рим ей нравился. Как раз когда официантка поставила на стол молочный коктейль, на веранду шагнул подозрительный тип в бесформенном бежевом плаще, с торчавшими из-под надвинутой по самые тёмные очки кепки белыми лохмами и густой соломенной бородой. Официант закричал на него с другого конца веранды, мол, убирайся. Его крик эхом отозвался в наушнике Ники. Сообразив, что это означало, она легонько свистнула, привлекая внимание возмутителя спокойствия, и подманила его жестом. — Извини за свист, — сказала она плюхнувшемуся напротив неё Джонни, — я не знала, хочешь ли ты услышать своё имя. — Правильно сделала, — пробасил он, заставив её хихикнуть. — Это мне? — Да, я заказала всё, что ты просил. — Спасибо, помираю от жары, — сказал Джонни и вцепился зубами в трубочку, торчавшую из стакана с молочным коктейлем. — Ещё бы, так вырядиться, когда на улице двадцать восемь градусов. — Скрываю приметы, — оторвался от коктейля Джонни. — Они не сумеют распознать лицо, фигуру, походку. — Зачем устраивать разговор… здесь? — обвела рукой веранду Ника. — Вокруг куча людей. — Именно! При них не посмеют. И им нет дела до того, что я расскажу. Мммм, — втянул через трубочку с мерзким сипением ещё порцию коктейля Джонни. — Не хочешь попробовать? Мороженое реально крутое. — Потом как-нибудь. Спасибо. — Последнее Ника сказала официантке, принёсшей кувшин с минералкой, стакан и блюдечко с кусками лимона. — Так что ты хотел мне сказать? — Да! Сначала самое важное, — отодвинул коктейль Джонни. — Насчёт заказчика. — Ты знаешь, кто он? — И ты тоже его знаешь. Короче. В общем. — Джонни поёжился и опустил козырёк кепки ещё ниже. — Заказчиком был я. Помнишь, я тебе рассказывал про «Прозревших»? — Ваш кружок любителей масонов? — Иллюминатов! И нет, мы их не любим. Мы пытаемся доказать, что они существуют. — Чтобы что? — Остановить их план, в чём бы он ни заключался. — А вдруг они планируют что-то хорошее. — Мы вызнаём кусочки их планов, ничего хорошего. Ух, колется, — яростно расчесал Джонни подбородок. — В мае ко мне попала в руки всем инфам инфа. Эксклюзивные фотки. В Антарктиде заметили не одного, не двух, а аж трёх потомков нацистских офицеров! Якобы они обосновались дальше секретной военной базы, которой нет ни на одной карте. Представь, мы бы доказали, что иллюминаты покрывают нацистскую базу в Антарктиде, да нас бы… — Подожди. Так ты не знал про динозавров? — Кого? — Динозавров. На краю Земли. После нескольких секунд ошеломлённого молчания Джонни чуть опустил тёмные очки, и Ника разглядела мальчишеские совсем, полные юного задора глаза. Он пытался понять, издевались ли над ним. В подтверждение своих слов Ника вытащила из сумочки и разложила перед ним на столе распечатанные снимки ночного неба с птеродактилем и края Земли. Поразглядывав их секунд пять, Джонни поднял голову: — Фотошоп? — Нет. Это то, что я видела своими глазами. — Ты не шутишь, — сказал Джонни, поднеся фотографию неба под обрывом к глазам. — Не шучу. Меня чуть не сожрал динозавр, вот он, я его попросила увеличить. Потом пытался унести в гнездо другой. Было не до смеха. — Хм. Нацисты запросто могли испытывать психотропные вещества… — Камеру тоже наркотиками накачали? — Это могла быть… — …комната виртуальной реальности? Я думала об этом. Но коровы, которых пригоняли его кормить, точно настоящие, и главное — Руаль видел след в снегу от лапы динозавра. Зачем бы им оставлять фальшивый след для человека, который не в теме, за пределами виртуальной комнаты? Он говорил, что они изучали подземные толчки в Антарктиде, и после самых сильных остался след. Понимаешь? Они почувствовали толчки от шагов тяжеленных динозавров! — Ну такое, — закусил трубочку Джонни. — Сказал охотник на иллюминатов! — Эй, иллюминаты существуют, — наставил на неё указательный палец Джонни. — Просто очень хорошо шифруются. Скрыть форму Земли невозможно, ты же знаешь. — По-твоему, я сумасшедшая, — скрестила руки на груди Ника. — Нет, я не говорю, что ты сумасшедшая. Ты скорее что-то не так поняла. — Что понимать, если динозавры были настоящие, то и Земля по-настоящему плоская. Я стояла на краю Земли, я видела открытый космос своими глазами. Они подождали, пока официантка — смерившая подозрительным взглядом их обоих — поставит пиццу на середину стола и отойдёт пошушукаться с коллегой. — Дай подумать, — ушёл от продолжения разговора Джонни и взялся за уплетание пиццы. По его лицу даже сквозь слои маскировки проступало всё, что он думал о тонком тесте и скромной начинке, слегка присыпанной сыром. Ника потихоньку пила минералку, думая, к кому ей обратиться, чтобы доказать свою правоту. Ей не нравилась идея оставаться наедине с этим знанием, по прошествии времени начать сомневаться в увиденном, чувствовать себя сумасшедшей. Проще всего было бы свозить журналистов на край Земли. Но Джонни говорил, что до Антарктиды сейчас не добраться: охрану они усилили, все туристические поездки на ближайший месяц отменили, вероятно замаскировали вход в туннель. Они глушили все сигналы, кроме собственных, на территории «Инкогниты» — чего им стоило сбивать с толку приборы самолётов? Спутники. Раз спутники продолжали показывать снимки шарообразной Земли, они принадлежали этим ребятам. Как бы заставить их показывать настоящие фотографии? — Я подумал, — объявил Джонни, рот которого ещё был набит затолканной в него корочкой от пиццы. Прожевав её, он вытер руки о тканую салфетку на столе и продолжил. — Комнату столь проработанной виртуальной реальности разместить в Антарктиде легко, свободных пространств и охлаждающих мощностей у неё ого-го. Все физические ощущения от динозавра: звуки, вибрацию от шагов, дыхание — можно симулировать практическими спецэффектами. — Да я думала об этом, но я висела на краю Земли! Разве я не растянулась бы на полу, прыгнув с него? — Могла быть площадка на возвышении, — пожал плечами Джонни. — Я висела на птеродактиле! — Или на хорошо сделанном роботе. Дослушай. Во-первых, я тогда не понимаю повышенной секретности. Да, это