* * *
На четвёртом этаже штаб-квартиры «Накамото индастриз» располагалась тюрьма — три коридора, напичканных стеклянными каморками. Джонни пояснил, что нет, это не тюрьма, а пространство отдыха и коворкинга, потому и встречались люди, которые спали в капсульных кроватях или вдвоём горбились перед монитором. Ей никакого коворкинга не досталось, её привели на типичный пост охраны: много экранов, один меланхоличный мужчина с красными глазами. Ника гордилась своей актёрской игрой, она так хорошо изображала попытки вырваться из полуобъятий Августа, что охранник поглядывал на неё с опаской. Вдвоём они затолкали её в комнату, где не было ничего, кроме круглого стола и трёх металлических складных стульев. Не тюрьма, значит, но комнату для допросов без камер слежения они обустроили. Ради упражнений по тимбилдингу, не иначе. Поначалу за дверью висела тишина. Минут пять спустя зазвучал голос молодого мужчины, нывшего по-японски. — Нет, я и приводить её был не обязан, — ответил Август. Собеседник бросил короткую гневную фразу. — Буду говорить с тобой на том языке, на котором посчитаю нужным. Ты же бил себя кулаком в грудь, что всё сделаешь сам, быстрее меня, лучше меня. В итоге она гуляет по твоей штаб-квартире, ты шляешься непонятно где, мне приходится брать ситуацию в свои руки, мои люди тратят время на твои поиски. Как всегда всем приходится бегать за тобой сопли вытирать. — Японец бурно возразил. — И? По скандалу у тебя ни одной хорошей идеи, мои сотрудники за десять минут накидали бы десять сценариев. — Это тоже вызвало недовольство. — Короче. У меня свои дела в Токио, давай так. Она спёрла важные материалы. Если сумеешь их вернуть и разобраться с ней без папочкиной поддержки и без меня, используя исключительно ресурсы «Накамото индастриз», то я доложу о твоём успехе наверх. Мне не жалко поощрить толкового сотрудника. Но если ты облажаешься, как ты это обычно делаешь, то свои жалкие амбиции засунешь себе в задницу, будешь делать что скажут и больше за моей спиной жаловаться руководству не полезешь. Договорились? — Японец коротко ответил. — Обижаешь, когда я нарушал условия договора? — Ещё один короткий ответ. — Никакого обмана не было, я сказал, что если ты уложишься в срок, то это порадует руководство. Рассказать им о твоём участии в проекте я не обещал. — И он перебил очередной ответ. — Психотерапевту будешь ныть, займись делом для разнообразия. Звони только после того, как выполнишь обе задачи. Ника приготовилась встречать гостей, подтащив стул к двери. — Их двое, — сказал Джонни. — Охранник достал пистолет. Руки показались впереди туловища. Ника выбила появившийся перед ней пистолет, замахнулась стулом, врезала им по вскрикнувшему телу и протаранила его на пост охраны. Дверь за ней захлопнулась, охранник спиной врезался в японца в костюме, каждому хватило по одному удару ногой в висок. — И всё? — развела руками Ника, встав над ними. — У Кенджи Хисакавы нет в бэкграунде изучения боевых искусств, — как бы в оправдание противнику сказал Джонни, пока Ника переключала экраны в поисках лабораторий. — Сплошные американские частные школы и колледжи. Оп, останови, скажи номер камеры. Номер Ника назвала, но не поняла, чем Джонни привлёк вид недостроенного офиса, где замученные люди сидели впритык друг к другу и строчили тексты под балками и обёрнутыми фольгой вентиляционными трубами. — Ага, нашёл. Хорошо же они их спрятали. Лифтов нет, на лестницах… выясняю, будь осторожна. Вход за дверью в административно-хозяйственный отдел, это на другом конце фойе. Напоследок она взглянула на Хисакаву, когда шарила по его карманам, — щуплый, немногим её выше, с мешками под глазами и нервно подёргивавшимися пальцами. Ему сончас на пользу пойдёт, выглядел он измождённым. Забрав себе пластиковую карту с логотипом «Накамото индастриз», Ника поспешила на волю. Её спешка всколыхнула сонное застеклённое царство: незаключённые дивились посетившему их движению, как шаровой молнии. Молнии, к слову о молниях — что за электрошокер Август использовал? — Спускайся через пятый этаж, — сказал Джонни, когда она выбежала к лифтам и двери на лестницу. — На третьем тебя ждут. Точно не в рукаве прятал, выбежала на лестницу Ника. В машине он вообще выронил этот самый электрошокер, но… Она притормозила на площадке, прокручивая случившееся. Когда Август поймал её за щиколотку, она это почувствовала. Её чудо-ноги обладали множеством функций, но чем они были плохи, так это полным отсутствием регистрации прикосновений. А она почувствовала его пальцы на лодыжке. Не упор дубинки или укол зубчиков, не нашлёпку, не