Методология конспирологии

Федя дёрнул за рычаг — и Нику отшвырнуло назад с бешеной силой, рядом споткнулся от удара и еле удержался на ногах Хольт, он вцепился в поручень обеими руками. Свистевший ветер разбивался о лицо, не давая сделать нормального вдоха, уши сдавливало, глаза застилали слёзы, отлетавшие назад одна за одной, тело трепетало как от падения. Всё, что Ника могла, — это крепко обнимать поручень и ловить воздух ртом. Хольт ещё и матерился. — Немного осталось! — прокричал им Игорь. — Скоро будем на месте! — Где? — проорал Хольт. — В аду! Ника зажмурилась: её так укачало от пляшущих вокруг пятен, что слышался бред. Вдруг она размякла. Её больше не тормошил ураганный ветер, ноги твёрдо стояли на полу, а шум вокруг скукожился до приглушённого свиста. Открыв глаза, Ника увидела всё тот же вагон и уходивший вдаль коридор из его близнецов. Висевший на поручне Хольт уставился на серо-чёрные мельтешения за окном. Почему она так хорошо видела и его, и осматривавшегося Игоря, и вытащившего из сумки астролябию Федю? Откуда падал свет? Светился будто сам вагон, мчавшийся со скоростью обычного поезда в метро. — Тебе Сурков совсем ничего не сказал? — Про поезд на %#аной космической скорости? — развернулся к Игорю лицом Хольт. — Нихрена. Он говорил, что продаёт источник бесконечной дешёвой энергии. Мы вели переговоры о покупке, меня прислали его осмотреть. — Тебя? — удивилась Ника. — С каких пор ты спец по источникам энергии? — Я спец по на%#алову, — отрезал Хольт. — Не спецовее Суркова, — хмыкнул Федя. — Картограф пашет, ждём прилётов. Только на этом месте Ника поняла, что все голоса, и её собственный в том числе, звучали иначе. Никто не переходил с одного языка на другой, они говорили и понимали друг друга без перевода. — Даю вводную, — сказал Игорь. — В девяносто первом году в Мавзолее произошло ЧП. Тело Ленина начало вращаться с невероятной силой. Его не получалось ни остановить, ни сдвинуть. Команде инженеров пришлось тащить свинцовый колпак, спешно выдалбливать внизу полость и туда спускать тело. Оно вращалось всё быстрее и быстрее. Учёные предсказывали, что скоро оно выделяемой теплотой или расплавит, или взорвёт Кремль, а то и вовсе чёрную дыру организует. Энергию эту надо было сбросить. Предложили подзаряжать от неё метро. Один архивист вспомнил про Метро-два и откопал планы времён Сталина. Выяснилось, его закладывали изначально не для эвакуации правительства, это версия для отвода глаз, а для выхода энергии… в таком вот случае. — Ты издеваешься, — заключил Хольт. — Думай что хочешь, я рассказываю, как было. Энергия вращения выталкивает поезд на круг по другому измерению, которое мы называем адом. Здесь свои законы бытия. Поезд едет либо девятнадцать минут семнадцать секунд, либо тридцать восемь минут тридцать четыре секунды, но в нашем мире между отбытием и прибытием поезда всегда проходит ровно секунда. — Самое важное им скажи, — вмешался Федя, когда астролябия в его руке загорелась красным. — Феликс на подходе. — Не повезло вам. Самый важный закон, — заторопился Игорь. Вагон под его рассказ наполнялся туманом. — Призраки могут влиять на других призраков, но не на материальное. Черти могут влиять на материальное, но не на призраков и не на дух поезда. Кто захватывает дух поезда, тот им управляет. Они хотят выкатиться на поезде в наш мир. Мы им не позволяем. И у нас есть союзники в мире призраков. Вот и они. Посередине вагона плавно проявились, как снимки на бумаге, человеческие фигуры: шестеро, все в военных или полицейских униформах, во главе с… во главе с… Хольт повернулся к Нике и севшим голосом спросил: — Это что, чекисты? — В православие подались, Игорь Иваныч? — усмехнулся… Дзержинский? и поправил фуражку. — Орудие веры в первую очередь орудие, Феликс Эдмундович. Вагон тряхануло, как машину на кочке, и Ника влетела в спину Хольта. — Началось, — поднял голову Дзержинский. — В