дорогие технологии, но настолько секретные, что увидевших эту комнату убивают? Включая именитых учёных? Глупо же. Допустим, скрывается не она, а присутствие недобитых нацистов. — Радуйся, я одного реально встретила. — Так и знал! — торжествующе ударил кулаком по столу Джонни. — Потом расскажешь, сначала я договорю. Во-вторых. Если я исхожу из того, что никакого края Земли и динозавров не было, то получается, что ты либо не заметила, что тебя накачали наркотиками, либо, как ты сама сказала, ты сумасшедшая, либо что-то недопоняла. Вариант с наркотиками я исключаю: будь твоё сознание настолько… обработано, ты вряд ли смогла бы уйти от погони, спасти других по дороге. Сумасшествие тоже отметаем. Остаётся недопонимание. — Ника поджала губы. — То, что ни ты, ни Пушечное мясо со Статистом за два месяца пребывания там не увидели подтверждений тому, что динозавр — голограмма, машина или ещё какой обман, исключено. Я тебя знаю, ты бы заметила неладное и докопалась бы до правды. — Он погладил фальшивую бороду. — И к тому же, что за друг я буду, если не поверю тебе после всего, через что мы прошли. — Спасибо, — облегчённо улыбнулась Ника. — И что мы будем делать дальше? — Хороший вопрос. У меня ноль идей. Я опубликую, конечно, твои снимки, но сама понимаешь, как их примут. — Ради бога, не публикуй их в вашем сообществе, иди на общую площадку. — Эффект будет одинаковый. Медиакорпорации спохватились, что информационное пространство забито фейками и кликбейтами, — в основном из-за того, что их завалили исками, штрафами и, самое страшное, альтернативными мнениями. Они борются с якобы дезинформацией и лженаукой. «Вместе», например, объявили о пакете обновлений «Саган» — новых алгоритмах ранжирования достоверности источников, автоматических теневых банах подозрительных статей и отключении функции репостов для них, по видео и аудио тоже пройдутся. — Хочешь сказать, что твои посты распространить не получится. — После введения «Сагана» — да. Но меня и всех «Прозревших» во «Вместе» сто лет назад забанили в любом случае. — Тебя? За что? — Я запостил аудиозапись переговоров российского премьер-министра и министра обороны, обсуждавших сокрытие инопланетян в Киштиме. — Джонни поправил очки. — Ну и отличился в чате, где сидел Разумовский. Он игнорил мои вопросы про тайну личной переписки и работу на ФСБ, и я, чтобы привлечь его внимание, сказал, что Пушкин переоценён. Мы потом всё же пересеклись в другом месте, нормально пообщались, но бан он так и не снял. — Эх, ты, — развеселилась Ника. — Хотел мгновенной аудиенции в личке — надо было сказать, что ты видел Волкова с женой и детьми. — Какого Волкова? — Да уже никакого, наверное. Забудь, — отмахнулась Ника. — Что ещё мы можем сделать? Как насчёт перехвата контроля над спутниками? — Ого. Ну. Это… трудно. — Ты не сможешь? — Мы пытались. Быстро поняли, что проблема в том, что… мы не знаем, кто их контролирует. — Центр управления полётом страны? — Нет! К ним, к поисковикам, к навигаторам — ко всем, как выяснилось, информация со спутника поступает через посредника. И все ключи у него. Что за посредник, мы не установили. — Подожди, — остановила его жестом Ника. — Один посредник на всех? Бред. — Именно один посредник на всех. Это звучит бредом… но допустим, все власть имущие ведущих держав состоят, ну… например, в одной организации… — Ладно, не мне издеваться над иллюминатами. Тогда какие у нас варианты? Мы знаем, кто содержал «Инкогниту», кто выстроил туннель, оплачивал поставки мяса? — Есть одна версия… — Джонни оттянул воротник рубашки. — Уф, продолжим в логове, а то помру от жары. «Логовом» Джонни оказалась вычищенная от мебели квартирка три на три метра, где под потолком рядом с лестницей урчал широкий кондиционер, а к розетке над плинтусом были подключены ноутбук и толстый роутер с целым рядом боевито поднятых антенн — глушилка сигналов, пояснил Джонни, убежав на чердак сбрасывать маскировку. От скуки Ника расхаживала по гостиной, глядя себе под ноги. Так она и нашла под одной из половиц тайник с блокнотиком. Все записи в нём были зашифрованы, то и дело мелькали разборы вписанного в логотипы иллюминатского (масонского?) глаза в пирамиде, обведенные в кружки отдельные буквы в каждом слове на странице, химические формулы… Услышав, что Джонни топал к лестнице, Ника быстро уложила блокнот на место и прикрыла его половицей. Или стоило ему сказать, что при первом же обыске спецслужбы найдут его тайник, особо не напрягаясь? — Вот и я, — вяло сказал краснолицый Джонни, спускавшийся в футболке и шортах. Ника поняла, что ей понадобится время на свыкание с мыслью, что голос, уверенно её уводивший от внимания самых передовых охранных систем и пересказывавший содержание самых защищённых хранилищ информации, принадлежал длинному худенькому юноше со взъерошенными волосами. Он казался таким… хрупким и несуразным. — Стало лучше, — улыбнулась Ника в попытке его подбодрить. — Понятно, всё натуральное, — взъерошил себе волосы Джонни. Лишь плюхнувшись на пол и взяв на колени ноутбук, он обрёл уверенность. Ника села рядом, заслужив беглый взгляд. — Смотри. У нас ровно одна зацепка —Пушечное мясо и Статист. — Они связались с тобой? — Нет, — помрачнел Джонни. — Попытались, наоборот, навсегда от меня избавиться. — Жаль, что они так с тобой обошлись. — Я думал, я к этому готов. Они меня, бывало, кидали на деньги. Зло шутили. Постоянно говорили заткнуться. Но осознавать, что они готовы меня убить… очень неприятно. — Мы с тобой команда, — положила ему руку на плечо и растёрла его Ника. Джонни вздрогнул от неожиданности, но потом расслабился и повеселел. — Да. Поэтому я и решил действовать, как ты, — повёл он плечом, чтобы сбросить с него руку Ники, и принялся перебирать окна в ноутбуке. — Сохранять оптимизм, искать возможности. Я подумал, раз они собрались меня сдать, то я могу отследить, кому именно. — На экране замелькали фотографии с камер слежения, где в разных толпах с разных ракурсов Ника замечала неизменные знакомые