края проводов — пятерню. — Поторапливайся. Маюра далеко не Красная королева, но тревогу поднять сумеет. — Джонни, а ты когда-нибудь слышал… про людей, бьющихся током? — Статикой? — Нет. — Ммм, дай подумать. — Ника добралась до дверей, запертых на магнитный замок, и прижала пропуск Хисакавы. Индикатор с красного сменился на зелёный. — В презентации «Шариф индастриз» обещали нечто подобное. — Это протезы, а я о… что за… — Что, что у тебя там? — Они что, забыли достроить здание? Вместо офисов или лабораторий на пятом этаже раскинулось царство бетонной пустыни. Сплошная серость во все стороны. Даже с парковкой не сравнишь: на подземных парковках, по крайней мере, встречались колонны и разметка. — Так вот почему я не смог подключиться к камерам этих этажей! — воскликнул Джонни, услышав это описание. — А я, дурак, копаю, ищу зашифрованные каналы… Сейчас лифт подгоню, секунду. Хорошо, что он это сделал: никаких кнопок бетонная стена не предусматривала, приглашая упасть в открытую всем ветрам шахту. — Сколько, говоришь, этажей выпало? — спросила Ника, прислушиваясь, не зашумят ли шаги и голоса на лестнице. — Да почти всё здание, с пятого по сорок девятый этаж! Карета подана, тебе потом налево до упора. — Зачем им куча пустых этажей? — Не знаю, для солидности? Международная корпорация в небольшом трёхэтажном здании — это не серьёзно, инвесторам не понравится. Я бы не вложился. В фойе Нику встретила Маюра: — Прошу вас оформить гостевой пропуск или покинуть здание. — Ага, бегу. Ника пробежала сквозь голограмму, отметив, что охранники разошлись по своим норам, им понадобится время, чтобы собраться вновь. Редкие работники со стаканчиками кофе отшатывались от неё, возмущённо перешёптывались ей вслед — никому из них не пришло в голову позвать охрану. Здесь царила на удивление размеренная жизнь. Посреди рабочего дня в угловом цветущем кафе люди медленно попивали кофе, официанты неспешно подавали им самые разные блюда. Джонни подсказал свернуть к единственной непрозрачной двери, со старомодной металлической табличкой вместо светодиодной. И она тоже не устояла перед пропуском Хисакавы. — Осторожно, — сказал Джонни, когда Ника шагнула внутрь и очутилась на вершине длинной лестницы с низким потолком. — У них записаны походки всех сотрудников, ступеньки регистрируют любые отклонения. — А что будет в случае отклонения? — прикрыла за собой дверь Ника. — Точечный удар коричневым звуком, шедевр акустики, мне тоже такой надо. Пока будешь корчиться, сверху бам, тросы-провода, завернут в кокон, накачают электричеством. — Им позволили всё это установить? — Частная компания, имеют право. И я читал, что от крыс и тараканов хорошая защита, прожаривает на ура. Не знаю, правда, откуда у них крысы. Усомнившись, Ника вытащила из кармана яблоко и бросила его на ступеньки. Спокойно ударилось, подпрыгнуло — потолочная плита отскочила, на второй ступеньке яблоко поймали металлические спруты, оно зашипело в начинённой электричеством хватке и взмыло под потолок, затем рухнуло, поджаренное, а тросы втянулись обратно, плита встала на место. Всё то же самое они готовы были проделать с человеком, изверги. Хм, человек не яблоко, он будет сопротивляться, возможно рванёт вперёд, притом и весит он, мягко говоря, побольше. Тросы должны выдержать, следовательно, они хорошо закреплены по всей длине подвесного потолочного свода, чтобы нарушителя поймать на любой ступеньке. Отодвинув в сторону плиту над своей головой, Ника рассмотрела, насколько позволял слабый свет, то, что располагалось сверху. А располагались там вентиляционная шахта и длинная труба с бесконечным продольным разрезом — из неё по тревоге и выпадали тросы. Ника прыгнула на стену, оттолкнулась, повисла на трубе и покачалась туда-сюда. Горячая, нехорошо зудящая, но не прогнувшаяся ни на миллиметр. Ника подтянула к груди и ноги. — Что решила сделать? — Помнишь «Халбек»? — прошептала Ника, как ленивец продвигаясь вниз по трубе и шаркая спиной по плитам подвесного потолка. — Осторожнее. — Говоришь, никто сам по себе током не бьётся? — По крайней мере, я о таком не слышал, только о самовозгораниях. А что? — Мне кажется, у Августа электричество подаётся в руки. — Тогда у него очень реалистичные протезы. — Нет, — вспомнила мягкость и теплоту его пальцев Ника. — Протезы тут… — И она замерла, услышав настигавший её топоток мелких лап. — Точно, протез! — Говорю же. — Помнишь его спину? — продолжила путь Ника. — У него в позвоночнике установлена металлическая штука. Может, в ней дело? — Спрошу у дяди, он в этом лучше понимает. Упёршись макушкой в