бой, товарищи! — Федя, прикрой их! Игорь с призраками побежал к главе поезда, выставив перед собой крест. Хольт обратился к Феде: — Куда они? И что это за золотистые силуэты, в которые они врезались? Почему Игорь отмахивался крестом от чёрных фигур? — Мы каждую ночь должны захватывать поезд заново, иначе он нас не признает. Через окно влетел огромный клубок из щупалец и зубов. Федя запрыгнул на него и с размаху вонзил в него кортик. Поднялся оглушительный визг и скрежет, щупальцы разлетелись в разные стороны, выплеснув волну зелёной жижи. — Не стой, буржуй, помогай! — Иди нахрен! — попятился Хольт. Щупальца качнулись влево — и рывком сбросили Федю вправо, он чудом не вылетел в окно, но на шее его сомкнулось склизкое кольцо. Ника оббежала Хольта — их страховочные тросы скрестились, не было времени на уговоры — и полоснула подлетевший хлыст кортиком. Она и тушу бы ударила, но её запястье рвануло назад вместе с отскочившим Хольтом, в плечо впилось зубастое щупальце. — Не помогаешь, — крикнула Ника, ударяя пяткой об пол трижды, — так хоть не мешай! Она выбросила ногу навстречу удару щупальца и лезвием на носке обрубила его. Куча завыла, продолжая душить брыкавшегося Федю и воевать с Никой. Раз отсекла, два, третьим ударом, ногой, отрубила душившее щупальце и упустила гада, обвившего щиколотку. Федя лежал на боку, откашливаясь. Молнии били мимо: то недолёт, то перелёт — эта масса шустро уворачивалась от тока. — Схвати его! Рукой! — воскликнул Хольт. — Сам хватай! — ответила Ника и вонзила клинок в щупальце, коснувшееся талии. — Будешь проводником! «Проводницей», — мысленно поправила Ника. Секунду спустя сообразив, что имелось в виду, она поморщилась и отвела за спину правую руку, за которую взялся Хольт. На неё полетел мерзкий зубастый хлыст, и она перехватила его в воздухе и стиснула. — Сразу отпускай! Давай! От укола боли вырубило свет. В следующую секунду она полулежала на ком-то, кто поддерживал её снизу, мешая упасть. А у её ног шипела и дымилась размякшая кучка из кожаных ремней и потемневших клыков. Федя вытирал о брючину лезвие кортика. — Повезло, что демоны не состоят из серы, — сказал Хольт и подтянул Нику наверх. — Вообще они любую электронику губят с одного касания, — ответил Федя. — Не знал, что и она их тоже. — То есть эти твари могут меня убить одним касанием, а сучара Сурков молчал? — Береги спину, — посоветовала Ника. — Чайкина, ты… как? — Она не поверила своим ушам и обернулась. Её ждала снисходительная мина. — Мне чтобы понимать запас прочности моего живого щита. — Вам двоим ни к чему вмешиваться, это наш… Поезд тряхануло от силы, с которой чёрная тварь впереди швырнула Игоря об стену вагона. Завопив благим матом, Федя побежал к нему, сбиваясь от качки из стороны в сторону. — Мы здесь не останемся. — Ника шагнула за спину к Хольту, чтобы их страховки не цеплялись друг за друга. — Вперёд, товарищ. — Я готов для коммуняк сделать две вещи: х&^ и них&$. В ближнее окно сунулась собачья морда с паучьими красными глазами. Её скинул скачок вагона. Не дожидаясь её возвращения, Хольт поспешил к остальным. Меж тем замок на наручниках не поддавался Никиным отмычкам: может, мешала шаткость шага, но прежде она могла такие простенькие механизмы подцепить хоть на бегу. Федя перебросил через себя чёрное чудище, и оно с визгом пролетело за окном. Дзержинский и компания отстрелили последнее золотое облако. На глазах у Ники стены двух вагонов, которые они прошли, затянулись бордовым цветом. — Вперёд, — выдохнул Иван. Ни синяка, ни царапины от врезания лицом в стенку вагона плашмя. — Крест не сработал. — Говорил тебе, — крутанул кортик Федя, — толку от него, если ты не верующий. — Я верю в деда Андрея. Дзержинский жестом велел продвинуться дальше. Если в составе, как обычно, восемь вагонов — быстро управятся. Третий вагон протаранил невидимый чёрт, а когда все пошатнулись, с другой стороны влезли две обезьяны