фигуры. — Все известные мне запасные телефоны они уничтожили, но я без проблем их отследил от места посадки. Они знатно поплутали по двум континентам, остановились в Амстердаме, вооот здесь… Что? — Пока ничего, — ответила Ника, продолжая хмуриться сочной рекламной фотографии небоскрёба «Хольт интернешнл». Она о существовании компании знала и раньше, но её кольнуло смутное узнавание. Кто-то недавно их упоминал в разговоре. — Это которые медиамагнаты? — Да. У меня всё встало на свои места, — затараторил Джонни, — логично: кто сумеет скрыть нацистов в Антарктиде? Корпорация, которая повелевает традиционными и интернет-СМИ! Влияние у них огроменное, двери власть имущих для них открыты настежь. Они бы и плоскую Землю смогли скрыть! — Хммм, не знаю, зачем им это, но ладно. — Чтобы утаить правду! В чём ещё задача крупных СМИ? — Они, по идее, больше теряют, чем зарабатывают. Неважно. И, что ты дальше накопал? — Я настолько хорош, что сузил круг поисков до двух человек. Пушечное мясо позвонил им до того, как избавиться от телефона, и я перехватил их разговор. — Вот почему я мобильными и не пользуюсь, разговоры слушают все кому не лень. — Ну, твоя мини-гарнитура тот же мобильник, и я всё равно записываю разговоры. Так безопаснее, — ответил он на мрачный взгляд Ники. — К тому же, зато тебя записываю один я, корпорации кусают локти. Возвращаясь к нашим баранам. У меня появился образец голоса девушки, которая им ответила, потом названивал полдня в «Хольт интернешнл» разными голосами под разными предлогами, собирая голоса их сотрудников. И я её… нашёл! На экране открылась страница смотревшей куда-то за кадр зеленоглазой блондинки, стоявшей полубоком к камере. Хороший очень снимок, показывал её с лучшей стороны. Николь Дюбуа, работает в «Хольт интернешнл», закончила то-то, была там-то, хобби такие-то, последние посты — реблоги смешных фотографий с котятами и объявлений о вакансиях в её компании. — Она там за главную? — Не-а, — самодовольно усмехнулся Джонни. — Я стряс с неё все её регалии в разговоре. Она подчинённая непосредственно у… Яна Мариуса Вардена! Видимо, его страниц в соцсетях не нашлось: Джонни вывел строго официозный портрет, в который Ника впилась взглядом. Смотрела она не на красивое вытянутое лицо, не на зелёные глаза и не на штрихи шрамов на левой брови и пониже, под щекой. Она первым делом увидела главное. — Пользуется у женщин спросом, да, — сухо сказал Джонни. — А? — опомнилась Ника, почувствовав хищную ухмылку, которая сама собой расплылась на лице. — Какой спрос, галстук! — Что с ним? — спросил Джонни, перехватив её палец и помешав ткнуть им в монитор. — Руаль упоминал, что на базу к голландцам приезжал некий мужчина, он его назвал канцелярской крысой в оранжевом галстуке! — Так-так-таааак… — передался азарт Ники Джонни. — Подозрительно много всего сходится. И голландцы, и обсуждали вознаграждение, и галстук… — Это он, он занимался Антарктидой! — Да, однозначно. Здорово, теперь мы знаем, с кем имеем дело. Постараюсь накопать на него. Мне завтра домой возвращаться. Тебе советую скрыться за пределами Европы, у «Хольт инт» в Китае слабое влияние, например… — Подожди, «скрыться»? Мы идём на абордаж. Джонни посмотрел на неё так, будто она ему сообщила, что возглавляет масонскую ложу: — Ты о чём? Заляжем на дно, наберём команду, подумаем, что делать дальше. Нас двое, они огромная всемогущая корпорация и заманивают нас в ловушку. Мы неспроста узнали без проблем, с кем созванивались и встретились… — Я понимаю, — потянулась Ника. — Но раз они нас подманивают, а не охотятся сами, они не знают, как нас ловить. — Тем более! — А я о чём! Тем более будем бить на опережение, — поднялась на ноги Ника. — Пока у нас есть преимущество, воспользуемся им. — Тогда мы вступим в бесконечную гонку, и они точно от нас никогда не отстанут. — Джонни, ты же знаешь, я люблю заставлять побегать за мной.* * *
— Так называемая «европейская пищевая революция» получила своё продолжение после скандальной дорожной карты Великобритании, подразумевающей полный отказ страны от мяса, признанного токсичным продуктом для человеческого организма. Национальное собрание Франции приняло законопроект о признании ГМО натуральными продуктами. Для производителей продуктов питания и поставщиков овощей и фруктов законопроект подразумевает запрет на маркировку «без ГМО», а также любые рекламные формулировки, подразумевающие выставление ГМО продуктами, представляющими опасность для здоровья или уступающими в качестве прочим продуктам. Официальный комментарий гласит: «Мы продолжим борьбу с использованием действительно опасных пестицидов, но мы хотим положить конец войне с ГМО. В двадцать первом веке нам пора всем признать, что страх перед генетическим модифицированием продуктов основан исключительно на невежестве, и оставить его в прошлом». Конец цитаты.* * *
Первое, что им нужно было сделать, — это разжиться оборудованием. Для заполучения самых передовых чертежей анализирующих очков, которые, в отличие от Никиных, собирались из нано-роботов, и прототипов нано-отмычек хватило одной вылазки в филиал «Пейдж индастриз» — оружейников, заигрывавших с гражданским рынком. Римский филиал американской компании секреты оберегал лениво: Джонни вошёл в систему быстрее обычного, отключил камеры за пару секунд и мгновенно отыскал для Ники, что откуда стащить. На нежданный силуэт охранника она наткнулась всего единожды, и то он её испугался больше, чем она его. Наутро Ника и Джонни согласовали протокол безопасности: именно он предписал Джонни отчалить в неизвестный максимально далёкий город, а Нике — добраться до Амстердама автобусным и автостопным зигзагом по Европе. Они приступили к операции «Прометей». Всё то время, что они соблюдали режим радиомолчания, Ника вела в Амстердаме аккуратные разговоры с местными, Джонни шерстил материалы в Сети. Совместными усилиями они накопали о противнике следующее. «Хольт интернешнл» корнями уходила в стародавние времена, успев за пару веков неоднократно