стену, Ника ножиком подцепила плиту внизу за край и отодвинула её, спрыгнула, приземлившись на ладони, и перекувыркнулась на ноги. Пропуск Хисакавы открыл и эту дверь, но не развеял мыльную плёнку, затянувшую проём. — Я понятия не имею, что это, — сказал Джонни, выслушав её описание. — Сейчас выясним. Ника осторожно коснулась плёнки — и ничего не почувствовала. Её рука проходила сквозь поблёскивавшую пелену, как сквозь туман, и не расплачивалась за это ожогами. Набрав воздуха в грудь, Ника шагнула через порог. Она стояла на распутье между двумя тёмными дверями с табличками на японском: на одной нарисовали девочку, на другой — мальчика. Ну или она могла не выбирать, а продолжать любоваться на стоявший по центру спрятанный за стеклом большой бонсай, каждый уровень которого состоял из нескольких маленьких цветущих бонсаев. В женской раздевалке у выхода тянулись вешалки с костюмами химзащиты, и Ника выцепила один из них. Дыхательная маска, лабораторные очки и капюшон, закрывающий рыжие волосы, обеспечат ей идеальную маскировку. — Почему такой уровень защиты? — размышлял вслух Джонни. — Яд из ГМО не передаётся воздушно-капельным путём. — Уверен? Чёрт, меня крыса укусила. — Вряд ли, ни одного сотрудника не кусала. Рука чуть ниже локтя саднила под тканью — почему она раньше не почувствовала? Ника закатала рукав осмотреть ранку и обомлела. Из кожи торчал скрюченный красный плавник, всасывавшийся в кожу. Кусочек перца, который она не стала есть! В ужасе она потянула его на себя, и он посопротивлялся, поднимая острую боль, но в итоге отцепился. Ника высосала из закровоточившей ранки все его невидимые глазу остатки и плевками отправила их на пол вслед за большим собратом. — Джонни, меня пытался сожрать перец. Выслушав её рассказ, Джонни заключил: — Он пытался слить ваши ДНК! Я читал об этом, ГМО тем и опасны, что они вызывают мутации! Мало-помалу, но ослабляют наш организм и разжижают наш мозг! Так вот какие характеристики без ума совершенствовали «Накамото индастриз». Никаких больше «мало-помалу», пара часов — и едок твой. А соображалка отлетает и того быстрее, возможно чтобы ты не вычислил причину болей в животе. — Они хотят буквально превратить людей в овощи. Джонни, если мы уничтожим лабораторию, это их остановит? — Не факт, но задержит точно. У «Накамото индастриз» не очень с финансами последнее время. Копаю подробности. — Для начала пойдёт. То, что называлось лабораторией, больше походило на теплицу. Справа тянулись помидорно-огуречные джунгли, плавно переходившие в кукурузное поле, — они сотрясались от чьих-то движений в самой гуще. Над ними возвышались деревья, из которых Ника узнала грецкий орех и каштан. Слева люди в лабораторных халатах изучали трёхэтажные настольные полки — рассады, их занимали бесконечные ряды рассад. Всякий, кто не разглядывал, не опрыскивал и не просвечивал ручными лампами растения, тихонько печатал за компьютером. Свет полагался только растительности, для уставших людей ламп не предусмотрели. Как они выживали в землянистой духотище? С трудом, судя по несмолкаемому кашлю, сморканиям и парочке обмороков. — Хисакава пришёл в себя, он первым делом деактивировал свой пропуск. Камеры я им отрубил, но они быстро догадаются, где ты. Поторопись. — Сможешь включить пожарную тревогу? — Если ждёт минут пять. — Надеюсь, ждёт. О, лаборант в отключке, компьютер свободен. — Слушай, Ник. Вопрос. Насчёт финансов «Накамото индастриз». У вас в России до сих пор в ходу советские рубли? — Нет, а что? — Обнаружил в их отчётности за этот год несколько переводов в советских рублях на счёт торговой компании «Россия». — Кто-то свою нумизматскую коллекцию сбывал, похоже. Рассказывай, как скинуть тебе их файлы. Маюра говорила, что в самом начале росли модифицированные, но пока не улучшенные растения. Самое веселье, как всегда, начиналось за дверью, улепленной красными треугольниками и восклицательными знаками. Проскользнув впритирку к парню, поливавшему кукурузу, Ника отщипнула его пропуск с пояса. За дверью Нику ослепили полосы ярко-фиолетового света, рассекавшие просторную чёрную комнату. Кроме плававших перед глазами пятен она сначала не разглядела никого, потом разобрала унылые маячившие силуэты. Обманули на экскурсии, существовал второй промежуточный этап. Ника прошла вдоль металлических блоков с горшками рассад и экранчиками с показателями на возмутительно цельных корпусах: их не взломать, ни одного шва — как они эту бандуру собрали и как запихнули в неё необходимую электронику? — Маюра! Вопрос по экскурсии. — Да? — появилась та. — Если на нижних этажах