со свиными пятачками и длинными острыми ушами, на ногах с копытами. Вот такими чертей Ника и привыкла видеть на картинках. Один напоролся трезубцем на кортик Феди, другой поскакал навстречу Хольту. — Вправо, — подшагнула к нему вплотную Ника. Хольт взялся за страховочный трос и прогнулся к сиденьям, увернувшись от чёрта, который с разгона влетел раскрытой пастью на выставленный Никой кортик. На непроглядно чёрных глазах навернулись слёзы. Злобное существо билось в корчах от боли. И невольно Нике стало его жалко, она вытащила кортик, готовая ударить снова, напрыгни он на неё. — С ума сошла, добивай! Чёрт закрыл голову лапами, скуля. — Посмотри на него. Эй, дружок. Если сбежишь и нападать больше не будешь, я тебя не трону. Дважды повторять не пришлось: чёрт неуклюже подобрал под себя конечности, на четвереньках проскакал до окна и выпрыгнул. — Я прикован к сумасшедшей! — Так отцепи наручники. Хольт как будто забыл, что у него в кармане лежал ключ. Проблема в том, что напоминание ничего не изменило: ключ не вставлялся в скважину ни с его стороны, ни со стороны Ники. — Бесполезно, — сказал им Федя, пока стены вокруг него затягивались бордовым. — Всё, что было закрыто за пределами поезда, останется закрытым. Только местные могут его вскрыть. Из упрямства Хольт попытался отстегнуть верхнюю пуговицу рубашки. Ключевое слово — «попытался». Его пальцы соскальзывали с пуговицы, ткань разглаживалась под щипками, и ему эта борьба надоела. В следующем вагоне люди Дзержинского вцепились в других людей, мало от них отличавшихся. Игорь то одного, то другого обращал в облако золотой пыли, наставляя на них крест, но они собирались заново в человеческие силуэты, которые уже навсегда отстреливали призраки-чекисты. — Мы можем им помочь? — спросила Ника, пошатнувшись от очередного рывка скорости поезда. — Нет, я же говорил. У Дзержинского было больше всего проблем с охапкой золотой пыли, которая брыкалась, обжигала ему руки и мешала поднять выроненный пистолет. Новые призраки сочились сквозь все щели. Игорь ударился головой о поручень и стоял, шатаясь. — А я не материально воздействую, — подтянул за собой Нику Хольт. Он выбросил вперёд кулак под крик Феди «Нет, стой!». Молния протаранила и распылила всех призраков без разбору и врезалась в золотое облако, которое от неожиданности выпустил Дзержинский. — Ты что натворил! — возопил Федя. Игорь неотрывно смотрел мимо плясавших у его ног искр, на завихрение из молний рядом с Дзержинским. — Я избавился от врага, — триумфально отряхнул ладони Хольт. — С небольшими допустимыми… Из облака пыли и молний вырвались две руки, швырнувшие Дзержинского в окно. Не успевший его поймать Игорь крикнул «Вернусь!», запрыгнул на сиденье и нырнул в то же окно — он пронёсся мимо вагона, прижав руки к телу, и страховочный трос быстро размотался до предела. — Товарищи, — проблеял тонкий голос, легко перекрывавший дребезг вокруг. — Мы вернём то, что по праву наше! Пыль развеялась, оставив после себя мужичка в круглых очках и со взъерошенными волосами. Сюрпризы не прекращались. Чекист выстрелил в Троцкого — пуля пролетела сквозь него, Федя с разбега вонзил кортик ему в грудь — та же история. — Почему мы сражаемся? — спросил Троцкий, подняв руку. — Мы хотим одного и того же. — Закройте уши! — крикнул Федя и сам последовал своему совету. — Мы все хотим мирного сосуществования на этом поезде, мы все хотим им управлять, и разве мы враги? Наш враг один, общий, чужеземец, оставляющий калек на своём пути. Сколько бы мы ни сражались, поезд придёт на ту же станцию. Битвы друг с другом бессмысленны. Так почему бы нам не объединить наши силы против общего врага? А правда, почему? Чёрт, к которому проявили милосердие, сбежал, не продолжил сражаться, а Хольт жалость воспринимал исключительно как слабость. Троцкий дело говорил. Вон и чекисты покрывались золотой пыльцой. Когда Троцкий протянул Нике руку, она