сменить и названия, и назначения. Прямой её предшественницей была «Хольт пресс» — название сменил предыдущий владелец, когда разместил своё детище онлайн и одним из первых начал окучивать бесхозные информационные поля интернета. Кто знает, он мог бы и дальше продолжать принимать прозорливые решения (он догадался приобрести на тот момент убыточный и непопулярный видеохостинг, позднее ставший монополистом-глыбой), но на своём победоносном пути он нажил врагов. Его самого и его малолетнего сына, имя которого ухитрились отовсюду вымарать (что Джонни никак не давало покоя, учитывая, что история развернулась всего двадцать лет назад), сожгли заживо в офисном здании «Хольт интернешнл» — что это был именно поджог, установили достоверно: поджигатель сдался сам, узнав из новостей, что в кабинете находился ребёнок. А вот по чьему именно заказу он действовал, не раскололся. Компанию выкупил клан Хисакава из Японии, но выкупил не до конца: долю бизнеса унаследовала Мико ван дер Хольт, младший ребёнок в семье — бедняжка осиротела ещё младенцем. В бизнес-кругах зрела уверенность в том, что, достигнув совершеннолетия, Мико продаст свою долю японцам: к бизнес-империи отца она не проявляла ни малейшего интереса. Состав руководства с годами мало менялся. Ярчайшим исключением послужил выскочивший из ниоткуда Варден. Ещё не смолкли толком возмущённые перешёптывания о том, успел ли самоуверенный молокосос хотя бы колледж закончить, а он уже дослужился до поста главного редактора газеты «Хольт пресс», и с этого трона всего за полгода перескочил на другой, повнушительнее — его сделали директором по связям с общественностью «Хольт интернешнл», спустя полгода он заполучил титул вице-президента. На этих должностях он и оставался последние несколько лет, больше никто не заикался о том, что он находился не на своём месте. Варден появлялся в сотне мест одновременно, высказывался по каждой горячей теме, посещал самые важные мероприятия по всему миру, отбивал нападения журналистов на репутацию «Хольт интернешнл» — и ухитрялся находить время для опеки над Мико. Никто не удивился выбору опекуна, мол, где две должности — там и три. То, что предыдущие опекуны то ли пропали, то ли никогда не существовали, тоже никого не заботило. Джонни предполагал, что Варден планировал через Мико отжать компанию, Ника возражала, что уж скорее наоборот, его приставили к ней, чтобы он её растил лояльной, готовой продать свою долю японцам задёшево. Как «Прозревшим», так и нормальным людям гораздо интереснее вопросов опеки были вопросы причин карьерного взлёта Вардена: вчера он обычный школьник, сегодня вовсю руководит матёрыми журналистами, и те, невиданное дело, прислушиваются. Джонни воспользовался поводом поделиться очередной дозой конспирологии: Варден — выживший брат Мико. Точный его возраст оставался тайной, но из нужных временных рамок он, на вид, не выбивался; это бы объяснило, почему с ним в компании считались с самого начала; день рождения у него первого августа, а офис отца сгорел третьего — отсылочка! (Джонни раздражался, стоило спросить, в чём же крылось сакральное значение расхождения дат на два дня). И так далее, и тому подобное. Нике больше нравилась версия, что он обратил журналистское ремесло против журналистов и выстроил ступени карьерной лестницы из папок с компроматом. То были дела прошлые. В настоящем точнее всего «Хольт интернешнл» запечатлевала карикатура, на которой серо-оранжево-белый осьминог запускал щупальца в здания «Печатная пресса», «Онлайн-издания», «Блогеры», «Правительство» и другие, и из крыш этих зданий торчали кричавшие перчаточные куклы. Действительно, к любому рупору, вещавшему на огромную аудиторию, у «Хольт интернешнл» всегда имелся доступ, пускай иногда и скрытый за наслоением из дочерних фирм и подразделений, — их наплодилось столько, что даже генеральный директор вряд ли сумел бы назвать и половину. И, что примечательно, они вбухивали много времени и сил в борьбу с мифом о плоской Земле, во всех их изданиях регулярно припоминалось это заблуждение, эксперты давали взвешенные уничижительные комментарии о конспирологах, которые верили всегда в несколько теорий заговора одновременно, одна абсурднее другой, литературные премии вручались авторам, боровшимся с мракобесием, при условии что они пинали в числе прочих плоскоземельщиков… Джонни подобрал тревожную статистику: каждый, кто более-менее громко заикался о том, что доказательства плоской Земли кроются в Антарктиде, попадал кто в психушку, кто под машину. И никто не замечал, люди приветствовали борьбу с ними! Заступиться за них было некому. К счастью, «Хольт интернешнл» сами подбросили Нике прекрасную возможность восстановить справедливость в кратчайшие сроки.* * *
— «Положим конец террору». С таким заявлением выступил мэр Рио-де-Жанейро Клаудио Лернер и объявил начало полицейских рейдов на фавелы. Напомним, накануне поступила информация об использовании на улицах фавел огнемётов, поджоге домов со смертельным исходом — погибло не меньше десяти человек, в том числе пять детей, цифры до сих пор уточняются. Из страха перед организаторами нападений местные жители отрицают, что использование огнемётов имело место, и под давлением местных преступных группировок протестуют против так называемого полицейского вторжения. Мы будем следить за развитием ситуации.* * *