приключится пожар, какое помещение будут защищать в первую очередь? — Данную теплицу и смежную с ней лабораторию, все ключевые работы проходят здесь. — Вопросов больше нет. — Маюра исчезла. — Джонни, врубай тревогу. — Сейчааас, три, два… Воздух разрезало дребезжание, под потолком загорелись красные огни. Подальше от брызг холодной воды сверху и будущих потоков людей из соседних отделений Ника забилась в самый тёмный угол. На прежде тишайшую лабораторию обрушились волны шума. Вдоль полос света шуршали, топали и восклицали отряды костюмов химзащиты и халатов. Завораживающее зрелище: костюмы двигались вглубь лабораторий, халаты торопились к раздевалкам, все самоорганизовались в две полосы движения. А когда в детдоме как-то раз тревога сработала, раздался крик «Каждый за себя!» и поднялся такой хаос, по сравнению с которым разрушения от пожара — будь он настоящим — выглядели бы жалко. — Можешь отключить брызгалки? — Ага. Не торопись они, она бы заменила подачу воды на подачу бензина, такую штуку они с Джонни уже проворачивали. Обливаешь всех бензином — и никто не смеет выстрелить. Ничего, у Ники созрел другой план, зёрна которого заронила всё та же экскурсия. Вырубив брызги воды, Джонни подсказал: — Пульт — у двери в следующее отделение. Ника не сразу заметила бледно-голубой квадрат вдали за фиолетовыми полосами. Она устремилась было к нему, но у неё на пути возникла Маюра: — Пожарная тревога, пройдите на выход. — Я помогаю спасателям, — брякнула Ника и поспешила к компьютеру, пока машинный мозг не придумал препятствие. — У вас отсутствует разрешение на проведение спасательных операций. — Я спасаю ваши рассады! На спасение растений разрешение не нужно! Маюра с полминуты вертела в своём цифровом мозгу это заявление, сверяя с прописанными запретами, а возможно и ябедничала параллельно. За это время Ника успела добежать до компьютера — слава богу, интерфейс был на английском. В ответ на требование предъявить пропуск она прижала к сканеру рядом пропуск лаборанта. Сработало. Манипуляторы. Ага. «Поднять». Зажужжали. — У вас отсутствует допуск к управлению оборудованием. — Потом оштрафуете, я спасаю растения от пожара. Смотри. В графе «Перевернуть на __ градусов» Ника выбрала «180», и когда манипуляторы перевернули все горшки, опустила их ровнёхонько в прорези, из которых они поднимались. Земля — на удивление — не вывалилась. — Скрыты! — Я сообщу о ваших действиях Яну Мариусу Вардену. — И привет передай. Ползунок акселерации Ника выкрутила на максимум. В лаборатории как звезда взорвалась: такой яркий и жаркий вспыхнул свет. Столы прилежно жужжали, а Ника тем временем открыла дверь в следующее отделение, куда и заглянула с порога. Ещё столы, на сей раз обычные, на четырёх ножках, и ряды реактивов и семян на блюдечках. Уж тут что-то огнеопасное точно держали. — Вы объявлены угрозой, — вернулась с предательской вестью Маюра. — Оставайтесь на месте, вы будете задержаны до дальнейшего выяснения обстоятельств. — К тебе спускается охрана. Я гоняю сканеры по кругу, но они скоро узнают, что никакого пожара нет. А ей предстояло поливать огромный огород из крохотных пробирок и неудобных бутылей. Нет, в жизни не успеет. От этой мысли у Ники спина вспотела. Не от мысли — от света! Прикрыв глаза козырьком ладони, она обернулась. Блоки-столы полонились шорохом и треском, на куске земли уверенно росла вверх овощная и фруктовая чаща, огуречные кудри подползали по полу к столам. Наощупь они были сухие, тёплые. То, что надо. По солидным корпусам пошли трещины, через которые пробивались листки и стебли. Один горшок оказался полон самых наглых растений: они попросту разорвали приютивший их блок изнутри, высвобождая путь для огромного извивавшегося зелёного клубка. — Ника, они дошли до раздевалок! Опомнившись, Ника обернулась к монитору, проморгалась, отгоняя тёмные пятна, и бегло прочла варианты на экране. «Белый свет откл»? Нет уж, «Белый свет вкл», и «вкл» тоже до максимума, о, тут и симуляцию солнечного света можно «вкл»! И вентиляция «вкл», и сканеры «вкл», вообще всё «вкл», и предпочтительно из одной розетки. Крик на японском ворвался одновременно с первыми искрами с потолка. Это Хисакава вторгся со своим вооружённым отрядом. — Вы что, глухие?! Пожар! И пророчество сигнализации исполнилось: по иссушённым псевдосолнечным светом стеблям рвануло пламя. Оно резво перекинулось на чащи и клубы, отделив пылающей стеной Нику от кричавших охранников. Вот и к Нике подползала полоска огня. Приветствовав его улыбкой, она плюнула на пальцы, одним ударом ноги отделила горевший кусок стебля, подцепила