потянулась было ему навстречу, но её оттолкнул себе за спину Хольт. Да зачем?! — С проигравшими не объединяемся, — сказал Хольт. — Подумай, Ника: кто нам мешает объединиться? — спросил Троцкий. — Наш общий враг должен быть разбит! Рыба гниёт с головы, нужно голову отрубить, и мы в ту же секунду победим! Ника вместе со своей правой рукой подняла рывком левую руку Хольта и тросом от наручников пережала его шею. Вагон заложил поворот, Нику качнуло, её било током, но запястье она удерживала крепко, отвесила пинков под колени. Кряхтевший и толкавший трос Хольт упал. Федя прибежал и силой увёл руку Ники прочь от передавленной шеи. — Зачем?! — возмутилась Ника. — Очнись, сейчас не он враг! — прокричал Федя. — Мы победим вместе! — «Вместе»? — Федя встряхнул её за плечи. — Ты союзника душишь! — Какой он союзник, он хуже террористов! Хольт саданул молнией по Троцкому, тот попятился на пару шагов, но даже не расстроился. — Товарищи, поезд принадлежит мёртвым, не живым! Нас здесь больше, чем их! Средства передвижения и электрификации должны быть национализированы! Вперёд, за мной! Он растворился в воздухе. Посмотрев на живых пустыми глазами, призраки обратились в золотую пыль, вопреки силе инерции покатившуюся к первому вагону. Лишь тогда с мозга Ники спала пелена. И она поймала кулак развернувшегося Хольта со словами: — Стой, я не хотела. — Он этим и опасен, — сказал Федя, отводя руку Хольта. — Нащупывает болевые точки и гипнотизирует. — Да какого хрена он вообще тут делает? — Игорь это лучше объясняет. — Федя покосился на натянутый трос, оставшийся вместо Игоря. — Как там… ага, в подземке подсознательное. Они типа… концепции. Дзержинский как идея наведения порядка. — Порядка? — переспросил Хольт. — Второй — воплощение присказки «пи$*ит как Троцкий», полно людей верит в силу его риторики. Хольта, наверное, расстроило, что кто-то покусился на его долю рынка, но поныть не успел — невидимая сила вырвала боковые двери впереди. В вагон через них влетели три крылатых чёрта, один с вилами, другой с кочергой, третий с огромной лопатой. — С ними тоже подружишься? — хрустнул пальцами Хольт. Верещавшие черти бросились в атаку. Ника отпрыгнула влево и подняла руку, вилы врезались в трос между браслетами наручников. От её пинка по морде чёрт улетел в товарища и выронил вилы — их поднял Хольт, крутанул и насадил на них мохнатый зад чёрта с кочергой. Взвизгнув от боли, тот подпрыгнул и зубами повис на верхнем поручне, от второго тычка, в спину, перекусил поручень и с его куском в челюстях вылетел из поезда. Федя рассёк шею чёрту с лопатой, лопату Ника поймала и врезала ею по мерзкой морде, морда заверещала и метнулась к ноге Хольта, Хольт пнул по пятаку, а зубы впились в его щиколотку. Тут Федя вышвырнул чёрный мохнатый труп за дверь, кусачий чёрт успел зацепиться за мёртвого товарища хвостом и вылетел следом. Нику вместе с Хольтом вынесло в дверной проём, она ухватилась за поручень. Страховочные тросы, звякнув, вылетели в серо-чёрные сполохи. У неё на запястье болтался тяжеленный груз, браслет впивался в кожу, из-за него отнимались пальцы. Ей недоставало сил подтянуть против ветра Хольта, бултыхавшегося в ледяной турбулентности. «Ты можешь отцепить его, — прошептал голосок в левом ухе. — Без него его компания ослабеет». Мысль звучала соблазнительно, и Ника стряхнула её. Пусть Хольт попадёт в ад своим ходом, не от её рук. «Это будет правильно, он плохой человек». Стиснув зубы, Ника подтянула к груди ноги и ударила ступнёй об стенку вагона. «Он бы тебя не спас». — А это и не для него! Перекувыркнувшись, Ника выпустила трос из ноги, и тот обмотался вокруг уцелевшего верхнего поручня. — Собраться! И ступня утянула её целиком в вагон. Ника забросила обе ноги на поручень и, вися вниз головой, медленно подняла руку, подтягивая к себе трос наручников. Хольт зацепился за каркас кресла и влез обратно в вагон. «Убей его здесь и