Для того чтобы затеять фестиваль льда в июле в Амстердаме, потребуются недюжинные амбиции и финансовые средства, которые срочно необходимо сжечь, ни в коем случае не вкладывая их на пользу местной экономике. «Хольт интернешнл» обладали и тем и другим, и ухитрились заморозить отведённый им под мероприятие канал, где теперь со смехом и опасливыми взглядами на похрустывавшую ледяную корку каталась молодёжь, да ещё и превратить в каток площадь Дам. Желающих навернуть кружок-другой приехало так много, что со всех сторон в озерцо льда втекали ручейки очередей, и кататься больше чем полчаса всем, кроме особо важных людей, запрещалось. Ника, разумеется, не собиралась топтаться в очереди ради получаса развлечения. За час до рассвета она поднялась на смотровую площадку на крыше одного из зданий и оттуда созерцала все приготовления через линзы ярко-зелёных очков со встроенными камерами, позволяющими увеличивать картинку. Площадь оживилась по-настоящему, когда засновали человеческие фигурки, прогремела с колонок на Национальном монументе музыка, поднялся пар от тележек с едой. Тут-то на горизонте нарисовался Варден. Он улыбался всем, кто к нему обращался, кивал, отделывался короткими репликами, прежде чем пройти дальше, жал руки направо и налево, кричал указания сотрудникам в оранжевых рубашках, заглядывал в планшеты с бумагами, бегал за теми, кто просил помочь, — словом, крутился в организаторской суете, и любая попытка праздной болтовни с ним погибла бы в зародыше. — Я же говорил, что к нему не подобраться, — пробубнил Джонни. — Отложим до понедельника. — А я тебе говорила, что толпа — идеальное прикрытие, — ответила Ника тихо, чтобы не привлечь внимание сотрудников здания, вышедших к перилам покурить. — Скажи лучше, что там по пропускам в здание. — Пропуска есть у всех сотрудников, кроме высшего руководства, включая Вардена. Думаю, они проходят по скану биометрии. Во всём здании не больше десятка дверей, которые нельзя открыть пропуском. Это, во-первых, переговорная в пентхаусе, во-вторых, кабинеты каждого из руководителей, ну и одна дверь в подвале, но там техническое помещение, наверняка с механическим замком. — Выходит, в серверную… — Можно попасть с пропуском, да. Потребуется определённый уровень доступа, и к тому же на входе делается снимок, он отправляется в СБ. Я выясняю, распознаётся ли лицо автоматом или его опознают охранники. Рядом с серверной много человек сидит, они работают круглосуточно в две смены, незаметно проникнуть не получится. — Джонни взял паузу, которую заполнило клацанье клавиш. — Хорошая новость в том, что кажется, нам туда и не нужно. — Ты же говорил, что весь компромат они хранят там. — Скорее всего так и есть, я каааажется… — Он опять отвлёкся на пробивание команд. — Попался! Я сразу подумал, что если Варден лично курирует Антарктиду, то он эту инфу хранит отдельно, иначе бы мы наткнулись гораздо раньше… — Джонни. — А, да. У него в кабинете есть подсобка с огроменным перегревом, другое такое же красное пятно во всём здании только на месте серверной. Я думаю, у него свой дата-центр в миниатюре, свои серваки, всё отдельно. Подключение к Сети там точно есть. — То есть нам нужен кабинет Вардена. — Да. Я думаю, как бы тебе туда проникнуть. Право доступа на его этаж посторонним выдаётся по личному приглашению, на окне датчик, поднимающий тревогу при открытии, когда в помещении никого нет, весь коридор в камерах, неизвестно, какая на серверах защита… — Спокойно, я знаю, как в него проникнуть. И всё, для этого необходимое, пряталось под неприметным бежевым худи на молнии и в кармане тёмно-серых брюк. — Через окно? — Нет, — ответила Ника, увидев, как Варден сел на скамейку надеть коньки. — Через парадный вход, по личному приглашению. Одно брошенное на скамейку худи для выставления напоказ оранжевой рубашки, одно удачное столкновение с зазевавшимся волонтёром — и Ника прошла на каток вне очереди, отмахнувшись от охранника бейджем сотрудника «Хольт интернешнл» с прикрытой пальцем фотографией. Захоти он её обыскать, ничего бы не изъял: в нагрудном кармане рубашки солнцезащитные очки, в кармане брюк на застёжке обычный смартфон. А между тем этот смартфон был заточен исключительно под клонирование своих более функциональных собратьев. Для полного копирования самого защищённого содержимого ему требовалось пять минут. У Ники давно в загашнике хранилась песня как раз длиной в пять минут. — Я подключился к компу диджея, — сообщил Джонни, едва лезвие конька Ники опустилось на лёд. — Жду команду. Схема у них давно была отработана. Когда Ника её провернула в первый раз на танцполе, Джонни страшно смутился и долго не мог ничего связного сказать, переваривая увиденное. Потом смущение прошло, он нынче мог и замечание ей сделать, что она держится недостаточно близко к смартфону. Ника меланхолично скользила в общем кольцевом потоке. Ритм задавала вялая песня без начала и конца, в которой бубнёж заменял пульс. С постным музыкальным фоном катались люди симпатичные, улыбчивые: кто в одиночку, кто парой под руки. У Ники мелькнула, оставив после себя горестное послевкусие, мысль о том, как бы она сейчас блистала в коротком закрытом красном платье, оставшемся висеть на манекене. Варден постоянно укатывался за цветные олимпийки, мешая ей оценить его уровень. Наконец, он, поддразнивая собеседницу — Николь Дюбуа в тонком сером свитере, еле-еле державшую равновесие расставленными в стороны руками, — покатился спиной вперёд, пританцовывая под музыку и продолжая радостно разговаривать. Ясно, пощада не требовалась. Ника шепнула Джонни: — Закончится предыдущая — врубай. Она вытащила на пару секунд устройство из кармана для активации вводом пароля. Дальше предстояло работать Джонни. Из колонок полился вводный задорный звон; Ника в два отталкивания ногами подъехала к Вардену со спины (он оказался на голову её выше) и, как только песня грянула в полную силу, с ударными и тромбонами, схватила его за талию, идеально вычерченную жилетом. Ух и статики он накопил: под пальцами затрещали колючие искры, а потом он резко развернулся. Прежде чем он опомнился, Ника положила одну его руку себе на талию, другую взяла в свою и повела его в танго на льду. Музыка с латиноамериканским ритмом подначивала двигаться быстрее, раскачиваться, вокалистка начала отсчёт от десяти. Под напором Ники Варден ускорялся и по-прежнему выглядел растерянным. Убрать дурацкое выражение с его лица ей удалось после очередного поворота. Она крутанулась и прижалась спиной к его груди, об которую потёрлась, и они проехали на инерции мимо столпа. Варден, взяв Нику за руку, развернул её лицом к себе и ухмыльнулся. Настал