его смоченными пальцами и пробежала в соседнее отделение, обрушив пламя на ближайшее семечко. Результат превзошёл все ожидания: огонь рванул дальше по проспиртованным поверхностям и быстро поглотил длиннющие ряды столов вместе с тем, что на них изучали. — Быстрее, к двери с табличкой «Выход». Сквозь горькую химозную вонь дыма Ника побежала к ярко-зелёной табличке и плечом выбила дверь на очередную лестницу. — Там будет охрана, но толпа тебя прикроет. Ника тоже так думала, когда вылетела прямиком в пингвинообразно шагавшую плотную толпу. А потом прямиком над её головой воспарила Маюра и окликнула охранников по-японски. — Попробуй через другой служебный выход, — напряжённо проговорил Джонни, увидев, как поперёк человеческого потока погрёб охранник. — Справа от тебя матовая дверь, открывается по пропуску. Ника нырнула под волны из плеч и пошуршала к матовой двери, находившейся на полпути к общим стеклянным, ныне открытым. По её руке скользнули пальцы охранника — пришлось энергичнее поработать локтями, выбиваясь к стене, параллельной потоку людей. Никому не было дела до борьбы охранников, все стремились на выход, подальше от вони дыма. Прижатый пропуск электронный замок встретил протестующим визгом. На второй раз то же самое, а фуражки подплывали всё ближе. — Извини, они отключили везде вход по пропускам, побоялись, что ты новый сопрёшь. Придётся… Ника увидела над пластиковым прямоугольным считывателем круглый железный — недолго думая она выхватила из кармана стащенный у Августа магнитный ключ и уткнула его в металлическое гнездо. Ему отозвать доступ не посмели, зелёный свет! Кинувшийся на неё охранник врезался в уже закрытую дверь, по которой заколотил кулаками вслед Нике. Она снимала на ходу защитный костюм. — У Маюры противоречивые команды и я отвлёк основные её ресурсы на вирус, её не бойся. — «Чумной доктор» опять лютует? — Сжигает все файлы, до которых может дотянуться. Осторожно, на улице охранник бежит тебе наперерез. Всего один охранник. Ника с разбега вытолкнула металлическую дверь, по инерции пробежала три шага — и врезалась в бежевый костюм. Август положил руки ей на плечи и обратился к приближавшемуся топоту на японском. Охранник притормозил, кивнул и побежал наводить порядок в большой толпе. — Как я его не увидел опять? — оторопел Джонни. — Я сказал им, что сам доставлю тебя куда следует, — пояснил Август. Он поднял указательным пальцем наручники из кармана пиджака. — Так вот чем ты был занят, — позволила сковать себе запястья Ника. — Обычно они с собой, но сегодня оставил их в машине. — Август снял и перекинул через её запястья пиджак, чтобы не привлекать внимания ротозеев, которые в количестве накопились на огороженной ровными рядами деревьев цементной площадке. — Идём сдавать тебя Демиургам. — Хочу к иллюминатам. — Все начальники — иллюминаты, не волнуйся. Единственным, что за сегодня не удивило Нику, был вид красной ламборгини, припаркованной под голографическим знаком «Парковка запрещена» — это она и без знания иероглифов поняла. — Знаешь, в том маловероятном случае, если ты освободишься, можешь сходить на мою лекцию через два часа. Твой секретарь нагуглит, тема вам двоим должна быть интересна. — Сначала опубликуем всё, что накопали про ГМО, потом может быть, — сказала Ника, игнорируя возглас «Я не секретарь!». — Успеете до лекции, и я помогу распространить ваши находки. Инфоповод очень хороший, кликов соберём тьму. — Август остановился у машины и, увидев ухмылку Ники, вздохнул. — Давай в этот раз не по лицу, а. На обсуждения с Джонни, какие именно материалы из наворованного они опубликуют и где, ушло добрых два часа, и к началу лекции Ника не успела. Джонни проворчал, что если хотела успеть, надо было меньше тратить времени на выбор шмоток. Но не задержись она в торговом центре по дороге, не нашла бы милейший белый брючный костюм с чёрной рубашкой и красным шарфом, в который и переоделась, закинув пакет с прежней одеждой в камеру хранения, а ещё не попробовала бы острые конфеты, не закупилась термоядерной освежающей жвачкой и не поговорила с огромной рыбиной, «слова» которой переводил аквариум. В конце концов, куда им торопиться? Их по-прежнему тормозило копирование файлов по вышкам. Ника шла в новом костюме к огромному стеклянному зданию-парусу, разрезавшему улицу, с чувством выполненного долга. Прямо сейчас по сети расползалась правда о чудовищных разработках, репосты набирали обороты. Вскоре на «Накамото индастриз» обрушится новый скандал такой силы, что его можно будет оценивать по сейсмической шкале. — Подожди, что-то не