сейчас, никто тебя не осу…» — Попался, засранец! — воскликнул Федя, подцепив воздух над левым плечом Ники. У него в пальцах трепетала мелкая рогатая крыса с чёрными-пречёрными глазёнками. — Вон! И он вышвырнул чертёнка за борт. Хольта разбирала крупная дрожь, и его попытка встать на четвереньки закончилась падением. Ника перевернулась на поручне, затолкала бесполезный трос в карман и встала над Хольтом. — Потом будешь страдать. — Она подтащила его к ближайшим останкам кресел, на которые он и опёрся, вставая. — Зачем ты его достал? Хольт посмотрел на ключ от наручников в собственной ладони и сжал его в кулаке: — Думал, ты меня отцепишь. Я хотел отцепиться первым, я не позволю тебе… — Хорошо, что ты этого не сделала, — перебил Хольта Федя. — Отправлять в ад может только Боженька, рыпнулась бы в обход него туда сбросить живого человека — улетела бы сама в ад вместо голландца. — Знал бы — подначивал бы. Они все подняли головы к трели объявления. — Уважаемые пассажиры, — радостно вещал женский голос, — просьба соблюдать спокойствие. Поезд сменяет владельца. На них ползли клубы золотого тумана, окрашивавшие вагоны в грязно-жёлтый. Федя говорил, что они должны захватить поезд, иначе «он их не признает». — Что будет, если поезд нас не признает? — спросила Ника. — Ничего страшного не случится! — вышагнул на стык бордового и жёлтого цветов Троцкий. — Всего лишь необходимое перераспределение свобод. — Мечтай, — выставил перед собой кортик Федя. — Призраки не могут покинуть поезд. — Благодаря вашему другу, — поправил очки Троцкий, — я больше, чем дух, и больше, чем человек. И я вытащу за собой всех своих товарищей! — Облако распалось на десяток человеческих силуэтов, наливавшихся красками. — Тебя тоже освобожу, если ты мне с этим поможешь. — Я те щас, освободитель хренов! — Стой! — Ника повисла на руке у Хольта, и её тряхануло от тока. — Ты делаешь его сильнее! Федя вновь проткнул воздух в груди Троцкого. На него хмуро пялились призраки в золотых мундирах. — Под ударами мы становимся крепче! Идёмте за мной, и я всех вас уподоблю себе! — Это наши вагоны! — выступила ему навстречу Ника, перекрикивая внутренний голос. — И ты с этим ничего не поделаешь! — Я помогу сбросить эти железные обручи насилия и произвола, — сказал Троцкий, указав на наручники. — Наш отряд есть величайший рычаг в истории. С ним в руках мы захватим поезд без труда. Мы сумеем взять штурмом и землю и небо! И Ника ему верила. Что они могут ему сделать? Ничего, он напирал на них, а они пятились, и вместе с ними оттекал назад бордовый цвет. Он такой хороший лидер. Под ударами становится крепче. — Землю и небо он брать собрался, собиратель ледорубов затылком, — громко ответил Хольт. — Есть идеи, как его заткнуть? — Дождаться Игоря, он один может их касаться, но… — Федя печально посмотрел на ещё один потерянный вагон. Оставался последний. На его пороге они втроём и остановились. Троцкий на них не нападал. Логично: он ничего им не мог сделать. Но и они ему — тоже. Долго продержатся? Вряд ли. Троцкий завёл речь о неминуемости собственной победы. Сосредоточься, Ника. Откуда он взялся? Из коллективного бессознательного. А кто формировал коллективное бессознательное? — Погоди-ка! — воскликнула Ника. — Ни к чему медлить, — покачал головой Троцкий. — У нас общая цель. Озарившая было идея померкла. Как трудно думать. Зачем думать, они проиграли, их противник возьмёт штурмом небо. Федя упёрся лбом в поручень, он зажимал уши ладонями. — Соберись, говори, что придумала! — воскликнул Август и взял её лицо в ладони. — Ты же хочешь всех спасти, я тебя знаю, говори, не слушай его. В голове неожиданно прояснилось. Троцкий перетащил их людей на свою сторону. Они могли повторить его трюк. — Ему даёт силу… — выговорила она, сосредоточением всей силы воли удерживая мысль на месте, — вера людей в силу его лжи. — И? — Август. Ты журналист. Ты пи$*ишь, как Троцкий. Сощурившись, Хольт