её черёд удивляться: он на полном ходу раскачивался в такт её виляний бёдрами, подтягивал её к себе, отталкивал на вытянутой руке, сам разбрасывался широкими жестами — он танцевал на льду легко, как на паркете. Сильно далеко Ника ему себя отталкивать не позволяла, подъезжая ближе, проводя ладонями по его плечам, а когда он пытался взяться за неё — уворачивалась от прикосновения и подмигивала, с демонстративным энтузиазмом беззвучно подпевая отсчёту вокалистки. — Ещё минуту, — проговорил Джонни. — И больше не отъезжай, сигнал слабый. Слабый? Ника позволила Вардену подтянуть себя вплотную. Откатываясь назад вместе с ним и опять проводя ладонями по его рукам от плеч вниз, она терялась в догадках, что могло ослабить сигнал. Раньше она отдалялась метров на пять точно, прежде чем он затухал. — Чёрт, еле ловит, можешь приблизиться? Куда уж ближе?! Ника притормозила, покатилась вперёд и навалилась на Вардена, задрав на уровень его бедра колено, которое он подхватил. Он заворожённо уставился на неё. — Снова помехи! Нет, пашет… ещё полминуты, ни в коем случае не отпускай. Песня почти закончилась, тромбон горлопанил, что Нике оставалось делать? Варден отпустил её ногу, она подтянула его за талию к себе, а он взялся за её плечи. Сила инерции затихла, и они замерли вплотную, чувствуя частое дыхание друг друга, пока музыка плавно затухала. К ужасу Ники, Варден опускал к ней лицо, уж не за поцелуем ли? Если она ему треснет до того, как склонируется его смартфон, всё испортит. Губы Варден поднёс к её уху: — Люблю наглость. — А я не очень, — надулась Ника. — Бесит, когда люди лезут, куда не просили. Варден усмехнулся, выпрямившись. Его улыбка вблизи выглядела совсем не приторной, она смягчала его лицо, наливала зелёные глаза тёплым светом. — Готово, — сказал Джонни, и Ника заставила себя увести взгляд к шраму на левой брови. — Хотите узнать, откуда у меня эти шрамы? — самодовольно спросил Варден тем тоном, которым обычно рассказывают зачин истории, уже поимевшей успех у предыдущих слушателей. — Здесь холодновато для историй, — поёжилась Ника. — Прокатимся? Следующая мрачная песня к танцам не располагала, её специально написали для выгула тюремных заключённых во внутреннем дворе. Варден плавно катился рядом с Никой, держа её за руку и совершенно не обращая внимания на Дюбуа, которая, цепляясь за ограждение, тащила себя к выходу. — Мистер Варден, а вы сами организовали праздник? — восхищённо спросила Ника. — Спланировал более-менее в одиночку, да. Хотел продемонстрировать, насколько нелепы визги зелёных о глобальном потеплении. Как бы нам при нём удалось в разгар лета устроить каток, м? — Глобальное потепление существует. — Больше слушайте экотеррористов. Надо будет для сборов, они вам и про плоскую Землю расскажут. Ей показалось или после этих слов он высматривал её реакцию? Узнал или нет? Камер на авиабазе Джонни не нашёл, «Хольт интернешнл» не должны были знать её в лицо, но могли. По мимике Вардена не получалось понять, что он о ней думал, — приличного, во всяком случае. — Как вас зовут? — спросил он. — Вера. Я в детстве хотела стать журналисткой. Писать статьи, разоблачающие преступников. Рассказывать про подвиги тех, о ком мало говорят. Образовывать людей. — Так вы на собеседование явились, — сказал Варден, глядя перед собой. — Что? Ой, нет, я не!.. То есть, я бы безумно хотела у вас работать, но я не в том смысле! Я объясняю, почему… вы меня восхищаете. В профессиональном плане. — О, — скосил на неё взгляд Варден. — Да, я мечтала с вами… пересечься. В идеале — отловить вас прямо на рабочем месте. — И чем бы мы там занимались? «Размечтался». — Я бы сидела тихо, как мышка, честное слово. Понаблюдать вас за работой — сама по себе огромная честь. — Хм, раз вас влечёт мой рабочий стол… Могу организовать экскурсию. — Правда? Вы исполните мою мечту! Готова хоть сейчас! — Боюсь, я весь день занят… Вы не боитесь сплетен? — Мне с вами ничего не страшно. Сделавший головокружительную карьеру вице-президент международной корпорации легко смущался: от простых слов отвёл взгляд, погрузился в свои мысли. Ника упивалась триумфом: она с ним справится без труда, будь у неё больше времени, он бы у неё из рук ел. Ей ужасно хотелось знать, что он изначально собирался сказать такого, что ещё раз обдумал и заменил на сдержанное: — Давайте сегодня в одиннадцать тридцать. Я встречу вас на проходной. — Так поздно? — ахнула Ника, прижав ладонь к груди и почувствовав бешеный трепет сердца. — Всё самое интересное в моём кабинете происходит ночью, — ухмыльнулся Варден. Боже, сколько самодовольства в одном человеке, уверенном, что Ника готова была перед ним пластаться после одного танца! — А пока я вас провожу до обладателя вашего бейджа. Смутившись — не от разоблачения, а от осознания, что она всё это время держала Вардена за руку и не заметила, — Ника сняла бейдж и вложила его в протянутую ей ладонь. Любопытно, что конвоировавший её под локоть Варден, бледный, угловатый, излишне нервно отталкивавшийся лезвиями ото льда, казался ледяным, а ладони и пальцы у него были тёплые, с самого первого соприкосновения, хоть это само по себе ничего, конечно, не означало. Ника первой вышагнула со льда на деревянный помост. Помнить о естественной походке, без лишней твёрдости, запнуться — да, вот так, чтобы Варден её придерживал и вёл, поддавшись иллюзии полной её беззащитности. За оградой катка сновали десятки людей, набивавшихся на скамейке бедро к бедру, гарцевавших на лёд или, наоборот, сбрасывавших с щиколоток оковы коньков и спешивших сдать их в пункт проката. Варден провёл её сквозь суету цветной толпы к закутку, отгороженному лентой «Только для персонала», где и водрузил Нику на скамейку, а сам рядом опёрся на пластиковую стенку за её спиной. Рядом возились с коньками девушки в оранжевых рубашках, усиленно делавшие вид, что они не замечали прибытие компаньона Ники и затихание их оживлённого разговора никак не было с ним связано. Варден подозвал по телефону доблестного