так. — Встревоженность Джонни отвлекла Нику от разглядывания изгибов стекла и металла в фойе бизнес-центра. — Его лекция… Что он делает? И предупреждая вопросы Ники, торопившейся пройти по указателям к конференции «Медиавнушения», Джонни включил ей аудиотрансляцию: — Это фанатики, готовые отравлять тысячи людей ради демонизации самой идеи ГМО. Говорил же, что у них мы обязательно найдём компрометирующие материалы. Смотрите, с видео! Уф, они теперь лаборатории сжигают, это мы опустим, пусть власти разбираются, вот главное. ГМО вредно, ГМО опасно, ГМО превратит людей в зомби! Вкуснейшая сенсация, а драмы сколько, злая корпорация против простых людей, учёные нас обманывают, нашей ЦА понравится. Распространяем, пишем статьи, не позволяем никому думать. Наша теория заговора набирает обороты. — «Теория заговора»? — переспросила Ника. — Я отмотал трансляцию, смотрю… Ничего не понимаю. Они выбрали для раскрутки скандал с «Накамото индастриз». Но мы тогда только-только опубликовали файлы, когда бы он… А, они про другой скандал. — С отравлениями искусственным рисом? — застыла прямо перед дверьми в конференц-зал Ника. — Да. — Лаборатории должны были проверить, — в ужасе проговорила Ника. — А мы их сожгли. — Я ищу, зачем… Подожди-ка. — Мы с вами, — весело сказал Август, — здесь и сейчас создадим теорию заговора с нуля. И вы увидите, как легко её распространят. — Этот подонок нас дискредитировал! — И, увидев удивлённые лица посетителей и сотрудников, Ника сказала потише: — Раскрутил наше расследование, как обещал, но по конспирологическим каналам! — Хуже того, — продолжил упавшим голосом Джонни. — Когда включатся нормальные СМИ, он разоблачит сам себя. Замкнёт на себе поисковые запросы, всем будет высвечиваться, что это часть его выступления и социальный эксперимент. — Как мы можем доказать, что всё, что мы опубликовали, не выдумка? — Я переслал выжимку во все японские государственные структуры, какие нашёл. Они обязаны рассматривать все обращения, верно? Кто-нибудь да пойдёт проверять. — Сволочь, он врал мне с самого начала… — Голос Ники дрожал от злости, грудь стиснула боль. — Почему я поверила? — Честно говоря, не знаю, — осторожно сказал Джонни. — Каждый раз одно и то же, когда я научусь? — Лекция закончилась. Хочешь, скажу, по какому коридору он выйдет со сцены? — Хочу, — стиснула кулаки Ника.* * *
— Доволен собой? Этот голос он не рассчитывал услышать сегодня так скоро. Август, на радость спине, затёкшей от дрёмы в согнутом состоянии, поднялся с кресла и скинул с головы капюшон. Никто из тупоголовых студентов, включая купленных им засланцев, не понял, что сидел всю лекцию голографического Вардена рядом с настоящим Варденом, а Ника его увидела мгновенно, под прикрытием возни входивших-уходивших людей прокралась вверх по лестнице к последнему ряду и теперь стояла у крайнего кресла (она умела эффектно носить костюмы, не отнять), дулась. Как же ей шло сердиться: затянутые сахарно-восторженной поволокой глаза оживали, с губ сходила приторная улыбка, она всем телом вытягивалась по струне, излучала силу, которую, казалось, протяни руку и пожнёшь. А когда она держалась милой и хрупкой, заставляла потихоньку размякать — противное чувство. — В чём претензии? — привычно спросил Август, выйдя к ней на верхнюю ступеньку. — Ты мне солгал. «Накамото индастриз» облажались, полноценное расследование уничтожило бы их. Ты использовал меня, чтобы защитить Хисакаву. Вещественный компромат уничтожен, информационный ты выкрутил как теорию заговора, в отравлении риса обвинил меня. Для тех, кто поверит, ты потом выкатишь разоблачение, что новости повелись на вбросы, которые ты сам организовал во время лекции. — Проспойлерю, стыренные вами лабораторные отчёты полны фактических ошибок, — улыбнулся Август. — Мы уже записываем комментарии экспертов. — Ты подготовился заранее, — сверлила его взглядом Чайкина. — Поэтому везде говорилось, что рис именно «отравленный», не «испорченный» или «некачественный». Ты с самого начала собирался обвинить в этом нас. — Не тебя, «Прозревших». Изначально план выглядел иначе, но я увидел, что ты прибыла в Токио, и решил сымпровизировать. Правильно сделал, ты превзошла все мои ожидания. — И ты ломал для меня комедию о том, что иллюминаты заставляют тебя работать на них. — Всего лишь подал правду в нужном эмоциональном оттенке. Кого не бесит начальство, кому не хочется сбежать со своей работы? Я выговорился, полегчало. Продолжаем работать. Заткнулась, потрясённая. Сказать охране задержать её на выходе? Нет, с ленцой подумал Август, пусть Хисакава заморачивается. Ему