отпустил её и повернулся к врагам. — Почему мы должны отступать? — заложил он руки за спину. — Мы только что провели оптимизацию своего состава и расширили диапазон своего влияния. — Что?! — отшатнулся Троцкий. Призраки позади него на мгновение побледнели. — О, работает. Слушай сюда, слабак. Пока вы тут ограничиваетесь походами по вагонам, наш человек производит воздушную разведку адского пространства, параллельно занимаясь эвакуацией офицерского состава. — Он уверенно попёр на Троцкого, и тот попятился. — Наш боец продемонстрировал силу, отправив раненного противника к своим сородичам показать, что так будет с каждым, и видишь? — развёл руками Хольт. — Черти оставили нас в покое! Следующий вагон вспыхнул бордовым, и шесть призраков за спиной Троцкого исчезли. — Прогнившая буржуазная держава занята любимым делом: лжёт! Мы камня от камня не оставим от… — Кто «мы»? Эти вот кучки пыли, которые не могут даже пинка мне отвесить? — Троцкий продолжал пятиться, а призраки один за другим блёкли. — Откуда ты взял, что у тебя есть влияние? Согласно нашим статистическим данным, сто процентов населения поезда одобряет текущую его власть. — Текущая власть — это он, — тихо напомнила Ника. — О чём это говорит? — воинственно поднял руку Хольт. — О том, что этим данным нельзя доверять! Фальсификация статистики для упрочения собственной власти — вот чем занят так называемый лидер вместо реальных улучшений ситуации! — Не позволим свершиться иностранной интервенции! — замер на переходе в третий вагон Троцкий. — Я пекусь о вашем благе! Он же собирается выкупить генератор для того, чтобы обратить его в дешёвое средство производства, а затем использовать против нас! Хм, с последним не врал. Призраки налились цветом. — Троцкий и клевета, как всегда, идут рука об руку. Я здесь для избавления ваших душ от вечных мучений! Вас самих не задолбало кататься по кругу? Мои руководители перенаправят энергию Ленина в продуктивное русло. Протезы для щенят! Еда для детей! Вода для Африки! — На деле все эти средства уйдут избранным капиталистам, а до остальных долетят лишь крохи! — Это называется «просачивание благ сверху вниз», единственная жизнеспособная экономическая система! — продолжил наступление Хольт. — Фужеры наверху пирамиды будут наполнены до краёв, шампанское неизбежно прольётся в нижние! — Какое шампанское, когда вы не можете обеспечить даже хлеб… — Вы посмотрите, как он стрелки переводит! Знает, что не может ничего предложить по действительно волнующей всех проблеме. Мы дадим людям кондиционер! Сидушки на сиденьях! Стёкла в окнах! Поезд, на котором не стыдно вести борьбу с воинством ада! — Им пофиг, они призраки, — сказал Федя. Людей Троцкого и правда последняя партия обещаний не зацепила. Они остановились на середине третьего вагона. — Товарищи, он хочет урегулировать проблему силой или подкупом, но не готов к мирным переговорам — значит, он выжидает момент для нападения! — Не нападения, а тактического продвижения. — В ваших силах его остановить! — обратился Троцкий к Нике, и она спряталась от его слов за спину Хольта. — Помогите нам его победить, и мы обещаем вам освобождение. — Что ты всё талдычишь об освобождении? Мы самые свободные люди на этом поезде! — Призраки уставились на наручники. — Да, да, смотрите на то, как я реализовал свою свободу приковать себя к другому человеку и зависеть от него! — Он потащил Нику за собой, и они продвигались параллельно с бордовой волной. — Вот так и выглядит полная свобода: как реализуемое право полностью ограничить свою свободу! И ведь он звучал совершенно искренним. — …Да он %#анутый, — выдавил потрясённый Троцкий. — Сильно! — подтвердила Ника из-за спины Хольта. — Нельзя позволять призраку коммунизма бродить по Европе, мировая общественность на взводе. Вы переживали, что я всё распродам? Так этот придурок в реальном мире до ядерной войны допи~*ится, не будет вам больше