охранника пропускных рамок и вручил ему бейдж: — Кто-нибудь его искал? — Нет, никто, — отрапортовал охранник, — но кто спросит, скажу… — Скажешь, что он уволен. — Есть. — Вы слишком суровы к нему, — мягко сказала Ника, посмотрев на Вардена снизу вверх. — Потерять бейдж может каждый. — Одно дело потерять, другое — не замечать его пропажу минимум десять минут, — ответил Варден, глядя на каток. — Ходячая угроза безопасности будет дорого стоить всей компании. — Вы преувеличиваете. — Я имею дело с такими угрозами, о существовании которых… С катка на помост заскочил, опасно пошатнувшись, огромный бородатый блондин в кожаной куртке. Ника вспомнила его имя за те секунды, что он ковылял к ней на хоккейных коньках в отчаянной борьбе с собственными ходившими ходуном коленями. — Какие люди, — наигранно радостно протянул Варден. Закрепившись лезвиями в досках вплотную к ленточке, Радов решился обвинительно выставить перед собой палец: — Я знал! — воскликнул он на английском с диким акцентом. — Имел знать, что вы вместе! — «Вместе»? — Как я мог тебе верить! — переключился Радов на Нику. — Ты его работа. Все его работа, я идиот. А вы вместе. Вы здесь смеётесь, как я идиот?! — Не знал, что вы знакомы с другим моим поклонником, — сказал Варден скучающим тоном. Уф, Радов в его глазах заслуживал столько же внимания, сколько привокзальный проспиртованный бомж, обличающий мировое правительство. — Он меня с кем-то путает, — пожала плечами Ника. — Я помню тебя! — не унимался Радов. — Во всю жизнь тебя запомню, позор мне! Прежде чем он успел сдать подробности их встречи, она выпалила: — Где, по вашему мнению, мы с вами встретились? Дальше ей оставалось молиться, что, во-первых, Радову не было выгодно афишировать своё пребывание на авиабазе, во-вторых, что это понимал сам Радов, которого распирало от праведного гнева. Может, он промолчал, потому что до него дошло, а может, он раньше всех заметил подошедшую девочку-подростка в джинсовом комбинезоне и узнал под кислотных цветов кепкой лицо Мико ван дер Хольт. — В дурке опять день открытых дверей? — спросила она, закусив трубочку, торчавшую из огромного картонного стакана. Могла бы перейти на голландский, но спросила на английском — специально, чтобы стоявший на расстоянии оплеухи Радов её понял. — Я тебе говорил к нему не приближаться, — резко сказал Варден. Минуту назад он насмешливо созерцал обвинения, сейчас напрягся так, словно готовился обезвреживать террориста. Но лицо его мало изменилось, только интонация. — Да ладно, он безобидный. — Это недолго! — обратил обличающий перст и к ней Радов. Господи, мужику под тридцать, работает в Интерполе, а носит футболку с «ДДТ». — Я почти добрался, я завтра или послезавтра открою миру все ваши связи с… — Задержать! — крикнул в сторону Варден. Он надеялся, что его услышат в общем гаме болтовни, музыки и стука лезвий по дереву? — Я имеем полное право находиться, это общественное мероприятие. — Это, — поводил пальцем от себя к Радову и обратно Варден, — расстояние сильно меньше того, на которое тебе разрешает приближаться суд. — Какой суд! Одно название! — Два охранника подступили к нему со спины с устало-снисходительным видом, как к вечно напивающемуся на праздниках деду. Похоже, на катки всюду находились микрофоны, улавливавшие тревожные сигналы. Варден созерцал неизбежную поимку с ухмылкой. — Смейся, смейся. Потом я буду смеяться. Август! У Ники аж челюсть отвисла: скакавший козлом по доскам прочь от охранников агент Интерпола прилюдно отвесил угрозу сжечь заживо вице-президента корпорации! — Он ему убийство Хольтов припомнил? — пришёл к тому же выводу Джонни. — До третьего августа всего неделя. Варден намёк тоже уловил, судя по тому, как сжались его кулаки. — Радов. Радов никогда не меняется, — потянула напиток через трубочку Мико. — Я за ним, а ты иди к Джону, он увезёт тебя домой. — Да я только приехала! — заныла Мико в спину проталкивавшего себе дорогу к катку Вардену. — Можешь устроить вечеринку, закажи пиццы сколько захочешь, — махнул рукой Варден. — Другой разговор, — хищно улыбнулась Мико, и стремительным гребком вынула из кармана телефон. Что конкретно она дальше трещала, уходя к рамкам, Ника не поняла. Так они и оставили Нику: один погнал через весь каток за агентом Интерпола, другая побежала поглощать будущий гастрит. Девушки рядом закончили поправления шнуровки коньков и посеменили ко льду, перешёптываясь. Они заправились первоклассным топливом для сплетен. — Наша задача усложнилась, — проговорил Джонни. — Радов выглядит натуральным психом, способным убивать. Надо остановить его. — Обязательно, — поднялась со скамейки и стянула волосы в хвостик Ника. — Что-нибудь нашёл на телефоне? — Сортирую данные, вижу пустую болтовню и штук десять фоток Хольт, одиночных и совместных. У неё последние годы рожа кислая, как будто лимон съела. — Раз он хранит эти фотки на личном телефоне, выходит, для него опека больше чем работа, — на ходу сказала Ника. — Говорю тебе, всё сходится, он её брат! — Да зачем ему врать? — А зачем ему врать, что Земля не плоская? — На этот вопрос мы узнаем ответ сегодня вечером.* * *
— К другим новостям. После сорока лет простоя вновь заработают завод и типографии, принадлежавшие фирме «Белфаст принт». Ожидается, что это позволит создать сотни новых рабочих мест. Напомним, что из-за сложной ситуации с правами на собственность и земли на протяжении десятилетий ни у одной компании не получалось приобрести активы «Белфаст принт». Сегодня её покупатели, «Бликсем индастриз», объявили, что им удалось преодолеть все юридические препятствия, включая возражения Управления по защите конкуренции и рынкам — по словам представителя компании, оно не смогло предоставить убедительные основания для антимонопольного расследования. Сумма сделки не разглашается. Ожидается, что её оформление будет завершено к концу недели.* * *