она сегодня принесла исключительно пользу, свобода будет ей подарком. Или в ресторан «Бильдерберга» её пригласить. Она согласится из желания разорить его, он перехватит инициативу, ужин может закончиться чем угодно. — Я поняла, почему тебе поверила. — Она говорила тихо и твёрдо. — Мне показалось, что я заглянула за фасад и увидела несчастного запуганного человека, который за ним прячется, и этому человеку хотелось помочь. А на самом деле ты плоская вырезка из картона и говна, которая всегда улыбается и закрывает собой пятна на стене. Они потом вышвырнут тебя на помойку, и ты так и будешь улыбаться из мусорного бака. Август стиснул зубы, сдерживая заклокотавший в нём ток. Не проломит ей башку — свидетелей много — так хоть вышибет у неё из-под ног пьедестал. Он был мастером уничтожения людей словами, он загубил больше перспектив, чем она могла придумать за всю жизнь, он прикладывал противников в дебатах так, что они потом месяцами отходили от унижения, она понятия не имела, с кем связалась. — Ты поверила, потому что дура тупая. Пощёчину он получил заслуженно. Август, это всё, на что ты способен? Выдал убогое оскорбление, как сраный школьник, и позволил ей уйти. И привлёк внимание ребят, болтавших на своих местах. — Что? — крикнул он им, держась за пылавшую щеку. — На каждой шлюхе жениться — на кольцах разоришься! Далеко она уйти не успела, шаг у неё покороче августовского, догонит, скрутит. Он спустился по лестнице, спросил у охранника, куда пошла рыжая белая женщина, и рванул было в фойе, но его остановил рингтон из кармана джинсов: усиленный спецэффектами синтезатор, наигрывавший Money money money. Его игнорировать нельзя. — Комната G401, — сказал механический голос. — Иду. Но прежде чем пройти в комнату на совещание, Август, сотрясаемый колючей болью, со всей дури пнул по ближайшей двери в туалет. Электроток метнулся к рукам, он грыз их миллионом мелких клыков. Август увидел собственное отражение в зеркале: красный, лохматый, с перекошенным лицом, — и озверел окончательно. Он колошматил стену кулаками и пинал её, пока полностью не обессилел и не уткнулся в неё же лбом. Потерял контроль впервые со старших классов. Из-за одной мелкой суки. «Плоская вырезка». Что такого она сказала? Ничего нового для него. Это не самое страшное оскорбление, которое он слышал. «Доволен собой?» Надо было ответить «Безмерно, не каждый день так смачно опрокидываешь человека через колено». Почему он продолжал с ней мысленно разговаривать? Он выгнал её из головы плеском в лицо ледяной воды из-под крана, которую хорошенько растёр по глазам, щекам и волосам, приглаживая их до приличной причёски. Август, ты победил. «Накамото индастриз» спасена, Родригез отыскала обе части архива, скопировать который невозможно, повезла их к твоему самолёту. На выходе Август сказал выглянувшему из кабинки перепуганному парню: — Задолбали по полчаса туалет занимать. В комнате с вытроенными перед экраном для проектора рядами белых столов с чёрными стульями его дожидались две голограммы. Старик Хисакава, ненавидевший эту технологию, как всегда, стоял, спрятав кисти рук в рукавах, без поправок на окружение, и потому сверлил Августа взглядом из-под скупых пучков седых бровей, наполовину торча из стола посередине комнаты. На соседнем стуле сидел боком Варден в чёрном костюме. — Меняй внешность, — сказал Август, проходя к ним. — Беда с самооценкой? Не можешь на себя смотреть? — Это отвлекает. Пожав плечами, Варден превратился в Пейджа в вырвиглазно-зелёном костюме. Опять звонил лично, в обход Демиургов. Хотел отчёт без прикрас — его всегда интересовал азиатский регион. — Кто начнёт? — облокотился на стол Пейдж и посмотрел на Хисакаву. — Он подставил Кенджи! — С порога обвинения, как знакомо. — Натравил на него рыжую, помог ей сжечь мои лаборатории! Миллиарды йен ущерба! — Страховка всё покроет, — напомнил скучающим тоном Пейдж. — А наши исследования! Всё в дыму! Он нас отбросил назад на пять лет! — Ну я же знал, что у вас есть бэкапы. — Тишина затянулась, и Август уточнил: — Вы же делали бэкапы? — Это секретные разработки. Никаких бэкапов. Всё на бумаге. — Ты сдурел?! — вскочил со стула Пейдж. — Что значит «никаких бэкапов», каким имбецилом надо быть, чтобы… — Он обернулся на деликатное покашливание сбоку, которое визуально проявлялось колебаниями бесформенного облака. — Ты на что намекаешь? В разговор вступил начальник безопасности «Пейдж индастриз»: — Потом обсудим. — Мы ведь делаем бэкапы? — Потом обсудим твоё решение урезать расходы на программистов и хранение данных. — То есть одно открытое придурком