никаких поездочек, одно большое нихрена для всех! Подумайте о детях! Невесть откуда вообще знавшие о том, что такое ядерная война, призраки переглянулись и растворились в воздухе. Бордовый цвет заполонил вагон и полился дальше по составу. — А ты почему не свалил? — спросил Хольт снисходительно. Троцкий фыркнул и поправил очки: — Обвинение в планировании применения оружия массового поражения для оправдания собственной агрессии? Примитивно, как творчество Чуковского. — Не сломано — не чини. — Мне надоело играть с вами в старые игры. — Очки Троцкого превратились в два ослепительно-жёлтых круга, из-под его ботинок растеклись жёлтые линии, источавшие жар, от которого скручивались каркасы сидений и прогибались поручни. — Нет соперников — нет угроз. — Он расплавит вагон! — ужаснулся Федя. Хольт переглянулся с Никой. Троцкий не оставлял им выбора. — Эй, куда, я готов договориться! — поднял руки Хольт. — Если ты уничтожишь поезд, все останутся в проигрыше! Ты хотел стать сильнее? Организуем. — Условия? — наклонил голову Троцкий. Жёлтые линии приостановились. — Я остаюсь в живых. Ты избавляешь меня от наручников. Поможешь сбросить эту стерву с поезда. — Что?! — возмутилась Ника. — Не делай вид, что ты не заслужила гореть в аду. — Говорила мне мама… Пол под Федей провалился, он успел отскочить на размякавший скелет сидений и повис на поручне, лихорадочно соображая, куда ему деться от плавившегося вокруг вагона. Хольт протащил упиравшуюся Нику через обжигающе сухой воздух к дверному проёму, и Троцкий подошёл, раскалив круг металла у порога. У самого края жара стоял Хольт, между Никой и Троцким. Бежать было некуда. — Жест доброй воли, — сказал Хольт и протянул Троцкому руку. Тот явственно колебался, но заплясавшие на пальцах живительные искры его убедили. От рукопожатия весь его блеск спал, зато белая кожа налилась загаром, лицо обрело мельчайшие чёрточки, как кадр, вошедший в фокус. — Я… живее всех живых! — Исполняй свою часть обещания, — кивнул Хольт на Нику. — Всегда готов принести жертвы во имя благой цели. Троцкий перешагнул через дугу из лавы и, легко отбив Никин замах на удар по лицу, пнул её в живот. Нику снесло льдом и отчаянием, она летела, не в силах сделать ни вдоха, и только боль в запястье напоминала её онемевшему телу, что у него ещё остались конечности. Трос между наручниками лопнул в горячей вспышке. Проиграла, проиграла, проиграла. В плечи ей вцепились когти. Следующий вдох она сделала уже в остывшем вагоне. Дрожь мешала ей думать или говорить, она могла лишь стоять со сжимавшимися и разжимавшимися кулаками, глядя на пустоты по ту сторону и упавшего Троцкого. — Отогреешься за минуту, — пообещал Хольт, стоявший у неё за спиной и державший её за плечи. Спине и правда становилось теплее с каждой секундой. — Вы смогли, мать честная! С этим возгласом Федя соскочил на пол и перепрыгнул на более целую половину. — Ещё бы. На%#щиков проще всего на %#ать, — весело ответил Хольт. К ним опять кто-то вторгался. Чёрная пятерня вцепилась в оконную раму. Федя замахнулся отрубить её, но Ника, заметив, как прогнулся единственный страховочный трос без обладателя, воскликнула: — Стой, это Игорь! Втроём, благодаря везению и с помощью такой-то матери, они втащили в вагон Игоря, а он за собой втянул Дзержинского. Оба выпачкались в копоти и крови с ног до головы, как охотники на поспешных неудачных шашлыках, и лишь крест не запачкало ни единое пятнышко. — Ну, — кашлянул Игорь, — что мы опять пропустили? Суркова не удивил вид поезда с одним подплавленным вагоном, он не спрашивал, почему пассажиры вышли грязные, исцарапанные и дрожавшие от усталости, не поинтересовался их самочувствием и не удивился показаниям картографа, заявившего, что отныне на орбите поезда будет вращаться Троцкий. Его волновало другое: — Мистер Варден, что скажете? Вы убедились, что генератор настоящий? — Я убедился, что ты меня запихнул на этот