Пока Ника вертелась перед зеркалом в примерочной, Джонни уныло отчитывался обо всех своих отсутствующих успехах. Смартфон Вардена взламывали зря, он содержал лишь болтовню с коллегами, перепалки с Мико, рабочие обсуждения — тоже без жести — и фотографии, которые могли бы наполнить ну очень среднего пошиба бытовой блог. Чудовищно бессмысленная добыча. И в магазине достойной добычи не нашлось — Ника и бесплатно выносить местные брюки с низкой талией и пятнами побрезговала. Может, в следующем бутике… Стоило ей сделать пару шагов, и её кто-то сбоку схватил за руку. Она извернулась врезать локтем, он её крутанул и, заломив ей руку, подтянул её спину к своей груди. Перед ней возник букет голубых тюльпанов. — Это вам, — сказал Варден и отпустил заломленную руку. — Ой, — взяла букет Ника. Ей в голову пришло совсем другое слово, но тогда она бы вышла из роли. Впрочем, рассердиться вслух она себе позволила: — Зачем вы меня пугаете? — Не хотел, — взял её под руку Варден. — Прошу извинить, я тактильный человек. Вы же, кажется, наоборот. «И с этим соображением ты радостно продолжаешь меня трогать». Злость, на самом деле, быстро ослабла. Тюльпаны он подарил красивые, в обёртке на тон светлее лепестков. Подбирал под цвет её глаз. Большинство мужчин цвет её волос-то после первого разговора не всегда вспомнить могли. Они шли вдоль канала, вдыхая приторные запахи. — Догнали того странного человека? — спросила Ника снисходительно, давая понять, что ещё размышляет, простить его или нет. — Решил перепоручить погоню своим людям, когда увидел, что вы не стали меня дожидаться. Хотел продолжить наш разговор, вы так и не сказали ничего о себе. Чем вы занимаетесь? — Журналистикой, — ответила Ника. — Почти закончил, — сказал Джонни. — Вера Синицина, издание «ДельтаТех», рубрика «Общество», ты недавно взялась писать обзоры светских новостей. — Хотелось бы подробностей. — Да было бы что рассказывать. Пишу про глупые скандалы в обществе для технического журнала. Чувствую себя не на своём месте. Но кушать хочется, поэтому… — И какой вердикт вы вынесли Чарльзу Джеймсону? — Это бьюти-сообщество, — в панике выпалил Джонни, — у них миллиард скандалов в секунду, ищу, кто на ком стоял. — Вердикт — громкое слово, я стараюсь придерживаться нейтральности. — Хорошо, не вердикт. По-вашему, кто прав, Сати Истбрук или он? Чьи доказательства вам показались убедительнее? — Шесть обвинительных видео минимум по сорок минут каждое… — подавленно произнёс Джонни. — Нейросеть подавилась… — Я думаю, у нас недостаточно информации, чтобы судить. — Теперь я точно знаю, что вы не журналистка, — остановился Варден. — Просто я новенькая и… — И вы не в состоянии сказать ни слова по незнакомой теме и отказываетесь обвинять, не разобравшись, какая вы к чёрту журналистка. Вы не работу пришли искать. Нет, я знаю, зачем вы ко мне подобрались на самом деле. — Она приготовилась толкнуть на него любого недовольного затором прохожего и побежать. Варден приобнял её за плечи: — Предупреждаю. Ни на что серьёзное не надейтесь. — Да я могу и секретаршей… — Не можете, у моей секретарши правильное мнение по любому вопросу от зубов отскакивает. Вы здесь из-за Хисакавы. Не вы первая решили подобраться к нему через меня в надежде выскочить за него замуж. Я не против, чтобы вы меня как следует использовали, но… — Гадость какая, фу, — оттолкнула его Ника. Для пущей драматичности она впихнула букет ему в руки. — Если вы такого обо мне мнения, то ничего мне от вас не нужно. — А до этого что нужно было? — тронулся за ней Варден. — До этого я хотела вам понравиться. Теперь уже не хочу. — Подождите, — встал перед ней Варден. — Кажется, я неправильно вас понял. — Не кажется, — обошла его Ника. — Прошу прощения и пощады, — опять встрял у неё на пути Варден. Он протянул ей букет. — На этой работе отвыкаешь от искренности, в каждом разговоре видишь выманивание информации о ком-то другом. — Я не такая. — Простите, что подумал иначе, — улыбнулся Варден. Ника с притворной неохотой взяла букет в руки: — Я про журналистику наврала, потому что мне все дружно сказали, что вы со всеми об одной работе говорите. Подумала, зацеплю разговором о работе — шансов будет больше. — Занятно, обычно наоборот, люди симулируют интерес ко мне из интереса к моей работе. — Тяжело, когда никому не можешь довериться, — сказала Ника, сама взяв Вардена под руку. — Везде мерещатся враги. Ни с кем отношений не построишь. — По опыту говорите? — Нет, с чего? — Обручального кольца не вижу. Вас ни один мужчина не отвергнет, значит, это вы всех отвергаете. Почему? — Я не отвергаю, — смутилась Ника, — оно просто… не складывается. — Ждёте идеального жениха? — Не идеального. Сильного, самодостаточного, но жизни без меня не представляющего. Чтобы дожидался меня, но и сам занимался интересными делами. Никогда меня не обманывал. И далее по списку, — осеклась Ника, сообразив, что разоткровенничалась не по делу. — Мгм. Подозреваю, в вашем списке пара сотен пунктов. — А в вашем списке запросов — нет? — Нет. Моя невеста должна быть от меня без ума, быть независимой и делать всё, что я скажу. Этого достаточно. — По-моему, вам нужна рабыня с биполяркой, а не жена. — Рабыни скучные. Подчиняться мне должна та, кто никому другому не подчиняется и остаётся собой. Но то идеал. Мне бы и просто порядочная девушка подошла бы, но они нынче в дефиците. — Порядочных парней зато переизбыток, — закатила глаза Ника. — Порядочных парней в принципе не бывает. — У него зазвонил телефон, рингтон по умолчанию. — Минуту, прошу меня простить. — Он перешёл на голландский. Джонни прогнал его слова через переводчик: скучные обсуждения статей про ремонт музея и перепрятывание фальшивок. Но в конце собеседник попросил Вардена приехать, на совещание по поводу некого Международного агентства контроля. — К сожалению, меня принуждают вас покинуть. С нетерпением жду нашей встречи. Он наклонился было к ней, но она отступила пропустить очередного туриста, затем шагнула за спину другого. Варден намёк понял и больше поцеловать её в щёку не пытался. — Рановато празднуешь победу, — пробормотала Ника и улыбнулась тюльпанам.