лаборантом спам-письмо — и весь мой план… Кхм, — опомнился Пейдж, как впервые увидев собеседников. — Потом обсудим. — Хорошо. — Кстати, Хисакава тоже на программистах сэкономил, — не удержался Август. — Это же надо было додуматься разрешить кому попало врубать температуру солнца в лаборатории. — Мы собирались это исправить, Кенджи проводил аудит, но ты его постоянно отвлекал на другие задания! — Почему он сам не пришёл защищаться? Ах да, чтобы прикрыться папочкой, которого, в отличие от него самого, уважают. — Да пока ты не появился, Кенджи блистал!.. — Тихо! — махнул рукой Пейдж. — Проблема решена? — Миллиарды йен ущерба, исследования отброшены назад, вирус стёр тысячи файлов, два охранника пострадали в пожаре… — Я всё сделал со своей стороны как полагается, — невозмутимо отчитался Август. — Медийно скандал задушен, утечки прибиты. Урегулированием с властями сами занимайтесь, это не моя юрисдикция. — Он специально нам вредит! — Хотел бы навредить, выкинул бы твоего сынулю из окна и в некрологе вывалил весь компромат на него. — Понял, — остановил их спор Пейдж. — Хисакава, мы компенсируем твои потери, пускай твои ребята переключатся на саморазогревающиеся обеды, нужно успеть их выпустить до того, как подсуетится Китай. На ГМО перебросим Европу. — Это наш проект, наша гордость… — Будет тебе возрождённая империя, мы слово держим. Терпение, и всем вам воздастся. Жалобы на апостола ты знаешь куда направить. Отчитайся заодно по синтетическим продуктам. Вопросы туда же. Есть что-то срочное ко мне? — Нет, — буркнул в усищи Хисакава. — В таком случае до свидания. — Поклонившись, Хисакава растворился в воздухе. А Пейдж, ожесточившись, повернулся к Августу. — Объясни, почему я не должен отдать приказ организовать для тебя несчастный случай. — Меня некем заменить. — Твоя замена, по крайней мере, не будет предаваться низменным инстинктам в самый неподходящий момент. — Это был спектакль внутри спектакля. Я для неё изобразил жертву обстоятельств, чтобы она захотела меня спасти. Но у неё возникли бы вопросы, почему я не опасаюсь, что моё руководство насторожит наш разговор без камер и микрофонов. Вот ей и ответ: я сделал вид, что пытался… — Довольно оскорблять Шекспира своими потугами в драматургию. Ты не устранил её, когда был шанс, дважды позволил ей сбежать. Это больше похоже на саботаж. Тем более что в изначальном плане, как я помню, пожар не предусматривался. — Импровизация. К тому же, стоило попробовать её завербовать. — Что-то не была ваша последняя беседа похожа на вербовку. Сохрани он хладнокровие, мог бы ей наплести про то, что его заставили, и она бы повелась снова. Но его с головой захлестнуло непреодолимое желание утереть ей нос, жажда возмездия взяла верх. И когда его эмоции успели вырваться из тисков, в которых он их держал годами? — Главное не торопиться. Подожду, пока она остынет. Ей хочется верить в лучшее в людях, тупой оптимизм побежит впереди неё, стоит мне только подманить её надеждой на исправление. — Бил бы по ней, а не по стенам. Чёртовы камеры в туалетах. Ну или Пейдж увидел ссадины и наливавшиеся синяки на костяшках пальцев. — Меня она не беспокоит, — скрестил руки на груди Август. — Серьёзной угрозы она не представляет. А ты почему на ней зациклился? — Ненавижу выскочек, задающихся не теми вопросами, которыми им положено. Может ты и прав насчёт угрозы от неё, но её помощник… — Так и не вычислили, кто он? — Я начинаю думать, что раз он скрывается от «Морфея», он… — Пейдж осёкся. Зря парился с конспирацией, Август к тому же выводу пришёл: похоже, системы не определяли координаты Джонни даже при перехвате его сигнала, потому что он находился под их защитой. То есть он один из своих. — Его нужно найти и обезвредить. Поможешь нам расставить капканы. — Уже прогнали по разным внутренним каналам три волны дезы, он не отреагировал, ни одно сообщение не прочёл и не переслал. Похоже, у него нет доступа к защищённой переписке. — Хорошо, очень хорошо. Стой, а какой именно дезы? — Из последнего — что мы британскую королевскую семью заберём на опыты под предлогом карантина. — А насчёт того, что грядёт переворот в рядах иллюминатов? — Тоже наше, да. Начали с совсем очевидных вбросов и пошли по нарастающей. Пейдж расслабился и, выдохнув, сказал: — Больше никогда не устраивай подобного рода провокации без согласования со мной. Старики из Совета на меня косятся и к проектам допускать перестали. Расскажу им, что слухи про переворот — твои фантазии. — Твои проблемы я решаю, что насчёт моей? — А, да. Первая партия готова. Испытания можешь начинать хоть завтра.