чёртов поезд, чтобы убить. — И Хольт положил руку на плечо Суркову, другой закинув через плечо пиджак. — И ты, товарисч, об этом пожалеешь. — Мистер Варден, — с показной доброжелательностью убрал с себя его руку Сурков, — я выполнял распоряжения вашего же руководства. Со своими претензиями пройдите к собственному начальству. Если вас не устраивают мои условия, то продолжать разговаривать нам бесполезно. Я буду сотрудничать исключительно на тех условиях, которые озвучил изначально. Хольт обернулся к Игорю с Федей, многозначительно положившим ладони на рукоятки кортиков. Ника помотала головой. — Да пошли вы все в жопу со своими условиями, — отмахнулся Хольт и отчалил. — Вам тоже счастливо добраться. — Спасибо тебе, — пожал Нике руку Игорь. — И поезд, и Фёдора уберегла. Рад, что у Андрея хоть один нормальный друг появился. — Игорь, не обижайся… у вас униформа, все дела… И руки холодные… — Как спросить-то поделикатнее. Любопытство ж сожрёт, если промолчит. — Вы двое… точно живы? — Да. Выдернуты на службу за минуту до смерти. А униформу носим, какую Сурков предоставит. Он её берёт с местных древних складов. — Учитывая, во сколько нам обходится ремонт поездов, — сказал Сурков, набирая сообщение в телефоне, — на всём остальном приходится экономить. — Кстати, а на кого вы работаете? — Ваша гостья задаёт слишком много вопросов. — Она уже уходит. — Подождите, последний вопрос. — Все замерли в ожидании. — Это получается, Ленин не гриб? — Ну, на этой ветке — нет. — В смысле? — Уходит она, Сергей Викторович, уходит.

* * *

— Мистер Варден, добрый день, мы вас сегодня не… На сутки отлучился, а Маттиас и табличку с двери убрал, и вещи Августа в коробки скинул — всё с дозволения Николь, не остановившей вторжение. Она спокойненько переписывалась в рабочем чате. — Какого хрена?! — Мистер Варден! — вскочил с его кресла Маттиас. — Николь, я не понял, ты ко мне ассистентом или мебелью нанималась?! — Мистер Хисакава сказал, что начиная со вчерашнего дня вы числитесь пропавшим без вести. И чтобы кабинет не простаивал, он распорядился… — Хисакава как собака, он думает, что если я вышел из здания, я пропал навсегда. Но вы двое какого хрена себе позволяете? Кресло после моего зада остыть не успело! — Это прямое распоряжение… — Маттиас, заткнись, ты уволен, на выход. Николь. — Отчёты, которые вы запрашивали, — вытащила она папку из ящика стола. — Я занесла все сегодняшние встречи и вчерашние звонки в ваш ежедневник, а ещё по дороге на работу купила новый травяной чай. Обещают тройной успокаивающий эффект. — Ты говорила, он больше не вернётся! — заскулил Маттиас. — Николь понимает, кто здесь босс, и знает, что босс всегда возвращается, когда его меньше всего ждут, она молодец. А ты с треском провалил первую же проверку на лояльность. Всем расскажи о своём позоре. Николь, принеси мне тройной чай. Сделал хорошую мину при плохой игре. Август плюхнулся в кресло и прикрыл глаза ладонью. У него по-прежнему не укладывалось в голове. Что за дикости, зачем от него избавляться, да так, чтобы никто не нашёл тело? С их запасами компромата глупо бояться, что он после увольнения будет болтать или вредить. — Мистер Варден, — активизировался динамик в столе, — вам звонят они. — Хорошо, сейчас возьму. Надеюсь, это извинения. Ха-ха. Алло. — И правда жив, — не скрыл своего разочарования рыжий гад. — Чем так плоха классика с чанами с кислотой, зачем поездка в Москву? — Буду черпать позитив в провале, по крайней мере получу отчёт про параллельное измерение, а то Сурков не колется. Уверен, что вернулся именно ты? Мутаций не наблюдаешь? — Прекрасно себя чувствую. — Да, да, славно, славно. Пробелов в памяти нет? — Ты объяснишь или нет, что ты несёшь? — Подтвердилось, да? Совсем? И «Морфей» ничего не видит? Лааадно. Август, потом позвоню. Гэри, привет. Он жив, оставляем клона в резервуаре, активируем в другой раз. Да в смысле я всё ещё на линии?